Воинственные фейри

23. Райдер

С тех пор как звезды разорвали связь между мной и Данте, меня тянуло к нему так, что это могло означать только одно. Мы были Союзниками Туманности. И это рушило основы почти всех правил, которыми я руководствовался в своей жизни. Одно из них стояло выше всех: сделать все необходимое, чтобы уничтожить Оскуров. А он был не просто Оскурой, он был тем самым Оскурой. Но вся ненависть, которая прилипла к моей душе, словно плесень, исчезла, как будто ее и не было. Я помнил, каково это — презирать его, но я не мог вызвать в себе ни капли той кислотной злобы, которая жила во мне столько лет, когда я даже думал о нем в прошлом. Это было освобождение, неразрывная цепь наконец-то отпустила меня. И я понятия не имел, что делать с этой новой версией себя.

Все немного упрощалось тем, что нам с Инферно приходилось притворяться, что мы просто заключили перемирие ради интересов наших банд, но я не знал, как мы собираемся сделать так, чтобы это работало в долгосрочной перспективе. Неужели мне придется всю жизнь притворяться, что у меня нет отношений с Элис, потому что Лунные никогда не смогут смириться с тем, что у меня одна женщина с Инферно? От этой мысли у меня заболел живот. Нет, должен был быть другой путь. Я просто пока не мог его увидеть.

Я отправился в Железный Лес во время завтрака, чувствуя себя ребенком, который затеял что-то нехорошее, и не совсем ненавидя это, пока шел к валуну, разделявшему территории Оскура и Лунных. Элис была подавлена на этой неделе из-за брата, поэтому Данте и я запланировал кое-что, чтобы развеселить ее этим утром. Она хорошо скрывала это от других, но от меня она никогда не могла скрыть свою боль. Моя прекрасная девочка хотела сидеть в своем страдании и переждать бурю, вспоминая брата, который любил ее беззаветно. Только так она могла исцелиться в долгосрочной перспективе, поэтому всякий раз, когда я был нужен ей, я сидел рядом и страдал вместе с ней.

— Ты уверен в этом, serpente? — голос Данте донесся до меня из тени слева от меня, и он вышел из прохода между двумя высокими деревьями, его глаза сверкали озорством, позволяя мне на мгновение увидеть серебряные кольца в них, прежде чем он снова спрятал их.

Я протянул руку к нему, и он вложил свою ладонь в мою в рукопожатии, соединив знаки, которые звезды нанесли на нашу плоть. Вместе они образовывали символ бесконечности, и там, где наши ладони соприкасались, между нами вспыхивала сила нашей новой связи. Сила, словно цепь из солнечной стали, сковывала нас. Она были нерушимой, позолоченной звездным светом и выкована из наших душ. В нашем будущем больше не было места ненависти, которая могла бы жить между нами. Пятна нашего прошлого были стерты, и я никогда не хотел, чтобы оно вновь омрачилось.

— Напомни мне, как это опасно, — я усмехнулся, отпуская его руку, мои улыбки стали гораздо более частыми, чем я привык к ним.

— Это чертовски опасно, — озорно сказал он, и моя ухмылка усилилась.

— Отлично, — я огляделся в поисках нашей девушки, и мое сердце забилось немного быстрее. — Где она?

Губы Данте разошлись, но тут Элис внезапно выпала из навеса, упав мне на плечи, и наклонилась, как гибкая гимнастка, чтобы вонзить свои клыки в мою шею. Я застонал от поцелуя боли, ее сиреневые волосы задевали мою щеку, пока она питалась, и я схватил ее за затылок, чтобы удержать. Когда она вытащила клыки, она вздохнула и сделала сальто назад с моих плеч, приземлившись изящно с помощью своей магии воздуха. Я повернулся, и рука Данте коснулась моей, когда он двинулся к ней. Мы были двумя дикими существами, плененными одной чародейкой, и мне было все равно, останусь ли я под ее чарами навсегда.

— Чего вы ждете, ребята? — спросила она с косой улыбкой, и Данте стянул с себя рубашку и начал расстегивать форменные брюки. Тяжесть ее боли сегодня ослабла, но под ней все еще скрывалось горе. Я надеялся, что мы сможем отвлечь ее настолько, чтобы на какое-то время изгнать эту боль.

— У нас не так много времени, bella, — промурлыкал он, пока она трахала глазами обнаженную грудь Инферно.

— Тогда тебе лучше поторопиться, — подбодрила она, и я подождал, пока Данте разделся и положил свою одежду на камень.

Он отошел от нас, где деревья расширялись, затем прыгнул вперед, его кожа разошлась в стороны, когда он перешел в свою огромную форму Дракона. Электричество потрескивало на моей коже, и от его укуса я зарычал. Я наслаждался этим гораздо больше, чем хотел признавать.

Элис протянула мне руку, и я принял ее, позволив ей подвести меня к Данте, когда он расправил крылья и наблюдал за нами одним большим карим глазом. Элис отпустила мою руку, бросив на меня дикий взгляд, после чего забралась на спину Данте и устроилась у него за лопатками.

— Давай, — взволнованно позвала она, и по мне пробежала волна предвкушения. Какого черта я сейчас делаю?

Я шагнул вперед и положил руки на закаленные морские чешуйки Данте, и по мне пробежала струйка электричества, подняв волосы по всему телу, но не причинив мне ни малейшего вреда. Я начал подниматься, моя нога задела его крыло, и он хрюкнул, когда я попытался подняться, но ничего не вышло.

— Согнись в бедрах, — позвала Элис. — Клянусь звездами, почему твое тело такое скованное?

— Это не так, — прошипел я, снова ударив Данте ногой по крылу, и Элис начала смеяться.

— Ты пожалеешь об этом смехе, когда я поднимусь туда, — надулся я на нее.

— И когда это будет? Где-то на следующей неделе? Возможно, тебе придется записаться на прием, я могу быть занята к тому времени.

— Очень смешно, — прорычал я, а потом бросил это дерьмо, поднял столб земли с почвы, позволив ему перенести меня на вершину спины Данте и сошел с нее, чтобы опуститься позади Элис. Я притянул ее спиной к себе, откинул ее волосы в сторону и укусил за мочку уха достаточно сильно, чтобы она вздохнула.

— Тебе нужно заняться йогой, чтобы раскрепоститься, — поддразнила она.

— Хорошо, ты садись в позу собаки вниз головой, а я буду практиковать жесткую змею позади тебя, — сказал я ей на ухо, и она разразилась диким смехом.

— Мне нравится, когда ты шутишь, — прошептала она, повернув голову, чтобы попытаться украсть поцелуй, но я не дал ей этого сделать.

— Я не шучу, я всегда смертельно серьезен, — ухмылка играла в уголках моего рта, когда я вдыхал ее сладкий вишневый аромат и пальцами блуждал по ее бедру до того места, где ее темно-фиолетовая юбка встречалась с молочной кожей.

— Ты шутишь лучше всех, — она прижалась своими губами к моим, и Данте нетерпеливо зашевелился под нами.

Я проигнорировал его, просунув пальцы под ее юбку и обхватил другой рукой ее горло, жадно целуя. Я только начал твердеть, когда молния ударила прямо в мои яйца, заставив меня громко выругаться и отпустить ее. Может, мне и нравилась боль, но это дерьмо было слишком серьезным.

— Засранец, — позвал я его, и он издал рык, очень похожий на смех.

