Упырёк (ЛП)

Часть 3. Глава 19. Глаза Смерти

Охранные чары треснули, звякнули и раскололись на тысячи осколков. Эдвард зажал уши — пронзительный тонкий звук, как от тысячи огромных бьющихся стёкол, резал слух почти до боли.

Если бы чары наложил Вершитель — Гисли нипочём бы с ними не справился. Но Чезаре доверил это дело Криззену и Лете. Взломать заклятия старины Мэтта оказалось несложно: тот воспользовался крепкими, надёжными, но увы — всем известными контурами. А контуры поддаются не эмоциям, от которых только крепнут, а полному отрешению. Тогда охраняемый объект как бы перестаёт существовать. Гисли узнал это ещё в юности от одного опытного ловца. Тот сказал, что терял сознание в плену у мага Боли, а когда приходил в себя — видел, что контур спешно восстанавливался, вспыхивая в полутьме склада, где его заперли. Собравшись с духом и применив древнюю местную практику бодрствования во сне, ловец смог понизить активность контура и преодолеть заклятие.

Второй контур установил Вильермо Лета — разумеется, с тем, чтобы уничтожить Гисли, если он посмеет выйти из комнаты. Но и на его магию у Эдварда нашёлся ключик. Страх, очень хорошо, страх действительно может убить человека. Приходится признать это после стычки с магом этой мерзкой ложи. Однако контур Леты держался на эмоции, и когда Гисли насильно стал её преобразовывать, заклятие разлетелось осколками.

С некоторым недоумением Эдвард провёл по лицу рукой и обнаружил на ладони кровь: Лета навредил ему даже когда Гисли вроде как обошёл его. Ну ничего, в таком случае пусть действительно помучается, боясь за близких! Эдвард ведь не слеп, ещё нет: он видел, что между Летой и Венделой ещё ничего не выяснено и не кончено. И наверняка Вендела рассказала своему воздыхателю о том, что он, Эдвард, целился в неё недавно из пистолета и запугивал отнюдь не пустяковыми угрозами.

«После Дарда я и в самом деле уберу Кэри», — решил он.

Решил не без сожаления. Всё-таки он к ней по-своему привык.

Разрушив охранные чары, Гисли с предосторожностями покинул комнату, но в гостевом доме не оказалось ни души. Все ушли воевать с мертвецами. Никто не остался охранять дознавателя. Видно, решили, что он и носа не высунет отсюда. Припадая на правую ногу, которая всё ещё не пришла в норму даже после манипуляций Бенволио, Эдвард выбрался наружу и призадумался. Где сейчас может быть Дард? О, Роз — понятно, Гисли слышал мысленный зов Роза, приказывающий Светлым магам собраться у стен крепости. А вот тощий некромант, маленькая марионетка Чезаре — где он должен быть сейчас?

«Если бы я был Чезаре Розом, манипулирующим этой вошью, то я бы поставил его на стену так, чтобы все видели. Устроил бы спектакль из полной и безоговорочной победы над Великим, шур его отец, Мёртвым. Да, это вполне в духе такого великого артиста и манипулятора, как Роз. Заставить всех Тёмных поверить в силу и величие маленького некроманта, а потом показать, что он, Вершитель, помыкает этим некромантом». Гисли прищурился, глядя на ворота, но от гостевого дома ничего толком не разглядел.

От ворот уже сипло трубили тревогу, там слышались крики и какой-то невнятный рокот. Значит, началось. Гисли взглянул на небо, потом на часы — время близилось к восьми утра. Да, пожалуй, самое время отыскать Дарда и…

Гисли как мог быстро захромал к воротам. Нигде не было видно Чезаре и серых мундиров — но ловцы точно должны находиться где-то тут. Наконец, он увидел, как они поднимаются по одной из боковых лестниц на северо-восточную смотровую площадку на скале. Зачем? Что они собираются там высматривать? Гисли заметил, что по лестнице карабкаются и несколько Тёмных. Интересно, для чего?

А к северо-западной площадке, расположенной почти симметрично восточной, одиноко шёл Кормчий. Эдвадр прищурился. Нет ли там, наверху, щуплой фигурки некроманта?

Но Дарда он так и не увидел. Надо было забраться по одной из двух центральных лестниц на сами ворота: там наверняка неплохой обзор. Да и Дард скорее всего должен находиться в центре событий, то есть над воротами.

Разве нет?

Гисли, однако же, был не настолько ловок и здоров сейчас, чтобы карабкаться куда бы то ни стало, не убедившись сперва в своей правоте.

