Вернуть жену любой ценой

Глава 39.

Ада.

Стою посреди квартиры Мирона, утопая в хаосе коробок, а внутри все клокочет, как буря перед грозой.

Вещи разбросаны по полу, на кровати, на комоде: мои кофты, его рубашки, какие-то безделушки, которые он не удосужился выкинуть. Он попросил меня собрать и его вещи тоже, и я, как дура, согласилась.

Я только начала привыкать к этой квартире, как мы переезжаем и снова надо привыкать к другому месту.

Я меньше недели, как узнала, что у него будет еще один ребенок, что он уже для этого построил дом. Внутри отделка закончена, только снаружи еще надо пару дней, чтобы привести территорию в порядок.

– Мирон, зачем так торопиться? – снова прокручиваю в голове вчерашний разговор вечером.

– Думаю, ребенку будет лучше не скакать по домам, а жить сразу в одном, – каждый его ответ выверен и просчитан, а в моей душе наоборот поднимает ворох сомнений.

Вытираю вспотевшие ладони о джинсы и складываю дальше его рубашки.

Фиктивный брак – это одно, но жить в доме, который он назвал "нашим", – это как шагнуть в пропасть без страховки.

И, когда он говорил, что “ребенку будет лучше”, он имел в виду не только Пашку.

Даже сейчас сдавливает горло, будто кто-то затянивает петлю.

– А второй ребенок?

Этот малыш от суррогатной матери – как мина, заложенная в мою жизнь. Я не готова, мне бы подумать над этим, но он уже реальность, часть меня, и это пугает до дрожи в костях.

– Он тоже скоро родится и будет жить в том доме. И, Ада, нам надо обсудить вопрос с няней? Мы нанимаем или будем сами?

Няня? Сама? Опускаюсь на кровать.

Пальцы впиваются в ткань джинсов, и я представляю этого малыша – теплого, крохотного, моего по крови. И одновременно не моего.

– А эта женщина? Она будет жить с нами в этом доме?

– Нет, она с нами жить не будет. Никаких контактов с ребенком.

– Ребенку надо молоко.

– Она будет сцеживать, водитель привезет. Либо сразу на смеси переведем. Я говорил с врачом, сейчас есть хорошие.

В голове его деловой тон, как будто мы обсуждаем закупку муки для пекарни, а не жизнь малыша.

Я не готова. Не готова к этому ребенку, к этому дому, к жизни с Мироном.

И этот сложный выбор с няней. Я до сих пор не знаю, справлюсь ли я, приму ли его, как вообще это все будет. Насколько это правильно? Насколько экологично? Я хотела отдать всю себя одному ребенку, а теперь у меня их двое и как бы Паша не почувствовал себя лишним.

– Давай, пригласим няню, если ты знаешь хороших.

– Я пришлю тебе кандидатуры.

Теперь у меня еще и список нянь висит на рассмотрение.

Так правильно, да. Если почувствую, что справляюсь сама, то ее всегда можно уволить.

Переезд идет в каком-то угаре. Моих вещей тут не много, а вот он обжился за эти годы.

Но удивительно, что доверил мне складывать свои вещи. Я только не пойму одного. Либо ему так все равно, что я увижу какие-то напоминания о его прошлых отношениях, например, чью-нибудь расчетку или трусики. Либо так уверен, что ничего нет.

Я роюсь в шкафах, собираю его вещи, и вдруг натыкаюсь на коробку в углу гардеробной. Старая, с потрепанными углами, покрытая тонким слоем пыли.

Беру и руки покрываются мурашками. Это не коробка от обуви, одежды и не подарок. Это что-то, что стоит тут давно и этим не пользуются.

И возможно там то, что я боялась найти.

Другая его жизнь.

Внутри – стеклянная шкатулка…

Я делаю вдох и замираю.

Та самая, которую мы купили на Кипре, в свадебном путешествии. Мозаика из морского стекла – голубого, зеленого, янтарного – переливается в свете лампы, как море, на берегу которого мы лежали, мечтая о будущем.

Беру ее в руки, и она тяжелая, холодная, как воспоминание. Внутри – сложенный листок.

Легкие жжет от недостатка кислорода, а на горле дальше стягивает петлей, что я делаю наконец вдох. Опускаюсь на край кровати.

В глазах мутнеет.

Дрожащими пальцами разворачиваю записку. Мой почерк. "Мир, спасибо за счастье. Я буду любить тебя всегда. Ада".

Глубоко дышу, чтобы не расплакаться, но слезы все равно выступают. Зачем он хранил это? Зачем оставил эту шкатулку, этот кусок нашей жизни, который он сам разломал?

Сжимаю пальцами листок так, что он мнется. Моим гневом сейчас можно поджечь тут все.

Я хочу швырнуть эту шкатулку об стену, разбить все эти воспоминания.

Но вместо бросаю назад этот смятый листок и аккуратно шкатулку обратно, закрываю коробку. Не хочу, чтобы он видел, как это меня цепляет.

К вечеру приезжает машина, чтобы загрузить коробки. Переезд кажется мне побегом – от квартиры, от прошлого, от этой шкатулки, которая все еще пахнет морем и нашими мечтами. Но дом ждет. Паша ждет. И этот ребенок, которого я еще не знаю, как полюбить.

Девочки, мы немного выпали из графика: школа... дети... Но в ближайшие три дня, проды будут ежедневно, чтобы нам догнать график.