Он расправил крылья, готовясь взлететь, и Элис наложила на нас заклинание сокрытия, чтобы спрятать меня от всех членов банды, которые могли бы слишком пристально смотреть, когда мы будем в полете.

Я крепко прижался к Элис, предвкушая, как буду готовиться сделать то, о чем никогда в жизни не задумывался. Большинство Драконов запрещали кому бы то ни было садиться на них верхом, это был какой-то священный закон, связанный с гордостью Дракона. Я всегда втайне восхищался тем, что Данте нарушал этот закон вместе со своей семьей и друзьями, не обращая внимания на то, что о нем думает мир. Но я никогда не думал, что стану одним из них. Когда-то я бы вырезал свое сердце, прежде чем это бы случилось. Теперь звезды связали нас, и я не собирался бороться с ними, потому что это было так правильно, так чертовски хорошо, даже если это было незнакомо и чертовски странно.

Данте поднял голову и взлетел в небо огромным прыжком, от которого мой желудок остался на земле. Элис закричала, ее пальцы сцепились с моими на ее талии, пока Данте мчался навстречу солнцу. Молния сверкнула в собирающихся тучах, и он рванул в них, заставив мой пульс участиться, а страх пронестись сквозь меня.

Данте поднимался и поднимался, пока мы не оказались так высоко, что вокруг нас сгустился белый туман облаков. Вдруг он прорвался сквозь них, и солнце пролилось на нас, как расплавленное золото, а Элис резко вдохнула.

Я крепче прижал ее к себе, глядя на прекрасный пейзаж над облаками. Мир представлял собой бесконечное синее пространство над клубящимся белым морем. Данте лениво плыл к солнцу, а мы наслаждались теплом, а облака под нами потемнели до глубокого серого цвета. Под нами гремел гром, и я понял, что мы оказались между двумя мирами, светлым и темным. Это была гавань, место, которое я никогда не видел, но в которое мне сразу же захотелось возвращаться снова и снова.

— Видишь этот бесконечный горизонт? — промурлыкал я на ухо Элис, и она кивнула, из ее уст вырвался вздох, когда я крепче прижал ее к своей груди. — Вот так далеко простирается моя любовь к тебе, детка. Все дальше и дальше в гребаную вечность.

Она повернула голову, ее серебристо-зеленые глаза встретились с моими, когда ее губы разошлись, и я почувствовал, как ее любовь ко мне рвется наружу из каждой поры ее плоти. Мир был таким тихим, когда она была так близко. Мучений, которые жили в моей голове столько, сколько я себя помнил, больше не было. Все мои демоны тоже полюбили ее, и когда она была здесь, они сидели тихо и спокойно, укрощенные ею и никем другим. Это был покой, подобного которому я никогда не знал.

Когда она наклонилась ближе, чтобы заговорить со мной, Данте задрал нос, и я почти слетел с него, но Элис ухватилась за его чешую, а я удержался за нее. Он начал вращаться, когда мы врезались в облака, и дождь хлынул на нас потоком, пока мы кувыркались в темноте.

Гром прогремел у меня в голове, и я рассмеялся, когда адреналин хлынул в мои вены. Данте все падал и падал, мчался к земле, пока не вырвался из облаков внизу, и дождь залил нас. Озеро покрылось дикой рябью, дождь бил по воде, как пули, и Данте пронесся над его поверхностью так быстро, как только мог. Его хвост прочертил дорожку в воде, прежде чем он взлетел обратно к бушующим небесам, и все, что я мог видеть, это паутину молний, осветивших все небо.

Он врезался обратно в облака, взмывая вверх так быстро, что все вокруг стало размытым, и я слышал только раскаты грома и восторженные крики Элис, которые доносились до меня.

Он снова прорвался сквозь вершину облаков, продолжая подниматься. Ветер хлестал нас, и Элис щелкнула пальцем, чтобы высушить нас своей магией воздуха, солнце проникало в мою кожу и согревало мою кровь. Я чувствовал себя живым, каждая клеточка моего тела гудела от адреналина, и я не хотел, чтобы это заканчивалось.

Когда казалось, что Данте полетит с нами прямо к звездам, он перевернулся на спину, и неожиданно мы упали, кувыркаясь, прямо с его спины. Я изо всех сил держался за Элис, пока мы падали с небес, инстинкты подсказывали мне, что она должна быть в безопасности.

— Отпусти, Райдер! — позвала она, в ее голосе не было и намека на страх, но я не собирался этого делать. Я прижал ее к себе еще крепче, пока мы кружились вверх тормашками, все быстрее и быстрее, падая, как ракета.

— Доверься мне! — позвала она, и я проглотил комок в горле, делая то, что она сказала, медленно ослабляя хватку.

Она продолжала держать меня за руки, когда мы выровнялись, и вдруг мы стали падать горизонтально, схватив друг друга за запястья, несясь к темным облакам внизу. Но это уже не было похоже на падение, это было больше похоже на парение, хотя мы, должно быть, двигались с большой скоростью.

Данте пронесся далеко под нами, потревожив облака и бросив на них огромную тень. Они разошлись в стороны, открываясь все шире и шире, пока мы не смогли увидеть весь кампус — от сверкающего озера внизу до размашистого Железного Леса, раскинувшегося по краю Алестрии.

Мое сердце мощно забилось, когда я оторвал взгляд от вида внизу и увидел весь свой мир перед собой, наблюдая за тем, как дико развеваются ее сиреневые волосы, а глаза загораются вечной жизнью. Я не мог перестать смотреть на нее, такую живую, и это заставляло меня гореть. Я хотел, чтобы она выглядела так каждый день, как будто нет ничего невозможного. Ее боль была прекрасна, но в это мгновение в ней вообще не было боли. Она была чистым светом, радость заполняла каждый дюйм ее души. Это было то, что она заслуживала чувствовать каждую секунду своего существования.

Данте громко зарычал, подлетая к нам, и я крепче сжал запястья Элис, не позволяя ветру вырвать ее из моих рук, хотя знал, что с ее магией воздуха она будет в безопасности, что бы ни случилось. Данте внезапно пронесся под нами, и мы ударились о кожистую поверхность его левого крыла, подпрыгивая и перекатываясь по нему, пока не легли бок о бок на спину, задыхаясь.

— Черт, — засмеялся я, все еще ощущая прилив энергии в своем теле. Элис перевернулась и поцеловала меня, в то время как Данте плыл по восходящему потоку, а я запустил руку в ее волосы, пробуя на вкус самое сладкое создание на Земле и купаясь в осознании того, что она моя. Мой язык скользил по ее языку, а ее рука вцепилась в мою рубашку, притягивая меня так близко, как только могла.

Как только мы рассоединились, она направила нас на спину Данте с помощью своей магии воздуха, и я обнял ее за талию, пока он медленно кружил над землей, чтобы приземлиться среди деревьев.

Его когтистые лапы ударились о землю, и Элис спрыгнула с него с криком, быстро подлетела к его носу и поцеловала. — Это было невероятно, Drago.

Я использовал свою магию земли, чтобы спуститься вниз, все еще ухмыляясь, когда мои ноги коснулись твердой земли, и Данте переместился обратно в свою форму фейри.

Он натянул на себя одежду, ухмыляясь как придурок. — Итак, мы все согласны, что Драконы — лучший орден?

— Неа-а, — насмехалась Элис, а я хихикал.

