Возлюбленная распутника

Глава 18

Мейбелл остановилась возле россыпи маргариток, звездочками белевших в густой траве, и ее сердце радостно затрепетало. Навстречу, по садовой дорожке, шел Альфред Эшби. Его лицо выражало такую безграничную любовь к ней, что девушка почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Упоение присутствием любимого человека грозило окончательно оторвать ее от действительности, когда раздался голос ее спутника, разрушивший ее радужное настроение.

— Дорогая моя, это слишком жестоко с вашей стороны отказывать мне в свидании, — сказал он.

Мейбелл растерянно хлопнула своими длинными ресницами — как Альфред может обвинять ее в том, что она не стремится к встрече с ним, если он знает насколько ее сердце полно любви к нему. Но в следующую минуту жестокая реальность полностью развеяла все ее сладостные грезы. Рядом с нею находился не Альфред Эшби, — ее любимый по-прежнему находился в тауэрской темнице, — а Джон Черчилль, герцог Мальборо. К удивлению Мейбелл, он всерьез воспринял ее заигрывания с ним при их первой встрече, которые обычно воспринимались как своего рода светская любезность, и теперь желал еще больше сблизиться с нею, не смотря на вероятный гнев короля Якова. А она после разговора с Джорджем Флетчером настолько уверовала в свое желанное воссоединение с графом Кэррингтоном, что видела его мысленным взором в тех местах, где его не было!

Герцог Мальборо пытливо всматривался в нее, стараясь угадать ее потаенные мысли. Но свойственная Мейбелл находчивость не подвела ее и на этот раз.

— Джон, милый, вы же знаете мое беспокойство о вас, — ласково сказала она ему, всем своим видом демонстрируя ту привязанность, которой он ждал от нее. — Его величество не простит, если заподозрит, что нас влечет друг к другу.

— Мейбелл, у меня достаточно возможностей для того, чтобы укрыть вас в одном из своих поместий, — начал пылко уверять ее герцог Мальборо. — Нужно только твое согласие, и я избавлю тебя от его величества. Я же вижу, как тебя тошнит от этого старика!

— Джон, ты такой смелый! — деланно восхитилась девушка. — Но лучше всего подождать, пока страсть короля ко мне остынет. Тогда я без помех смогу встречаться с тобой.

— Невозможно терпеть так долго! — взволнованно проговорил герцог Мальборо, и угрюмо добавил: — К тому же я сомневаюсь, что король разлюбит тебя.

— Но я окружена шпионами его величества, которые следят за каждым моим шагом, — девушка развела руками, показывая, что в данном случае она бессильна и им нужно смириться с судьбой.

— Дайте мне подумать, — герцог Мальбор потер свой лоб в мучительном размышлении. Затем его лицо прояснилось, и он уверенно произнес: — Но одно свидание можно устроить без опаски.

— Вы думаете обмануть лучших королевских сыщиков, но как? — с любопытством спросила его Мейбелл.

— Через шесть дней в Хэмптон-корте будет бал-маскарад, — объявил ей герцог Мальборо. — Об этом мне сказала утром королева, не скрывающая своего неудовольствия тем, что ее английские подданные так подвержены светским праздникам. Во время завязавшейся маскарадной кутерьмы мы вполне можем увидеться в подходящем месте этого сада. Что вы скажете об этом укрытии?

И герцог указал Мейбелл на садовую беседку, построенную из высоких трельяжей, по которым вились белые розы, усыпающие землю благоуханным снегом своих ароматных лепестков. Место выглядело поистине заманчивым для любовного свидания, тем более, что неподалеку журчал удивительной красоты фонтан, полный бронзовых тритонов и сирен.

— Это вы, Джон, хорошо придумали, — поддакнула своему собеседнику Мейбелл, не зная, как ей отвертеться от навязываемой ей любовной встречи.

Заключив по словам юной собеседницы, что он уже достиг желанной цели, герцог Мальборо облегченно вздохнул, и с улыбкой произнес:

— Значит, мы договорились, дорогая моя Мейбелл. В таком случае пойду на примерку своего маскарадного костюма. Портной должен прийти в три часа дня.

Напоследок он поцеловал Мейбелл руку, и ушел, оставив ее в глубокой задумчивости. Девушка размышляла как ей, в свою очередь, воспользоваться намечающимся маскарадом, и что ей следует предпринять, чтобы отвадить от себя герцога Мальборо. Последние десять дней ей то и дело приходилось искусно лавировать между ним, королем Яковым и Марией Моденской, стараясь при этом не вызвать неудовольствия этих могущественных персон. Это было довольно затруднительно, поскольку у каждого из них были свои взаимоисключающие планы на ее счет, и напряженная ситуация не потеряла своей остроты с переездом королевского двора из Сент-Джеймского дворца в загородную резиденцию Хэмптон-корт.

Мейбелл тяжело вздохнула и решила перестать мучиться сомнениями. Джордж Флетчер обещал устроить ей побег в одно время с графом Кэррингтоном, и девушка надеялась, что это время не за горами. Они с Джорджем условились, что он сообщит ей об этом в своей записке, а вести переписку они будут с помощью дупла старого дуба, растущего возле садового Лабиринта Хэмптон-корта. В этой части сада мало кто отваживался прогуливаться, поскольку извилистые дорожки в нем были расположены таким образом, что выйти из них без посторонней помощи было невозможно. К счастью, Мейбелл обладала хорошей зрительной памятью, и она могла гулять по всему саду без помощи опытного проводника, не опасаясь заблудиться. Но она опасалась злобного соглядатая, который с недавних пор пристрастно следил за нею, личного карлика его величества Джефа, который никак не мог простить ей того, что из-за нее он утратил милость своего господина.

