Возлюбленная распутника

Глава 31

Джордж Флетчер умел выбирать крепких и выносливых лошадей, и благодаря этому его умению путешественники не задерживались в пути, и скоро приехали в Дарлингтон.

— Может, мы переночуем в гостинице, Мейбелл, и завтра рано утром снова отправимся в путь? — предложил молодой офицер девушке, когда они подкреплялись холодными закусками в обеденном зале постоялого двора.

— Ах, нет, Джордж, до моего поместья всего три часа пути, и мне не терпится снова его увидеть. Сто лет в нем не была, — протестующе произнесла Мейбелл. Ее нетерпение было так велико, что она быстро отложила на свою тарелку недоеденное крылышко жареного цыпленка.

— Если ты этого так сильно хочешь, дорогая, тогда едем, — улыбаясь, согласился с нею Джордж, хотя ненастная погода не благоприятствовала даже коротким поездкам.

Стоял февраль, пронизывающий ветер гулял по долинам и холмам, и редко какой путник встречался по дороге. Короткий зимний день подходил к концу, и к тому времени как парк Уинтвортов показался на виду, стало темнеть, и снова густо повалил снег. Задержись Мейбелл со своим спутником в гостинице хотя бы на час — они застряли бы в снежных заносах, где по обеим сторонам от кареты простиралось необозримое пустынное поле.

Экипаж путешественников свернул с большой дороги в парк, и в его дальнем конце смутно проступил большой каменный особняк, окруженный стенами и пристройками. Карета въехала во внешний двор с пекарнями, кладовыми и сыроварнями, и, проехав под низкой аркой ворот, она остановилась во внутреннем дворе. Внутренний двор имел форму большого квадрата с высокой колокольней в своей северной части и с парадным входом дома с южной стороны. Родовое гнездо встретило Мейбелл тишиной и запустением, и никто, кроме сторожа, не вышел встречать ее. Большинство слуг, не получив вовремя заработной платы, ушли из поместья Уинтвортов еще в прошлом месяце. В доме осталось только несколько преданных человек, готовых ждать положенных денег неопределенное время. Одни были слишком стары, чтобы искать новое место, другие слишком молоды и неопытны, чтобы рассчитывать на новую, более выгодную должность, но новая хозяйка поместья была искренне рада оставшимся людям, напоминающим ей о днях ее счастливого детства.

Мейбелл дала распоряжение кухарке приготовить всем легкий ужин, и повернулась к Джорджу Флетчеру, с любопытством осматривающемуся вокруг. Взяв своего друга за руку, она повела его из темного, обшитого панелями холла в галерею, из которой, пройдя по широкой лестнице, они попали в западное крыло дома. Девушка толкнула большую дверь, находившуюся ровно посредине второго этажа, и в проеме показалась очень просторная, роскошно убранная спальня.

— Вот, Джордж, наша парадная комната для гостей, надеюсь, она тебе понравится, — весело произнесла молодая хозяйка поместья. — Ее время от времени топят зимой, даже когда в ней никого нет, поэтому в ней должно сохраняться определенная толика тепла.

— Мейбелл, мне понравилась бы даже собачья конура, вздумай тебе меня туда поместить. Я предан тебе как пес, ты же знаешь, — с нежностью сказал ей Флетчер.

— Знаю, и очень тебе за это благодарна, — оживленно отозвалась на его слова девушка и послала ему воздушный поцелуй: — Спокойной ночи, милый!

В легком свете одинокой свечи она исчезла как призрачное видение, но Джордж все равно продолжал испытывать чувство приподнятого счастья. Эта комната продолжала дышать Мейбелл, как и все стены ее родного дома, и тут он чувствовал себя путником, который неожиданно удостоился желанного рая.

Старый лакей затопил камин, служанка принесла ужин, но гость едва обращал на них внимание, весь погруженный в свои любовные грезы. Здесь он, как никогда был близок к любимой, которая удвоила свою любезность к нему, подчиняясь не писаным законам гостеприимства. В этом месте ему будет легко всецело завладеть ее вниманием, и потом ее сердцем. С этими приятными мыслями Джордж Флетчер быстро уснул и видел такие же приятные сны.