А вот и старый советник Дарда! И тоже не торопится на стены.

— Где эн Дард? Уже там? — спросил у него Гисли.

Такер уставился на дознавателя тяжёлым взглядом.

— У вас случайно нет лишнего пистолета, эн Такер? — спросил Гисли как ни в чём не бывало.

— Почему вы не с ловцами на их позиции? — спросил советник. — Разве Хелли Рэй или эн Роз не сказали вам, где ваше место?

Вид у старика был неприязненный. Ну что ж, это и понятно.

— У меня особое место, — таинственно сказал Эдвард. — Но я, кажется, потерял его — мне нужен Дард.

Такер сощурился и покачал головой.

— Если бы ваше место было возле Дарда, вы бы точно знали, где он и не потеряли бы его, — сказал он. — А вас, кажется, должны были содержать под стражей.

Если бы Гисли мог, он бы тотчас придушил бы мерзкого старика, но тут Кормчий с середины лестницы вдруг окрикнул его:

— Эн дознаватель! Окажите любезность!

И, довольный тем, что можно избавиться от Такера с его подозрениями, Гисли поспешил к смотровой площадке.

— Да, эн Моро? — от подножия приставной лестницы спросил Эдвард, задрав голову.

— Поднимитесь со мной, будьте добры.

Это, пожалуй, было бы нешуточным испытанием для сломанной ноги, но, по счастью, вчера Бенволио всё-таки срастил перелом. И нога, хоть болела, держалась неплохо. Гисли поднялся вслед за седоголовым Моро и глянул с площадки вниз, на ту сторону.

Признаться, его замутило. Там, внизу, мертвецы всех стадий разложения, полуголые рабы и разнообразная нежить волнами накатывали на ворота.

Высота не меньше сотни человеческих ростов позволяла видеть всю маленькую каменистую долину. В конце её, там, где дорога протискивалась между двумя отвесными скалами, стоял шатёр, рядом жались повозки. Лошади, быки, люди — мелкие, суетливые — возились там, на совсем небольшом пространстве, отдав основное место для армии мертвецов.

Ближе к воротам эта армия кипела и бурлила. Упыри рвали глотки рабам, те падали замертво, чтобы подняться на ноги — с разодранным горлом, со вспоротым животом, рабы вставали и лезли на стены. И упыри бежали по их голым окровавленным спинам, чтобы подняться повыше.

Кормчий отвлёк Эдварда, заставил встряхнуть головой. Отвратительное зрелище зачаровало его.

— Там, у шатра. Видите? Вон тот широкоплечий здоровенный некромант…

Гисли проследил за указательным пальцем Кормчего. Пожалуй, плечи некроманта казались гораздо шире чем обычные, потому что голова на них содержалась уж очень маленькая.

— Это он? Великий Мёртвый?

— Я бы хотел от вас, эн Гисли, маленькую услугу. Мне надо создать сейчас переход. Это как бирка… только без бумаги и координат. Отвлеките его, будьте добры?

— Вы хотите убить эту пакость, эн Моро? — удивился Гисли. — Я полагал, это непросто сделать.

— Убить? — хмыкнул Моро. — Нет, всего лишь поговорить. У меня есть чем убедить его.

Кормчий шевельнул плечами, и на Эдварда вдруг повеяло близким морем.

— Слышите? Пахнет штормом, — негромко сказал Моро.

— И чем я могу вам помочь? — вопросил Гисли.

— Это быстро… Но всплеск будет сильный. Я бы хотел, чтобы внимание Штавана и его некромантов не было бы приковано к переходу. Иначе меня никто не успеет выслушать — просто прихлопнут. Позовите его мысленно, притяните его внимание.

— И зачем мне это? — ухмыльнулся Гисли.

— А я вам скажу, где эн Дард. Вы же ищете Дарда?

Эдвард хотел ещё спросить — как бы поступил Кормчий, если бы они не встретились случайно возле лестницы. Кто бы тогда отвлекал Штавана? Но решил, что это не имеет значения. Позвал бы кого-то другого. Допустим, Такера. Или его маленькую ученицу. Всё равно.

— Помилуйте, ну зачем мне Дард? — на всякий случай сказал он. — Разве что подбодрить его дружеским словом?

Гисли никогда не устанавливал мыслесвязи с мертвецом. Но это оказалось не так уж сложно. Едва он снова взглянул в сторону Штавана, как тот повернул голову к Эдварду и Моро.

