Владыка забвения: Железная Воля

Глава 37 «Приговор В Камне»

Связь с Иветтой оборвалась. Глухая тишина накрыла все вокруг. Мертвая, давящая, до боли напоминающая проклятое поместье Энгеля. Больше не было ее саркастичных комментариев, легких насмешек, непринужденной беседы, что заполняла молчание.

По жилам Мессии растекался холодный, пронзительный ужас. Он сидел неподвижно, напряженно прислушиваясь к окружению, ловя каждый звук, каждую возможную зацепку. Вот-вот Иви возьмет его в руки, и все снова станет как прежде. Все будет в порядке.

Но чуда не происходило.

В какой-то момент он и правда оказался в чьих-то руках. Чувство было странным, необъяснимым — словно он касался нитей судьбы, но не пытался заглянуть в них. И это была не Иветта. Нортон притих, сосредоточенно перебирая мысли. Генерал никогда не отдала бы кристалл добровольно. Это значило одно — его забрали. Липкие, гнусные догадки всплывали перед глазами, заставляя внутри все сжиматься.

В этом мире всех пойманных дьяволиц ждала одна и та же участь. Насилие. Грязное пятно, неотъемлемая часть реальности, которую все знали, но предпочитали не замечать. Можно было сколько угодно говорить о морали, о вере, о справедливости, но в конце концов все сводилось к одной простой истине — женщины, оказавшиеся в руках мужчин без чести, превращались в сломанных кукол.

В самых страшных воспоминаниях сами собой всплывали образы: тонкие, исцарапанные ноги сестры, отчаянно барабанящие по сырой кровати, заглушаемые тяжелым дыханием. Пыхтение мерзкого ублюдка, зовущего себя праведным верующим, но больше похожего на зажравшуюся свинью.

О, если только он узнает, что хоть волос упал с головы его драгоценной сестрицы, пусть и не родной — он заставит их глотать собственные кишки. Гнев прокатывается по нему электрическим разрядом. Норт пытается унять дрожь, плавно выдыхает, но его брови все еще сдвинуты. Между ними пролегла глубокая морщина — след вечного напряжения, злобы, ярости, которые были заперты вместе с ним в этом белом мире.

Руки сами тянутся к нитям. Найти нужную не так сложно. Полвека — достаточное время, чтобы в совершенстве овладеть техниками, дарованными Сатаной. И пусть судьбы в мире смертных едва видны, его глаза сразу находят нужную. Незнакомая, паршивого болотного оттенка, она будто источала смрад. Под стать тому, кто погряз в грехах.

Мессия прикрывает глаза и бесцеремонно проникает в воспоминания чужака. Ему нужны самые недавние, поэтому он не уходит слишком далеко. К тому же, нити смертных, уходящие глубже, могли хранить в себе их прошлые жизни, и терять время на это он не собирался.

Яркий свет бьет в глаза. Невыносимая жара. Пот льется по вискам, узорчатая повязка на лице липнет к коже. Хочется сорвать ее, вдохнуть полной грудью, но он понимает, что нельзя. Те, кто в первые дни дышал этим песком, не протянули долго. Песчинки впиваются в кожу, натирают ее до красноты. Высокие сапоги не спасают, но в открытой обуви будет еще хуже. В самом начале, когда они только приспосабливались к жизни здесь, он и Аспид долго спорили, в чем удобнее патрулировать лагерь.

Аспид. Аспидион.

Нортон неосознанно цепляется за знакомое имя и скользит дальше по нити.

«Это не то, что нужно тебе сейчас, идиот!» — раздраженно думает он, но продолжает идти.

— Аспид, клянусь, я не трогал ту женщину! Я нашел ее и принес сюда, чтобы родственники смогли опознать тело. Это ведь была Альма…

Речь звучит неискренне, и мужчина, восседающий на громоздком кресле, только взмахивает рукой, прогоняя говорящего. Мессия задерживает взгляд. Смотреть глазами чужака непривычно. Люди видят плохо, а песок режет глаза, но этого хватает, чтобы разглядеть самого Аспидиона.

