В клетке у зверя

29. ♂

Вадим

Тим привозит нас домой к половине первого. Возвращаемся с Виктором с переговоров. На территории меня встречает Амелия. Выглядит сердито-возволнованно.

— Это нормально, что та девушка в конюшню заходила? — спрашивает сходу. Удивительно разговорчивая. — Я гуляла и заметила, как она оттуда что-то унесла. А ещё вот. — Она протягивает мне разрезанную словно ножницами уздечку Агаты. — Зашла и увидела на земле.

Моя первая реакция — гнев, кожа на загривке будто вздыбливается, но я вдыхаю носом, успокаивая себя. За это Николаю я бы пару ног сломал. Своими руками. С Валерией что сделать, пока не ясно, но что-то не верится, что она чувствует себя настолько бессмертной. Чуть торможу.

— Думаешь, она порвала? — морщу лоб. — А вынесла чего?

— Типа такого же, кожаный ремешок, — Амелия пожимает плечами. — И озираясь понесла в дом. Ты позволил ей брать твои вещи?

Снова мурашки колючие по лопаткам. Не показываю, как меня напрягают такие приходы. Да ну нахер. Какого черта Лера творит? А Амелия хитро смотрит на меня, ждет реакции, похоже.

Виктор с озабоченным видом вынимает планшет, а я указываю на кабинет. Не стоит при Амелии смотреть записи. О камерах в доме знают очень мало людей. Даже Света не в курсе. Но Лера-то должна знать. Не стала бы так палиться! Хотя дом — не конюшня, нельзя недооценивать людскую самонадеянность.

— Я разберусь, — отвечаю Амелии и отправляюсь в кабинет. Виктора зову с собой.

— Ты так это оставишь? Твоя любовница твои вещи портит, а ты спустишь ей это с рук? — летит в спину.

Но стоит обернуться, Амелия тут же сжимается.

— Я сам буду думать, что делать, Амелия, — рычу ей. — А продолжишь дерзить, ещё на неделю останешься без телефона.

На этом мы с Виктором заходим в кабинет, и он без слов выводит на экран запись камеры в конюшне.

Валерия делает инъекции, прибирает за собой, а Амелия стоит рядом с денником, о чем-то спрашивает. Потом они обе уходят. Виктор включает ускоренный режим, пока в конюшню не заходит следующий посетитель. Это… Вот же сучка мелкая! Амелия! Дрянь какая! Она снимает с крепления уздечку Агаты и режет её косметическими ножницами. Долго так режет. Старательно. Ещё бы, плотная кожа. А потом дотягивается до упряжи Алмаза, относит её к емкости с овсом и прячет внутри.

Вот теперь во мне вспыхивает такая лютая ярость, что лучше Амелии не попадаться мне на глаза. Она перешла черту, после которой я перестаю быть милым. Но факт — она моя падчерица, ей семнадцать, и она девушка, а значит, в вариациях наказания я ограничен.

Честно говоря, эту пакость хочется просто вернуть матери, но я уже пообещал Ханне месяц домашнего ареста для её оторвы. Следует оставаться последовательным.

— Вить, чего бы ты с дочерью сделал за такое? — спрашиваю, хотя уже принял решение, просто пытаюсь найти более мягкий вариант.

— Игнор — самое суровое наказание, — отвечает он. — Но твоя Амелия тебя не уважает, и ей на него похуй. В таком случае я бы запер её в подвале на сутки без еды.

— Вот и я о том же подумал, — вздыхаю. — Пойдем выведем вредителя на чистую воду?

Лера сидит в библиотеке. Я жутко злой выхожу в гостиную и делаю вид, что иду её искать. Хлопаю дверью в кабинет, заглядываю в малую гостиную, снова захлопываю громко, подбираясь к библиотеке. Затем распахиваю дверь туда.

Валерия вздрагивает, но достойно поднимается, убирает книгу на место и направляет в меня ровный уверенный взгляд. Догадалась, что я по её душу, но знает, что её вины нет. Умница. Зато язва-Амелия уже вся изъерзалась у меня за спиной.

— Из конюшни пропала упряжь на Алмаза. А уздечка Агаты порвана, — произношу с нажимом. — Если сейчас не скажешь, зачем это сделала, остальное время проведешь в подвале!

Последнюю фразу я адресовал Амелии и, договорив, поворачиваюсь к ней. Бледнеет, коза, мгновенно. Качает головой с круглыми огромными глазами. Мол, я не я и не при делах. Ага.

Меня порадовала реакция Валерии. Знает, что невиновна — ведет себя, как невиновная. А по Амелии сразу все видно. Доперла, что запахло жареным.

— Папа! Это не я! — восклицает возмущенно и пытается уйти, но ей дорогу преграждает Виктор, и она замирает как вкопаная. Оборачивается. — Я тебе правду сказала!

В глазах искреннее возмущение, слезы уже появились. Гроза мужиков. Но я ей не мужчина, который будет её любить за слезы и выходки.

— Не отпирайся, ты попала в телевизор, — кровожадно улыбаюсь. Знаю, что припер к стенке эту засранку. — Ты повела себя, как крыса, подставила Валерию. А крыс в моем доме не любят.

Последнее договариваю уже с тяжелой интонацией, вспомнив, что Тоха по-прежнему не доверяет Валерии. Раздражает клубок интриг, которые закручиваются у меня под носом.

— Так зачем ты Валерию подставила, а? — спрашиваю Амелию, пронзительно глядя ей в глаза.

Переминается с ноги на ногу. Нервно теребит застежку на кожаной курточке. Глаза на мокром месте. Я прямо вижу, как она с таким видом будет своему мужику рассказывать, почему разбила его машину. Он ведь растает, как масло на солнце.

— Я хотела, чтобы ты её выгнал, — отвечает она. — Я знаю, чем вы занимаетесь. Это неправильно! У тебя же мама есть.

Это звучит искренне. Сзади раздаются шаги — Валерия почти бегом направляется к лестнице. Бляха. Санта-Барбара развелась. Пиздец. Виктор ловит мой взгляд — жестом велю не останавливать.

— Не тебе мне тут хотелки высказывать, Амелия, — цежу сквозь зубы и указываю на кабинет. — Пора тебе усвоить, что связывает нас с твоей матерью.