— Вы на третьем месте, — решил я. — Василиски, Вампиры, потом Драконы.

— Неа, вампиры — первые, — твердо сказала Элис.

— А потом? — потребовали мы с Данте.

— Потом Пегасы, — сказала она с ухмылкой, и я подумал о ее брате с тревогой в груди.

— Хорошо, но что потом? — подтолкнул я.

Данте закончил застегивать рубашку, встал рядом со мной и сложил руки, в ожидание ее ответа.

Она постучала себя по подбородку, как будто размышляя, и тут вдалеке прозвенел звонок. — О, пора на урок. Увидимся, — она отсалютовала нам и скрылась за деревьями в стремительном движении.

Я выругался, а Данте издал низкий смешок.

— Мы вытащим это из нее, — сказал он.

— Когда она выберет мой Орден, я заберу ее к себе на одну ночь.

— Когда она выберет мой Орден, я позабочусь о том, чтобы она насладилась этой ночью со мной гораздо больше, чем с тобой, serpente.

— Хочешь поспорить? — я толкнул его в плечо, а он с ухмылкой толкнул меня в ответ.

— Да, — согласился он. — Хочу.

Я взъерошил его дурацкие волосы, а он затянул мой галстук вокруг горла, пока я не задохнулся.

— Увидимся в классе, Инферно, — я направился прочь, оглянувшись назад, когда он кинул мне косую улыбку, и я пытался повторить ее, но проиграл эту борьбу.

Я поправил галстук, пробираясь сквозь деревья, используя тропинки, которые вели через Лунную Территорию, чтобы направиться на свой первый урок.

Магические Существа сегодня проходили на Эмпирейских Полях, так как профессор Метеорис хотела, чтобы мы получили практический опыт. Однако я не мог представить себя работающим с животными. Большинство из тех, с кем мне приходилось работать на уроках, не очень-то меня любили, а Метеорис сказала, что у меня темная аура, которую они могут чувствовать. Очевидно, мне нужно было поработать над этим, но также очевидно, что мне было на это наплевать.

По периметру на траве было установлено ограждение с небольшими загонами для разных животных, как в зоопарке. Элис сидела с Леоном в одном из загонов, они ворковали над какими-то крошечными пушистиками, которые меня совершенно не интересовали.

Метеорис позвала нас к себе, когда все прибыли, и я придвинулся к Габриэлю, который держал рогатого поросенка Эликсиса с черными и белыми пятнами по всему телу. Он рассеянно поглаживал его по головке, а глаза поросенка прикрылись от счастья, когда он тихонько хрюкнул и заснул. Я догадался, что Габриэль обладает успокаивающей энергией. Но стоило мне приблизиться, как поросенок проснулся и завизжал, пытаясь вырваться из рук Габриэля.

Габриэль моргнул от какого-то видения и удивленно повернулся ко мне. — О, привет. Почему ты пугаешь моего поросенка?

— Не знаю, спроси у свиньи, — бросил я в ответ, складывая руки, когда Метеорис начала знакомство с классом. Она выглядела как ребенок со своей миниатюрной фигурой и светлыми косичками, но ей, должно быть, было около тридцати.

— Почему тебя пугает большой, татуированный Василиск, который выглядит так, будто готов съесть тебя целиком? — прошептал Габриэль поросенку, когда тот снова начал расслабляться в его руках. Глаза поросенка метнулись ко мне и снова к Габриэлю, словно он хотел, чтобы я ушел, и я сделал резкий шаг прочь с раздраженным ворчанием.

— Я не нравлюсь животным, — сказал я, пожав плечами.

— Так, все выбирают себе существо, — позвала Метеорис. — Сегодня мы попытаемся провести Ознакомление. Вы должны быть связаны с существом, чтобы иметь над ним власть. Главное — установить прочную связь с животным. Этого можно достичь, гладя его и разговаривая с ним, пока вы не заслужите его доверие. Если магическое существо сочтет вас достойным доверия, оно может предложить вам свое звездное имя.

— Тебя зовут Пушистик Пушистикинс? — громко ворковал Леон, прижимая к груди рыжего котенка, а Элис смотрела на них обоих глазами размером с обеденную тарелку. Милота действительно была не по мне. Так что этот класс получил от меня твердое «нет».

— Как мы услышим его имя? Будут ли животные говорить? — спросил Юджин, пытаясь схватиться с чешуйчатой лаской Терриса, которая царапала и кусала его за шею, пытаясь вырваться из его хватки. У него сильно текла кровь.

— Ты услышишь, как об этом шепчут звезды, — взволнованно сказала Метеорис. — Привязка к взрослому существу может занять довольно много времени, но молодые животные более впечатлительны, поэтому сегодня мы работаем с малышами, а через пару недель начнем работать дальше. Приступайте.

Габриэль снова провел пальцами по голове поросенка, затем его глаза просветлели. — Ну привет, Нувис.

— И это все? — недоверчиво сказал я. — Ты уже узнал его имя?

Габриэль невинно пожал плечами, а я нахмурился.

Я оглядел все загоны, от маленьких полосато-розовых жеребят Соариса до радужно окрашенных Аркус игуан. Может быть, я бы лучше сблизился с рептилией…

Я подошел к загону и зачерпнул одного из них, который тут же укусил меня за большой палец и пустил кровь. Я стиснул зубы от боли, но зверь очень старался освободиться, поэтому я отпустил его и пошел дальше, чувствуя, что Габриэль следует за мной.

— Это бессмысленно, — пробормотал я.

— Ты найдешь одного, — убеждал он.

— Кого? Ты видел его? — спросил я, оглядываясь на него, но его неловкое выражение лица говорило о том, что он не видел.

— Просто продолжай пытаться, иначе ты провалишь этот урок. Я видел это, — сказал он очень помогая мне, но я догадался, что он был прав. Я не хотел провалить это дерьмо, даже если оно не стоило моего времени.

Я поднял колючего детеныша барсука Вертикса, который скулил и вопил так, будто я сломал ему чертову лапу. Я положил его на место и переместился к жеребятам Соариса, которые скулили, вздымались и били в меня своими серебряными копытцами, хлопая крыльями. Я почувствовал на себе взгляд профессора и стиснул зубы, когда она приблизилась.

— О боже, твоя аура всегда такая темная, — проворчала она. — Разве я не говорила тебе поработать над этим?

Я медленно вдохнул через нос, так как мое раздражение нарастало. — У меня не бывает светлой ауры.

— Ерунда, — отрезала она. — Продолжайте пытаться, мистер Драконис, — она помахала мне рукой и направилась мимо меня к паре птенцов Аквисов с золотыми клювами и черными перьями, которые блестели, как звездная пыль. Я им ничуть не понравился: первый пытался выклевать мне глаза, а второй, похоже, пытался покончить с собой, вместо того чтобы оставаться в моей компании, бросившись на столб ограды и едва не сбив себя с ног.

Габриэль хихикнул позади меня, и я обернулся, чтобы взглянуть на него, но обнаружил, что поросенок, перевернутый вверх ногами у него на руках, крепко дрыхнет.

— Научи меня, — потребовал я. — Что ты делаешь, чтобы поросенок так себя вел?

— Ты просто должен быть нежным и подходить к нему с добрыми намерениями, — сказал он, как будто это было так просто. — Вот. Попробуй погладить его.