Изящный, почти хрупкий молодой мужчина с нежными чертами лица. Его локоны были змеями, что вились вокруг него, шипели, извивались, но хозяин лишь поглаживал их длинными пальцами. Его глаза скрывала черная кожаная лента, а свободная одежда пастельных оттенков выглядела заметно потрепанной.

«Аспидион у них главный.»

Мягко выныривая из воспоминаний, Нортон на мгновение останавливается, все еще сжимая в пальцах нить. Почему его руки дрожат? Нужно было заглянуть в самое ближайшее, в то, что действительно важно, но почему-то страх подбирался слишком близко. Он резко тряхнул головой, вновь прикрыл глаза и погрузился глубже.

И увидел то, чего боялся.

С силой он заставил себя досмотреть путь до Песчаных Когтей. Нужно было убедиться, что он действительно сможет повлиять на этого человека. Призвать его в свой мир было не сложно. С Иви это происходило само собой — слишком долго они делили одно тело, но сейчас все было иначе.

Демон сосредоточился. Через толщину ткани пробиться тяжелее, но он не отступил. Медленно, методично, он нашел свою будущую жертву.

Обвить его душу руками, затащить к себе, как в капкан.

— Скажи своему главарю, что Мессия пришел, и если ты не принесешь ему этот камень немедленно, я сделаю все, чтобы ты познал муки Ада. — Гневные слова лились из уст Норта, словно тягучая магма. — Кольцо ты тоже отдашь.

Тощий мужчина дрожал всем телом. Его грязные, заштопанные тряпки висели на нем, как на пугале, а голову стягивал выцветший желтый платок. Но демону не было дела до его внешности. Он встряхнул «гостя» за шею, его пылающий взгляд буквально впивался в дрожащую фигуру. Казалось, еще чуть-чуть, и от жара этих глаз человек вспыхнет, как сухая трава.

— Я… Я ничего не… — мямлил мужчина, голос его срывался.

— Как вы посмели сделать это с моим Генералом? — прорычал демон.

Его пальцы впились в чужую плоть, и кожа под ними провалилась. Кровь тонкими струями потекла по телу пленника — алая, как сам Игнис, горячая, как пески Харразана, полная жизни и созидания. О, как же хотелось выпустить ее всю, без остатка.

Что будет, если он продолжит?

Говорят, что священная сталь разрывает саму душу демона, поэтому раны, нанесенные ею, не исцеляются. Но что будет с человеком, если лишить его самой сути? Мессия с трудом удержался от жажды мести. Он сделал два шага назад, сложив руки на груди.

— Я приказываю тебе доложить обо всем Аспидиону. У тебя есть полчаса.

С этими словами он позволил наваждению прекратиться, и бандит исчез.

— Яхья! Ты что, от жары перепекся?! — раздался возмущенный голос, и по лицу тощего бандита с силой захлестали тяжелые пощечины. — Твою ж мать…

Амир, сидящий на корточках, качнулся и с грохотом рухнул на пол, подняв облако пыли. В ушах зазвенел пронзительный вопль товарища. Его взгляд цеплялся за капли крови, стекающие с шеи Яхьи. Тот, корчась, схватился за горло.

— Аспид! Мне нужен Аспид! — простонал он, заваливаясь на бок, затем на колени, ползком устремляясь к главному шатру.

— Ты совсем ополоумел?! — прорычал Амир, кинувшись за ним и схватив за шиворот. Он встряхнул его с такой силой, что у того клацнули зубы. — Если он узнает…

— Камень! — срывающимся голосом выкрикнул Яхья, глаза его метались. — Я должен отдать ему камень!