Утро несколько развеяло его сладостные иллюзии. При дневном свете поместье Уинтвортов оказалось еще более запущенным и пришедшим в упадок, чем оно представилось ему вчера в сгущающемся ночном сумраке. К югу от поместья простирались пастбища, вдали виднелись фермы, но там, где должны быть пашни, земля осталась невозделанной и заросшей чертополохом. Вдалеке тощих малочисленных коров перегоняли из одного загона в другой, и Флетчера поразила их худоба. Отсутствие твердой хозяйской руки ощущалось во всем — в покосившейся калитке, толстых слоях пыли на мебели и безлюдности внутреннего двора. Мейбелл явно нелегко будет жить в собственном доме, к которому вкрадчиво, но неумолимо подступала бедность, и молодой офицер решил ради нее оставить пока в стороне сердечные дела и заняться более насущими житейскими проблемами. Первым делом он проверил наличие съестных запасов, составил список того, что необходимо купить в Дарлингтоне и произвел осмотр дома и служебных помещений. Несколько дверей и оконные рамы требовалось заменить немедленно, и Джордж переговорил на эту тему с деревенским плотником. Затем он занял кабинет управляющего, интересуясь, на какую сумму денег может рассчитывать Мейбелл, живя до следующей выручки от продажи урожая. Проверка документов привела его в шок — в доме не было ни шиллинга! Управляющий забрал все деньги как плату себе и нанятым им работникам. Молодой офицер задумался, как решить эту проблему хозяйки поместья. В конце концов, он пришел к выводу, что с его помощью Мейбелл может продержаться год, если она не будет позволять себе лишних покупок.

Пока Флетчер ломал себе голову над тем как поправить финансовое состояние Мейбелл, она беззаботно пила горячий шоколад, наслаждаясь вкусом любимого напитка. Девушка еще не проснулась, как следует, и в своей знакомой спальне ею овладело обманчивое ощущение возврата прежних времен. Она пила маленькими глоточками коричневый напиток и ей представилось, что вот-вот ее отец со своим егерем Робом отправится верхом осматривать свои охотничьи угодья, старая няня Дженни, как всегда, принесет ей стакан теплого парного молока, а тетушка Гортензия непременно пришлет ей записку с приглашением обсудить новый роман.

Вспомнив, что из всей семьи она осталась одна, Мейбелл едва не залилась горькими слезами, но она быстро справилась с собой и захотела отправиться на свидание с духом своей любимой тети. Девушка верила в бессмертие души, а также в то, что призрак Гортензии Уинтворт навещает свой родной дом. Она поднялась в мансарду, где последние годы своей жизни жила ее родственница. По лестнице было трудно подниматься — беременность уже давала о себе знать, но Мейбелл справилась и взобралась на самый высокий этаж дома. Из окна хорошо просматривались все окрестности. Девушка задумчиво обвела их взглядом. Как ей хотелось снова почувствовать себя прежней веселой и беззаботной девочкой, которая заставляет смеяться несчастную сестру своего отца, но неумолимая смерть забрала у нее двух самых близких и родных ей людей, и она никогда их не увидит. О тете Гортензии напоминала только узкая кровать под малиновым пологом, голубые занавески, часто отодвигаемые ее тонкой аристократической рукой, и ее любимая цветочная ваза, которая сейчас была пуста. Мейбелл уже смутно помнила прекрасные черты ее лица, но по-прежнему ощущала ласкающее присутствие ушедшей навсегда женщины. Она была так очаровательна, что ее племянница удивлялась тому, как мог ее коварный возлюбленный бросить ее! Увы, ее участь оказалась ничуть не лучше судьбы тети Гортензии. Оставшись с погубленной репутацией, с двумя детьми от разных мужчин, из которых ни один не был ее мужем, лишившись своего богатства, Мейбелл понимала, что отныне ее ждет жалкое прозябание в провинциальной глуши и всеобщее презрение. Но пока в ней еще жила надежда на возвращение Альфреда Эшби она находила в себе силы улыбаться трудностям жизни.

Большой ворон с размаху опустился прямо на подоконник открытого окна, и Мейбелл встрепенулась. Этот почтенный патриарх был главным среди всех пернатых, летающих в садах и парке поместья, и теперь, когда молодая хозяйка вернулась в дом, он решил навести ей визит вежливости. За свое громкое карканье он получил кличку Лорд Лауд, и сколько Мейбелл себя помнила, он всегда летал возле ее дома.

— Очень рада видеть вас, лорд Лауд! — девушка с веселой улыбкой отвесила ворону низкий поклон словно королю, помня, что тот любит, когда к нему обращаются с почтением. — Вижу, вы находитесь в добром здравии, несмотря на свой солидный возраст.