Он предложил мне поросенка, и я протянул руку, чтобы потрогать его, но он завизжал, прежде чем я успел приблизиться, и Габриэль прижал его обратно к груди.

Я сложил руки и посмотрел на Леона и Элис, которые держали на руках игривых котят с огненными хвостами. Данте двинулся к ним с парой молодых воронят Севериса на плечах, а мое разочарование росло.

— Это Бетани, это Гектор, а это Левеллен, — сказал Леон, указывая на каждого из котят, а Метеорис восторженно хлопала в ладоши и начисляла ему очки. — Вороны — это Кайл и Филипп, — он указал на птиц на плечах Данте, к которым тот еще даже не прикоснулся. Как, черт возьми, ему это удалось?

— Он общается с животными из-за своей Харизмы, — объяснил Габриэль, явно прочитав вопрос по моему выражению лица.

— Что бы ни было противоположностью Харизмы, это то, что у меня есть, — сказал я. — Это бессмысленно. Как я уже сказал, я не нравлюсь животным.

— А вот этому понравился, — сказал Габриэль как раз в тот момент, когда мокрый нос ткнулся в мою руку.

Я удивленно посмотрел вниз и с удивлением обнаружил там призрачную гончую, которая била тремя хвостами, глядя на меня яркими, обожающими глазами. И если я не схожу с ума, то могу поклясться, что это была именно та призрачная гончая. Она не была в загоне и определенно не была похожа на щенка. Я не видел ее с того дня, когда она помогла мне в борьбе с Брайсом, и должен был признать, что пару раз задавался этим вопросом.

— Что ты здесь делаешь? — пробормотал я. — Убирайся.

Габриэль ткнул меня локтем в ребра. — Что ты делаешь, идиот? Поговори с ним.

Я посмотрел на него, качая головой. — Этот не принадлежит к классу. Он продолжает преследовать меня. Я думаю, у него поврежден мозг или что-то в этом роде.

Он посмотрел на меня своим всезнающим взглядом. — Это не повреждение мозга. Погладь ее. Она хочет, чтобы ты это сделал.

— Она? — пробормотал я.

— Да, это девочка. Разве ты не видишь?

— Нет, — пробурчал я, пока гончая сидела, наблюдая за мной, склонив голову на одну сторону. Что ж, это, вероятно, поможет мне сдать экзамен.

Я протянул руку, чтобы дотронуться до нее, но Габриэль толкнул меня в плечо. — Опустись на колени, встань на ее уровень.

Я сердито пробормотал себе под нос, но сделал, как он сказал, опустился на колени перед ней на траву, и его — ее — хвосты забили сильнее.

— Привет, — пробормотал я, чувствуя себя полным идиотом, когда протянул руку и смутно взъерошил мягкий голубой мех на ее голове.

Она ткнулась головой в мою руку, и ее влажный язык провел по моей ладони. Что-то твердое и холодное таяло во мне, и я продолжал гладить ее, заглядывая в ее большие глаза, которые были окрашены в темно-темно-синий цвет. Я полагал, что она была довольно милой. И она чертовски хорошо укусила Брайса. Я мог признать, что она мне понравилась только из-за одного этого поступка.

— Что ты здесь делаешь? — пробормотал я, и Габриэль опустился на колени рядом со мной, протягивая руку, чтобы погладить ее. Она на мгновение позволила ему это сделать, а затем снова прижалась к моей ладони и забралась прямо ко мне на колени, свернувшись в клубок, который казался невероятно маленьким для ее размеров.

— Что теперь? — я посмотрел на нее сверху вниз, когда она уткнулась носом в хвост и сразу уснула.

— Теперь обними ее, — призвал Габриэль, и я окинул его смертоносным взглядом.

— Я не обнимаюсь.

— Ты обнимаешь Элис, — прошептал он, и я стиснул челюсти.

— Это другое.

— Нет, не другое, — возразил он.

— О мои звезды, посмотрите на вас, ребята, — неожиданно воскликнула Элис, и я поднял голову, обнаружив, что она стоит рядом, закрыв рот руками. Она смотрела на меня и Габриэля с маленькими животными, казалось, что она находится на грани возгорания, или, может быть, слез. Что бы это ни было, это было странно.

— Что? — гаркнул я.

— Это просто так мило, — она практически подпрыгивала вверх и вниз, пока не появился Леон, покрытый пушистыми котятами, двое торчали из его карманов, один выпирал из воротника, еще трое балансировали на его руках и один на его чертовой голове.

— Откуда у тебя призрачная гончая, чувак? — вздохнул Леон.

— Что? — Метеорис обернулась из-за его спины, ее взгляд упал на синюю призрачную гончую у меня на коленях, ее рот открывался и закрывался, как у рыбы в воде.

— Мистер Драконис! Не двигайтесь. Я сниму его с вас. Стойте очень тихо, — она приблизилась ко мне, когда студенты повернулись посмотреть, и несколько из них вскрикнули.

— Что? Все в порядке. Она просто лежит здесь, — прорычал я.

— Призрачные гончие — одни из самых опасных существ в Солярии, их яд может попасть в мозг и отключить все когнитивные способности в течение нескольких часов, — вздохнула она.

— Я не могу быть отравленным, — я пожал плечами.

— Но они очень изменчивы, мистер Драконис. Она может впасть в ярость и покусать каждого ученика в этом классе в течение нескольких минут. Их нельзя поймать ничем, кроме огня, и даже тогда…

— Тогда я отнесу ее в другое место, — я встал, прижимая зверя к груди, и Метеорис закричала, в ее ладонях полыхал огонь, а в глазах плескался страх.

— Даже опытный дрессировщик не должен так обращаться с призрачной гончей! Они никому не предлагают свои звездные имена, — испуганно кричала она. — Положите его на землю и отойдите.

— Я не собираюсь этого делать, — отчеканил я, и Габриэль фыркнул от смеха.

— Он явно прекрасно с ней справляется, — сказал он, но это, похоже, ничуть не успокоило Метеорис.

Гончая подняла голову и положила ее мне на плечо, и я неловко попятился, глядя на Габриэля в поисках совета, которого он не дал. — Что она делает?

— О мои звезды, она любит тебя, — вздохнул Леон, и я нахмурился.

— Нет, — отверг я эти слова. — Не будь смешным. С ней что-то не так.

— О боже, возможно, мне придется усыпить бедняжку, — печально сказала Метеорис, и я ядовито зашипел на нее, прижимая животное к груди.

— Вы не сделаете ничего подобного, — огрызнулся я, когда Леон вытащил из кармана свой Атлас и очень незаметно сфотографировал меня.

— Один для альбома, — вздохнул он Элис, как будто я не мог слышать, и она фыркнула от смеха.

Я стиснул челюсти, а Метеорис уставилась на зверя в моих руках так, словно это была бомба, которая вот-вот взорвется.

— Я заберу ее из кампуса, — объявил я, повернувшись спиной к сучке, которая угрожала убить ее, и устремился прочь через Эмпирейские Поля в сторону Железного Леса. К тому времени, как я добрался до высокого забора, обозначавшего границу Академии Авроры, гончая уснула у меня на плече.

— Как странно.

— Очень странно.

— Никогда раньше не видел ничего подобного.

Я обернулся на голоса, обнаружив трех братьев Киплингов, сидящих на ветке дерева, как будто это было совершенно нормальным занятием, и окинул их пустым взглядом.