Он рванулся из хватки, словно обезумевший, и, пошатываясь, помчался к шатру. Бежал так, что не чувствовал ни боли, ни крови, пропитывающей одежду, ни песка, набивающегося в рану.

— Яхья, я же говорил не вбегать ко мне без причины. — Хриплый, недовольный голос оборвал его на полуслове.

В шатре было темно. Тусклые лампы освещали лишь центр, отбрасывая на ткани шатра размашистые, дрожащие тени. В воздухе густо висел аромат сухих трав и благовоний. За грубо сколоченным столом сидел молодой мужчина, сосредоточенно переписывая что-то из толстой, потрепанной книги. Его тонкие пальцы скользили по бумаге, оставляя за собой ровные, аккуратные строки. Услышав голос, он резко скрипнул стулом, не вставая, и повернувшись вместе с ним к вошедшему.

— Аспид… прошу, прости меня! — не обращая внимания на строгий тон, Яхья рухнул на колени, прижавшись лбом к полу. — Сегодня я, Амир и Джо покинули патруль… Мы подцепили женщину в городе. Но она оказалась посланницей Мессии! Мы оставили ее в клетке.

Внутри шатра повисло напряженное молчание.

— Он перегрелся, Аспид! — вбежал Амир, бросив короткий взгляд на товарища.

— Нет! — с хрипом выплюнул Яхья. — Мессия назвал ваше имя. Сказал, что я должен отдать вам камень и кольцо. Мы хотели продать их… Но прошу, возьмите.

Аспидион все это время сидел неподвижно, постукивая пальцами по столу. Он не торопился, будто разглядывал пришедших сквозь кожаную маску. Змеи на его голове беспокойно шевелились, недовольно шипели, словно отражая его мысли.

— Давай все сюда. — Его голос был ровным, безразличным. — Но если ты лжешь… сам знаешь, что будет.

Яхья подскочил, судорожно роясь в кармане, и вытащил подвеску. Его пальцы дрожали, и он чуть не выронил ее, но вовремя подхватил. А затем швырнул в руки Аспидиона, словно раскаленный уголь. Следом мужчина кое-как выудил кольцо с рубином и небрежно кинул его перед главарем. Горгон поймал украшение в воздухе, затем поднял кольцо, без интереса спрятав его в ящик стола.

Пальцы Аспида мягко изучали каждую грань подвески. Кристалл был гладкий на ощупь, но внутри него будто тлел еле заметный жар, пульсирующий в такт с дыханием. Через несколько мгновений голова горгона медленно опустилась на грудь, а змеи расслабленно повисли.

Белый туман заполнял сознание мужчины, медленно лишая его связи с реальностью. Он оказался среди пустоты. Неуверенно оглядевшись, он потянулся к кинжалам, которые всегда висели на поясе. Но оружия не оказалось на привычном месте.

— Если бы мог, разорвал бы тебя на части, — раздался зловещий голос, пробирающий до костей. — Где мой Генерал?

Аспидион в оцепенении обернулся на звук и сорвал с лица кожаную ленту.

— Где я, черт возьми? — ярость вспыхнула в горгоне, и несколько змей ринулись к Мессии, разинув пасти.

— Не заставляй меня повторять, — голос Нортона превратился в зловещее шипение, а человеческий облик начал искажаться, погружаясь в черную дымку. Лишь два горящих глаза продолжали сверлить гостя.

— Если ты про ту женщину, — горгон, не мигая, выдержал взгляд незнакомца, — мои люди притащили ее этим утром. Она цела. Теперь твоя очередь объяснить мне, что, черт возьми, здесь происходит.

— Я — Мессия. Тот, чье тело разорвали на части и запечатали. Мой Генерал отправилась искать союзников по моему приказу, но связь с ней внезапно оборвалась. Твои люди надругались над ней и украли мой сосуд.

