Тот, кого я ненавижу

51. Элина

На следующий день расписание перекроили. Так бывало перед сессией. Зачётная неделя вносила свои коррективы. Русичка, например, собралась на какую-то плановую операцию и всем без исключения выставила зачёты автоматом. И русский из расписания исчез.

Стрекалов же заполонил собой все свободные графы.

Вчера, как оказалось, почти половина курса у него не сдали, и он намеревался продолжить моральную экзекуцию.

Всех несдавших он ждал сегодня. Какие-то группы должны были явиться к нему прямо с утра, другие — на вторую пару, ну а нам выпало тешить эго этого садиста третьей парой. Нам — то есть 508-й (это моя), 509-й и 510-й группе.

Раньше я бы не заострила внимание, но тут внутри дрогнуло — в 510-й учился Королёв.

Я его сегодня не видела ни разу. И, что уж скрывать, меня очень волновало, как он будет со мной держаться — как обычно или как вчера. Так волновало, что сердце гулко и тревожно колотилось, и падало куда-то вниз.

Я поймала себя на том, что это волнует меня больше, чем сам зачёт. Ну не бред ли? Пыталась призвать себя к благоразумию, но всё равно шла к Стрекалову совсем не с тем настроем, не с теми мыслями.

В коридоре меня остановила секретарь нашего декана. Сообщила, что Семенова из 501-й отчисляют.

— Э-э… ну… мне его жаль, — пробормотала я, с трудом вспоминая, кто это такой, да и вообще не понимая, к чему она мне это сообщила.

— Чего его жалеть-то? — повела она плечом. — Ни черта не учился. Только место чьё-то занимал. Но я-то к чему — он же в общаге живёт, в восьмёрке, а ты тогда, месяц назад спрашивала. Так что если ещё не нашла жильё, имей в виду. Ну не прямо сейчас, а вот сразу после каникул сможешь заселиться в его комнату.

Я поблагодарила и воодушевлённая этой новостью помчалась к Стрекалову.

Влетела в аудиторию буквально за пару минут до начала. Там уже все собрались, только его и ждали.

Пока шла на место, окинула беглым взглядом аудиторию.

510-я группа оккупировала последние столы. Все они были в сборе: и Мазуренко, и Мещеряков, и Королёв, и все остальные.

Королёв меня не видел, он сидел, развернувшись спиной к двери. Зато увидела Мазуренко, встрепенулась, кого-то дёрнула, кивком указала в мою сторону. Затем почти вся их группа уставилась на меня.

Кто-то из них издал громкий возглас: «Оууу!».

А через секунду все они, ну, может, не все, но несколько человек точно так же загудели, а потом взорвались хохотом. Меня будто кипятком ошпарило.

Королёв тоже оглянулся, посмотрел на меня, потом — на свою компанию. Кажется, что-то кому-то сказал, я уже ничего толком не слышала. В ушах громыхал пульс.

Я села за первую парту и словно окаменела. Возгласы стихли, но это их протяжное «оууу» до сих пор гулом стояло в ушах.

Ничего не изменилось. Они продолжают свою идиотскую травлю. Продолжают забавляться, издеваться…

Зря я надеялась, что Королёв как-то поменяется… ну, то есть не будет больше меня доставать. Глупо было думать, что он станет вести себя со мной по-другому при них только потому, что мы один-единственный раз нормально с ним поговорили. А сейчас он снова в своей стихии.

Нет, я предполагала, конечно, что при друзьях он будет и дальше тем, кем его привыкли видеть. И вести себя будет так же, в том числе и со мной. Потому что ну кто я такая, чтобы он сменил своё амплуа. А имидж надо поддерживать.

Ну а вчера… а вчера всего лишь так сложились обстоятельства. Да и не перед кем было блистать и выпендриваться. А сегодня — это уже его жизнь, его привычный уклад, его окружение. Я всё это понимала, но почему-то было горько и обидно. Лучше бы он вообще не вступался за меня перед соседом, не говорил со мной по душам и не смотрел вот так — пристально, с интересом. Потому что разочаровываться особенно тяжело.