Владыка забвения: Железная Воля

Глава 23 «Под Тенью Небес»

Валора погрузилась в празднество. Улицы городов наполнились яркими красками нарядов и гомоном множества голосов. Крики ликования и смех разносились по мощеным улочкам, эхом отзываясь о каменные стены домов. На центральных площадях во всем своем великолепии развернулись ярмарки. Пестрые шатры торговцев предлагали обилие товаров: благовония, ткани, редкие специи и украшения, искусно выточенные мастерами разных стран. В воздухе звучали флейты и барабаны, мелодии которых увлекали людей в танцы — от мала до велика, все кружились, смеялись, забывая о тяготах.

В самом центре площади скоморохи устроили свое представление: один был переодет в белоснежные одежды ангела с бумажными крыльями, а в руках держал деревянный меч. Другой — в рваном черном наряде с рогами — изображал демона. Началось шуточное сражение, наполненное громкими выкриками и преувеличенными жестами. Все было сделано так, чтобы смешить и радовать публику. Ангел, громко и победоносно возвещая о торжестве добра, размахивал своим оружием, а демон, притворяясь поверженным, падал на землю, вызывая взрывы смеха комичным стоном. Рядом на земле лежала шляпа, и зрители, смеясь и аплодируя, охотно бросали туда ксалиры.

С наступлением вечера площадь озарили десятки костров, в которых горели рогатые чучела. Пламя вздымалось высоко, бросая свет на лица собравшихся и заполняя воздух запахом горящего древа. Юные девы, одетые в белые одежды, взялись за руки и завели хоровод вокруг пылающего очага. Их легкие фигуры порхали, длинные одежды, подхваченные ветром, то поднимались, то трепетали, будто крылья мотыльков. Вскоре их нежные голоса начали звучать в унисон, произнося одну из молитв Аэлории:

О, свет наш, сущий в Небесах,

Да святится имя Твое и да приидет свет Твой на землю.

Развей тьму, очисти нас и избавь от всякого зла.

Да утвердится святой закон Твой среди нас, И не будет врагу покоя меж нами.

Да воскреснет Отец, и да падут враги Его,

Свет Твой да ведет нас по праведному пути.

Избавь нас от тьмы и порочного круга,

И да пребудет мир Твой и покой в наших сердцах во веки веков.

Люди вокруг сложили ладони в молитвенном жесте, их губы тихо шептали знакомые слова, обращенные к Небесам. В их голосах звучало облегчение и тихая радость, почти неверие в то, что это наконец случилось. Демонический Мессия пал, и вместе с ним ушли все те страхи, которые так долго омрачали их мир. Все вокруг стало казаться проще, легче, ведь висевшая над ними угроза, наконец отступила.

С приходом новой эры Веласко и его сын Винсент оказались в самом центре власти — во дворце Светлого Владыки. Некогда демоны, ныне они были облачены в мягкие одеяния и добродушные улыбки. Война закончилась, но их путь не был завершен. Теперь Гемоку стали частью нового порядка, пряча свою истинную породу за маской верности. Пришлось взять себе новые имена, дабы избежать подозрений. Их должности давали им доступ к власти и рычагам, о которых они раньше могли лишь мечтать. А самое главное — они остались живы.

Ангел вновь почтил дворец своим присутствием. Его приход был подобен холодному дыханию зимы. Все знали, что это несет перемены. И не к лучшему. Слухи заполнили коридоры еще до того, как его светлый лик явился в тронный зал. В этот раз он был в форме, более понятной и доступной для смертных. Его лицо — совершенство, будто резное, с высокими скулами и пронзительным, холодным взглядом серых очей, густые золотистые локоны свободно ниспадали до плеч. Эта красота не сулила тепла, скорее, казалась чуждой.

Светлый Владыка, облаченный в белоснежные одежды, сгорбившись сидел на троне, который возвышался в центре огромного зала. Корона на голове Мирана наклонилась, будто вот-вот готова была упасть, так низко он опустился. Когда Архангел появился пред ним, Владыка резко выпрямился. Легким движением он высвободил ладони, которые до этого покоились на его коленях. Плащ, окутывающий его фигуру, лег по обе стороны трона.

— Владыка, — первым начал крылатый, быстрым шагом сокращая дистанцию, — Архангел Михаил уже донес Небесам весть о случившемся. Решение принято. Мы сохраним жизни демонов.

Гавриил пристально смотрел на короля, его бездушные глаза, изучали реакцию Владыки. Миран поднялся с трона, его белоснежная мантия плавно спустилась с высоких подлокотников.

— От имени всей Валоры и рода людского я искренне благодарю Небеса, — сказал он с уважением в голосе. Король глубоко поклонился. — Существование демонов, как рабов, важно для поддержания экономической стабильности. Обладая силой и выносливостью, они стали обыденностью наших жизней.