— Он заметил нас, — прокомментировал Киплинг-Старший.

— Очевидно, — ответил Киплинг-Младший.

— Сколько ты хочешь за него? — спросил Средний Киплинг, разглядывая существо в моих руках. — Двести аур?

— Она не продается, — пробурчал я.

— Досадно, — заметил Киплинг-Старший.

— Жалко, — согласился Младший.

Средний Киплинг достал из сумки кекс и медленно засунул его в штаны, его рука двигалась вверх и вниз внутри них.

— Клянусь звездами, — я отвернулся от них, направляясь к Х, обозначавшему скрывающую магию в заборе, где я мог выбраться.

Я проскользнул сквозь кажущуюся сплошной ограду на другую сторону и поставил призрачную гончую на лапы. Она обвилась вокруг моих ног, как кошка, затем отпрыгнула в сторону и взобралась на дерево, держась за него своими острыми когтями, наблюдая за мной с ветки над моей головой. Она двигалась совершенно бесшумно, а когда перепрыгнула на другую ветку, то вошла прямо в ствол дерева и исчезла.

— Хорошее избавление, — пробормотал я, поворачиваясь назад, но тут в моей голове раздался голос, который я не смог игнорировать.

— Перивинкль.

Я остановился, оглянулся на дерево и увидел, что призрачная гончая снова высунула морду из ствола и смотрит на меня яркими глазами.

— Я не слышал этого, — пробормотал я, затем замешкался, щелкнул пальцем и с помощью магии земли опрокинул старое бревно на землю, обнажив всевозможных жуков и слизней. Призрачная гончая спрыгнула вниз на пиршество с возбужденным воплем, а я устремился прочь через ограду, ведущую обратно в кампус, обнаружив Среднего Киплинга, слизывающего глазурь с пальцев на дереве, пока его братья непринужденно болтали о погоде.

Я с гримасой отвернулся и направился обратно в класс, а за мной по полю мчалось пятно движения. Элис усмехнулась, остановившись в футе передо мной. — Профессор Метеорис говорит, что до конца урока ты должен быть в паре со мной и Леоном, чтобы мы могли показать тебе, как общаться с котятами Игнитис, — она ухмыльнулась мне, и я закатил глаза.

— Хорошо.

— Как ты приручил эту призрачную гончую? — спросила она, когда мы вместе начали возвращаться в класс.

— Она сломана, — пренебрежительно пробормотал я.

— Потому что ты можешь нравиться только сломанным вещам, верно? — она изогнула бровь, и я медленно кивнул.

— Да.

— Включая меня? — прошептала она.

— Ты самая сломанная вещь в моей коллекции и моя самая любимая, — пробормотал я, и она широко улыбнулась на это.

— Какие еще вещи есть в твоей коллекции? — поддразнила она.

— Моя душа и теперь гончая, — я пожал плечами.

— Так ты оставишь ее себе? — спросила она взволнованно.

— Я пошутил.

— Буу, — она надулась. — Леон уже дал ей имя.

— У нее нет имени, — прорычал я, хотя оно у нее было. Но у нее определенно нет имени, данного ей кем-то другим.

— Куда ты дел Мисс Снаффлингтон? — грустно спросил Леон, когда я подошел, и в моей груди раздался хрип.

— Это не ее имя, — прошипел я.

— Нет, это так, — сказал он дразняще. — Звезды подсказали мне.

— Нет, они не подсказали, — прорычал я, не понимая, почему это меня так разозлило, но это было так. Ее не звали Мисс чертова Снаффлингтон.

Он закатил глаза. — Ладно, не называли. Но это ей очень идет, верно? Мисс Снагглбанни Снаффлингтон.

— Нет, — огрызнулся я.

— Почему ты так злишься из-за этого? Ты ее любишь? — он усмехнулся, его брови зашевелились и я ударил его кулаком в живот. Он хрипло рассмеялся. — Определенно любишь.

— Заткнись. Покажи мне эту штуку с укрощением котят, — потребовал я, чтобы сменить тему. и Леон выдернул пушистого рыжего котенка из-под пиджака и протянул мне. Когда я потянулся к нему, он сердито зашипел, и Леон отстранил его.

— О, это твоя аура, — сказал он, нахмурившись. — Она слишком темная.

Моя челюсть сжалась в раздражении. — Что это вообще значит?

Элис придвинулась достаточно близко, чтобы наши руки соприкоснулись, и я обратил на нее свой взгляд, проследив линию ее маленького пикси-носа, затем вниз по ее полным губам, которые я хотел клеймить как свои снова и снова. В последнее время мне не хватало времени, чтобы побыть с ней наедине.

— Так-то лучше, — сказал Леон, и я повернул голову.

— Что? — я хрюкнул.

— Твоя аура ярче, когда Элис рядом с тобой, — он положил котенка мне на голову, и я застыл на месте, чтобы он не упал.

— Сними его, — приказал я, но Леон просто отступил, прижав палец к губам.

— Ты ему нравишься, м прошептал он.

— Не нравлюсь, — прорычал я, потянувшись к нему и взяв маленькую тварь в свою хватку. Оно не укусило меня, так что я решил, что, это уже что-то. Я опустил его вниз, чтобы взять в ладони, и он нервно посмотрел на меня, прежде чем уткнуться в мой большой палец.

— Ооо, ты ему нравишься, — взволнованно сказала Элис, и от ее улыбки у меня сжалось сердце, когда я увидел, как она получает от этого удовольствие.

— О да? — пробормотал я.

— Да, — прошептала она, придвигаясь ближе и проводя большим пальцем по голове котенка. Он тихонько мяукнул, и я нежно провел большим пальцем по его маленькой лапке, когда его глаза вспыхнули крошечным пламенем.

— Левеллен, — прошептали звезды в моем сознании, и я вздрогнул, удивленно посмотрев на Элис.

— Ты это слышал? — спросила она, и я кивнул, когда ухмылка расплылась по ее прекрасному лицу.

Вдалеке прозвенел звонок об окончании урока, и я позволил Элис взять котенка и вернуть в загон. Я побежал за своей девочкой к краю класса, где Леона отчитывала Метеорис, так как он пытался спрятать нескольких котят под пиджаком. Он хрипел каждый раз, когда она доставала одного из его карманов, и выглядел убитым горем из-за того, что ему пришлось попрощаться с каждым из них.

— Вы увидите их на следующем уроке, а сейчас двигайтесь, мистер Найт, — Метеорис выпроводила его прочь, после чего с напутствием достала последнего котенка с пояса.

— Только не Грегориус, — простонал Леон, когда котенка положили обратно к его братьям и сестрам.

— Грегориусу нужно вернуться к матери на некоторое время, вы сможете увидеть его в следующий раз, — сурово сказала Метеорис, а Элис толкнула Леона в спину, чтобы заставить его двигаться.

Мой взгляд упал на задницу Элис, когда я шел позади нее, ее юбка немного приподнялась на ветру и почти дала мне возможность увидеть ее трусики.

— Я думаю, что Райдер однажды превратится в абсолютную неженку, — пробормотал Леон, обращаясь к Элис. — Он будет весь в объятиях и радуге.

— И плюшевых мишек, — добавила она с легким смешком, и у меня в горле зародился рык. — Он будет так любить теплые объятия, что в итоге мы назовем его Олафом.