— Кэаррр! — согласился с ней ворон, важно прыгая по подоконнику и разглядывая ее то с одной стороны, то с другой. Он отлично знал, что таким хорошеньким девушкам как его молодая хозяйка уже пора иметь свою пару, и выглядывал ее спутника.

— Кого ты высматриваешь за моей спиной? — спросила Мейбелл, и догадалась: — Мужа? Так нет его, он еще не приехал.

— Кррр! — недоверчиво произнес лорд Лауд.

— Нет, правда, — торопливо произнесла Мейбелл, стараясь перед ним оправдаться. — А тот молодой джентльмен, который вчера приехал со мной, так он мой друг.

— Кррр! Кррр! Кррр! — уже нетерпеливо и возмущенно проговорила седая птица, и, не дожидаясь ответа девушки, сердито взмыла в небо.

Мейбелл опечалилась. Что ей ждать от соседей, если даже ворон ей не поверил? Ладно, с лордом Лаудом она помирится — насыплет этому пернатому блюстителю нравственности и его сородичам целый мешочек отборного зерна, соседям тоже придумает, что сказать, а Джорджу ей срочно нужно уделить внимание, как и подобает гостеприимной хозяйке дома.

Мейбелл поспешно спустилась в столовую, но оказалось, что Джордж уже позавтракал и теперь он поспешно собирался в дорогу.

— Дорогая, мне нужно в Дарлингтоне сделать кое-какие покупки, и думаю, что завтра, или, в крайнем случае, послезавтра я вернусь, — быстро сказал Джордж, надевая дорожные перчатки.

— Хорошо, Джордж, только не задерживайся, я буду без тебя скучать, — мило улыбнулась ему Мейбелл.

— Постараюсь, — с готовностью отозвался молодой человек, и пропал на целых три дня. В провинциальном городке не оказалось всего того, что он запланировал купить для Мейбелл, кроме того, он нанял для нее кучера и второго сторожа взамен тех, кто покинул службу, и заплатил им за полгода вперед. Сторож посоветовал ему вдобавок купить парочку свирепых мастиффов для охраны поместья Уинтвортов, и Джордж выбрал трех псов у разных продавцов, приобретя с ними также твердую уверенность в том, что злоумышленникам, вздумавших посягнуть на покой Мейбелл несдобровать.

После этого он мог полностью посвятить себя своей любимой леди Уинтворт, утешая ее и даря надежды на скорое возвращение к ней Альфреда. И девушка охотно слушала такие разговоры, начисто игнорируя косые взгляды арендаторов, которые находили предосудительной такую близость молодого офицера к незамужней леди. Он завоевал такое доверие Мейбелл, что она просто диву давалась как она могла раньше без него обходиться. Ни у одной женщины не было более заботливого, обходительного и внимательного спутника, каким оказался Джордж Флетчер для Мейбелл.

Через неделю он покинул ее — у его жены Эмилии приближался срок родов, и Джордж хотел присутствовать при появлении на свет своего первенца и заодно поддержать свою жену. Мейбелл с немалым чувством сожаления отпустила его; она теряла своего близкого друга и оставалась совсем одна. Но девушка понимала, что Джордж не может до бесконечности нянчиться с нею, и ему нужно возвращаться в свою семью. На прощание он протянул ей мешочек с деньгами на расходы. Мейбелл засмущалась и поначалу не хотела его брать. Теперь, когда она обеднела и не могла гарантировать возврат долга, ей показалось неловким занимать у Джорджа деньги. Но молодой человек со смехом протянул ей мешочек обратно.

— Прошу тебя, Мейбелл, возьми, мы же с тобой друзья, не так ведь? — улыбаясь, сказал он. — Кроме того, эта сумма для меня такой пустяк, о котором даже говорить не стоит.

Джордж выглядел очень веселым; предвкушение желанного прибавления в семействе делало его счастливым и щедрым не только по отношению к любимой, но и к слугам. Каждый из них получил от него на чай, и все искренне желали его жене легкого разрешения от бремени.