Лицо вестника стало строгим, словно окаменело. Он на мгновение отвернулся, будто собирался с мыслями, но ответил:

— Да… мы понимаем, — начал он медленно, слегка запинаясь перед словами, явно обдумывая их прежде, чем произнести. — Демоны выполняют свои функции: работают, таскают камни, воюют там, где люди не могут… — Гавриил обернулся, глаза его сузились, и он продолжил с презрением. — Но не забывайте: это наказание, назначенное свыше. — Он произнес последнее слово, делая паузу, чтобы оно эхом разнеслось по залу. Архангел сделал еще шаг, почти вплотную приблизившись к королю. — Они должны оставаться там, где их место. Внизу. В цепях.

Сдержанно кивнув, Миран сжал руки за спиной, его лицо не выражало ничего, кроме покорности. Вернее, так казалось на первый взгляд. Ткань его шелковой рубашки на спине уже промокла от пота, неприятно холодила и липла к коже. Кровь шевелилась, слегка бурлила по венам от одного взгляда на вышестоящего. Владыка стиснул зубы. Он понимал, что с этим бременем ему предстоит жить дальше, и знал, что ответственность за судьбу Валоры лежит в том числе и на его плечах.

— Что вы сделали с Мессией? — неуверенно спросил Миран. — На самом деле, вы ведь не просто убили бессмертного?

Хмыкнув, Архангел отошел от короля и сделал несколько шагов вдоль высоких окон, занавешенных дамаском, который слегка развевался от сквозняка, пробивавшегося через деревянные оконные рамы. Лучи Селены мягко скользнули по его изящным чертам, заставив небесное существо прищуриться, прежде чем он разглядел за окном малую Миру. Светила медленно плыли одно за другим, взмывая над землей и заливая ее своим светом.

— Тело Мессии разделено на четырнадцать частей, каждая из которых спрятана и запечатана. Они разбросаны по всему миру, и никто не должен найти их, — Гавриил поднял руку, и в ней будто из ниоткуда возник свиток. — Вот карта, которая укажет их местоположение. Храни ее так, словно на кону твоя собственная жизнь.

Трепетно приняв в руки свиток, Миран развернул его и пробежался глазами, погладил большими пальцами шероховатую поверхность и тут же поднял подозрительный взгляд. Но ангел уже исчез. Зачем ангелы дали ему карту?

Опустившись обратно на трон, Миран медленно провел рукой по своему животу. Воспоминания о том, как собственные внутренности оказались в его руках, вызывали приступы тошноты. Даже самые искусные целители не смогли полностью залечить его раны, едва собирая собственного короля по кускам. Теперь на животе остался огромный, выпуклый шрам. Завтра должен был состояться суд над Иветтой. Архангел Михаил настоял на ее заключении до выяснения всех обстоятельств и самой экзекуции. Это решение стало для него тяжелым ударом. В его глазах дьяволица была не просто преступницей — она была жертвой, подчиненной воле Мессии.

Владыка глубоко вздохнул, чувствуя, как тяжесть его роли медленно, но неумолимо давит на плечи. Уже целую неделю он не видел ее рядом. Ему просто запретили, и он был вынужден подчиниться зову крови. Крепкая фигура демоницы была для него столь привычной, столь обыденной и родной, что ее отсутствие стало причинять едкую, ноющую боль. А если Иви не получится оправдать? Эта мысль заставила горло пересохнуть. Миран сгорбился, словно дряхлый старик, и запустил пальцы в свои блондинистые волосы. Его зубы нервно впились в нежную кожу губ, надрывая ее до крови.

И как будто этого было мало, на него сразу после ранения навалили стопки бумаг. Эйрисгард желал поставлять Валоре свою рыбу и соль, ведь их холодные воды были богаты уловом, а его страна напротив, испытывала в этом дефицит. Хиларскалис взывали к поддержке для своей армии, что сражалась с тварями, лезущими из руин на их границах. А еще пришлось устраивать празднество — выкручиваться с историей о Мессии, чтобы хоть немного утихомирить народ!

Наконец Миран выдохнул и вытянул ноги вперед, откинувшись на спинку трона. Мягкая обивка, обтянутая белой кожей, приятно обняла уставшие мышцы. Он сидел так с минуту, глядя в пустоту, словно давая самому себе обещание. Завтра он будет бороться за нее — за свою Иви, даже если придется бросить вызов самим Небесам. Даже если потребуется невозможное.

Сколько времени она здесь провела? Неделю? Месяц? Больше? Холодные сырые камни неприятно давили, а стены с каждой минутой словно становились ближе, сжимаясь вокруг нее. Холодная темница, без окон, коек и даже отхожего места, предназначенная для тех, кого ожидала смерть. Иви устало скользнула по стене, ее спина уперлась в твердую кладку. Она упала на бок, отпихнув ногой надоедливую крысу. Ночью они уже успели погрызть ее ботинки, оставив отметины своих мелких острых зубов. Звук их бесконечного шуршания и скрежетания заставлял сходить с ума.