Шут Джеф был пренеприятнейшим существом, отравлявшим жизнь многим придворным Якова Второго. Злобные гримасы, разорванные любимые книги и испачканная одежда были самыми невинными его проделками по отношению к людям, которых он по каким-то причинам невзлюбил. Любовницы короля не были исключением из установленных им правил; Джеф так или иначе давал им понять, что он тоже является значительной персоной, и ему нужно угождать. Наивная Мейбелл не догадывалась, что злобными проделками Джеф вымогает взятку, и сначала пыталась исправить дурной нрав карлика мягкими увещеваниями. В ответ шут, уверенный в своей безнаказанности, демонстративно помочился на ее стул в королевской приемной. Мейбелл ничего не оставалось, как обратиться к королю с просьбой унять не в меру распоясавшегося карлика. Стул заменили, а шута Яков собственноручно отстегал своим охотничьим хлыстом. Джеф прекратил пакостить Мейбелл, но она заметила, что стала объектом пристальной слежки с его стороны, и без сомнения он докладывал королю обо всех ее поступках, которые могли вызвать неудовольствие его величества. Поэтому Мейбелл немного покружила по саду и, только убедившись в том, что за нею никто не следит, она приблизилась к старому дубу, поднялась на цыпочки и пошарила рукой в дупле. Дупло было пустое, и девушка чуть не расплакалась от огорчения. Прошло уже три дня как она оставила письмо Джорджу; на ее взгляд, ожидание ответа затягивалось непозволительно долго.

В расстроенных чувствах Мейбелл вернулась в свои апартаменты, отведенные ей в той части дворца, которая примыкала к Фонтанному двору, для переодевания к обеду. Кроме нее и ее горничной Салли, которая помогала ей переодеваться, в спальне находился еще истопник, подготавливающий камин к отопительному сезону. Он чистил камин очень тщательно, но был довольно неловок — от его неосторожного движения ведро с сажей опрокинулось и в воздухе повисло облачко темной пыли.

Мейбелл не удержалась и предостерегающе крикнула ему:

— Осторожнее, друг мой! Если ты так будешь чистить камин, то моя спальня превратится в некое подобие дымохода.

— Простите, миледи, — сдавленным голосом прохрипел истопник, и сделал попытку собрать рассыпанную сажу обратно в ведро. Однако при этом он умудрился толкнуть и рассыпать второе ведро с сажей. Салли негодующе охнула, а Мейбелл, не решаясь больше обращаться к неуклюжему малому, который чем больше старался, тем больше творил бед, сказала служанке:

— Салли, голубушка, разыщи веник и тряпку, а также скажи Летти, чтобы она помогла тебе здесь убрать.

— А еще, Салли, захвати мне кружку эля, — как ни в чем не бывало, потребовал истопник. — В нос забилась пыль, в горле пересохло.

— Ах, тумаков бы тебе надавать, а не эль подносить, безрукий бездельник, — начала ругаться на него Салли.

— Ладно, Салли, не сердись. Принеси нам всем кувшин сидра и стаканы. Мы все пострадали, и нужно смыть огорчение хорошим вином, — улыбаясь, сказала ей Мейбелл.

— Хорошо, миледи, — смягчилась Салли. — Только я недавно в этом дворце, не знаю, что тут и как, придется вам подождать.

С этими словами она исчезла за дверью. Мейбелл хотела тоже выйти вслед за нею, переждать чистку камина в гостиной, но истопник быстро преградил ей дорогу к двери, не давая выйти. Девушка испуганно попятилась от чумазого парня, не зная, чего ей еще от него ожидать, но он, смеясь, сдернул со своей головы большую шляпу с оборванным краем, и Мейбелл узнала своего друга Джорджа Флетчера с измазанным как у трубочиста лицом.

— Джордж, ты как чародей, появляешься в самый неожиданный момент! — радостно всплеснула руками девушка.

— Пришлось еще раз прибегнуть к маскараду ради встречи с вами без посторонних глаз, леди Мейбелл. Тот способ переписки, который мы с вами выбрали, оказался очень ненадежным, — объяснил Джордж.

— Но почему? — удивилась Мейбелл.

— Позавчера вечером я намеревался забрать письмо от вас, спрятанное в дупле, но меня опередил маленький плюгавый человечек с пренеприятной физиономией, который, взобравшись на ветку дуба, забрал бумагу, — стал объяснять ей молодой офицер, принявший облик истопника. — Как только он прочитал ваше письмо, в котором вы просите меня устроить вам свидание с графом Кэррингтоном, то сильно обрадовался, и злая улыбка окончательно так изуродовала его очень далекое от красоты лицо, что я преисполнился к нему отвращением. Я поймал негодяя, дал ему пару затрещин, и отнял у него ваше письмо. Тогда же я решил, что больше мы дуплом старого дуба пользоваться не будем.

— Это Джеф выследил меня! — в ужасе произнесла Мейбелл, и испуганно схватила Флетчера за рукав. — Джордж, что же делать? Мне посчастливилось, что вы вовремя отняли у шута мое письмо, но он его прочитал, и он знает мою тайну!

