Убийственная стрижка

Глава 24

Когда всего за какие-то пару недель трое ваших знакомых один за другим умирают насильственной смертью, окружающие просто не могут этого не заметить. Даже если в числе этих окружающих немало репортеров.

Кто-то повесил над столом Лейси большой броский плакат. Оранжевые, обведенные черным буквы складывались в зловещие слова:

ПРЕДУПРЕЖДАЕМ! МОДА МОЖЕТ БЫТЬ ОПАСНА ДЛЯ ВАШЕГО ЗДОРОВЬЯ!

В «кресле смерти» скалился череп в берете с заколкой из стразов и табличкой:

ЭТОТ ЖАНР УБИЛ МЕНЯ! ТЫ МОЖЕШЬ СТАТЬ СЛЕДУЮЩЕЙ! МЭРАЙЯ.

В комнату ворвалась Фелисити в широченном сарафане в красную клетку, белой рубашке с отложным воротником, гольфах и мокасинах: идеальный наряд второклассницы.

— Там, где ты проходишь, Лейси, остаются только трупы, — хихикнула она.

Если бы взгляды могли убивать…

— Не хочешь угадать, кто будет следующим?

— Ты такая смешная, Лейси. Мы все тебе сочувствуем из-за этого ужасного нападения, волос и все такое. Я уж думала, придется тебе так и ходить остриженной, но у тебя, оказывается, миленькая прическа! Так мне даже больше нравится!

Должно быть, Трухильо распустил язык и проболтался о ее волосах!

Лейси знала, что в редакции ей будет туго, но ничего не поделаешь, придется потерпеть. Пытаясь укрепить свои позиции, она надела сапфирово-синий костюм, свой любимый, когда-то извлеченный в недокроенном виде из сундука Мими. Жакет с широкими плечами, забранной талией и жемчужными пуговками и узкая, облегающая юбка чуть ниже колен со встречными складками на боку. Волосы она зачесала назад и скрепила черепаховыми гребнями, что создавало эффект молодой Бренды Старр/Лоис Лейн[40]. Общее впечатление: попробуй-только-тронуть-горько-пожалеешь.

Во всяком случае, она на это надеялась.

— Ты, должно быть, просто навлекаешь на людей смерть, — заметила Фелисити. — Вроде Тифозной Мэри[41].

— О, Фелисити, твое остроумие бьет наповал, — пробормотала Лейси, не находя в себе сил разозлиться понастоящему. Уж это наверняка придало бы ей храбрости. Коллеги в отделе новостей неизменно стремились получить ответы на пять вопросов: кто, что, где, когда и почему? И все до единого повторяли одно: «Сейчас, сейчас, немедленно». Трудно упрекать их в чрезмерном любопытстве. Но она все же упрекала.

Повернувшись, Лейси прострелила Трухильо злобным взглядом. Тот поежился.

— Я в этом не участвовал! — заявил он, ткнув пальцем в череп. — Честно! Чтоб мне пропасть!

Однако он уже успел написать заметку об убийстве Редфорда, упомянув также о нападении на Лейси в Дайк-Марш. К счастью, история ее новой стрижки была втиснута в раздел новостей, в самый низ страницы, рядом с рекламой шин.

— А это что? — осведомилась она, потрясая газетой с опусом Тони.

— Я воспользовался материалом твоих колонок и случаями на Дюпон-Секл и в Вирджиния-Бич, чтобы проследить связь этих странных самоубийств с Редфордом. Две мертвые женщины. Их убитый босс. Совпадение? Я ссылаюсь в третьем абзаце на тебя.

— Спасибо, Тони.

Лейси понимала, что никто не позволит ей писать о смерти Редфорда. Это территория Трухильо. И все же что-то больно царапнуло внутри. Она отправилась на поиски редактора.

— Мак, мне осточертело писать о модах. Сделай что-нибудь, сам понимаешь, добром это не кончится. Не видел мой стол? Даже репортеры считают, что я — угроза обществу.