А еще звук рвущейся плоти, который ее больше не сопровождал. Она так привыкла к нему, как солдат привыкает к запаху крови. Каждый раз она выполняла ради него самые безумные вещи. Те, на которые люди бы не пошли. На нее скидывали самую грязную работу, но Иви никогда не говорила нет. Она закрыла глаза, и перед ней вновь возник образ прошлого короля. Генерал еще помнила, как хрустел кадык несчастного под ее клинком. Для него она делала все, что требовалось. Все ради своего Владыки. Ради Мирана.

Отправиться в гущу сражений ради спасения чужой земли? Разумеется. Присутствовать на ритуале, где убивают невинного ребенка? Конечно. Тогда внутри все сжалось в тугой клубок. Из-за нее он умер. Тот мальчик со стеклянными глазами…

— Нет… — прошептала она самой себе.

Это был не он. Это был Мессия. Он все устроил. Он наложил на нее проклятие, а потом сдох. Ее пальцы коснулись кристалла в груди, ощущая его гладкую, теплую поверхность и неприятную пульсацию. Дьяволица почти могла слышать, как он смеется ей в лицо, даже мертвый. Спать стало невозможно — каждый раз во снах он возвращался, проклинал ее, пытался достать.

Она мотнула головой и перевернулась на другой бок. Пара острых камней впились в ребра, заставляя ее поморщиться. Интересно, как там Миран? После всего, что случилось, она могла лишь догадываться, что Небеса запретили ему приближаться. Что теперь? Ее казнят? Хуже всего было не это — хуже было ждать в неведении. С того дня ее просто бросили в этот крысятник и забыли. Губы пересохли, потрескались, горло саднило от жажды, в животе заурчало. Стража знала, что демон так легко не умрет, и позволяла ей страдать.

Голод, словно злой старый приятель, унес ее назад в прошлое, в то время, когда была еще девчонкой. Кажется, она жила тогда с матерью на конюшне… А потом их нашли. Что было тогда — ей почему-то не удавалось вспомнить, и, честно говоря, не хотелось. После того случая Иветта долгое время томилась в низкой клетке с другими демонами.

— Сколько за эту? — почтенного вида господин остановился, покручивая в пальцах толстую сигару. Она тлела, распуская дым, отчего дети в клетках закашлялись.

Все они были слишком юны. Слишком юны для того, что их ожидало. Хотя, когда вообще можно быть в «достаточном» возрасте для рабства?

— Две ксалиры, господин, — уродливый купец с длинным крючковатым носом заковылял к мужчине, жадно сверкая глазами в поисках кошеля. — Хотя нет, три…

— Хм… — покупатель потер подбородок, присел на корточки и пристально вгляделся в лохматую девчушку. — Я беру ее.

Тогда ей казалось, что она попала в настоящую сказку. Служанки отмыли ее, и впервые в жизни она узнала, что вместо убогого корыта бывают целые купальни. Что в воду можно добавить мыло и масла, что одежда может быть не грубой, словно мешок из-под картофеля, а гладкой, приятно пахнущей и ласкающей кожу. Шикарные ковры встречали ее ноги сразу после сна, не позволяя им касаться холодного пола. Еда появлялась всегда, как только звонил колокольчик, а сам господин — добрый и нежный — никогда не повышал на нее голос.

Но как только демоница набралась сил, ее бедра и бюст слегка округлились, а их связь с господином стала настолько близка, что страх отступил, все резко изменилось. Мужчина больше не звал ее по имени, его руки больше не трепали ее по волосам. Теперь они лезли ей под юбку. Долгое время она совсем не осознавала, что происходит. Он говорил ей о долге — о том, что она должна отплатить за доброту, быть покорной, отвечать на его ласку своей. Иветте долгое время хотелось верить в это. Верить, что он по-прежнему добр к ней, что это его право, что так и должно быть. Ей говорили, что он спас ее, что он дал ей все, чего у нее не было — еду, кров, безопасность.

— Я не хочу! — девочка размазала алую помаду по губам, пытаясь вырваться, и ударила мужчину в солнечное сплетение. — Прекратите!

Раздался глухой, разъяренный рык. Он схватил ее за шею, сжимая так, что дыхание оборвалось, и с силой вжал в подушки. Следом пришла тяжелая пощечина. Слезы градом посыпались по девичьим щекам. Смуглая кожа, красивые вьющиеся волосы до плеч. Годфрид. Да. Так его звали. Долго время она даже считала его красивым.

— У тебя нет права, — процедил он. — Твое тело в моей власти, твоя жизнь принадлежит мне!