— Не беспокойтесь, Мейбелл, без серьезных улик против вас карлик к королю не пойдет, — он до сих пор помнит вкус хлыста, которым его величество знатно его попотчевал, — успокаивающе сказал ей Джордж. — А я позабочусь, чтобы в руки Джефа не попали доказательства, уличающие вас в измене королю. Поэтому больше никакой переписки, встречаемся и обговариваем наши действия при личной встрече. На этот раз я переоделся истопником, чтобы сказать вам, дорогая леди Мейбелл, нынче вечером я дежурю в тауэрской тюрьме и могу устроить вам свидание с лордом Альфредом. Остается только решить, каким способом вы можете незаметно отлучиться из дворца на несколько часов.

— Я знаю как! — радостно сказала Мейбелл. Обещание Флетчера скорого свидания с любимым заставило ее забыть все свои недавние тревоги и снова воспрять духом. — Сегодня его величество задержится допоздна на совещании со своими министрами, и я вполне могу посетить в это время театральное представление.

— В таком случае жду вас сегодня в восемь часов вечера, — улыбнулся Джордж Флетчер. Он снова нахлобучил себе на голову шляпу истопника и покинул комнату, захватив с собою скребок с ведрами.

Было полседьмого, когда Мейбелл и Летти, одетые в одинаковые платья, подъехали к театру Томаса Киллигру «Рояль». Для начала Мейбелл решила показать себя широкой публике, чтобы ни у кого не возникло сомнений насчет ее местонахождения, а ее преданная Летти должна была ее подменить и сыграть в театре роль своей госпожи.

Театр был наполнен шуршанием шелков, трепетом многочисленных вееров, шорохом накрахмаленных кружев и колыханием перьев. Десять канделябров, в каждом из которых горело по шесть высоких свечей освещали сцену, тогда как еще шесть свечей выстроились в два ряда вдоль рампы, отчего в зрительном зале повисла легкая сизая дымка. Возле сцены стояли несколько девушек с корзинами. Они громко выкрикивали названия своих товаров — прохладительных напитков, апельсинов, засахаренных фруктов, продавая их по повышенным ценам.

Над партером, обычно занимаемым молодыми дворянами и проститутками, был балкон, разделенный на ложи, в которых сидели пышно разодетые и усыпанные драгоценностями дамы из светского общества со своими мужьями или любовниками. Выше был устроен еще один балкон для публики попроще.

Как только Мейбелл заняла центральную ложу, все головы в завитых париках оказались повернутыми в ее сторону. Она явно вызывала больший интерес, чем уже начавшееся представление, и даже актеры прервали свою игру, чтобы поглазеть на новую фаворитку короля. Мейбелл, улыбаясь, поприветствовала несколько своих давних знакомых, затем она надела белую бархатную маску, закрывающую все ее лицо, давая понять, что столь повышенное внимание к ее персоне ей неприятно. Зеваки несколько угомонились, и снова обратили свое внимание на сцену. Девушка понадеялась про себя, что комедия Бена Джонсона «Молчаливая женщина» увлечет зрителей, и, улучив момент, когда занавес поднялся на новом акте, выскользнула из ложи. Ее место заняла Летти, одетая в точь-точь как она, и с такой же бархатной маской на лице, а Мейбелл с тепещущим сердцем уселась в карету, которая должна была отвезти ее к Альфреду Эшби.

Крепкие лошади быстро домчали девушку к месту назначения. Громаду Тауэра уже окутал плотный вечерний мрак, и Мейбелл, вступившая во двор крепости, не могла разглядеть его как следует. Чтобы попасть в тюрьму ей нужно было вслед за факельщиком, присланным Джорджем Флетчером пройти по узкому темному коридору. Тюрьму никогда не освещал солнечный свет, поскольку узкие окна, прорезанные в ее толстых стенах, выходили в темные переходы. Факелы и сальные свечи в коридорах горели, не переставая не только ночью, но и днем, и тюремные смотрители постоянно меняли их. Запахи — результат векового гниения — были густыми и почти осязаемыми, непереносимыми для непривычных людей.

Мейбелл ее путешествие начало казаться бесконечным; в этом мрачном лабиринте запуталось не только ее тело, но и душа, угнетаемая безнадежностью этого места. Но нужно было миновать один этаж, и почти полностью пройти другой, прежде чем она добралась до камеры Альфреда Эшби.

Наконец ее провожатый остановился возле окованной железом двери, незаметной в ряду остальных таких дверей. Тут содержали особо опасных преступников. Дверь открылась с натужным, протестующим скрипом, и тюремщик с видимым усилием толкал ее внутрь. Мейбелл вошла с сильно бьющимся сердцем. Это место до того не вязалось в ее представлении с блистательным образом графа Кэррингтона, что девушке казалось ее привели сюда по ошибке, или, что хуже, ее заманили в ловушку с неведомой для нее целью. При свете жалкого огарка свечи она увидела грубый стол, расшатанные стулья и еле тлеющий очаг, над которым висел закопченный чайник. На небольшой кровати, покрытой старым матрацем и какими-то остатками пожелтевшего постельного белья спал осунувшийся узник. По его тяжелому, прерывистому дыханию можно было догадаться о том, что он болен, и его болезнь была сильно запущена. Его щеки были покрыты двухдневной щетиной, но этот гордый, словно вырезанный искусным ювелиром профиль Мейбелл не могла спутать с другим, настолько глубоко и прочно он врезался в ее сердце.

— Альфред! — воскликнула она, падая перед ним на колени.