— Отличный ход, Смитсониан, — кивнул Мак. Лейси заметила, что сегодня на нем не было ничего «выдающегося». И выглядел он совсем неплохо: темно-синие слаксы, белая сорочка, галстук приглушенных тонов.

Должно быть, жена взялась за него.

Мак пригласил Лейси и Трухильо в свой офис. И как ни удивительно, ни разу не отпустил шуточки по поводу ее челки. Да и Трухильо выглядел на редкость торжественно в черной майке, черной кожаной куртке, черных джинсах и черных же ботинках. Мак плотно прикрыл дверь.

И что я сделала на этот раз? Или меня попросту увольняют?

— Садись, Лейси.

И хотя это был приказ, она осталась стоять.

— Прежде всего я хочу, чтобы ты знала: «Ай-стрит обсервер» требует многого от своих сотрудников, но не просит их рисковать жизнью ради заметки.

Если только это не настоящая сенсация.

— Если ты предчувствовала неладное, могла бы сказать мне или Тони, — продолжал Мак, постукивая карандашом по столу.

Лейси пожала плечами:

— Как я могла предчувствовать засаду на велосипедной дорожке? Угрозы поступали только в редакцию.

— Угрозы? Во множественном числе?

— Сам знаешь. Волосы и письмо.

Она не сказала об угрозах Редфорда в прошлую пятницу. Впрочем, теперь и упоминать об этом бесполезно. Мак с подозрением прищурился, но не стал уточнять.

— Почему ты сразу не позвонила мне после того, как этот парень на тебя напал?

— Трухильо уже состряпал статейку. Черт, да он знал обо всем едва ли не раньше меня!

— Я говорю не о статейке, пропади она пропадом! Тебе никогда не приходило в голову, что мне может быть небезразлична судьба одного из моих репортеров?

Ничего подобного ей никогда не приходило в голову. Она — репортер, он — редактор, и между ними пропасть.

— Нет, — призналась она.

Мак потер затылок и окинул ее уничтожающим взглядом.

Да что же это творится?

— Понимаю, нелегко терять еще одного обозревателя моды, почти сразу после Мэрайи. Но вы всегда можете закинуть удочку и выловить кого-нибудь на улице.

Мак ударил кулаком по столу:

— Это не смешно, Смитсониан! Я очень обеспокоен происходящим! Две женщины погибли! На тебя напали! Потом этот тип Редфорд зарезан в собственном офисе! Где-то между всем этим крутятся пропавшая видеозапись и свидетельница по скандальному делу, которая эту запись сделала! Полиция считает, что он помешал взломщику, но мы все знаем: для одного салона красоты тут слишком много совпадений!

— Для салона — да. Но не для Вашингтона, — возразила Лейси. — И при чем тут взломщик?

Она видела только заголовок. Вик ни о чем таком не говорил. Впрочем, там была Жозефина, так что кто знает? Мак сунул ей последний выпуск газеты.

— И ты должна знать еще кое-что, — добавил он. — Мы получили результаты теста ДНК. Тони говорит, лаборатория побила ради него все рекорды скорости. Результаты совпадают. — Он показал на листок бумаги.

Лейси присвистнула:

— Значит, это волосы Энджелы.

А ты ожидала чего-то другого?!

Похоже, с самой пятницы у нее нет ни мгновения отдыха. Уик-энд пролетел как одна минута: нападение, новая прическа, смерть Редфорда, лекция и урок на стрельбище. Несколько уроков.

Чертовски интересная история для первой страницы за подписью Лейси Смитсониан!

— Такой вывод они сделали.

Лейси опустилась в кресло.

— Глупо. Посылать волосы глупо. Этот идиот что, никогда не смотрит телевизор?

— Копы скажут, что это само по себе ничего не доказывает, — вмешался Тони. — И так и есть. Может, эти волосы пролежали у него несколько лет. И никак нельзя выследить кретина, который их послал.