После его отъезда в доме стало уныло. Раньше Джордж заряжал своей кипучей энергией окружающих, его шутки и приподнятое настроение вселяли надежду в лучшее будущее. Теперь беззащитным обитателям поместья пришлось справляться со своими проблемами без всякой помощи со стороны, и Мейбелл все больше начала изнывать от тоски в своем одиночестве. Она ждала приезда Альфреда, но он не подавал о себе никаких вестей. Девушка начала писать ему письма, которые остались без ответа, и она все больше сомневалась в том, что ей удастся его вернуть. Вспоминая, как Фред скрыл свое лицо под маской, не желая, чтобы она знала, кому обязана своим избавлением от тюремного заточения, Мейбелл убеждалась в том, что он уже тогда был твердо настроен на разрыв с нею. Но надежда умирает последней, и влюбленная девушка продолжала писать долгими вечерами своему непреклонному избраннику письма, которые неизменно оставались без ответа. В них она, не скрываясь, изливала все свои чувства, описывала свою повседневную жизнь, делилась планами и надеждами. Особенно она ждала приезда Арабеллы и своей няни Дженни, и в начале мая, когда в саду зацвели нарциссы, ее девочка в сопровождении верной старушки и горничной Летти наконец-то переступила порог ее родного дома.

Об их возвращении сначала оповестил шум колес двух дорожных карет, остановившихся возле парадного входа, и звонкий голосок Арабеллы, звонко крикнувшей: «Мама!».

Мейбелл выскочила на крыльцо и, подхватив ее на руки, принялась целовать. Право, она никогда не испытывала такого всепоглощающего счастья, когда эта крошка, похожая на маленького эльфа с золотисто-рыжими кудрями, тесно прильнула к ее груди, показывая, что она ждала встречи со своей мамой не меньше ее. Также радостно Мейбелл встретила старую Дженни и Летти, — она обеих их любила и тосковала по ним в разлуке. Теперь, когда эта удивительная троица — дряхлая старушка, симпатичная девушка и трогательная крошка вернулись к ней, она почувствовала, словно снова обрела свою семью. В какой-то мере это ощущение соответствовало истине, — кроме Арабеллы, Дженни и Летти у Мейбелл больше не было близких людей, согласных жить под ее кровом. Они приехали в сопровождении слуг графа Кэррингтона, охранявших их в пути, и девушка робко оглядела мужчин, тайно надеясь, что сам Альфред возымел желание в целости и невредимости доставить к ней их общую дочь.

Но слуг возглавлял доверенный человек лорда Эшби — Том Макр. Он с поклоном подошел к ней, намереваясь доложить о подробностях путешествия, но Мейбелл первым делом спросила его:

— Томас, вы привезли мне письмо от своего хозяина⁈

В ее тоне и выражении лица была такая мольба об утвердительном ответе, что старший слуга графа Кэррингтона почувствовал замешательство, поскольку ему предстояло признаться, что никакого письма у него с собою нет. Молодая леди Уинтворт в эту минуту напомнила ему графиню Сару — жена графа точно также умоляюще смотрела на него, отчаянно надеясь на знак внимания со стороны мужа.

— Увы, миледи, сейчас лорду Альфреду недосуг писать письма, — с сожалением сказал он и поспешно прибавил, желая подсластить горькую пилюлю для своей очаровательной собеседницы: — Он очень занят.

— Вот как! — с облегчением произнесла Мейбелл, охотно хватаясь за эту жалкую соломинку, дающую ей надежду на свидание с Альфредом в будущем. Но она все же не удержалась и поинтересовалась: — Чем же занят лорд Эшби?

— Король Вильгельм призвал его на службу, миледи. Говорят, графу Кэррингтону предстоит занять очень важную должность в новом правительстве, — почтительно ответил Томас Макр. Упоминание о короле Вильгельме не слишком ободрило Мейбелл; она рассталась с этим монархом, мягко говоря, не совсем хорошо. Но привычка надеяться на лучшее не изменила девушке и на этот раз.

По знаку Томаса Макра кучер вынес из кареты большую корзину, в которой шевелилось нечто живое. Корзину открыли, и из нее вышел, жмурясь на яркий солнечный свет, Моул.

— Моул, как хорошо, что тебя не забыли взять! — радостно воскликнула Мейбелл при виде своего любимого кота.

— Мы захватили животное по настоятельной просьбе этой старой леди, — сказал Том, кивая в сторону Дженни.

— Няня, спасибо тебе большое, — девушка благодарно улыбнулась своей няне.

— Ласточка моя, я же знаю, как ты привязалась к усатому безобразнику, — ласково проговорила старушка. — Ох, и намучились мы с ним в пути, все норовил бежать из кареты.