Горгон замялся. Его яркие, почти ядовито-желтые глаза с узкими зрачками были окружены пушистыми светлыми ресницами. Мягкие черты лица, аккуратный нос и тонкие дуги бровей подчеркивали широко распахнутые, смелые глаза. Судя по висящей на нем одежде, под ней он был таким же стройным и гибким, как змея.

— Аспидион… Сын регины — видя его сомнения, надавил Нортон. — Твоя мать выкинула тебя, когда ты был ребенком.

— Откуда тебе знать? — бросил Аспид с небрежной дерзостью, высоко задрав нос.

— Мы были у твоей матери.

— Почему ты не окаменел?

— Я бессмертен.

Устало потерев лицо руками, горгон уставился на Мессию. Его облик постепенно приобретал человеческие черты — рваные контуры тьмы сменялись вполне привлекательными, четко очерченными линиями. Аристократический нос с легкой горбинкой придавал лицу благородство, а длинные, черные как смоль волосы спадали по плечам, спускаясь до самых бедер. Но больше всего внимание привлекали три рога, гордо возвышающиеся на лбу и хвост, который неприглядно скрывался за ногами.

Аспидион не мог не признать — он вполне соответствовал его вкусам.

— Мессия… — протянул он, словно пробуя слово на вкус. — У тебя и правда три рога… Хочешь разрушить мир? Ты не по адресу.

— Я хочу его спасти, — голос Нортона прозвучал ровно. — Наши нити были связаны, а значит — ты наречен судьбой.

Аспидион цокнул языком и прищурил глаза.

— Что конкретно тебе нужно? Давай без прелюдий.

— Твоя сила.

— Приведите ту женщину немедленно! — прикрикнул Аспид.

Он рывком поднялся со стула, крепко сжимая кристалл в руке. Вокруг уже собралась приличная толпа, а у стола ютилась молодая девушка, перебирая расставленные в ряд склянки. Она вздрогнула, едва не выронив одну из них, когда главарь неожиданно закричал.

— Джо, Амир, Яхья — на площадь!

Люди немедленно засуетились, без лишних вопросов разбегаясь по своим делам. Одни подхватывали оружие, другие устремились к выходу. Лагерь ожил, как потревоженное гнездо.

Спустя несколько минут в шатер ввели Иветту. Ее лицо было измазано засохшей кровью, а руки почти посинели от туго перетянутых веревок. Она шагала твердо, ее взгляд пылал той яростью, что не угасает даже перед лицом смерти. Глаза сверкали, словно голубой флюорит, настолько яркие, что Аспидиону показалось, что именно она убивает взглядом.

— Твой… господин спас тебя, — начал он, подбирая слова. — Будь благодарна, — горгон подошел ближе.

Он медленно вынул нож, лезвие блеснуло в полумраке, но вместо удара пришло облегчение — он аккуратно срезал веревки.

— Не бойся, — мужчина протянул ей подвеску.

Иветта застыла, ее лицо изменилось. Жесткие черты смягчились, в глазах вспыхнула мучительная нежность, а слезы сами собой навернулись на ресницы. Она судорожно прижала камень к груди.

— О, Норт… Прости меня… — едва слышно выдохнула девушка, быстро смахивая слезы, прежде чем снова поднять взгляд на горгона.

— У меня есть еще кое-что. — Подойдя к столу, Аспид вытащил из ящика кольцо и протянул гостье.

Она молча надела его на палец, настороженно глядя на мужчину.

— Я Аспидион. Главный в этом лагере. Прости, что мои люди так с тобой обошлись, — главарь неловко опустил голову.

— Издеваешься? — наконец обратилась Иви к мужчине. — Твой мерзавец надругался надо мной!

Она выдержала паузу, наблюдая за его реакцией, а затем, ровно, без дрожи в голосе, добавила:

— И я отомстила.

Лицо горгона на мгновение застыло, но затем исказилось кривой улыбкой.

— Остальные тоже понесут наказание. — Он развернулся к выходу, даже не оглянувшись. — Следуй за мной.

