Замерзшие лилии

ГЛАВА 19. Севир

Захватить королеву Силезии удалось, но при этом на мерзлой земле в снегу остались лежать десять человек из двадцати двух. Кит был серьезно ранен и едва дотянул до лагеря, передав молодую женщину мне на руки. Теряя сознание от кровотечения, он попросил наклониться к нему как можно ближе.

- Севир…я должен сказать, - его дыхание было прерывистым и тяжелым. – Два года назад, скрыв от жреца свой статус рыцаря, я женился.

Отпрянул от него в попытке осознать услышанное: Кит - мой верный помощник и правая рука. Мы служили вместе долгие годы, и он как никто другой радел за идеалы!

- Я влюбился, Севир, прости, - его голос действительно был полон сожалению.

-Кит, потом поговорим, - ободряюще сжал руку мужчины, опасаясь, что любой его вздох станет последним. – Тебе нужно выжить, слышишь меня?

- Ее зовут Эмилия, она, - он слабо улыбнулся,- родила сына, четыре месяца назад. Я видел его лишь раз…

- Кит!!!

- Они живут в старом доме моих родителей. Если я уйду, пожалуйста…мальчика назвали в твою честь, Севир, - глаза друга закрылись, поэтому мою реакцию на эти слова он уже не увидел.

Королева Силезии, Гертруда оказалась вздорной молодой особой, которая третировала всех, кто был приставлен к ней в услужение. Со мной она разговаривала сквозь зубы, цедила слова и постоянно твердила, что я ужасно знаю ее родной язык. Каждый раз в беседах с ней приходилось пропускать все оскорбления мимо ушей и напоминать себе о том, что эта женщина – ключ к тому, чтобы вернуть домой огромное количество людей живыми. Я презирал самого себя, что приходиться использовать в политических играх того, кто слабее меня и нуждается в защите. И выдохнул с облегчением, когда мирный договор был подписан, а королева была возвращена своему супругу.

Удалось вернуть себе захваченные территории, но на Тристию лег гигантский долг по выплатам, которые придется совершать в казну короля Силезии на протяжении пяти лет.

В столицу я возвращался в подавленном состоянии: нас настигли печальные вести о том, что магистр Листан – человек, вызывавший во мне уважение, покончил с собой, не сумев выполнить свой долг с честью. В отличие от него я сумел сохранить более половины от первоначального войска, которое сейчас ликовало и предвкушало возвращение домой.

Мой верный друг Кит смог выкарабкаться, но был слаб. Придя в сознание, он спросил только одну вещь:

- Ты должен выбить из меня всю дурь и с позором прогнать из Ордена, - голос мужчины был очень тихим и хриплым. – К чему тянуть? Мы оба знаем, что есть два пути: смерть или изгнание.

- Война позволила нам выбрать третий путь, мой друг, - заверил я его, поскольку он был не единственным из тысячи мужчин, кто нуждался в длительном выздоровлении после ранения. – Ты наберешься сил и отправишься домой, заберешь жену и сына и переедешь туда, где никто не будет Вас знать.

- Севир, я виноват, - слабо запротестовал он.

- Ты герой, Кит, - улыбнулся, пытаясь донести до него ситуацию. – Благодаря тебе, мы смогли захватить королеву, чтобы выторговать выгодный мирный договор. Так что согласно моему приказу, - помахал перед его носом бумагой, - ты, мой друг, отправляешься на досрочную пенсию с выплатой пожизненного жалования. И выходишь из Ордена рыцарей, поскольку здоровье не позволяет тебе выполнять свои обязанности в дальнейшем. Также освобождаешься от всех обетов, и можешь со спокойной совестью жить со своей семьей.

Некоторое время он переводил взгляд с бумаги, которую я держал в руке на мое лицо, пытаясь понять, говорю ли я правду.

- Станешь крестным? – В глазах друга сейчас плескался такой коктейль из эмоций, что у меня внутри словно дрогнула натянутая пружина.

- Только адрес оставь, приеду в гости, - пожал его руку и велел отдыхать.

- Спасибо тебе! – Мы оба знали, как сложно мне было принять правду о нем.

Но если бы не мои чувства к Норе, от которых я не мог избавиться, вся ситуация с признанием Кита могла повернуться в другую сторону, неблагоприятную для всех.