— Теперь он не убежит, правда, котик? — сказала Мейбелл и, шутя, потрепала кота по загривку. Моул признал ее и стал восторженно мяукать, тыкаясь носом ей в ноги. Арабелла дернула ее за юбку, тоже требуя к себе внимания, и Мейбелл, передав кота Летти, повела свою долгожданную дочурку в детскую, которую перед этим собственноручно украсила весенними цветами.

Летти поместье Уинтвортов показалось очень большим и заброшенным, что подчеркивала малочисленная горсточка слуг. Однако с такой доброй хозяйкой как Мейбелл девушка была согласна жить в любом месте. Дженни расстроило отсутствие нескольких служанок, которых она хорошо знала, но присутствие ее доброй знакомой — кухарки Салли — утешило ее в этой потере. Маленькая Арабелла радовалась простору материнского дома и по своему малолетству она не замечала его запустения. Моул тоже был доволен пребыванием в новом месте, его тут сытно кормили и охотно баловали все обитатели поместья. Только белая кошка кухарки — Бекки — была сильно возмущена появлением самца в доме, который она привыкла считать исключительно своей территорией. Моул воспылал к ней самыми нежными чувствами, но все попытки сближения с его стороны Бекки встречала злобным фырканием и острыми когтями. Опасаясь, что кошка выцарапает Моулу его подслеповатые глаза, Мейбелл решила развести эту парочку, и отвела Бекки первый этаж дома, а Моулу определила местом пребывания парадную гостиную и положила ему большую шелковую подушку возле камина. Но Моул нашел-таки путь к капризному сердцу своей дамы. Когда Мейбелл захотела поселить кота в своей более уютной спальне и перенести его подушку в выбранное место, то их на этой подушке было уже двое. Напрасно девушка ласково уговаривала их сойти с места и дать ей возможность выполнить свое намерение, разъяренная Бекки норовила царапнуть Мейбелл, в которой она видела соперницу, посягающую на ее драгоценного котика. Моул трусливо жался в углу, не делая ни одной попытки прийти на помощь своей любимой хозяйке. Его позиция была ясна: пусть дамы сами разбираются между собою, а его дело маленькое — присоединиться потом к той стороне, которая одержит победу. В данном случае победу одержала Бекки. После того, как она царапнула до крови руку Мейбелл и оставила на ней глубокие отметины своих когтей, девушка сочла благоразумным отступить и не вызывать больше раздражения агрессивной кошки.

Ее терпимость была вознаграждена появлением прелестных котят, которых Бекки родила через два месяца после их столкновения. Шесть пушистых комочков забавно копошились возле своей степенной матери, заметно утратившей свою агрессивность и гордящейся собою после родов. Бекки явно чувствовала себя центром Вселенной, став матерью. Она нежно вылизывала своих детенышей и не позволяла им далеко уходить от себя. Моул в воспитании потомства не принимал участия, разве только лапой гонял самого бойкого своего сыночка, который все время норовил взобраться к нему на спину. Когда котята немного подросли и перестали нуждаться в постоянном присутствии матери, Мейбелл раздала четырех из них соседям, а двоих, к которым особенно привязалась Арабелла, оставила для дочери.

Молодая хозяйка поместья жила одним днем, стараясь не заглядывать в будущее, и это очень тревожило ее старую няню. После того как ее питомица лишилась своего богатства по указу короля Вильгельма, она стала очень уязвимой и с каждым днем Дженни становилось все более ясным, что ее романтичной девочке нужен надежный муж, который оградит ее от суровой прозы жизни, и ей нужно его искать. Пусть Мейбелл лишилась доброй репутации в свете и своего завидного состояния, но она обладала безграничным очарованием, с которым легко могла покорить сердце любого мужчины. И Дженни попыталась завести об этом разговор, когда продажа урожая не оправдала возложенные на нее надежды по пополнению доходов поместья.

— Ласточка моя, почему бы тебе не обратить внимание на наших соседей? — осторожно начала она разговор, когда Мейбелл озабоченно подсчитывала свои доходы и расходы. — Без сомнения, тебе нужен мужчина, который поможет справиться со всеми теми проблемами, которые навалились на тебя, и заодно утешить тебя в твоем одиночестве.