Я стиснул зубы и вцепился в волосы Элис, сильно дернул и заставил ее наклониться назад, так что я смотрел на нее сверху вниз. — Единственное, что у меня есть общего с этим снеговиком, это то, что мое сердце сделано изо льда. И тебе лучше помнить об этом, детка.

Ее горло подрагивало, а грудь вздымалась, пока я держал ее, при этом ее губы разошлись, а глаза наполнились вожделением.

— Клянусь звездами, он смотрел «Холодное Сердце», — прошептал Леон в основном про себя, и я оскалил на него зубы.

— Отвали, — прорычал я. Вот так, я хочу ее для себя. И я хочу ее сейчас.

Пока остальные ученики исчезали по дорожкам, направляясь к своим следующим занятиям, я заехал локтем в живот Леону, затем подхватил Элис на руки и пошел с ней прочь, пока она пыталась вырваться, хотя у меня было ощущение, что она не так уж сильно сопротивляется.

— Эй! — позвал Леон, когда я уходил с бешеной скоростью, огибая библиотеку и толкая открытое окно на нижнем уровне. — Это не твоя особенная неделя, я не хочу тебя сожрать, Шрам! — донесся до меня его голос.

Я не знал, что, черт возьми, это значит, да и не хотел знать. Я швырнул Элис в библиотеку и бросился за ней, закрыв окно и зажав ей рот рукой, когда Леон пробегал мимо. Ее глаза горели вожделением, когда я настиг ее в темном углу библиотеки за длинной стопкой книг.

— Думаю, тебе нужно напоминание о том, кем я являюсь, детка, — прорычал я, создавая вокруг нас заглушающий пузырь, когда она переместилась на колени подо мной.

Ее волосы были взъерошены из-за того, что я запустил в них руку, и я потянулся вниз, чтобы размазать ее конфетно-розовую помаду. Мне нравилось, когда она выглядела как сломленная девушка, которой она и являлась. Я хотел, чтобы сегодня ее боль была написана на ее коже, а не спрятана под ней. Данте мог отвлечь ее в небе раньше, но я чувствовал, как боль в ней снова возвращается, и, возможно, пришло время принять эту боль и справиться с ней по-другому.

— Давай, Райдер, — сказала она дразняще. — Мы оба знаем, что твое сердце такое же сладкое, как яблочный пирог, — я видел вызов в ее глазах, когда она подначивала меня, точно зная, что делает.

— Сегодня ты играешь в опасную игру, Элис, — предупредил я, бросая лозу, которая скользнула вокруг ее запястий, завела их за спину и резко затянула, так что она вздрогнула. — Я твоя Элизианская Пара, а это значит, что ты создана для меня во всех отношениях, — сказал я с мрачной ухмылкой. — Но ты никогда не испытывала меня в худшем виде, детка. Поэтому я предлагаю проверить связь, которую нам подарили звезды, и посмотреть, сможешь ли ты с ней справиться.

Ее тонкое горло дрогнуло, и я увидел, как расширились ее зрачки, когда я смотрел вниз на нее, связанную для меня.

— Я могу справиться с чем угодно, Райдер, — сказала она с рычанием, которое говорило о ее силе, и мне стало еще приятнее иметь ее такой, зная, что сейчас в моей власти дикое существо.

Я просунул пальцы под ее подбородок и крепко сжал, наклонившись, чтобы заговорить с ней. — Я думаю, ты можешь пожалеть об этих словах, Элис.

— Я думаю, ты недооцениваешь меня. Я могла бы справиться с десятью такими, как ты, не вспотев, — сказала она, ее язык напрашивался на неприятности.

— Это будет больно.

— Я была бы разочарована, если бы это было не так. Вопрос в том, как далеко, по-твоему, ты сможешь завести меня, прежде чем твое сердце смягчится и ты не сможешь идти дальше? — поддразнила она, и эти слова спровоцировали хрип в моей груди.

— Ты думаешь, я сдерживаю себя?

— Я знаю, что сдерживаешь, — сказала она, вызывающе подняв подбородок, и это пробудило во мне Альфу. Вызов, который невозможно было игнорировать.

Я медленно выдохнул, провел пальцами по ее шее и расстегнул верхние пуговицы рубашки, чтобы увидеть больше ее бледной кожи. Я жаждал сделать ее красной с того самого дня, когда впервые встретил ее, и теперь она стояла на коленях, бросая мне вызов. Конечно, я опустил ее туда, но это было даже лучше. Мне не нравились женщины, которые умоляли меня или пускали слюни. До Элис мне нравились тихие и покорные. Но эта девушка нуждалась в боли почти так же сильно, как и я. Она хотела причинять боль, потому что агония была ее величайшей силой. И вся эта эмоциональная боль внутри нее должна была время от времени выплескиваться наружу в виде чего-то более физического. Но она не любила облегчать мне задачу, что еще больше заводило ее.

— Безопасное слово, — потребовал я от нее, и она смочила губы, размышляя над этим.

— Мне оно не понадобится, — хрипло сказала она, и от одной этой фразы мой член стал твердым, как железо. — Ты можешь содрать кожу с моих костей, и я не проронила бы ни слова в знак отказа.

— Ты маленькая опасная шлюха, не так ли Элис? — грубо сказал я, заталкивая большой палец ей в рот и позволяя ей рассечь его своими клыками. Она жадно всосала мою кровь, и я застонал от ощущения ее влажного, горячего языка на моей коже, страстно желая ощутить его на моем члене.

Я расстегнул ширинку, намереваясь сделать это, но она выпустила мой большой палец из захвата своих зубов и устремила на меня свой взгляд.

— Я буду сопротивляться, — объявила она. — Я могу быть в твоей власти, Райдер, но только если ты заставишь меня подчиниться твоей воле.

Я мрачно усмехнулся, щелчком пальцев освобождая лианы, связывающие ее запястья. — Ты действительно моя идеальная пара.

— Нам лучше пойти туда, где мы сможем произвести полное разрушение, не будучи потревоженными, — сказала она с ухмылкой, и я кивнул.

— Подвал в общежитии Вега, — решил я, и не успел я это сказать, как она с Вампирской скоростью бросилась прочь, а я остался с твердым и жаждущим освобождения членом.

Я выскользнул обратно через окно и понесся через кампус с бешеной скоростью, сбивая студентов с ног, когда они не успевали убраться с моего пути. Я был на тропе войны, моя жажда крови росла, моя потребность в боли была почти такой же острой, как и потребность в удовольствии в этот момент. Если и было время, когда я был просто суммой слов, начертанных на моих костяшках, то это было сейчас.

Я прошел через библиотеку и вышел на тропинку, направляясь прямо к общежитию Вега, пока мое сердце билось все сильнее и сильнее, и я обдумывал, что именно я собираюсь с ней сделать. Дойдя до входа, я провел языком по зубам, проскользнул внутрь и толкнул дверь, ведущую в подвал. Я плотно закрыл ее за собой и заварил, чтобы никто не смог войти и, что более важно, чтобы моя девочка не смогла выйти.

Я сбросил пиджак, оставив его на полу, спустился в подвал и направился по коридору к котельной, где проходили собрания моей банды. Все было тихо, но я знал, что она была здесь, ее уши были прикованы к моему приближению.

Я расстегнул пуговицы на манжетах рубашки на запястьях, не спеша закатал рукава, затем расстегнул пуговицу у горла. Я шагнул в котельную и не стал искать свою девочку, зная, что она охотится на меня, как хищник, с дарами своего Ордена. Я не найду ее, даже если попытаюсь, но она придет ко мне голодная на пир, и я намеревался устроить ей его. Но для этого ей придется потрудиться.