— Миледи, у вас полчаса времени, — шепнул ей ее провожатый, ставя на стол еще одну свечу. Мейбелл покорно кивнула ему головой; она была согласна на все, лишь бы ее оставили наедине с любимым.

Исполняя ее желание, тюремщик вышел из камеры. Мейбелл осторожно склонилась над Альфредом Эшби, с любовью и жалостью рассматривая его сильно исхудавшее лицо, покрытое бисеринками пота. Сбылась ее мечта, она наконец-то увиделась со своим возлюбленным, и пусть эта встреча проходит не так, как ей хотелось, главное — это то, что она находилась рядом с ним. Мейбелл нежно провела рукой по голове своего любимого мужчины. От этого движения и от шепота ее ласковых слов лорд Эшби пробудился. Моргая, словно от яркого света, он уставился на нее долгим взглядом, и неуверенно спросил:

— Мейбелл, это ты?

— Да, Фред, я пришла к тебе, как и обещала, — Мейбелл счастливо рассмеялась сквозь слезы. — А обещала я тебе никогда подолгу не расставаться с тобою.

Тогда граф Кэррингтон поверил, что его любимая в самом деле находится рядом с ним, и она не плод его разгоряченного воображения. Он порывисто прижал ее к своей груди, и с усилием проговорил:

— Теперь я ни о чем не жалею, Мейбл, ведь ты со мною, — после чего зашелся в жестоком кашле.

— Как ты себя чувствуешь, Фред? Определенно тебе нужен врач, — быстро произнесла Мейбелл, с тревогой глядя на него.

— Мне уже намного лучше, дорогая. Джордж меня поит каким-то своим чудодейственным зельем, — успокаивающе похлопал ее по руке граф Кэррингтон. — Его еще осталось немного в чайнике. Мне нужно сделать несколько глотков, и болезнь отступит.

Мейбелл быстро налила из чайника дымящейся жидкости в глиняную кружку, и поднесла ее ко рту Альфреда.

После приема лекарства больному графу Кэррингтону полегчало, и он снова сосредоточил все свое внимание на девушке.

— Как ты жила без меня, любовь моя? — стал он допытываться у нее. — Расскажи мне все, не утаивая. Я хочу знать все подробности твоей жизни.

У Мейбелл екнуло сердце, — она-то как раз не хотела, чтобы ее любимый знал подробности той жизни, которую она вела в последнее время. Но в то же время девушка понимала, что часть правды ей нужно рассказать для объяснения своего пребывания в столице.

— Фред, я приехала в Лондон, чтобы добиться наказания для капитана Руперта Дрейфуса, — быстро сказала она, инстинктивно опасаясь ненароком выдать себя и сказать своему возлюбленому больше, чем ему нужно было знать для сохранения их любви. — Мне удалось добиться того, чтобы его приговорили к смертной казни.

Лицо графа Кэррингтона омрачилось при этих ее словах.

— Тебе не следовало вмешиваться, Мейбелл, месть — это мужское дело, — с упреком проговорил он. — Капитан Дрейфус должен был умереть от моей руки, а так он слишком легко отделался. Во мне все кипит от сознания того, что я не сумел должным образом отомстить убийцам моей жены!

— Прости меня, Фред, я не подумала о том, как много для тебя значит это дело чести, — с раскаянием проговорила Мейбелл, с боязливым трепетом глядя на его нахмуренные брови.

— Но я отомщу за смерть Сары королю Якову, когда выйду на свободу, — с угрозой в голосе произнес Альфред Эшби. — Это он несет ответственность за действия своих палачей, безжалостно расправившимися не только с моими боевыми товарищами, но и с их семьями.

— Альфред, откажись от мести королю! Этот пагубный замысел приведет тебя прямо на плаху, — в ужасе закричала Мейбелл, с мольбой смотря на своего любимого.

Сумрачная улыбка скользнула по губам графа Кэррингтона.

— Мейбелл, теперь эта месть — главное дело моей жизни, — признался он любимой девушке. — Яков Второй сделался мне столь ненавистным, что для нас двоих уже нет места на белом свете.

Мейбелл хотела и дальше уговаривать своего возлюбленного отказаться от опасного замысла, но тут в камеру быстро вошел Джордж Флетчер и почти насильно принялся отрывать ее от него.

— Леди, вам уже пора уходить, — торопил он ее. — Не нужно ставить наши планы побега под угрозу ради лишней минуты свидания.

Мейбелл пришлось подчиниться настойчивому другу, и на прощание она бросила отчаянный взгляд на покидаемого ею узника. Альфред Эшби не делал попытки удержать ее, но в его глазах, неотступно следивших за нею, застыло безграничное страдание.

Вид страданий Альфреда Эшби настолько угнетающе подействовала на Мейбелл, что она не выдержала и разразилась слезами прямо в тюремном коридоре.

— Джордж, ну почему ты так неумолим⁈ — воскликнула она, в отчаянии колотя его в грудь. — Неужели трудно было дать нам побыть вдвоем еще несколько минут!

— Эти несколько минут вполне могли продлиться целую ночь, — я это знаю, поскольку сам влюблен, — бесстрастно ответил ей Джордж Флетчер, быстро ведя ее к выходу. — Представление в театре «Рояль» закончилось десять минут назад, леди Мейбелл. Вам нужно торопиться в Хэмптон-корт, если вы не желаете, чтобы ваше длительное отсутствие вызвало ненужные вопросы у его величества.