— Разумеется, мы уведомим департамент полиции, Визит вежливости, так сказать, — вздохнул Мак. — Копы поблагодарят нас и положат материал под сукно. Реакция полиции или отсутствие таковой должны быть особо выделены в статье. Мы поместим это на первой странице.

— А как насчет ФБР? — спросила Лейси.

— Пусть агенты нас навещают, — фыркнул Мак.

Постепенно до Лейси стала доходить общественная значимость статьи.

Она встала.

— Что ж, спасибо за информацию, приятели. Но у меня полно работы.

Мыслями она уже была далеко. Вспоминала, кому надо позвонить прежде всего.

— Сколько даете времени на статью?

Мак откашлялся.

— Статья не твоя, а Тони. У тебя мода, Лейси, а не грабители и копы. И не убийства.

Тони отвел взгляд. Именно то, чего она боялась! Они собираются выбить почву у нее из-под ног.

Крысы! Я уже заплатила за право написать статью!

— И если всплывет что-то новое о Похитителе волос или убийстве Редфорда, все будет освещать Тони. В конце концов, именно он репортер криминальной хроники.

— Но это несправедливо! Именно я получала угрозы. Это моя тема! — запротестовала Лейси. — И волосы прислали мне.

— Да, тебя угрожали убить, — взорвался Мак, казалось, готовый перепрыгнуть через стол и наброситься на нее. — Поэтому я тебя отстраняю. Нечего торчать на линии огня.

— Чушь собачья! Я репортер!

— Прекрати возмущаться, Смитсониан! Жизнь всегда несправедлива. Я не шучу. И ты не лезь в драку.

— Завтра заупокойная служба по Редфорду. Я должна быть там.

Стелла уже звонила ей с полным отчетом. Еще до завтрака.

Но Мак был неумолим:

— Умерь свой пыл, это тема Тони.

— Но я знаю всех игроков. Стилисты мне доверяют. Я в курсе всех дел. И смогу довести игру до конца.

С небольшой помощью, огромным везением и, может, при некотором озарении.

— В таком случае скажи об этом Тони, — посоветовал Мак. Она окатила обоих ядовитыми взглядами. — Не принимай близко к сердцу. И полегче, Лейси. Ты, должно быть, еще не отошла от шока. Лучше напиши новую колонку: что-нибудь посмешнее.

Словно она могла взбить юмор, как суфле: легкое и пушистое. И совсем несытное.

Значит, ты по-прежнему так думаешь обо мне?

— Напишу о Большеголовом Теде — старшем сенаторе[42] из Массачусетса, — с вызовом объявила она, имея в виду самого надежного мальчика для битья для всех представителей прессы. — Ты, видимо, не знаешь, что портной Кеннеди был умнейшим человеком в Вашингтоне и заслуживает всяческого уважения. Ибо всякий, кто смог придать жирняге Теду почти человеческий вид, — настоящий волшебник.

Нападки на почтенного сенатора — самый верный способ вывести Мака из себя. Тот сразу начинал искрить, но Лейси рвалась в бой.

— Если бы Тед нашел свои костюмы на складе уцененных вещей, был бы точной копией Важной Шишки Боба[43]. Только с белыми волосами.

Мак любил Кеннеди. В точности как свои старые вельветовые пиджаки. Не важно, как бы ни обтрепались обшлага, сколько бы грязных катышков ни скопилось в карманах, он твердо верил, что они незаменимы и всегда к месту. И он не любил насмешек ни над пиджаками, ни над семейством Кеннеди. И хотя позволялЛейси многое, издевательств над Кеннеди не допускал и всегда проводил черту там, где начиналась тема Кеннеди.

— Господи, Лейси, неужели несчастные Кеннеди и без того мало страдали?

— Я несправедлива. Портной Теда Кеннеди заслуживает Нобелевской премии. Всякий, кто может скрыть толстое брюхо Теда, способен решить вопрос с национальным долгом.

