Убийственная стрижка

Глава 26

Усевшись в машину, Лейси скинула берет, парик и черный халат, оставив только черную водолазку и юбку, в которых выглядела как студентка художественной школы. Ну… скажем, стареющая студентка. Ей пришло в голову, что настоящий детектив все равно поехал бы на поминальный прием и проследил бы за стоянкой машин, и при мысли об этом она снова почувствовала себя ищейкой.

Ехать домой не хотелось. Хотелось очутиться там, где нет ни Донованов, ни Редфордов, ни Трухильо, ни убийц.

Возвышавшийся над Потомаком мемориал Джефферсона сверкал. Воздух был свежим, небо — голубым. Лейси свернула с Пятнадцатой улицы, объехала Тайдл-Бейсн. На душе было неспокойно.

В таком случае почему бы не погулять по новой выставке, о которой она читала, — «Поиски красоты в Америке»?

Джейми, одна из стилисток, упомянула, что там демонстрируется новый аппарат для перманента, совсем «Медуза». Может, именно там она почерпнет идеи для новой колонки, ведь теперь ее официально освободили от расследования.

Она направилась к Моллу[47].

Значит, Трухильо напишет этот репортаж. Прекрасно. Надеюсь, у него скулы сведет от тоски. Или стилисты его поколотят. Или задушит Полли Парсонс.

В Национальном музее американской истории Лейси была без маски Клодетт. Никем не узнанная, она заглянула на свою любимую выставку платьев первых леди Америки.

Витрины освещали маломощные фонари, чтобы уберечь старые наряды от высоких температур. Крошечные манекены представляли миниатюрных гранд-дам старых времен. Большинство платьев выцвели от времени до едва различимых по цветам пастелей.

Лейси, как всегда, восхитилась героической Долли Мэдисон, первой леди с тысяча восемьсот девятого по тысяча восемьсот семнадцатый год, и ее простым платьем в стиле ампир, вышитым вручную изящным цветочным узором. Немного постояла перед изысканными французскими туалетами Френсис Фолсом Кливленд, царившей в Белом доме с тысяча восемьсот восемьдесят пятого по тысяча восемьсот восемьдесят девятый. Судя по избытку кружев и бисера, Френсис была большой модницей.

Бедная Мейми Эйзенхауэр ныне считалась далеким прошлым. Ее знаменитое розовое платье исчезло. На его месте красовалось другое — винно-красное, из шелкового дамаска в классическом стиле пятидесятых: приталенное, с широкой юбкой.

В следующих витринах выставлялись платья других президентских жен, начиная с Джеки Кеннеди. Лейси больше всего любила бродить здесь, потому что публика свободно обменивалась замечаниями, не стесняясь, словно в компании близких друзей.

— А вот и Барбара в синем бархате и тафте. Обожаю! — услышала Лейси слова какой-то женщины. — Знаете, она одевалась у Скаази!

Женщина, и помыслить не смевшая о дизайнерской одежде для себя, удивительно хорошо знала всех модельеров, которые создавали одежду для обитательниц Белого дома. И все без помощи путеводителей по музею!

— Джеймс Галанос сшил это для Нэнси Рейган! — воскликнула другая, в дешевых очках и ярко-желтом спортивном костюме. — Ее политика мне не нравилась, чего не скажешь о вон том отделанном бусами платье.

Ее спутница кивнула.

— Но ты можешь представить меня в платье, которое держится на одном плече?!

Какие-то замечания оставались для Лейси непостижимыми. Белое инаугурационное платье Джеки Кеннеди с прозрачной туникой поверх, по всей видимости, потрясло девушку-подростка в широченных синих джинсах и кожаной куртке с бахромой.

— И что это такое? — возмущалась она.

Подруга с колечком в носу состроила рожицу.

— Понятия не имею. Ни малейшего!

Женщина лет пятидесяти уставилась на бирюзовое платье с жилетом во всю длину, принадлежавшее Розалин Картер.

— Она была ужасно прижимистой, — объявила дама, ни к кому в отдельности не обращаясь. — Износила платье чуть не до дыр. Повсюду его надевала.

Блестящее красное платье Лоры Буш демонстрировалось наверху, на другой выставке — «Американские президенты». Лейси подумала, что, возможно, еще успеет туда забежать.

Две коренастые матроны со Среднего Запада, одна в младенчески-розовом спортивном костюме, другая в таком же, но младенчески-голубом, разбирали по косточкам темно-фиолетовый, отделанный бусинами инаугурационный наряд Хиллари Клинтон.

— Все равно не поверю, что у нее такая тонкая талия, — объявила Розовая.

— Нет, это правда. Зато у нее короткие толстые ноги, и она постоянно меняла прически, — вторила Голубая. — А ты видела ее последние снимки? Господи Боже!

— Должно быть, чертовски сложно сделать приличную прическу в Вашингтоне, — заметила Розовая.

— Если бы вы только знали, насколько правы, — пробормотала Лейси. То ли всему виной был твердый пол музея, то ли неудачная попытка соединить все точки на карте убийств в «Стайлиттос», то ли скандал в церкви, но ее словно придавило к земле. Она поплелась в музейное кафе и сгорбилась над чашкой кофе, вдыхая его аромат.

Ты прокололась и подвела Стеллу.

Стелла так верила, что знание моды и нюансов стиля и «блестящие мозги Лейси Смитсониан» помогут отыскать улики. Значит, зря верила. Лейси ни на шаг не продвинулась в изобличении убийцы с тех пор, как впервые увидела изуродованную голову Энджи.

Действительно ли убийц двое? Если Бойд прикончил стилисток, кто был тот смельчак, который его остановил? Или Редфорд знал имя убийцы и поплатился за это? В таком случае кто расправился с Редфордом?

Господи, да кто только не желал с ним расправиться!