— Няня, мы уже говорили с тобою на это тему, и я объяснила тебе, что моим мужем может быть только лорд Альфред Эшби, или я останусь незамужней, — мягко ответила Мейбелл. — Никому другому я не могу дать брачной клятвы. Разумеется, можно найти немало мужчин, которые способны доставить мне удовольствие в постели и успешно править моим поместьем, но кто из них, подобно графу Кэррингтону, может потом на утро мне поцеловать руку так, чтобы я почувствовала себя королевой?

— Но где он, этот лорд Эшби? — грустно спросила ее старушка. — Что-то он вовсе не торопится к тебе, птичка моя. Между тем, тебе уже нужна твердая мужская рука, чтобы спасти твое поместье от разорения. Есть две очень достойные кандидатуры, ты их знаешь. У мистера Фентона недавно умерла жена, и он не прочь жениться снова. А молодой Артур Мидлтон давно заглядывался на тебя, и на днях он спрашивал у меня, почему ты не посетила в прошлое воскресение церковь.

Мейбелл поморщилась при упоминании этих мелкопоместных джентри. Они пользовались заслуженным уважением в своем провинциальном кругу, но у нее не вызывали тех чувств, которые должна испытывать женщина к своему избраннику.

— Нет, дорогая Дженни, я даже не могу представить себе одного из этих джентльменов своим мужем, — решительно произнесла она. — Я буду ждать лорда Эшби, это мое окончательное решение.

— Мейбелл, но как ты будешь жить дальше? — чуть не плача, спросила у нее няня. — От тебя ушел управляющий, и ты мало что смылишь в делах, требующих практической смекалки. Зерно мы продали в убыток себе, я это знаю.

— Я сама буду заниматься поместьем! — храбро заявила Мейбелл, демонстрируя уверенность, которой она вовсе не чувствовала. — Да, поначалу я буду совершать ошибки, но потом, когда войду в курс дела, мне не понадобится ничья помощь.

Дженни недоверчиво покачала головой. Не то, чтобы она сомневалась в уме своей любимицы, просто она знала, что практическая смекалка это еще не все, — нужна известная доля безжалостности и напористости, чтобы выжить среди конкурентов на рынке зерна. А Мейбелл из-за своего доброго сердца даже из своих арендаторов не могла выбить выплату налогов, а некоторым из них, самым бедным, даже прощала долг. Не удивительно, что дела у нее шли все хуже и хуже, ее выручали только те деньги, которые Джордж Флетчер оставил ей на непредвиденные расходы.

Но Мейбелл продолжала надеяться на приезд своего любимого и начала делать долги, рассчитывая продержаться до его приезда с помощью займов. У нее ничего не оставалось кроме этой надежды, которая стала меркнуть с каждым днем все больше. Альфред по-прежнему не отвечал на ее письма.

Утро двадцатого августа выдалось прохладным и туманным, — осенняя пора в Средней Англии наступала, по своему обыкновению, рано. В саду выпала обильная роса, небо заволокли тучи, как бы намекая на то, что скоро придет настоящая осень с затяжными дождями, распутицей и долгими вечерами у камина под свист и завывание сильного ветра. Осенние цветы еще тянулись к солнцу, широко распуская свои лепестки, но летние уже печально наклонили свои головки, не в силах противиться этому предчувствию осени. Желая отвлечься от печального настроения, Мейбелл поспешила в детскую к дочери. Малышка была чудодейственным бальзамом для ее израненного сердца, и Мейбелл достаточно было провести несколько минут в обществе Арабеллы, чтобы снова почувствовать радость жизни. И ей предстояло вот-вот родить, будущий ребенок сильнее обыкновенного толкался в ее животе, как бы заявляя о своем грядущем появлении на свет.

Мейбелл осторожно прилегла на кровать в комнате дочери и стала с любовью смотреть на нее. Арабелла увлеченно играла с котятами, и Мейбелл то следила за тем, чтобы малыши не обижали друг друга, то сама принималась с ними играть. От этого занятия ее отвлек звук колес подъезжающей к дому большой кареты. Арабелла тоже услышала этот шум, и она быстро подбежала к окну, желая узнать, что за гость к ним пожаловал.

— Мама, какая большая и красивая карета! — восторженно закричала она, хлопая в свои маленькие ладошки. — Я никогда еще такой не видела!

У Мейбелл радостно замерло сердце в груди. Альфред, это Альфред наконец-то приехал к ней! Ее молитвы были не напрасны.