— Джордж, но мне нужно поговорить с вами, — протестующе произнесла Мейбелл.

— Хорошо, в таком случае встречаемся завтра в кофейне «Менз» после полудня, — кивнул головой в знак согласия ее собеседник. Обнадеженная его словами Мейбелл села в карету, твердо намереваясь добиться исполнения своих желаний на следующий день.

Ей повезло, что в эти дни королю Якову было не до нее, и она могла свободно распоряжаться своим временем. В назначенный час Мейбелл вошла в кофейню «Менз», где уже насчитывалось несколько посетителей, постоянно посещавших это заведение. Выбрав маленький уединенный столик, она села за него и огляделась вокруг. Джорджа Флетчера еще не было, но хозяин по его предварительному заказу подал Мейбелл чашку дымящегося кофе и тарелку пирожных с густым кремом.

После того как девушка съела одно пирожное, появился Джордж Флетчер в своем обычном блестящем облике светского офицера. Он дружелюбно улыбнулся радостно приветствовавшей его девушке и, в свою очередь, уселся за столик.

— Так, леди Мейбелл, что вы хотели мне сказать? — спросил он.

— Джордж, я прошу вас, немедленно устройте Альфреду побег, — Мейбелл молитвенно сложила свои руки, глядя на него. — Вы сами видите, Альфреду нельзя больше оставаться в тюрьме. Это слишком гиблое место для него!

Молодой офицер с сожалением посмотрел на взволнованную Мейбелл, и мягко объяснил ей:

— Моя задача осложняется тем, что одновременно я должен устроить ваш побег, леди Мейбелл. А это не так просто — правильно подобрать время и обстоятельства, чтобы оба побега прошли удачно.

— О, Джордж, главное, чтобы Альфред был на свободе, — решительно произнесла Мейбелл, с сожалением подумав при этом, что ее пребывание во власти короля затянется, и еще долго его величество будет тереться своими щетинистыми щеками об ее обнаженные ступни. Яков почему-то особенно любил ласкать женские ножки, но она готова была терпеть дальше эту неприятную щекотку, лишь бы ее любимый был на свободе и в безопасности.

— Но, Мейбелл, в этом случае мне уже нельзя будет показываться в Лондоне, — предупредил ее Джордж. — А без моей помощи вам будет очень рискованно совершить побег.

— Что же вы предлагаете? — спросила Мейбелл.

— Для начала нужно подождать, пока лорд Альфред окрепнет, — предложил Флетчер. — На это уйдет примерно пять дней.

— А через шесть дней в Хэмптон-корте будет бал-маскарад, — радостно сообщила ему Мейбелл, и в восторге захлопала в ладоши. — Самое время, чтобы сбить с толку соглядатаев короля.

— Да, маскарад может стать хорошим вариантом, — заинтересованно произнес молодой офицер. — Скорее всего, нам нужно приступить к решительным действиям в самый разгар бала-маскарада.

— И я наконец воссоединюсь с Альфредом Эшби, — мечтательно проговорила Мейбелл. У Джорджа Флетчера, смотревшего на нее, от восхищения перехватило дыхание. Мейбелл имела вид небесного грациозного создания, которому нет дела до грешного земного мира, но при этом она всем своим обликом напоминала мужчинам, что на земле существуют любовь и красота.

— Дорогая леди Мейбелл, а вы признались графу Кэррингтону, что являетесь любовницей Якова Второго? — невольно спросил он ее.

— Боже упаси, Джордж, нет конечно, — Мейбелл ужаснуло одно предположение, что Альфред может узнать насколько близка она была с королем Яковым. — Лорд Эшби никогда не любил его величество, а после смерти графини Сары вовсе возненавидел его смертельной ненавистью. Скажи я ему правду, и его негодование наверняка будет настолько велико, что мне вряд ли удастся оправдаться перед ним.

— Мейбелл, но вы же понимаете, вряд ли от графа Кэррингтона удастся скрыть этот прискорбный факт, — мягко заметил ей Флетчер. — Кто-нибудь непременно расскажет ему о той благосклонности, которой одарил вас его величество.

— Но пусть Альфред узнает об этом не сейчас, а потом, когда пройдет время, и я выберу подходящий момент, чтобы открыть Альфреду правду об своих отношениях с королем, — живо проговорила Мейбелл, и смущенно улыбнулась: — Я знаю, обманывать нехорошо, но мужчинам далеко не всегда можно говорить правду. Они от нее любо чахнут, либо звереют.

— Не нужно обобщать, леди Мейбелл, — отрицательно покачал головой Джордж Флетчер. — Я никогда, ни при каких обстоятельствах не подниму руку на женщину, и при этом я не собираюсь чахнуть, ибо привык философски относиться к несовершенству нашего мира.

— Джордж, далеко не все так благоразумны, как вы, — Мейбелл умоляюще посмотрела на молодого человека. — Вы же не скажете графу, что я любовница короля?

— Миледи, вашу тайну я свято сохраню, — Джордж встал и отвесил ей шутливый поклон. — Не беспокойтесь об этом. Сейчас наша главная забота — это подготовка к побегу.

Мейбелл была очень тронута благородством молодого офицера, и от избытка чувств поцеловала его в щеку. Девушка не догадывалась о том, что она сделалась чрезвычайно дорога Джорджу Флетчеру, и его участие к ее судьбе переросло рамки дружеского расположения. Но молодой Флетчер умел хорошо владеть собою и редко выдавал окружающим людям волнующие его страсти.