Я переместилась в центр комнаты и тихо поставил ловушку для нее с помощью магии земли, размягчая землю вокруг себя по кругу в ожидании ее атаки.

— Почему ты прячешься, детка? — ухмыльнулся я, переводя взгляд с больших котлов на стопки старых ящиков в дальнем углу. — Ты боишься?

Тишина. Моя маленькая охотница всерьез взялась за преследование.

— Я полагал, что ты хочешь меня в худшем виде, — подначил я ее. — Неужели тебе все-таки нужно это безопасное слово? — пятно на периферии заставило меня обернуться, и Элис кинулась на меня с обнаженными клыками, но когда ее нога ударилась о пол рядом со мной она с воплем упала на пол рядом со мной, свалившись в бетонную яму, созданную мной. Я накинул на нее лианы, пока она пыталась выбраться, а затем снова укрепил землю вокруг себя.

Я ухмыльнулся, глядя на нее в своей ловушке, когда она с рычанием обнажила клыки. Я присел, глядя на нее, и взял в руку острое изогнутое серебряное лезвие. — Ты проголодалась, плохая девочка?

Она медленно кивнула, ее горло вздымалось и опускалось, когда она уставилась на мое запястье, и я надавил на кончик лезвия, проведя им по руке и усмехнувшись сквозь боль. Моя кровь капала на нее, и она открыла рот, выпивая ее, как дождь, а мой член становился все тверже, пока я наблюдал за ней. Я дал ей достаточно, чтобы разжечь ее жажду крови, затем залечил порез на руке и встал, крутя лезвие между пальцами.

— Выпусти меня, — потребовала она.

— Я не уверен, что ты справишься с этой игрой, — поддразнил я, и ее глаза сузились.

— Ты думаешь, что ты такой мрачный, Райдер, но я твоя половинка. Это значит, что моя темная сторона такая же темная, как и твоя.

Я обдумывал это, проводя языком по зубам, жаждая провести им по ее клыкам. — Тогда давай проверим это, хорошо? Опусти свои ментальные барьеры, детка.

Она подняла подбородок и сделала то, что я сказал, когда я отбросил лозы, удерживающие ее подо мной. Ее глаза встретились с моими, и я мысленно создал видение, в котором стены были залиты кровью, а воздух наполнен леденящей душу музыкой, от которой по позвоночнику пробежала волна предвкушения. Я вытащил ее из ловушки, подтянув к себе и держа оба ее запястья в одной руке, а другой подставил лезвие под ее подбородок.

— Видение ненастоящее, но мы такие, — сказал я ей. — Мои прикосновения реальны, — я провел ножом по ее горлу, задев кожу, но не порезав ее, когда ее охватила дрожь.

Она потянулась, чтобы расстегнуть пуговицы моей рубашки, нашла Х на моей груди и провела по нему пальцами.

— Мои прикосновения реальны? — спросила она, и я кивнул, шагнул ближе к ней, проведя ножом по ее рубашке и просунув его под ткань.

Она смочила губы, и мой член запульсировал от этого зрелища, прежде чем я провел ножом по середине ее рубашки, разорвав ее в клочья и обнажив под ней черный бюстгальтер пуш-ап. Я зажал нож между зубами и повел ее назад, стаскивая блейзер и рубашку с ее тела, отбрасывая их в сторону и проводя руками по ее голым бокам, по юбке и под ней, чтобы зажать ее бедра в своих руках. Я раскрутил ее рывком, и она закружилась передо мной, как балерина, ее юбка закружилась веером, прежде чем я сорвал ее с нее и бросил на землю.

Я любовался ее задницей в маленьких черных стрингах, которые она носила, и позволил своему взгляду спуститься по ее подтянутым ногам к туфлям на высоких каблуках. Она оглянулась на меня через плечо, ее сиреневые волосы скользнули по коже и коснулись основания шеи. Я двинулся вперед, сдвигая их в сторону и извлекая нож между зубами, прижимая его кончик к вершине ее позвоночника и проводя им по всей длине, острие целовало ее плоть, но никогда не разрывало ее. К тому времени, когда я закончу, она уже истечет кровью, но я не собирался торопить события.

Когда я добрался до ее маленьких стрингов, я раздвинул ее ноги пошире, и она задохнулась, когда я просунул лезвие под материал, провел им между ее ягодиц и по ее мокрой щели.

— Райдер, — застонала она, потянувшись назад, чтобы схватить меня за шею и притянуть ближе. Я наклонился, но не прижался к ней всем телом, а провел зубами по раковине ее уха, пока скользил лезвием туда-сюда в ее возбуждении.

— Я никогда не буду умолять, — хрипло сказала она, и я мрачно усмехнулся.

— Я не хочу, чтобы ты умоляла, я хочу, чтобы ты кричала, — я изменил форму лезвия в своем захвате, превратив его в толстый металлический фаллоимитатор, и без предупреждения вонзил его в нее. Она испуганно вздохнула, ожидая режущего удара лезвия, и я рассмеялся сильнее, откинув ее голову в сторону и вгрызаясь в мягкую кожицу за ее ухом. — Как будто я стану резать твою прелестную киску, детка.

Она стонала, пока я вводил и выводил из нее металл, ее ногти впивались в мою шею.

— Значит, у тебя есть какие-то границы? — поддразнила она, задыхаясь, и я провел языком по отметке, которую оставил за ее ухом, заставив ее вздрогнуть от внезапной холодности моего языка.

— Только когда дело касается тебя. Ты хочешь страдать для меня, детка? — я спросил, и она кивнула, ее грудь вздымалась, когда я работал над ее киской глубокими, сильными движениями руки, заставляя металл расширяться и попадать в ее точку G идеальным образом. Она вскрикивала, вжимаясь в мою ладонь каждый раз, когда принимала в себя всю его длину, и мой член дергался от желания, пока я держал ее в своей власти.

Когда она была на грани разрядки, я вытащил его и наклонил ее перед собой. Я провел рукой по ее спине, когда я отбросил металл в своей ладони и создал вместо него деревянный паддл. Лучше того, по центру его были маленькие шипы в форме знака Козерога — моего символа. Я шлепнул ее по заднице, и на ней появились кровавые следы символа, когда она закричала. Глубокий, животный рык вырвался из меня, когда я ждал, что она скажет мне остановиться, но она просто оглянулась на меня с прикрытыми глазами и вздохнула: — Еще.

Я застонал от одного этого слова, ударяя ее по заднице в новом месте, чтобы заклеймить ее своим знаком, снова и снова, ударяя по верхней части бедра и окрашивая всю ее задницу в красный цвет. Я отбросил паддл, размазывая рукой ее кровь и заставляя ее стонать для меня вновь.

— Ты какая-то неравномерная, детка, — сказал я с ухмылкой, поглаживая ладонью молочную белизну ее не отмеченной пятнами ягодицы.

— Похоже, тебе есть над чем поработать, Райдер, — издевательски произнесла она задыхающимся голосом, пытаясь встать прямо, но я запустил руку в ее волосы и снова толкнул вниз. Она уперлась задницей в мою промежность, и я уловил краткий миг наслаждения, когда мой член терся о нее. Я отчаянно хотел войти в нее, но только после того, как она испытает боль, а потом кончит.