— Оставь беднягу Тедди в покое. Я хотел, чтобы ты написала об этой благотворительной акции в связи с жарой в городе. Мне уже звонили насчет нее. Вот это как раз твой переулок. Не помнишь? В ближайшую среду.

Правда, Мак мудро не упомянул о том, что звонившие умоляли послать кого угодно, только не «эту Смитсониан, которая пишет "Преступления против моды"». Но Мак никого не желал слушать.

— Ты полезла в бутылку. Прекрасно. Сорви на них злость. Задай им жару.

Лейси мрачно направилась к своему столу. В довершение ко всем неприятностям в голосовой почте присутствовало сообщение от Вика с уведомлением о том, что особым приказом Жозефины ее запрещено пускать на заупокойную службу по Редфорду. Но тут он сильно ошибся. Именно на этой службе она появится, хочет этого Вик или не хочет. Отлучение от столь важного мероприятия заставило ее почувствовать себя настоящим репортером. Еще лучше, если ее вытолкают со скандалом.

А тут еще идиотский показ мод! Только его ей и не хватает. Лейси содрогалась при одной мысли о нем и вот уже несколько недель с тоской ожидала среды. Полли Парсонс привязалась к ней с требованием осветить события в аспекте «Стайлиттос». Но начиная с середины апреля она почти ни о чем, кроме «Стайлиттос», не писала.

Благотворительный показ мод рекламировался как «Последний крик столичной моды».

Можно подумать, в столице кто-то имеет понятие о последних тенденциях моды!

Парикмахеров «Стайлиттос» удостоили чести причесывать моделей, и пока никаких изменений по этой части не предвиделось, но Полли Парсонс, как ни странно, совершенно перестала досаждать Лейси.

Зато стали поступать звонки от различных приспешников Бет Энн Вудворт, устроителя показа. Она была исполнена решимости не дать ничему и никому испортить миг ее триумфа, и более всего негативным публикациям о смерти каких-то жалких стилисток и кончине ничтожного владельца «Стайлиттос». Положение усугублялось еще и тем, что миссис Вудворт была подругой Жозефины Редфорд, у которой, похоже, друзья имелись повсюду.

Лейси была знакома с Бет Энн Вудворт, одной из тех вашингтонских блондинок, которых окружающие считают красавицами. Многие удачно выходят замуж, за сенаторов или даже министров.

Но без прически «шлем», костюмов от Шанель и трикотажа от Сент-Джона Бет Энн легко было принять за двойника куклы Кэббидж Пэтч[44].

Но вот дурой ее никто не назвал бы. Не далее как сегодня утром она подняла трубку золотого с белым телефона в стиле ампир и самапозвонила редактору Лейси. Приспешники не справились с заданием.

Бет Энн была очаровательна, обаятельна, чуть снисходительна и серьезна. И настоятельно потребовала, чтобы «Обсервер» послал на показ мод другого репортера, любого репортера, кого-то более сочувствующего благотворительным мероприятиям. Это навело Мака на мысль послать Трухильо, спортивного обозревателя или одну из примадонн, освещающих события на Капитолийском холме. Пусть попробуют разобраться в тонкостях высокой моды. Может, Фелисити Пиклз покритикует закуски!

— Это благотворительный показ, мистер Джонс, — умоляла устроительница. — Проявите хоть немного милосердия!

Мак рассмеялся. Никакого милосердия для богатых, особенно от четвертой власти, извечного защитника простых людей. И всем это известно.

Поэтому он объяснил Бет Энн, что та имеет полное право не допускать Смитсониан на показ мод, но в этом случае Смитсониан имеет полное право написать о дискриминации прессы пещерными жителями Вашингтона и в пух и прах разнесет сам показ.

— Никогда не скандаль с людьми, покупающими бумагу тоннами, а чернила — баррелями, — пробормотал он любимое изречение. Такое же висело в рамке над столом.