Лейси бросила пустую чашку в мусорник и направилась на выставку «Поиски красоты в Америке в двадцатом веке и раньше».

Насколько она поняла, там были показаны изобретенные американскими женщинами сотни способов стать привлекательными и уверенными в себе, от гибсоновских девушек[48] и флепперов[49] до хиппи, панков, поколения МТВ и поколений X, Y и Z.

У входа посетители могли просмотреть черно-белый киноролик. Демонстрация суфражисток за право женщин голосовать. Флепперы танцуют чарльстон. И Рози-клепальщица[50] оторвалась на минуту от работы на авиационном заводе, чтобы накрасить губы. Сунув пудру и помаду в карман комбинезона, она надела авиаторские очки и с улыбкой продолжала клепать крылья бомбардировщиков. В конце экспозиции висело зеркало, отражавшее поиски красоты самого посетителя. Экспонаты, исполненные юмора и пафоса, подчеркивали весьма драматические моменты и показывали, до чего готова дойти женщина в стремлении достичь ускользающий идеал красоты.

Если верить устроителям выставки, в начале двадцатого века американские красавицы полагались исключительно на розовую воду, глицерин и легчайший мазок румян. Далее экспонировалась модель салона красоты, где женщина-флеппер двадцатых годов короткой стрижкой бросала вызов тогдашнему обществу. Манекен со счастливой улыбкой смотрелся в ручное зеркальце. Рядом стоял знаменитый аппарат для перманента, предшественник «Медузы».

Макет загородила молодая мать с прелестным светловолосым, чем-то очень недовольным малышом, дергавшим мать за волосы.

— Оставь мамины волосы в покое, — раздраженно потребовала женщина и, заново перевязывая волосы, вздохнула: — Вот возьму и вообще их обрежу.

Мальчик весело рассмеялся. Она погладила его по головке, а он, хихикая, шлепал ее по рукам.

Едва они отошли, как Лейси заметила длинную косу, очевидно, принадлежавшую только что остриженной девушке эпохи джаза. Коса, лежавшая на тумбе салона, рядом с расческой, щеткой и ножницами, была красивого рыжевато-золотистого цвета, дюймов восемнадцати длиной и перевязана розовой парчовой лентой.

Что ж, ничего нового в этом нет. Даже женщины викторианской эпохи не выбрасывали свои косы. Из них делали шиньоны. Их приплетали к чужим косам для пущей густоты. И тут в мозгу вдруг что-то щелкнуло. Перед глазами возникла сценка: Жозефина, протягивающая руку, чтобы пригладить волосы Бо, хвостик, который вдруг показался гуще и темнее. И длиннее. И был завитым. И еще одно воспоминание: освежители воздуха в машине Бо были перевязаны ленточками: красной и голубой.

О Господи! Он приплетает чужие волосы!

И Лейси поняла, где он их добыл.

Мать и маленький негодник прошли дальше, все еще пререкаясь друг с другом. Но Лейси стояла как вкопанная. Теперь она знала, кто убил Бойда Редфорда, Энджи и Тамми. Все видно ясно, как в зеркальце, которое держал манекен.

Возьмите заброшенного двухлетнего малыша, воспитывайте в парикмахерском салоне — священном храме волос, наблюдайте, как он растет, превращаясь в неуклюжего ограниченного подростка, заставьте работать уборщиком и мойщиком голов в салоне, позвольте провалиться во всех начинаниях вроде колледжа, и обязательно получите Похитителя волос. Убийцу, уверенного, что вся сексуальность и могущество мира заключены в женских волосах. И если он отнимет их у женщин, сам станет сексуальным и могущественным. Полицейские, утверждавшие, что убитые женщины не были изнасилованы, ошибались. Просто способ был немного иным. Для убийцы изнасиловать женщину означало обрезать ее волосы и забрать себе. Сделать своими.

Но он оставил следы.

Он послал их по почте!

И наверняка припрятал ленты и расчески, украденные из квартиры Энджи. Трофеи кровавой охоты. Есть что носить. Что любовно перебирать. Недаром он во время нападения на Лейси ухитрился утащить сувенир на память. И хвастался:

— Поймай меня, если можешь.

Это он — таинственный Джордж.

Вернее, Борегар Редфорд, Эдип с опасной бритвой.

Непонятно, правда, при чем тут видеозапись Марши. Но связь явно просматривается. Может, он тоже был на пленке, а может, пытался прижать Крысиного Короля? Или Бойд открыл тайну своего сыночка и стремился что-то предпринять, выгородить отпрыска. Позаботиться о нем тем же способом, как заботился обо всех проблемах Бо. Это было не сложнее, чем отослать его в очередной колледж. Поэтому Бойд и старался любой ценой помешать Лейси писать о «самоубийствах» женщин. Знает ли Жозефина? Интересовался ли кто-нибудь алиби Бо? Впрочем, его с самого начала не подозревали.

Лейси пригладила челку, прятавшую безобразно укороченную прядь. Это должен быть Бо, но кто ей поверит?

После сегодняшнего Вик скорее всего вообще не захочет с ней разговаривать. Городские копы, очевидно, не желали замечать, что стилистки были почти оскальпированы. Она так и видела пустые взгляды, какими полицейские встретят ее сказку о наращенных волосах и красивых голубых ленточках: «Простите, мэм, Смитсониан — это ваше имя на врачебных рецептах?»

Нет, она ни с кем не сможет поделиться этой безумной версией. Да и не поверит ей никто. Кроме Стеллы. Но говорить со Стеллой слишком опасно. Может, сказать Маку? Но сначала нужны доказательства. Без них все бесполезно. Значит, нужно каким-то образом заманить Бо в ловушку и доказать, что именно он это сделал.

Но прежде придется пережить показ мод.