Полная планов на будущее Мейбелл вернулась в Хэмптон-корт, и там сразу начала живо интересоваться предстоящим бал-маскарадом. С ним она связывала свою главную надежду на избавление от власти короля, и ей нужно было учесть все, вплоть до малейших мелочей, чтобы ее побег не сорвался в последнюю минуту. Как удалось выяснить девушке, маскированный бал был маскарадом только по названию, а на самом деле обитатели королевского двора заранее были осведомлены под какой маской скрываются интересующие их лица. Не составляло особого труда подкупить горничных или лакеев, чтобы узнать во что будут наряжены их господа вовремя так называемого маскарада.

Мейбелл сначала приуныла — оказывается, никакая маскировка не поможет скрыть ее личность от любопытных глаз во время побега. Но ее изобретательный ум уже начал свою работу, и вскоре девушка составила новый план действий, в котором ключевая роль отводилась ее высокопоставленному поклоннику, герцогу Мальборо. Оставалось только согласовать с ним свои поступки, и во вторник — в один из трех дней, когда по вечерам придворные и их светские знакомые развлекались игрой в карты, Мейбелл направилась в игральный зал для разговора с герцогом.

Зал был переполнен мужчинами в тяжелых завитых париках и длинных парчовых камзолах. А вот женщин было мало. Далеко не каждая придворная дама имела возможность проигрывать в один вечер большие суммы денег, и лишь богатые и рискованные представительницы прекрасного пола решались играть наравне с мужчинами. К их числу принадлежала Мейбелл, но с ней мало кто садился за карточный столик. Девушке удивительно везло в игре, и в последнее время ее постоянными партнерами были исключительно король Яков и герцог Мальборо, которые ради общения с нею готовы были терпеть крупный проигрыш.

В зале было душно, в воздухе повис дым от многочисленных свечей, и лакеи разносили подносы с винами и прохладительными напитками. Мейбелл взяла серебряный кубок с шампанским и села за свой карточный столик. Как она и предполагала, никто из посторонних не решился сыграть с нею в карты, зато скоро рядом с нею появился Джон Черчилль, герцог Мальборо.

Мейбелл как никогда раньше обрадовалась его приходу, и герцог, воодушевленный ее сияющим, обращенным на него взором, уселся за ее карточный столик. Он сдал ей колоду карт, и они начали играть в пикет.

Для окружающих Мейбелл и Джон Черчилль громко обсуждали весь ход своей карточной игры, а между этим делом вполголоса вели другой разговор, который волновал их гораздо больше.

— Любовь моя, ты не передумала встретиться со мною во время маскарада? — приглушенным шепотом спросил герцог Мальборо, и бросил на стол свою очередную карту, почти не глядя на нее.

— Нет, дорогой Джон, но я пришла к выводу, что нам нужно предпринять дополнительные предосторожности, — ласково ответила ему Мейбелл, отбиваясь от его карт своими козырями. — Этот несносный шут следит за каждым моим шагом, и он может помешать нашей встрече.

Девушка кончиком своего черепашьего веера слегка качнула в сторону Джефа, разлегшегося на диване в другом конце зала. Шут то и дело корчил ей злобные гримасы, скаля при этом свои длинные желтые зубы как злая собачонка. Но при этом он избегал лишний раз приближаться к Мейбелл, опасаясь повторно нарваться на гнев короля Якова.

Герцог Мальборо проследил за ее взглядом и сказал, нахмурившись:

— Опять этот мерзкий карлик! Ты права, дорогая, он может стать нам серьезной помехой. Я велю своим лакеям поколотить Джефа дубинками в одной из подворотен дворца. Это отучит его вмешиваться в наши дела.

— Нет, Джон, не надо этого делать! Бедняга и без того жестоко обижен судьбою, не стоит озлоблять его еще больше. Я уже жалею, что пожаловалась на него королю, это окончательно испортило его нрав, — живо возразила своему собеседнику сострадательная Мейбелл. После этого она очаровательно улыбнулась ему и проговорила: — Я часто думаю о том, что люди очень жестоки друг к другу, потому что не хотят утруждать себя размышлениями как мирным путем уладить свои разногласия. Но я придумала, как нам обезопасить себя от лишних глаз, в том числе от глаз Джефа без лишнего членовредительства.

— И что же вы придумали? — с любопытством спросил Джон Черчилль. Его в самом деле интересовало, что задумала Мейбелл, поскольку во время короткого знакомства с нею он смог убедиться в том, что девушка необычайно умна и изобретательна.

— На маскараде мне нужно притвориться герцогом Мальборо! — звонко рассмеялась Мейбелл.

— Мною⁈ Интересная мысль, а я куда денусь? — в свою очередь рассмеялся герцог Мальборо.

— Как мы с вами договаривались, вы будете ждать меня в нашей беседке, пока я не приду, — подмигнула ему девушка. — Я решилась на это переодевание, поскольку убедилась, что эти маскарадные костюмы не составляют никакой тайны для большинства присутствующих. Вы, например, будете в костюме лейтенанта французских мушкетеров, верно?

— Верно, но откуда вы узнали об этом? — удивился Джон Черчилль, и тут же, догадавшись, воскликнул с досадой на своего слугу: — Это Бен, каналья, продал-таки мой секрет!