Голова Аспидиона разрывалась от мыслей. Он всегда был уверен в своих людях. У них был четкий кодекс: помогать нуждающимся, грабить богатых, но никогда не нарушать законы чести. Лагерь стал прибежищем для стариков, больных и детей, и он всегда следил, чтобы они чувствовали себя в безопасности. Никаких надругательств. Никаких похищений. Все добытое приносили главарю, а он, в свою очередь, распределял все между теми, кто действительно нуждался.

Но теперь этот кодекс был нарушен.

Иветта следовала за Аспидионом, украдкой осматривая лагерь. Старики медленно передвигались по узким тропинкам между шатрами, прячась от непогоды. Дряхлые палатки покачивались на ветру, грозясь рассыпаться, их края хлопали, натягиваясь, как паруса. Крепчающая буря трепала языки пламени у костров, возле которых сидели дети, тщетно пытаясь согреться в холодной ночи. Огонь дрожал, норовя погаснуть, едва освещая их худые лица. В детских глазах еще теплилась надежда, что новый день принесет хоть что-то хорошее.

— И еще. Что бы ни случилось, не смотри мне в глаза, — вдруг обмолвился Аспид.

Иви молча кивнула.

Горгон остановился у толпы, собравшейся на небольшой площади. Хотя площадью это сложно было назвать — всего лишь пустое пространство, куда с трудом поместились бы пять шатров. «Пробежав взглядом» по лицам, явно кого-то выискивая, он застыл, найдя нужного человека. Это был высокий, хорошо сложенный мужчина. Главарь, не сдерживая ярости, резко схватил его за плечо, глядя снизу вверх.

— Где Джо? — его голос был требовательным.

Мужчина отвел взгляд, виновато переминаясь с ноги на ногу, будто надеялся, что ответ за него найдется сам.

— ГДЕ. ЧЕРТОВ. ДЖО? — в этот раз голос Аспидиона прозвучал, как раскат грома, а его рука дернулась к маске.

— Он… он у целительницы, — выдавил бандит, тут же делая шаг назад.

Вскоре они достигли нужной палатки. Аспидион откинул ткань входа и шагнул внутрь. Иви последовала за ним, но, едва переступив порог, поморщилась, увидев мужчину на матрасе. Он лежал обнаженный ниже пояса, раскинув ноги, а рядом с ним, низко склонившись, хлопотала темнокожая целительница. Молодая девушка с темными волосами торопливо перебирала что-то в сумке, а на полу стоял таз с темной, окрашенной кровью водой.

— Что произошло? — голос Аспида был глухим.

Девушка вздрогнула, метнув на него испуганный взгляд.

— Ребята сказали, что на них напали шипохвосты… — пробормотала она, оглядываясь.

— Нет, Селеста. — Его голос звучал жестче. — Он надругался над женщиной, что несла мир в наш лагерь.

Иви сжала пальцы в кулаки.

— Уходи. — приказал горгон.

Селеста замерла, но взглянув на его сжатые скулы, поспешно вышла из шатра. Наступила тяжелая, вязкая тишина. Аспид медленно поднял руку и, сняв кожаную маску, кинул ее на пол. Змеи на его голове встрепенулись и зашипели. Джо слабо пошевелился, но в следующее мгновение его тело начало каменеть. Пальцы дернулись, судорожно цепляясь за тряпки, но мрамор уже полз вверх, сковывая грудь и шею. На последнем вздохе его лицо исказилось ужасом, и рот, распахнувшийся в безмолвном крике, уже не мог издать ни звука.

Он обратился в статую.

Прикрыв глаза, горгон вышел из палатки, поманив Иветту легким движением пальца. Она последовала за ним, нервно покусывая губы. Ей казалось, что Аспид совершенно не видит, куда идет, но шагал он уверенно, точно зная маршрут. Они приблизились к центру лагеря, где на массивном камне, словно на пьедестале, стояли несколько мраморных статуй. Песок струился по их телам, оседая в трещинах, скользя по каменным складкам одежды.