— Но, Лейси, у меня строгий приказ от Жозефины. Насчет тебя и заупокойной службы. Она спустит с меня шкуру!

— И все же я должна быть там, Стелла, — настаивала Лейси, стискивая телефонную трубку.

— Лейси, я и так держусь на волоске.

— Убийца не дремлет. Он достал Энджи. Достал Тамми. Достал Крысиного Короля. И почти настиг меня. Ты можешь быть следующей.

— Но при чем тут я?! У меня короткие волосы.

— А у Крысиного Короля была лысина. И это его не спасло. — Для пущего эффекта Лейси немного помолчала. — Послушай, никто не узнает, что я была там, если ты поможешь, конечно. Ты настоящая волшебница, Стелла.

— Что ты предлагаешь?

Стелла даже прекратила жевать резинку.

— Тебе выпал звездный шанс преобразить меня до неузнаваемости.

Довольная, Лейси повесила трубку. Небо выглядело так же угрожающе, как лицо Мака. А уж Мак поистине был центром циклона. И в данный момент как резаный орал на Питера Джонсона из-за какой-то истинной или мнимой провинности.

Лейси схватила темно-зеленый плащ и черный, в белую клетку, зонтик, выжидая подходящий момент.

Фелисити, решив изобразить миротворца, предложила Маку пирожные с шоколадной крошкой и двойной глазурью на гигантском, принесенном из дома блюде. Мак взял три, попробовал одно и потянулся за другим. Фелисити так обрадовалась, что тоже съела пирожное. Мак повернул голову как раз вовремя, чтобы заметить, как Лейси бежит к двери. Но она исчезла прежде, чем он успел проглотить кусочек.

Лейси протиснулась мимо курильщиков, толпившихся у входа в здание, и попыталась задержать дыхание, проходя сквозь «коридор смерти». Мимо шествовала группа малышей из соседнего детского сада. Двенадцать едва научившихся ходить ребятишек, державшихся обеими руками за две длинные веревки, под надзором трех воспитательниц. Курчавый парнишка, очевидно, желавший свободы, негодующе вопил, и Лейси не стала его осуждать, живо представив заголовок: «Я был пленником скованных одной цепью!»

Час спустя Лейси смотрела в зеркало на женщину в коротком каштановом парике, немного похожую на Клодетт Кольбер в «Это случилось как-то ночью». Новая темно-красная помада и сильно подведенные глаза делали ее похожей на иностранку. Она также уговорила Стеллу принести фирменный халатик «Стайлиттос», добавила берет и темные очки.

Не так уж плохо…

— Я бы сама тебя не узнала! Можно сделать тебе такую стрижку. Лично мне нравится. Ну просто французская актриса!

По понедельникам здесь всегда было затишье, и сейчас в салоне никого не осталось, кроме нее, Стеллы и Мишель, помогавшей довершить преображение. В час должна была прийти смена.

— Никакой стрижки. И даже не упоминай при мне это слово! Я и без того на нервах!

— Но показываться на похоронах крайне рискованно! Что, если Жозефина тебя узнает?

— Стелла, там будет не меньше сотни стилистов, — вмешалась Мишель. — И Жозефина не тратит время, разглядывая других женщин. Она, как говорится, предпочитает мужчин.

— Нуда, особенно Вика Донована.

Но Лейси отказалась схватить наживку.

— Меня выкидывали и из более приличных мест. Издержки профессии, — сказала она.

— Только рта не раскрывай, пока будешь там. Не могу же я изменить и твой голос. И обещай рассказать мне все. Все, что успеешь подсмотреть. Ты в самом деле уверена, что Похититель волос там будет?

В голосе Стеллы звучала такая надежда, что у Лейси не хватило духу выразить свои глубочайшие сомнения.

— Стелла, ты сама говорила, что убийцы всегда ходят на похороны своих жертв. Может, нам повезет.

— При условии, что останемся в живых.