— Белла, приехал твой папа, — счастливо проговорила она, в упоении целуя свою обожаемую дочурку. — Покажи себя хорошей и воспитанной девочкой, чтобы он мог тобою гордиться.

— Конечно, мама, я постараюсь, — послушно кивнула головой малышка.

Мейбелл еще раз поцеловала ее и поспешила к себе, желая принарядиться. Как она жалела о том, что еще не родила своего второго ребенка. Но приезд любимого доказывал, что его чувства к ней серьезны и наличие огромного живота не смогут помешать их счастью.

По дороге ей встретилась Летти, и Мейбелл торопливо произнесла, обращаясь к девушке.

— Летти, помоги мне привести себя в порядок. Конечно, я сейчас выгляжу как слон, но ведь живот можно замаскировать, верно?

— Разумеется, миледи, я сделаю все возможное, — с готовностью произнесла ее верная горничная. — Для такого гостя как его светлость герцог Мальборо следует постараться выглядеть самым лучшим образом. Он ждет вас в гостиной.

Слова Летти словно окатили Мейбелл ушатом ледяной воды, и она ухватилась за плечо служанки, чтобы не упасть. Какой герцог, если она ждет Альфреда!

— Летти, ты ничего не путаешь? — растерянно пролепетала она. — Лорд Эшби не приехал?

— Нет, госпожа, приехал сэр Джон Черчилль, — озадаченно ответила горничная. — Больше никто из кареты не выходил.

Для Мейбелл свет снова померк. Она безразлично посмотрела на себя в зеркале, больше не испытывая интереса к своей внешности. Судьба здорово обманула ее, послав ей вместо любимого назойливого поклонника, от которого она была рада избавиться. Поэтому Мейбелл не стала прихорашиваться, поправив только свои волосы. Она очень подурнела от беременности, ее лицо стало одутловатым и покрылось желтыми пятнами. В волосах появилась седина, — переживания на плахе и прощание с жизнью оставили на ней свой след, но теперь молодая леди Уинтворт только радовалась тому, в какое страшилище она превратилась. Пора уже Джону Черчиллю понять, что их пути окончательно и бесповоротно разошлись.

Герцог Мальборо быстро поднялся с кресла, едва Мейбелл вошла в гостиную. Она зря надеялась на то, что ее непрезентабельный вид оттолкнет его от нее — Джон Черчилль по-прежнему смотрел на нее влюбленными глазами, видя в ней всю ту же юную красавицу, которая некогда пленила его воображение. Он припал долгим поцелуем к ее руке, что вовсе не смягчило Мейбелл. Она никак не могла простить ему того, что он приехал к ней вместо Альфреда Эшби, и тем самым причинил ей самое жестокое разочарование в ее жизни.

— Что привело вас ко мне, сэр Черчилль? — сухо спросила Мейбелл вместо приветствия.

— Дорогая Мейбелл, я давно желал встретиться с вами, и вот, обстоятельства позволили мне приехать в ваше поместье, — счастливо улыбаясь, сказал герцог Мальборо. — Вы же знаете, что я всегда испытывал к вам искреннюю и непреходящую любовь.

— Не понимаю, неужели в Лондоне не осталось прелестниц, и вы явились в провинциальную глушь гоняться за беременной женщиной, — раздраженно произнесла леди Уинтворт.

— Именно сейчас нужно гоняться за вами, моя красавица! Стоит вам родить, и вы тут же окажетесь в окружении толпы поклонников, среди которых трудно будет пробиться, — деланно сокрушенным тоном произнес прославленный генерал. — А сейчас, возможно вы оцените мою вам преданность.

— Вы напрасно приехали, милорд, — решительно произнесла Мейбелл. Теперь она опасалась, что новость о визите герцога Мальборо достигнет слуха Альфреда и будет им неверно истолкована. — Я покончила со всеми своими предосудительными связями и намерена вести добродетельную жизнь. Поэтому, прошу вас, покиньте мой дом, и никогда больше не навязывайте мне своего общества.

Лицо герцога Мальборо помрачнело. Мейбелл обнаружила такое безразличие к нему и к его чувствам, что он оказался не на шутку задетым. Осталось только еще одно неосторожное слово со стороны девушки, чтобы он разгневался по-настоящему.