— Не нужно показывать, что вы узнали об этом разоблачении, дорогой Джон, если его можно обернуть на нашу пользу, — поспешно сказала ему девушка. — Вот что я подумала, — если уже известно, в каком образе вы будете на маскараде, то вам нужно тайно заказать у своего портного точно такой же костюм лейтенанта французских мушкетеров для меня. Тогда я смогу совершенно свободно разгуливать на маскараде, прикрываясь вашим именем. Правда, странно, что вы, такой большой патриот, выбрали военный мундир наших извечных врагов — французов!

— Свой патриотизм я доказываю на полях сражений, дорогая Мейбелл, а обличье французского лейтенанта выбрал как раз потому, что полагал — никому не придет в голову подозревать в ряженном лягушатнике английского полководца, от которого другим лягушатникам немало досталось, — усмехнулся герцог Мальборо. — Но вас, признаюсь, посетила еще более блестящая идея. Не хотел бы я стать вашим противником, моя милая, вы своими нестандартными решениями сумеете обыграть любого.

— Не знаю, смогу ли я всегда выигрывать, но эту партию, Джон, вы мне уже проиграли! — заявила ему Мейбелл, вытянув из колоды свою последнюю карту.

Джон Черчилль, улыбаясь при виде порозовевшего от возбуждения лица девушки, небрежно пододвинул к ней тридцать своих гиней, поставленных на кон, словно эти золотые монеты были простыми, ничего не значащими камушками. В ее присутствии он никогда не мог сосредоточиться на игре, поэтому раз за разом проигрывал, наслаждаясь одним звуком ее мелодичного голоса.

Джон Черчилль и Мейбелл собрали карты для следующей своей партии, но их дальнейшей игре возникло непреодолимое препятствие. В игральной комнате показался король Яков, как всегда, блистательный и великолепный в шляпе с малиновыми перьями, тщательно завитом парике и шитом золотом камзоле с пышными бантами. Скрепя сердце, герцог Мальборо был вынужден уступить монарху свое место рядом с Мейбелл, и отойти в сторону. Но Якова Второго мало интересовала карточная игра, и после наспех, сыгранной для приличия партии он увел свою юную любовницу, желая без помех насладиться ее обществом.

Тем не менее, Мейбелл оказалась весьма довольной результатами своих удачных переговоров с герцогом Мальборо, и на следующее утро она в радужном настроении отправилась на лондонскую квартиру Джорджа Флетчера, чтобы обсудить с ним последние приготовления к побегу. Соглядатаев короля девушка сбила со своего следа нехитрым трюком, заключающимся в том, что она вошла к своей доверенной портнихе через парадную дверь, а вышла на лондонскую улицу через черный ход.

Ее друг и друг графа Кэррингтона снимал три комнаты неподалеку от Лондонского моста, но Мейбелл видела в квартире Флетчера только гостиную. Стены в ней были отделаны дубовыми панелями темного цвета, полка с серебряной посудой была тоже дубовой. Ее украшала искусная резьба, изображавшая цветы и фрукты. Стоявшие на красном ковре диван и ореховый стол были довольно большими. Несколько стульев и кресел с мягкими подушками довершали убранство комнаты.

Мейбелл села в одно из кресел в ожидании Джорджа, и спустя несколько минут он вошел в гостиную быстрым шагом, явно торопясь увидеть свою гостью как можно скорее.

На душе у Джорджа Флетчера всегда светлело, когда он встречался с Мейбелл Уинтворт. Все дурное скатывалось с этой девушки, как вода с капустного листа. Она всегда была настолько доброжелательна и приветлива с людьми, что ее обхождение составляло немалую часть ее обаяния наряду с внешней красотой, и в свою очередь толкало ее собеседников на благородные и великодушные поступки.

— Леди Мейбелл, очень рад вас видеть, — сказал молодой офицер, целуя руку своей гостьи. — Могу ли я предложить вам чай или чего-нибудь покрепче?

— Джордж, я в таком волнении жду ваших слов, что думать не могу ни о каком угощении, — улыбаясь, произнесла Мейбелл, и жалобно посмотрела на молодого человека. — Как идут ваши приготовления? Могу я надеяться на то, что в ближашие дни я и граф Кэррингтон обретем свободу?

— Все идет согласно плану, — успокаивающе ответил ей Джордж. — Я уже запасся вином со снотворным, и в нужный час стражники Тауэра не откажутся выпить за здоровье его величества. Также я выбрал место, где вы с лордом Альфредом укроетесь на первое время. Моя бабушка с материнской стороны была валлийкой, и мне по наследству от нее достался большой дом в Уэльсе. Там-то вас точно никто не додумается искать. Теперь вопрос, — в какую сторону мы направимся, когда выедем из Лондона?

— В западную. Ведь Уэльс находится на западе, — ответила удивленная его вопросом девушка.

Джордж Флетчер рассмеялся.

— Неверный ответ, леди Мейбелл. Королевские стражники в первую очередь кинутся в погоню на запад, ибо известно, что владения графа Кэррингтона находится в западных графствах, — объяснил он. Поэтому мы будем двигаться совершенно в противоположную сторону — на восток! В Норидже я уже нанял небольшое парусное судно, которое доставит нас морским путем в Уэльс, не заходя в английские порты.

Джордж Флетчер разложил перед Мейбелл на ореховом столе большую карту южных побережий Англии, и показал ей, каким маршрутом они будут следовать.

— Пожалуй, вы придумали самый подходящий для нас план, Джордж, — обрадованно проговорила Мейбелл. — Но меня тревожит, как себя чувствует Альфред? Сможет ли он перенести побег и нелегкое путешествие в Уэльс? Весь вопрос упирается в безопасность лорда Эшби!