Столица встретила нас весьма прохладно. То и дело слышались неодобрительные улюлюканья, но я старался сохранять выдержку, отдав приказ войскам не поддаваться на провокации населения. Глаза пробегали по толпе, обступившей нас по обе стороны от дороги. Глупо, но я лишь позже понял, что подсознательно выискивал глазами не потенциальных мятежников, а Нору. Когда же в нас полетели тухлые овощи, я мысленно понадеялся, что среди этих потерявших страх жителей нет нужной мне женщины. Впервые на моей памяти пришлось угрожать мирному населению. Зачинщики и сочувствующие были достаточно быстро схвачены. Несколько особо активных мужчин, попытавшихся вступить в бой с вооруженными трофейными огнеметами рыцарями, были убиты. Остальные отправлены по домам.

Вместо отдыха и сна пришлось допрашивать, запугивать и распутывать целую сеть, которую успели сплести агенты «истинного наследника». Увы, но за то время, что я пробыл на войне, никто не смог вычислить и схватить тех, кто распространял листовки, порочащие Тауруса и жрецов. Оказалось, что слухи о наследном принце вовсю гуляют по городу и находят в сердцах обычных граждан поддержку. Боялся думать о том, что творится в более мелких городах.

Страна, проигравшая две войны, менее всего сейчас нуждалась во внутренних распрях. Наследник давнего короля грозил сломать все: устоявшийся ритм жизни, традиции, заветы Омада и власть Тауруса. Принц своими призывами к борьбе вел к тому, чтобы люди восстали друг против друга, что неминуемо приведет к кровавой гражданской войне.

Нельзя было этого допустить! Нужно было хоть немного прийти в себя после проигрыша и найти способ запустить производство огнеметов, подобных тем, что мы привезли с собой. Навести порядок в брожениях среди рыцарей, которые повторно озвучили свои требования перед возвращением в столицу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Кроме того были отправлены агенты в Уайну, чтобы узнать: оказывает ли поддержку тамошний король «истинному наследнику»? Ждать ли нам новой изматывающей войны, или же того, что наемники Уайны станут армией наследника, с которой он планирует завоевать Тристию?

Казалось, что я практически перестал спать и есть. Дел с каждым днем становилось все больше. Столица вновь вернулась к нормальной жизни, листовки практически перестали появляться, а разговоры о поддержке наследника поутихли. Кроме того лучшие ремесленники Тристии смогли воссоздать копию огнемета, обнаружив запасы пороха еще с королевских времен, и приступили к испытаниям. Можно было бы перевести дух, если бы не угроза со стороны мятежников, которые ушли в глухое подполье. Все ниточки, которые вели к ним, прервались, а новых зацепок не появлялось.

Кроме того мне не удалось донести до Тауруса необходимость начать изменения, чтобы привлечь на свою сторону симпатии населения, а в особенности – рыцарей. Впервые я видел своего учителя в такой ярости! Он в свои годы был чрезмерно худым, седым, но по-прежнему сильным духом и телом. Все мы знали, что он продолжает тренировки, правда в меньшем объеме как раньше. Усердно молится и переживает за будущее страны. Для него услышать требования рыцарей об отмене обета безбрачия было равносильно предательству Омаду.

- Кощунство! Да как их языки осмелились! – Кричал он, хватаясь за меч. – Вывести всех на главную площадь и отходить плетью! А лучше – отбить им то, что, как они считают, делает их мужчинами.

- Таурус, они берут пример с других…

- С кого? Тех неверных, что путаются со шлюхами?! Всех уберу, убью! Истинный воин должен быть чист помыслами и думать только о своей стране! Возносить молитвы Омаду, а не размышлять о женщинах! Все они – несут отраву, проникают в кровь и делают нас слабыми! А ты, - он указал на меня, - еще смеешь их защищать!

- Учитель, прошу Вас успокоиться и подумать о том, что я скажу.

Пришлось долго уговаривать его присесть в кресло, а после изложить причины, по которым следовало перевести рыцарей Ордена в разряд обычного войска, наподобие тех, что воевали на стороне наших врагов. Перечислял плюсы и даже напирал на то, что в случае новой войны нас вполне может ждать бунт со стороны рыцарей.

Таурус слушал, но не слышал меня, периодически хватался за меч и собирался лично рубить головы тех, кто попирает заветы Омада.

После этой попытки он ни разу не позволил продолжить наш разговор в этом ключе. Его больше заботили донесения из соседней Уайны, которая постепенно действительно собирала отряды из наемников.