Первой Иви заметила молодую женщину. До невозможности красивая, почти нереальная, с плавными, изящными очертаниями тела. В одной руке она сжимала длинный кинжал, а ее лицо искажал животный оскал — то ли злобы, то ли от предвкушения удара. Справа от нее — крупный мужчина, стоящий на коленях. Руки сложены в молитве, но выражение лица было скорее отчаявшимся, чем благоговейным. Позади них — еще двое, спина к спине. Но рассмотреть их девушка не успела.

— Мои дорогие братья и сестры! — хрипловатый голос Аспидиона разнесся над лагерем. Он торжественно раскинул руки, словно призывая всех к себе.

— Этот вечер объявляется Часом Возмездия!

По толпе, собравшейся вокруг, прокатился ропот. Люди вертели головами, пытаясь разглядеть происходящее, те, кто стоял позади, подпрыгивали, стараясь заглянуть вперед. Женщины в первых рядах склонили головы, перекрестившись, и шептали молитвы одними губами.

— Воля Мессии снизошла на нас! — голос Аспидиона прокатился по площади, заставляя толпу замереть. — Он обещал помочь Песчаным Когтям в обмен на силу горгон. Ради своих людей, ради нашего сокровенного лагеря, я принял его просьбу!

Он обвел собравшихся закрытыми глазами, словно видя каждого, прежде чем продолжить:

— Однако трое из нас, высланные мною на патруль, нарушили устой! Посланница Мессии подверглась совершенно неподобающему приему! Эти трое — Джо, Яхья и Амир, — горгон выдержал паузу. — Последних двух я требую сюда немедленно!

К центру площади двое громил вытолкали предателей, грубо толкнув их вниз и заставив встать на колени. Яхья дрожал, бессвязно бормоча что-то себе под нос, а Амир захлебывался в горьких рыданиях, тряся головой.

— Джо! Где мой Джо?! — резкий, сорванный крик прорезал тишину.

Из толпы вырвалась женщина и кинулась к Аспидиону, вцепившись в его одежду. Ее черные глаза были налиты страхом. Каштановые пряди выбились из-под намотанной на голову ткани. На ее груди покачивался младенец, туго перевязанный широкой полосой ткани, что проходила через плечо. Он всхлипывал, ерзал, терся замотанным личиком, пытаясь выбраться из кокона.

— Принесите его. — голос Аспидиона прозвучал бесстрастно. Он махнул рукой в сторону нужной палатки, даже не глядя на женщину.

— Он не мог! Он бы не сделал ничего дурного! — ее голос сорвался на всхлип. — Вы ведь лжете!

Она развернулась к Иветте, ее взгляд сквозил отчаянием — она искала ответ, искала надежду. Но дьяволица не могла дать ничего из этого. Глядя на эту женщину, Иви чувствовала только жалость. Жалость к ней, к ее ребенку, который, заслышав крики матери, сам раскричался. Сжав губы в тонкую линию, Иветта отвела взгляд.

Всегда так было. Насильниками оказывались не чудовища из подворотен, не маргиналы, не те, кого обходят десятой дорогой. Нет. Добропорядочные граждане, честные торговцы, хранители закона, лекари, благочестивые священники. Те, кто улыбался, кто казался надежным, кто внушал доверие. Они говорили правильные слова, кивали с сочувствием. У многих были собственные дочери, но это не мешало им распускать руки.

Джо, наверное, тоже был хорошим парнем. Может, мужем этой женщины. Может, братом. Другом. Надежным плечом, крепкой стеной, защитником. Как и многие до него. Как те, кто ломал людей, но кого потом неизменно прощали.