— Не беспокойтесь, дорогая леди! Силы уже возвращаются к графу Кэррингтону, — уверено произнес молодой Флетчер. — Я даже думаю, что уже нет необходимости в лекарстве, которое я ему даю, достаточно просто ограничиться усиленным питанием. Через три дня он полностью придет в норму, в противном случае моя уэлльская бабушка зря тратила на меня время, обучая своему знахарскому искусству.

— Джордж, вы меня осчастливили! — от избытка чувств девушка даже расплакалась. — Вас, видно, послал мне и Альфреду сам Бог! Надеюсь, я когда-нибудь смогу достойно отблагодарить вас за все добро, которое вы для нас сделали.

— Об этом не стоить говорить, миледи, — скромно сказал Джордж Флетчер. — Я тоже обязан жизнью графу Кэррингтону, а долг платежом красен!

— Но как я опасаюсь того, что вы с ним, как безрассудные мальчики, снова ввяжетесь в политическую борьбу против короля Якова, — лицо Мейбелл омрачилось. — Альфред мне столько наговорил в последнюю встречу об мести королю, что я испытываю немалое беспокойство, представляя себе на этот раз очень хорошо, во что вы ввязываетесь.

— Леди Мейбелл, то, что мы противники короля Якова Второго вовсе не означает, что мы будем действовать безрассудно и опрометчиво, — отрицательно покачал головой молодой офицер. — Да, мы ошиблись в прошлый раз, сделав ставку на герцога Монмута, который ничем не мог похвастаться, кроме своих амбиций. Но теперь граф Кэррингтон и я являемся сторонниками Вильгельма Оранского, а его высочество очень умный и дальновидный политик, который не склонен действовать, очертя голову. Возможно пройдут годы, прежде чем мы снова посадим на английский трон короля-протестанта, но главное в наших действиях, — это добиться поставленной цели, а не идти на поводу у своих эмоций.

— Спасибо, Джордж, вы меня успокоили, — искренне сказала девушка, глядя на своего собеседника блестящими от благодарности глазами.

— А как ваши успехи? — поинтересовался Джордж Флетчер у девушки. Услышав к какому соглашению она пришла с герцогом Мальборо, он присвистнул и заметил:

— Умеете же вы выбирать себе врагов, леди Мейбелл! Казалось бы, одного короля Якова достаточно, чтобы осложнить вашу жизнь, но обида герцога Мальборо будет вам стоить уже мести двух могущественных мужчин. И после этого вы еще думаете о нас, как об безрассудных мальчишках, выступающих против короля.

— Джордж, я ничего плохого не сделала ни королю Якову, ни герцогу Мальборо! Им совершенно не за что мстить мне, — запротестовала девушка, которая совершенно не могла представить себе, что кто-то затаит недобрые чувства против нее.

— Как сказать! Если вы завлекли бы меня своим кокетством в любовные сети, а после отказались явиться на свидание, я был бы самое меньшее не на шутку разозлен этим обстоятельством, — невольно улыбнулся молодой Флетчер. — Вы явно никогда не испытывали серьезного разочарования в любви, дорогая леди.

— Джордж, мужчины могут думать о чем-либо другом, кроме любовных утех? — с досадой спросила Мейбелл, вовсе не желавшая, чтобы переживания короля и герцога Мальборо стали для нее очередной проблемой.

— Мы, мужчины, можем думать о многих отвлеченных вещах, но только не в вашем присутствии, — на полном серьезе сказал ей Джордж. — Ваше очарование настолько велико, что придется вам, Мейбелл, нести этот крест — восхищение мужчин — до самой старости. Впрочем, сомневаюсь, что даже старость повредит вашему обаянию, поэтому придется вам терпеть назойливых мужчин всю жизнь! — оптимистично закончил он.

— Ладно, подумаю об своих поклонниках потом, — сонно пробормотала Мейбелл и сладко зевнула: — Джордж, вы не возражаете, если я подремаю полчасика на вашем диване? Из-за его величества я мало спала прошлой ночью, и просто не выдержу, если немного не посплю.

— Разумеется, Мейбелл, — поспешно отозвался молодой Флетчер, и положил ей на диван подушку побольше. Внутри у него все пело от предвкушения того удовольствия, которое он получит от созерцания спящей девушки.

Мейбелл, пользуясь разрешением, с готовностью улеглась на диван, и уснула сразу же, как только ее голова коснулась подушки. Ее сон был чист и глубок, он освобождал ее от переживаний последних дней, и на губах девушки появилась мягкая улыбка. Джордж Флетчер как зачарованный смотрел на нее; ее вид пробуждал в нем мечты, уводящие его в прекрасный мир фантазий, где было возможно счастье для его любящего сердца. Но вместе с тем невольная тревога за Мейбелл Уинтворт усиливалась в нем с каждой минутой. Она выглядела такой хрупкой и беззащитной в своем доверчивом сне, что Джордж Флетчер снова поклялся самому себе сделать все возможное для удачного побега Мейбелл и графа Кэррингтона.

Когда прошли уговоренные полчаса, молодой офицер нехотя разбудил любимую девушку, которая тут же должна была с ним распрощаться. Но Мейбелл, увы, легкомысленно не думала об переживаниях своего верного друга. Отдохнувшая и посвежевшая, она снова была готова отправиться навстречу судьбе, спорить с этим жестоким миром за свое счастье любить и быть любимой.