— Приветствую вас, господин Штаван, — неуверенно передал Гисли. — Не думаете ли вы, что далеко зашли? Вас предупредили, что спектакль закончится драматично, правда же?

— Что? — голос мертвеца зазвучал в голове Эдварда. Он походил на визг пилы. — Светлый маг? Как забавно! Уиллерт, посмотри!

Огромная рука Великого Мёртвого схватила за шею одного из рабов, ошивавшихся возле него. Гисли с недоумением посмотрел на него, но было слишком далеко, чтобы разобрать, что там за человек в отрепьях стоит возле Штавана. Быть может, это просто совпадение, что у раба такое же имя, как у духа-подселенца, обосновавшегося в теле Мармалена?

— Кай Уиллерт? — помимо воли подумал Эдвард, и услышал противный скрип. То смеялся мертвец.

Кормчий Моро тем временем шагнул со скал прямо в воздух. Миг — и он оказался там, возле рослого некроманта с крошечной головой.

— Иди сюда, — позвал Штаван, и Гисли, не задумываясь, шагнул следом. Но, очевидно, переход Моро уже заканчивал своё существование, потому что Эдвард вдруг оказался на высоте не менее чем пяти человеческих ростов над маленьким пятачком земли, возле полотняного шатра. С этой высоты его и бросило оземь.

— Благодарю тебя, господин! — с горечью сказал чужой голос устами Гисли. Сказал так, будто его наказали, а не одарили чужим телом.

А уж сам Эдвард совершенно точно не стал бы благодарить странного человека с маленькой, будто усохшей головой.

— А теперь давай избавимся от обузы, — добавил чужой голос, и Эдварда вышибло из его тела окончательно. Ошарашенный, он, как птица, закружился над собственной головой, над плечами, над людьми, стоящими рядом… Пока чёрная крылатая тень не налетела на него и не сшибла куда-то в сторону. Поднявшись над толпой живых и мёртвых, Гисли понял, что потерял своё тело из виду.

Но потом увидел голову мумии на могучих плечах мертвеца, тёмную мантию, седую добела голову Кормчего, и устремился за ними.

С тихим звуком порвалось пространство. Предводитель людей Моро раскроил воздух росчерком короткого пальца с обкусанным ногтем — в образовавшуюся прореху ступил сначала Кормчий, потом — мертвец с высохшей головой, а потом и бывший Гисли.

Дух Эдварда устремился за ними, но опоздал — расщелина в воздухе закрылась. Он снова взмыл вверх, ища своё тело, но поблизости его не было.

Мертвецы и упыри всё так же пёрли на ворота. Постепенно они карабкались всё выше — быстрые, ловкие упыри залезали на плечи и головы мёртвых, которые становились друг на друга. Некоторые почти достигали верха — но некроманты, стоявшие на стенах и воротах, сталкивали упырей вниз.

Эдвард прошёл сквозь груду мёртвых, но шевелящихся тел, не ощущая их, но с удивлением понимая, что у трупов есть эмоции. Слабые, как будто едва живые. Но тёплые. Похожие на нагретые осенним солнцем камни. В воздухе витало множество теней — какие-то светлые, какие-то — чёрные, почти непроглядные, но по большей части дымчато-серые.

Что держит их? Неужели злая воля некромантов?

Гисли просочился через ворота и в дальнем конце центральной улицы увидел общий дом, а у его дверей — спиной к нему — себя. В тёмно-зелёной, отстиранной и зашитой стихийницами рясе, но уже давно без полосатого шарфа. Мысль о том, чтобы ещё раз поблагодарить мать за подарок, весьма своевременно пошедший на перевязку, мелькнула и вызвала у Эдварда слабое подобие смеха. Он заколыхался и полетел к своему телу. Великий Мёртвый и Кормчий стояли там же, но до них Гисли дела не было.

А ещё в дверях общего дома стоял Дард. Худой, встрёпанный. Серо-жёлтые глаза устало смотрели прямо на Гисли — на него настоящего, а не на труп, в котором угнездилась чужая душа. Дард шевельнул губами и слабо кивнул.

За его правым плечом стоял, поникнув и сгорбившись, Томас Франкотт. А слева, не касаясь земли, парила девушка в белом простом платье. Её светлые волосы мягкими локонами лежали на плечах, а глаза были закрыты. Бесплотная правая рука покоилась на плече Дарда. Девушка показалась Эдварду очень красивой, и ему очень захотелось, чтобы она взглянула на него.

Но когда она открыла глаза, он понял, что никогда больше не вернётся в жизнь.