Вскоре громилы вынесли изваяние из палатки. Позади неспешно шагала целительница, сложив руки в молитвенном обращении к Триединым. Она нашептывала слова, которые, вероятно, считала утешением для души покойного. Иветту передернуло. Неважно, насколько гнусным был человек, всегда найдется тот, кто станет восхвалять его даже за самые низкие грехи. Она отвернулась, не желая наблюдать, как женщина бросилась к окаменелому телу, заливаясь рыданиями. Ее крики смешались с детским плачем, но никто даже не обернулся. В этот момент все взгляды были прикованы к двум мужчинам, стоящих на коленях перед горгоном.

Глаза горгона медленно раскрылись, и в тот же миг лицо Яхьи побледнело. Проклятие ползло вверх, настойчиво захватывая тощее тело. Мужчина взвыл, рухнув на бок, пытаясь отползти, цепляясь локтями за песок. Его руки судорожно скребли землю, но камень настигал его быстрее. Вскоре он застыл, его широко раскрытые глаза еще несколько мгновений смотрели в толпу, прежде чем обратиться в часть статуи.

Завидев это, Амир вскочил, бросаясь прочь, но не успел отбежать и нескольких метров, как резкая боль пронзила его тело. Послышался хруст и он рухнул на землю. Вместо ног остались рваные, кровоточащие обрубки — стоило ему рвануться вперед, как плоть оторвалась от тяжелого камня. Его рот раскрылся в истошном крике. Последнее движение, последний вздох, и вот на песке лежала еще одна безмолвная скульптура.

Буря завыла, болезненно хлестнула в лицо песком, пробираясь под одежду, засыпая кожу колкими крупинками. Люди начали расходиться по палаткам, поспешно натягивая ткани на входах. Иветта стояла в оцепенении. Ее разум еще пытался осмыслить увиденное, когда голос Аспидиона выдернул ее обратно в реальность. Теперь у нее не осталось и тени сомнения, почему Нортон выбрал именно его. Глядя на разбросанные по песку окаменевшие тела, она не чувствовала сожаления. По коже пробежали мурашки, но она не могла сказать, от холода это или ужаса, который только что развернулся перед ее глазами. И все же вместе с ним пришло долгожданное облегчение. Ее обидчики были наказаны. По заслугам.

Устало переставляя ноги, она следовала за Аспидионом, наблюдая, как ветер развевает его свободную одежду, треплет широкие рукава. Кожа его была довольно светлой, хоть и слегка тронутой загаром, в отличии от местных. Это наталкивало на мысль, что горгоны не были коренным народом Харразана. Скорее они напоминали валорцев, и теперь Иветта не могла не задуматься — как они здесь оказались?

Тем временем в Городе Света.

— Кажется, что источник жизни больше нам не помогает! — голос Эквилитас противно звенел, превращаясь в капризный писк.

Богиня равновесия погрузилась в белый источник, напоминающий молоко. Его поверхность блестела, словно в него насыпали тысячи перетертых звезд. Аккуратная грудь Эквил лишь слегка скрывалась под переливающейся жидкостью, ее серебристые локоны были уложены в изящную косу, а разные по цвету глаза хаотично бегали по белым стенам.

— Думаешь, одной чаши хватило, чтобы лишить источник способности продлевать нашу жизнь? — удивленно спросил Фал.

Рядом с ней в воду погрузился созидатель, нисколько не стесняясь своей наготы. Он неотрывно смотрел ей в глаза, в то время как сама Эквилитас уставилась на его рельефы. Высокий, высеченный словно из мрамора, он почти что сиял. Его светлые волосы мягкими локонами падали на плечи, а затем намокали.

— Не знаю! Отец не оставил нам инструкцию! — съязвила она. — Это тот паршивец! Мы убили его, а он так и не рассказал, где чаша!

— Я думаю, что Ксавьер отдал ее своей жене. — к разговору присоединился Эридан, но не стал погружаться в источник, лишь сел рядом с его краем, разглядывая гладь воды.