— Держи лодыжки, — приказал я, и она согнулась в позвоночнике, выполняя мою просьбу и давая мне лучший обзор, когда я встал на колени позади нее.

Я снова взял в руку серебряное лезвие, продел его через стринги и отрезал материал от ее голой киски, наслаждаясь тем, каким влажным был материал. Я положил трусики в карман и провел острием ножа по внутренней стороне ее левого бедра, мой взгляд остановился на ней, пока она смотрела на меня через свои ноги. Ее зрачки расширились, когда я погрузил лезвие глубже, сделав небольшой порез, из которого пролилась кровь по внутренней стороне бедра.

Она задохнулась, когда я опустился к ее лодыжке, пока капля не пролилась на пол, затем провел языком по всей внутренней стороне ее ноги и поглотил каждую каплю, заставив ее втянуть воздух, когда я добрался до вершины ее бедер. Я не остановился на этом, зарывшись лицом в ее киску и проникая языком в ее тугую дырочку. Она громко застонала, и я вслепую разрезал лезвием свое запястье, поднося его к ее губам, и ее клыки жадно впились в мою плоть, когда я выронил нож и использовал свободную руку, чтобы сжать ее попку, поглощая каждую каплю ее сладкого вкуса.

Ее бедра дрожали, когда она боролась за то, чтобы оставаться в том положении, в которое я ее поставил, пока ее тело разрывалось на части, и я смеялся на ее плоти, когда скользил рукой между ее бедер и уделил ее клитору столь необходимое внимание. Двумя движениями пальцев она кончила для меня, и я ввел три пальца в ее киску, чтобы почувствовать, как она переживает свой оргазм.

Когда она кончила, я провел языком между ее ягодицами, наслаждаясь ею и делая ее своей во всех отношениях. Я откинулся назад и глубоко укусил ее за задницу, и она застонала от удовольствия, еще сильнее впиваясь в мое запястье, и я простонал, пока она забирала мою магию. Было чертовски приятно истощать ее, питая мою королеву и подкрепляя ее силу своей. Но она становилась все жаднее, а мне все еще нужно было немного магии, чтобы закончить то, что я начал с ней. Я выдернул запястье из ее уст и встал, схватив ее за волосы и притянув к себе, чтобы встать перед ней.

Ее глаза были полны вожделения, и она выглядела немного опьяненной властью, когда стояла передо мной в одном лишь лифчике и этих сексуальных туфлях на высоких каблуках. Я снова создал лезвие в руке и провел им между ее декольте, разрезая ткань, так что ее сиськи вырвались на свободу, и она, пожав плечами, беззаботно отбросила ткань.

— Это все, что у тебя есть? — хрипло спросила она, хотя я видел, как сильно я на нее повлиял.

Я глубоко рассмеялся и двумя пальцами поманил ее ближе. Как только она сделала первый шаг, я набросился на нее, перекинул через плечо и понес к стене. Я прижал ее к стенке, перехватил запястья двумя лианами и привязал ее к себе. Ее руки напряглись, когда она использовала свою силу, чтобы бороться с ними, и они затрещали, ее ноги ударились о землю, прежде чем она усмехнулась и обошла меня сзади, встав на цыпочки, чтобы заговорить мне на ухо.

— Я же говорила тебе, что буду драться, — промурлыкала она, и мой член дернулся в штанах.

Она схватила мою рубашку сзади и разорвала в клочья, срывая ее с меня, когда я крутанулся, чтобы поймать ее, но она отскочила, прежде чем я успел. Она набросилась на меня, схватила мой ремень, расстегнула и стянула с меня, когда я взмахнул рукой, пытаясь поймать ее. Она снова уклонилась от меня, и ремень хлестнул меня по пояснице, когда она снова пронеслась мимо меня, заставив меня рассмеяться.

— Кажется, немного нечестно играть с дарами твоего Ордена, детка, — прорычал я, снимая туфли и срывая с себя последнюю одежду. — Но если ты хочешь играть грязно, то я тоже буду, — я переключился на огромную змею, заполнившую всю комнату и обвившую ее по краям, когда я поймал свою Вампиршу в ловушку в центре пространства.

Она вертелась, пытаясь вырваться, но я закрыл щель, поймал ее в клетку в центре своей чешуи и сжал. Она задыхалась, пока я обхватывал ее. Я поднял голову к ее уху, насмешливо высунул язык и заставил ее выругаться. Я уменьшился до размеров большого питона, все еще плотно обхватывая ее обнаженное тело, я скользил вокруг нее, мои грубые чешуйки царапали ее плоть и соски.

— Райдер, — задыхалась она, удивляясь, что ей это нравится, а я шипел от смеха, используя свой гипноз, чтобы лишить ее зрения. Она зарычала, ослепленная, когда я снова перешел в форму фейри и схватил ее за руку.

Она замахнулась, чтобы ударить меня, но я легко поймал ее и толкнул обратно к ближайшей стене, мой твердый член прижался к ее животу, пока она боролась, пытаясь освободиться, а я отказывался отпускать ее.

— Я хочу видеть тебя, — прорычала она, когда я зажал ее нижнюю губу между зубами.

Я погрузил свой язык в ее рот, не в силах сопротивляться еще одному ее вкусу, когда я вернул ей зрение и яростно поцеловал ее. Она вцепилась в мою спину, и я застонал от боли, сильнее прижав ее к стене, чтобы удержать ее там. Она оттолкнула меня, закружила нас вихрем своей скорости и прижала меня к стене. Я обвил ее бедра вокруг своей талии, целуя ее по-собственнически и страстно желая почувствовать свою половинку рядом со мной. Я приподнял ее бедра, направляя свой член к ее входу, но она разорвала наш поцелуй и попыталась отстраниться, в ее взгляде был вызов. И если она хотела, чтобы я надавил на нее, я был более чем готов подчиниться. Я схватил ее за бедра и повалил на землю, а затем последовал за ней и прижал ее к шершавому камню, используя свой гипноз, чтобы заставить кровь литься на нас с потолка. Ее голова откинулась назад, и она посмотрела на свою идеальную фантазию, когда я схватил ее за горло и вогнал себя в нее.

Ее глаза вернулись к моим, и она застонала от удовольствия, когда я яростно ворвался в ее киску, не оставляя ей выбора, кроме как идти в ногу со мной, пока я брал все, что хотел, из ее тугого тела. Она сжимала свои сиськи и выгибала спину, пока я безжалостно трахал ее, и тонул в ощущениях ее киски, сжимающейся вокруг моего члена.

Я крепче сжал ее горло, чтобы перекрыть доступ воздуха, а она царапала ногтями по моей руке, когда рычание восторга покинуло ее, а ее бедра задвигались быстрее в такт моим движениям.

— Моя, — прорычал я ей в губы, ослабляя хватку на ее горле в тот момент, когда она кончила, и ее крик окутал меня.

Я взорвался внутри нее от этого звука, выплеснув каждую каплю своей спермы только для нее, и застонал, когда ее ногти прочертили кровь на моей руке.

Я замер, пока мы вместе задыхались, и она перевернула мою руку, слизывая кровь и заживляя рану большим пальцем. Мой лоб прижался к ее лбу, и я улыбнулся своей темной королеве, видя, как каждый из моих разбитых осколков отражается в ее глазах. И я понял, что вместе мы создали нечто абсолютно целое.