Темные глаза аристократа прожигали ее, его щеки были пунцовыми от выпивки. Он склонился к губам демоницы, и от него потянуло кислым запахом спиртного. Иветта запомнила лишь жгучее чувство боли внизу, как служанки прятали следы на ее шее длинными воротниками, дабы не опозорить господина перед другими. Сношение с демонами считалось непристойным, хотя этим занимались многие. Служанки смотрели на нее холодно — впрочем, на нее всегда так смотрели, просто заметила она это не сразу. Постепенно, вместе с Готфридом, приходили и другие мужчины, и уединенные ночи перестали быть таковыми.

Казалось, что весь мир был создан для того, чтобы демонический род страдал. Боги, по своей природе жестокие и алчные существа, оставили свой след и в их судьбе. Даже в Аэлории, священном писании, черным по белому было записано, что демоны, предавшие Небеса, были прокляты и низвергнуты. Разгневав Богов, демоны обрекли себя на вечное проклятие, которое облачилось на них в виде рогов и когтей, подчеркивая их «животную личину». Даже в своем проклятии светлая раса умудрялась проявить свою изощренность в издевательствах, сравнив демонический облик с бессловесным зверьем.

Демонов называли грешными и порочными, и потому Аэлория гласила:

«Используй же, дитя человеческое, раба своего темного и грешного, дабы искупил он грехи свои. Пусть страдания его и служение роду людскому станут искуплением за деяния, что были совершены его предками».

Звук шагов по каменной лестнице эхом разнесся по сырому коридору, вырвав дьяволицу из воспоминаний. Она мгновенно подскочила и прижалась к решетке, холодные металлические прутья врезались в ее ладони. Дыхание участилось, и глаза впились в темноту, пытаясь разглядеть приближающийся свет. Вдалеке можно было увидеть, как тусклый огонек факела мерцал во тьме, танцуя на грубых каменных стенах. Тяжелые шаги все приближались, и вот из полумрака начал вырисовываться мужской силуэт. Он спешил, шаги его были нервными, неизвестный останавливался у каждой камеры, явно кого-то ища. Мужчина шагнул ближе, и свет факела осветил его лицо — молодое, но мрачное, с темными синяками под глазами. Прицепив факел на стену, Миран на мгновение остановился, оглядываясь по сторонам. Взгляд его встретился с глазами дьяволицы.

— Иви! — Владыка подбежал к ней.

— Миран… — ее голос дрогнул, и она отступила на пару шагов. — Мне так жаль… Я… прости меня… — Она думала, что бросится ему на шею, но как только увидела его, ей вдруг захотелось убежать.

— Ты не виновата, — мягко пробормотал он, перебирая ключи в поисках нужного. — Я сделаю все, чтобы оправдать тебя. — Он склонился к замку и вставил в него слегка ржавый ключ. Механизм не поддался с первого раза, но, заскрежетав, наконец соизволил повернуться. Решетка со скрипом отворилась.

Первым в объятия кинулся Миран, крепко прижимая девушку к себе. Его руки с легкостью обвили ее талию — стройную, лишенную мягкости, к которой привыкли люди. Тяжелые тренировки и битвы отняли у Иви привычную «женственность», но не ее силу воли.

— Я так рада, что ты остался жив… Я бы… я бы никогда не простила себе… — ее голос сорвался на плач, и она вцепилась в белый плащ на спине Владыки.

Только крепче прижимая ее к себе, король украдкой коснулся губами ее грязного лба. Заботливые пальцы нежно смахнули слезы и убрали чуть отросшие пряди за острые уши. На его лице появилась усталая улыбка.

— Все будет хорошо. Если бы мне предстояло умереть, я был бы счастлив погибнуть от твоей руки, — грустно посмеиваясь, он удержал влажный блеск в глазах. Сердце его билось так сильно, что казалось, готово вылететь из груди при виде ее здесь, живой.

Круглое лицо демоницы осунулось, кожа обтянула скулы, лишая ее прежней миловидности. Под глазами залегли мешки, волосы слиплись и запутались в колтуны.

— Прости, что не смог прийти раньше, — Миран окинул взглядом темницу и нахмурился. — Даже постель не дали…

— Ничего, я переживу… Слушай… Сколько мне еще тут сидеть? — с надеждой в голосе Иви подняла взгляд и робко заглянула в глаза короля.

— Завтра будет Суд. За тобой придут.

— А что с Гемоку? Убили?

— Нет… — Владыка отвел взгляд. — Запечатали.

Послышались шаги и приближающийся голос стражников. Король вытянулся в струнку, вздрогнул и резко отпрянул от демоницы.

— Прости, мне пора идти, — сказал он, нехотя выходя за порог камеры. С тяжестью в сердце он затворил решетку и, оставив факел, поспешил прочь.