- Ты отправишься в Порт Перл[1] , - заявил мне наставник. – Сам знаешь: через него проходят все корабли, прибывающие из Уайны. Сейчас, в месяц почитания умерших, они попытаются переслать к нам шпионов или аристократишек, которые до этого трусливо прятались от нас. Нужно будет проверять каждого! Так что вся надежда на тебя, мой славный мальчик.

Он ободряюще похлопал по плечу и заверил, что все мои дела будут переданы другим и доведены до логического конца. Пришлось подчиниться приказу, но перед отправкой на юг…

Я убедил себя, что мне нужен всего один глоток воздуха, одно новое воспоминание. Лишь посмотреть на Нору издалека – через окна на первом этаже отлично просматривалась комната, в которой она всегда принимала посетителей. Иногда в особо паршивый и тяжелый день, я, облачаясь в одежду обычного горожанина, позволял себе пройтись мимо, чтобы мельком увидеть женщину. Просто убедиться, что у нее все в порядке.

Сегодня этого было недостаточно: почему-то складывалось ощущение, что поездка в Порт Перл станет переломной точкой для всего.

Я воспользовался знанием, что Нора ведет занятия шитьем у девочек при храме. Навестить его жреца оказалось делом достаточно простым, а дальше оставалось незаметно пройти по коридорам и встать у приоткрытой двери, слушая знакомый голос. Нора казалась мне веселой, бойко интересовалась делами каждой воспитанницы и помогала, когда у кого-то из них что-то не получалось. Удивительно, но она была на удивление ласковой и милой, и я прежде никогда не слышал в ее голосе таких почти материнских ноток. Стало нечем дышать, когда в голову пришла мысль, что сейчас, получив свободу, Нора может встретить и полюбить достойного мужчину и создать семью. И я поспешил уйти прочь, чтобы не выдать свое присутствие, и остудить голову, к которой словно прилил жар. Вздохнул несколько раз и, бросив взгляд на храм, поклялся, что больше никогда не стану высматривать Нору вновь. Таурус прав: женщины - отрава. И мою собственную слабость придется вытравливать очень долго.

По пути в Порт Перл я старательно не думал о Норе, сосредоточившись на видах вокруг и своей миссии. На юге природа оживала раньше, чем в столице, наполняя воздух не только непривычным мне жаром, но и ароматом дивных растений и цветов. А вид на открывшееся море, отделяющее Порт от соседней Уайны захватывал дух. Впервые в жизни я был здесь и не мог отвести взгляд от воды, которая пропитывала собой все вокруг. Морской соленый воздух, брызги в лицо и паруса кораблей, видневшихся издалека. Сопровождающие меня рыцари дружно отпросились купаться, хотя мы прибыли поздно вечером, и звали с собой. Был вынужден отказаться по весьма прозаичной причине: я не умел плавать, а признаться в этом подчиненным было не с руки. Поэтому, бросая тоскливые взгляды на море, был вынужден довольствоваться видом из огромного окна.

Днем город предстал передо мной в полной красе и настолько разительно отличался от столицы, что я только диву давался. Он буквально утопал в зелени, восхищая буйными цветами неизвестных мне растений. Удивительно, но все особняки аристократов сохранились здесь в прекрасном состоянии: только оказались приспособлены под разные нужды. Так в доме бывшего губернатора Порта и всей южной провинции как раз располагался дом наместника, в котором мне был выделен отдельный кабинет и спальня на самом верхнем этаже. Мне она понравилась тем, что почти вся ее сторона, обращенная к морю, была застеклена огромными окнами. И я мог видеть всю бухту, расположившуюся передо мной словно на ладони, а также корабли, приближающиеся к берегу. Безусловно в самом доме сохранялась аскетичность в соответствии с предписаниями Ордена, как и в других домах, которые были заняты непосредственно Главой охраны, миссией Ордена и другими. Наместник, на мои распросы о том, что все особняки в столице пришли в упадок, а они их сохранили, дал пояснение. Порт Перл всегда по праву считался первым лицом Тристии. Поэтому даже с переменой власти, управляющий городом старался показать прибывшим из других государств, что под властью жрецов город живет прекрасно. Местную миссию такие вопросы не интересовали, и я также успокоился.