— Но что нам делать?! — голос Эквилитас содрогнулся от истерики, она вскинула руки, расплескав воду. — Я начала стареть! Посмотри! Посмотри! Это морщина! Как у смертной!

— Отец дал нам столько, сколько нужно. — голос Фалкира остался ровным, он плавно провел рукой по воде. — Я верю ему.

— Снова ты за свое, чертов фанатик. — Эквилитас раздраженно закатила глаза, отмахнулась от мужчины. — Вот бы найти того, кто смог бы ее отыскать. Может, Сатана?

— Я уже вижу, как он бежит к тебе после столетней войны. — фыркнул Эридан, наблюдая, как вода под его пальцами начинает темнеть.

— Хватит! — Эквилитас треснула его по руке, сжав губы.

Вздохнув, Эридан отстранился, скользя взглядом по залу. Этот источник ему был не нужен. Мгла питала его, наполняла силой, позволяя существовать всю вечность, стоило только пожелать. Но об этом он никогда не скажет остальным Богам. Они заперли источник под печатями, спрятали глубоко во дворце, укрыли от чужих глаз, но Ксавьер его нашел.

Легкая усмешка тронула губы Темного Бога.

— Источник нам будет не нужен, если мы поглотим души. — голос Фалкира нарушил тишину, и он выжидающе уставился на разрушителя.

Опустив руку к источнику вновь, Эридан медленно начал водить пальцем по воде, рисуя в ней черные круги. Он наблюдал, как его кожа едва светится от прикосновения. Разрушитель не спешил отвечать. Его темные глаза хитро мерцали из-под полуприкрытых ресниц.

— Не боитесь, что ангелы поднимут бунт? — хладнокровно спросил Эрид, даже не удостоив созидателя взглядом. — Не все настолько «человеколюбивы», как вы.

Повисло тяжелое молчание.

Фалкир шумно выдохнул, и даже не глядя на него, Эридан мог представить, как ноздри Светлого Бога раздуваются, щеки заливаются пунцовым цветом, а на лбу пульсирует тонкая венка.

— Эрид, ты все еще с нами? — тихо поинтересовалась Эквилитас.

— Конечно. Не беспокойтесь.

Поднявшись, разрушитель развернулся и пошел прочь. Теперь он играл на две стороны. Скакал между эгоистичными богами и своими драгоценными братьями и сестрами. За эти годы они взрастили тысячную армию, и теперь новость о том, что Фал и Эквил решили питаться душами ради вечной жизни, вызывала в нем всплески ненависти.

Ненависти к себе.

К своему происхождению.

К Отцу.

За последнее он себя корил. Но это чувство не уходило.

Ноги сами привели его к фонтану.

Белые стены, белые дома, белый дворец. Белые облака плыли под ногами, наполняя пол бесконечным движением. Как же ему было тошно от всего этого. Эридан устало закрыл лицо руками, опускаясь на край фонтана, чувствуя, как тишина Небес сжимает его стальными пальцами.

— Темный Эридан?

Бог разжал пальцы и устало взглянул сквозь них на юношу перед собой. Люцифер. Золотистые кудри, отросшие ниже лопаток, вздрогнули при движении, переметнулись вперед, закрыв часть его лица. Он выглядел почти так же, как в первый день их встречи — с той же искренностью во взгляде, с той же неоскверненной верой. Чистый. Преданный. Готовый сражаться за благое дело.

Как долго еще он останется таким?

Эридан медлил. Глядел на парнишку, решал, можно ли взвалить столько горя на совсем юные плечи. Но там, внизу, были миллионы таких же. И даже младше. Те, кто не мог защитить себя, кто спокойно ложился спать, даже не подозревая, что завтра может просто не настать. Все эти люди нуждались в спасении. И разрушитель дарует его.

— Собирай наши войска, Люций. Эта битва будет тяжелой.