— Леди Мейбелл, вы не совсем понимаете, в каком положении вы очутились, поэтому давайте кое-что уточним, — жестко проговорил он. — Ваша репутация погублена, на приличный брак вы больше рассчитывать не можете. Ваш так называемый жених, граф Кэррингтон, не желает ничего о вас слышать. Фактически вы разорены и все больше увязаете в долгах. Еще год-другой и вы останетесь без крыши над головой. А я предлагаю вам свое покровительство, и мое покровительство многое значит, — я являюсь вторым по значению человеком в стране после короля. Да вам просто необходимо жить со мной в согласии.

— Благодарю вас, но мне ваше предложение не подходит, — с холодной учтивостью сказала ему Мейбелл.

— Подумайте о своих детях! — воскликнул герцог Мальборо, все еще не теряя надежды добиться взаимности от непреклонной девушки. — Придет время и им понадобится влиятельный покровитель, который будет способствовать их светскому успеху.

— Моим детям не принесет счастья благополучие, купленное ценой позора их матери, — отрезала возлюбленная графа Кэррингтона, желая поскорее избавиться от незваного гостя. — Вы в самом деле полагаете, сэр Черчилль, что меня можно купить за деньги⁈

— Мейбелл, если бы я не был женат, то я, не задумываясь, предложил бы вам свою руку и сердце, — сокрушенно произнес герцог Мальборо. — Но я обещаю вам, что если вы примите мое предложение, то не пожалеете об этом. Вы и ваши дети будете окружены богатством и роскошью, в свете никто не посмеет косо взглянуть на вас, иначе им придется иметь дело со мной.

— Да я лучше буду нищей, чем соглашусь стать вашей любовницей, — с презрением ответила Мейбелл. — Слыть фавориткой короля не зазорно — это дело всегда считалось службой Короне, но быть вашей шлюхой, нет, такого позора я не снесу.

— Я вижу, вы намеренно ищете всякие поводы, лишь бы избежать близости со мной, — влиятельный герцог разгневался уже не на шутку. — Хорошо, вы сами выбрали свою участь. Теперь вы со своими детьми сгниете в провинциальном болоте, и никто не придет вам на помощь. Двери всех столичных домов будут закрыты для вас, а люди, которые станут вашим друзьями, станут моими врагами, которых я буду преследовать, пока они не откажутся от всякого участия к вам. Прощайте, леди Уинтворт!

Мейбелл ничего не сказала герцогу Мальборо в ответ, и он, не поклонившись ей, вышел из гостиной. В следующую минуту раздался мощный раскат грома, заставивший обреченную на бедность и прозябание молодую женщину сильно вздрогнуть.

«Ну почему, когда все плохо, всегда идет дождь!» — с тоской подумала Мейбелл. В ее душе окончательно погасла надежда на то, что ее жизнь переменится к лучшему, роковой визит герцога Мальборо, сделавшегося ее смертельным врагом, забрал остатки ее оптимизма. Девушка подошла к окну и увидела, как Джон Черчилль садится в свою карету — несмотря на разразившийся сильный ливень, он не пожелал переждать непогоду в доме, где с ним обошлись столь пренебрежительно. Мейбелл почувствовала сильную боль в низу живота, а также жидкость, потекшую по ее ногам. Столкновение с герцогом Мальборо и связанное с ним сильное волнение сделало свое дело — у нее начались роды. Девушка хриплым голосом позвала на помощь, и вбежавшая Летти осторожно довела ее до постели.

Через три с половиной часа Мейбелл родила крепкого здорового мальчика. Как все истинные Стюарты он оказался смуглым и черноглазым, и согласно желанию отца младенца — короля Якова — священник окрестил его Карлом. Отошедшая от родов Мейбелл испытала такую всепоглощающую нежность к сыну, что все ее беды отодвинулись куда-то так далеко, что она даже не вспоминала об их существовании.

Но герцог Мальборо не забыл о ней, и он не собирался оставлять без последствий то презрение, с которым Мейбелл отнеслась к его чувствам. По возвращении в Лондон он сразу вызвал к себе своего управляющего и поручил ему скупать все долговые обязательства молодой леди Уинтворт. Джон Черчилль прекрасно знал, что пафосные слова о стойкости перед лицом бедности большей частью остаются всего лишь словами, и вряд ли Мейбелл пойдет на то, чтобы оставить своих детей без крыши над головой и верных слуг без надежного крова. Ему стоит всего лишь подождать, пока в его руках не окажутся документы, дающие ему право претендовать на владение всем поместьем Уинтвортов, и тогда он будет диктовать гордячке условия, по которым будут развиваться их отношения.