Прибыв в дом наместника, который стремился во всем оказывать содействие, сразу же запросил списки прибывающих жителей Уайны, и тех из них, кто отбыл домой. Служка, который сидел в порту и записывал все сведения, сразу же вызвал подозрение. Он казался старательным работягой, но внутреннее чутье твердило, что все это неспроста. Через сутки, когда я приказал предоставить мне все сведения за последние полгода, служка был схвачен ночью при попытке поджога этих самых бумаг. На допросе он сдал себя и своего подельника, признавшись, что они зачастую пропускали на территорию Тристии разных людей с бумагами на одно и то же имя. За большие деньги, разумеется.

Все документы были перевезены в дом наместника, из которых мы стали выписывать те имена, которые встречались чаще всего. Сам наместник рвал и метал, поскольку ранее он никогда не сличал списки поименно, сверяя только количество прибывших и убывших людей. Пришлось отстранить его от должности и временно посадить под арест, поскольку сейчас доказательств его причастности к работе тех служек не было, а первоочередной задачей стало найти имена, под которыми мятежники прибывали в Тристию.

Дни пролетали с небывалой скоростью, а мне оставалось лишь вздыхать, поднимая взгляд от горы бумаг на столе, страдать от жары и смотреть на море, мечтая хоть на немного окунуться в его приятную прохладу.

Список имен постепенно увеличивался, и в нем помимо мужских, оказывались и женские имена. Я предположил, что мятежники могли разыскивать тех аристократов, которые когда-то не успели уехать в Уайну. И сейчас предлагали им помощь, чтобы сбежать из страны. Поскольку количество убывших женщин оказалось больше тех, которые прибыли в Тристию.

Новым служащим в порту был передан приказ арестовывать всех, кто попытается въехать или выехать по бумагам из этого списка. Довольно скоро такие люди действительно появились, и были приведены в мой кабинет. Без лишнего шума и привлечения внимания, чтобы не спугнуть сообщников, если те наблюдали за ними. Только среди предполагаемых мятежников и беглых аристократов оказалась женщина, которую я не ожидал когда-либо еще увидеть. Моя сладкая отрава, моя яд - Нора.

В первый момент я остолбенел, глядя, как она, подгоняемая рыцарями из отряда, заходит вместе с остальными подозреваемыми в кабинет. Следом вбежал какой-то человек, который настойчиво пытался обратиться ко мне. Я же, с трудом сосредоточившись на отчете рыцаря, старался не смотреть, как бледна женщина, к которой стремился всей душой. Она была одета в светло-серое длинное платье, открывающее не только шею, но и часть груди. Такой фасон дозволялся женщинам этой провинции из-за летней жары. Ее волосы, взмокшие от пота, были собраны в косу, закрепленную наверху. Так что шея казалась еще более тонкой и беззащитной. Нора безусловно не отрывала от меня своего взгляда, стискивая своими пальцами ручки небольшой сумочки. Как она здесь оказалась, когда только около месяца назад я видел ее в столице? И почему при ней были документы на имя Виолы Дютюрэль, уроженки города Трюффо из Уайны? Той самой, которая присутствовала в длинном списке?

- Господин магистр, позвольте обратиться?

Заискивающе просил человек, имя которого я забыл, едва он представился.

– Это я указал Вашим рыцарям на эту,- он выставил палец в сторону Норы, -женщину.

- Чем она Вам не угодила? – Старался, чтобы мой голос не выдавал злости, охватившей в этот момент.

Хотелось собственными руками придушить этого старикана за то, что он навел подозрения на Нору.

- Я всю жизнь прожил в этом городе, и у меня отличная память на лица, господин магистр…

- И, - поторапливал его, не зная, что делать в той ситуации, которая сложилась.

- Она очень сильно похожа на жену нашего бывшего губернатора, Этьена Бриоля.

Бросил взгляд на Нору, в глазах которой словно полыхнул пожар при словах стукача.

- Констанция ее звали, молодая, красивая, - старик вздохнул и, быстро глянув на Нору, припечатал. – Была.

Теперь женщина выглядела так, будто увидела перед собой призрак. Ее пальцы так сильно стиснули ручки сумки, что костяшки побелели. Страшная догадка озарила меня и сейчас, посмотрев на Нору, я понимал, как не замечал этого раньше. Точнее видел, но не складывал детали в единую картину. Стойкость и выдержка, спокойствие и умение держать лицо в любой ситуации. То, что она оказалась умнее, чем привыкла это показывать. Более того, почему-то сейчас я был уверен, что она в совершенстве знает другие языки. Той же Уайны, к примеру. Но в данной ситуации я бы не рискнул проверять подобное знание.

