В клетке у зверя

32. ♀

Валерия

Подхожу нехотя и с опаской.

— Хватит строить жертву, — рычит он. — Не трону я тебя. Иди фотографии посмотри.

Легче не становится, но его слова заставляют меня ускорить шаг. Подхожу. Виктор показывает мне фото — явно стоп-кадр видео — на котором изображена симпатичная девушка моего возраста что-то говорит, но лицо не сильно искажено.

— Узнаешь? — спрашивает Виктор. — Тебе Трифонов фото никакие не показывал?

Вглядываюсь в картинку. Девушка кажется смутно знакомой, но откуда я могу её знать — ума не приложу.

— Заколка на голове в виде стрекозы, — отвечаю, найдя знакомый образ. — Что-то типа неё он велел найти в тайнике Вадима Романовича.

А потом меня осеняет. В самом начале ещё, когда Олег два дня просидел у меня в квартире, я видела заставку у него на телефоне. С очень похожей девушкой. Только на телефоне она была сильно моложе, ещё подросток.

Рассказываю об этом Виктору. Он смотрит на меня посветлевшим взглядом, даже будто добрее стал.

— Умница, Лера, — произносит и собирается выйти, но поворачивается и добавляет: — Светлана ужин приготовила. Спускайся.

Когда я прихожу к столу, Виктор уже сидит за ним. Рядом Амелия, с другой стороны место для меня. У меня возникает устойчивое ощущение, что после выходки этой оторвы Виктор будет тут, чтобы следить за порядком внутри дома.

Едим молча. Амелия тоже знатно боится Виктора, поэтому в мою сторону даже не смотрит. Доев первая, я сразу ухожу к себе. И снова до самой ночи слушаю, вернулся ли Волжский. Нет, не вернулся. Похоже, остался у породистой юристки Ольги или ещё где-нибудь.

Мне вроде все равно должно быть, но внутри колется глупая непрошенная ревность. Кто я, чтобы ревновать Волжского? Да никто! И ему я никто. Ничто. Кукла, с которой он поиграет и выбросит. Но в душе все равно жжется обида, что я не единственная, кого он хочет. Глупая ревность, но она появилась и теперь жжется в солнечном сплетении, точно туда капнули кислоты.

Дни до пятницы проходят однотипно. Я выхожу из своей комнаты только поесть. Остальное время лежу, смотрю в окно, сплю. Разнообразнее выходит только во вторник и в четверг, когда я колю Алмаза и Агату витаминами. Амелия меня игнорирует, а я не навязываюсь.

Волжский так с понедельника в дом и не вернулся. Логикой я понимаю, что это хорошо. Но есть внутри что-то, что скучает по нему. Сама не понимаю, откуда это берется. Он жестокий, пресыщенный жизнью и деньгами пользователь, но его мужское внимание что-то дергает внутри. Какой-то дикой части моей души нравится чувствовать себя желанной.

Чем ближе к пятнице, тем мне становится страшнее. Мое волнение достигает апогея вечером четверга, когда я даже не могу есть ужин. Меня мутит перед очередной встречей с Олегом. И я почему-то твердо уверена, что он явится туда с нарядом полиции, чтобы меня арестовать, потому что раскусил подставу.

Ухожу из-за стола, так ничего и не съев. Лежу снова в своей комнате, молясь непонятно каким богам, чтобы приехал Волжский и заверил меня, что все будет хорошо. И он появляется, как по мановению волшебной палочки, в начале десятого. Входит в мою комнату без стука и, придавливая меня тяжелым взглядом, садится в изножье кровати.

— Света сказала, что ты снова не ешь, — выговаривает мрачно. — Ты голодовку объявляешь?

Качаю головой. Сглатываю ком. В нос забивается запах сандала и гвоздики. Волжский вполоборота выглядит балдежно, лювлю себя на том, что любуюсь.

— Я не могу, аппетит пропал, — отвечаю честно. — Очень волнуюсь по поводу встречи с Олегом.

Волжский кладет ладонь мне на лодыжку и ведет вверх по ноге, забираясь под подол трикотажного домашнего платья. Ежусь от прикосновения, по коже разлетаются электрические мурашки.

— Все будет хорошо, Валерия, — мурлычет он, добравшись уже до колена. — С тобой поедет Денис. Он присмотрит, чтобы Трифонов тебя не обидел. Потом ты прогуляешься по магазинам, и Денис вернет тебя обратно. — Рука Волжского выныривает из-под платья. Он смотрит на меня маслянисто, я прямо чувствую, как в этот момент все меняется. Он добавляет: — Неудобное платье. Сними его.

Щеки заливаются румянцем, но я задираю подол до талии, пересаживаясь в кровати, потом стягиваю платье через голову. На этот раз на мне майка и трусики. В доме стало прохладнее.

Волжский подсаживается ближе и снова ведет рукой от лодыжки вверх по моей ноге. А я замираю, почти не дышу. Я ведь уже понимаю, к чему это идет.

Он подбирается пальцами к трусикам и гладит меня через ткань. От этого странно приятного и недопустимого ощущения у меня вздыбливаются волоски на руках. Ноги хочется свести, но я знаю, что Волжский не позволит. Я ощущаю его желание. Оно плотное и концентрированное, настоявшееся. Сейчас он лишь усилием воли держит внутреннего зверя в узде и не нападает.

А я вспоминаю, каково мне было в прошлый раз, и что-то повторять совсем не хочется. Непроизвольно качаю головой, хотя пальцы Волжского доставляют удовольствие, и между ног становится влажно.

Он ощущает это, довольно хмыкает и, поднявшись, принимается расстегивать сорочку.