- Я услышал Вас, Омад и Орден благодарит Вас за помощь.- Повернулся и отдал приказ рыцарям, - Проводите господина на улицу, этих людей - в карцер, а женщину допрошу сам.

Впервые за все время, что Нора находилась в этой комнате, мы встретились взглядами, глаза в глаза, и мне безумно хотелось узнать, какие мысли сейчас бродят в ее голове. Я знал, что она не станет просить о помиловании, как не будет объяснять, откуда у нее эти поддельные документы. Пытать и допрашивать Нору, как подозреваемую, не смогу я сам. Но все же оказался совершенно не готов к тому, что она произнесет, когда мы окажемся наедине.

- В саду этого дома растет дикая арниса, - Нора сглотнула и кивнула мне в сторону распахнутого окна. – Вон та, с большими фиолетовыми цветами.

Я перевел свой взгляд с женщины на дерево и обратно, но пока не понимал сути.

- Арнису специально привезли из Уайны, а сажали мы вместе с отцом: хотели порадовать маму, - в ее словах звучали отголоски старой боли и тоски.

- Нора, - хотелось закрыть уши, чтобы не слышать правды, которую она так долго скрывала ото всех.

- Если собираетесь меня казнить, магистр, сделайте это там, - ее голос был тверд, хотя в глазах стояли слезы, - пожалуйста…

Последнее слово отрезвило меня, заставив подлететь к Норе и, откинув в сторону ее сумку, ощутимо встряхнуть за плечи:

- С ума сошла!!!– Она вздрогнула от крика, но меня уже было не остановить. Лишь сильнее сжал пальцы на ее плечах, почти притиснув к своему телу. – Я похож на человека, который станет убивать женщину, которой признавался в своих чувствах?

- Севир!- Из глаз Норы все же полились слезы, а она сама стала медленно оседать на пол.

Не держи я ее, женщина точно бы упала. Сел на пол, посадив Нору себе на колени, и для надежности обхватил руками, чтобы точно никуда не делась.

- Тихо, Нора, тихо, - прижимал к своей груди словно ребенка, позволяя выплакать слезы, скопившиеся у нее на душе.

Впервые мог позволить себе гладить эту женщину по волосам и плечам, не обращая внимания на мокрую рубашку на груди, всхлипы и долгое молчание, которое воцарилось между нами. Время словно остановилось. Ветер долетал до нас через приоткрытое окно, наполняя воздух запахами дивного сада. Невольно я то и дело смотрел в сторону той самой дикой арнисы, понимая, что она и раньше привлекала меня своими необычными яркими цветами. Вспомнил, что не видел деревьев, подобных ей, во всем городе.

Нужно было встать, пересадить Нору на стул, и вспомнить о собственных обязанностях, но я не мог. Нравилось ощущать мягкость ее тела, соприкасающегося с моим, держать в своих руках и чувствовать легкий запах мыла на нежной бледной коже. Я закрыл глаза, позволяя себе уткнуться носом в ее волосы, и пытался запомнить Нору именно такой: открытой, мягкой, податливой. Постепенно она успокоилась, тело перестало трястись от рыданий, а дыхание становилось более ровным. Ее сердце, в самом начале стучавшееся часто-часто, теперь выдавало ровный и спокойный ритм. Приокрыл глаза и тихо позвал Нору по имени. Не услышав ответа, неожиданно для себя понял, что она уснула. Обвел взглядом кабинет, в котором не было ничего, кроме письменного стола, стульев и шкафа для бумаг. Вздохнул и, стараясь не разбудить Нору, потихоньку приподнялся на ноги. Вышел из комнаты, радуясь тому, что рыцари дежурили лишь снаружи дома и в подвале, куда помещали всех задержанных. Я не смог бы объяснить подчиненным, почему несу в собственную спальню женщину, которую должен был допрашивать. Заперев комнату изнутри, осторожно переложил Нору на постель, аккуратно сняв с нее туфли. Подошел к распахнутому окну и зашторил его темными гардинами, чтобы солнечный свет не проникал внутрь. Сам же, разувшись, сменил рубашку и прилег на кровать с другого края. Лег на бок, повернувшись лицом к спящей женщине, и прикрыл глаза. Пережитое волнение и банальная усталость сказались и на мне: не заметил, как сам погрузился в сон.

[1] Город на южной границе Тристии.