Заточение

¡Ay caramba!⁶

Я с трудом верю в свою удачу.

Да-да, меня похитил один из Романовых. Ну, мужчин. И да-да, я знаю, что те незыблемые правила, которые мы установили еще в каменном веке, технически означают, что я покойница.

Ну и что.

Главное — я в его доме. Я прыгнула прямо из наблюдательной вышки в аквариум с акулами.

Не могу поверить, что сама до этого не додумалась. Если бы я соблазнила его с самого начала. Впрочем, это даже к лучшему, потому что теперь он думает, что это была его идея.

Я должна поддерживать эту иллюзию.

Вникаю в каждую деталь. Хотя моя семья едва ли живет в бедности, все это имущество не принадлежит мне. Ни одной женщине никогда не позволяли претендовать на собственность в Los Sangre Dorada. Там, откуда я родом… мы и есть собственность.

Так что меня привлекает не только роскошь и красота его дома. А то, что это его дом. Его собственность. Его замок.

Я уже наполовину влюблена... пока он не приводит меня в подвал.

Спустившись по лестнице, мы оставляем позади ярко освещенную роскошь главного этажа. Здесь темнее и прохладнее. Я дрожу, все еще мокрая после пробежки под дождем до склада.

Честно говоря, бывали дни и получше. Он довольно сильно дернул меня за волосы. Кожу головы до сих пор покалывает. Мои волосы такие густые и тяжелые, что даже хвост может вызвать головную боль, а у меня она уже начиналась на том чердаке. Не могу вспомнить, когда я последний раз ела. Теперь у меня так болит голова, будто кто-то накрыл ее коробкой и бьет по ней кулаками.

Рука пульсирует от проклятой занозы, а он швыряет меня, как куклу.

И что-то мне подсказывает, что он только разогревается.

Но все в порядке. Ты не станешь мной, не научившись принимать боль и дискомфорт. Черт, в правильных обстоятельствах мне это даже может понравиться.

Здесь тусклое освещение, тени играют на стенах, пока он ведет меня вниз по лестнице. Воздух прохладнее, и внизу темно. Ах. Должно быть, это его тренажерный зал. Когда глаза привыкают к слабому свету, я могу разглядеть различные элементы высококлассного спортивного оборудования — скамью для жима, гантели и блоки. Стены увешаны зеркалами, которые визуально расширяют пространство и заставляют меня чувствовать себя выставленной напоказ. Прохладный воздух пахнет, как в любом спортзале: смесью металла, резины и легким намеком на пот.

Просторно, с низкими потолками и прохладным бетонным полом. Ага, вот зачем он привел меня сюда.

Что бы он ни собирался со мной сделать, он не хочет повредить те шикарные полы наверху.

Открытые трубы проходят под потолком, а вдоль одной стены блестит ряд стоек с гирями и гантелями разных размеров.

Надеюсь, он даст мне достаточно свободы, чтобы я могла получше изучить это место. Он не единственный, кто любит поднимать тяжести.

Противоположную стену занимает большое зеркало во всю длину, слегка запотевшее, а в центре комнаты расположены несколько тренажеров — беговая дорожка, скамья для жима и блочный тренажер. Ни пылинки — видно, что здесь часто занимаются.

— Кто-то серьезно относится к тренировкам, — замечаю я. Он не отвечает.

Сердце внезапно замирает, когда вижу левую часть комнаты. Рядом с тяжелой боксерской грушей, подвешенной к потолку, есть еще кое-что — толстые железные цепи и канаты, очевидно используемые для тренировок, но подходящие и для... других целей. Да, эти канаты отлично подходят для упражнений на пресс, но... могут быть использованы и для другого.

М-м-м. У моего похитителя есть склонность к извращениям. Конечно, есть.

Все становится только лучше и лучше.

Рядом с грушей висят еще несколько крюков, вероятно, изначально предназначенных для боксерских груш, но они точно могут быть использованы для подвешивания человека. К скамьям для жима прикреплены кожаные ремни, с помощью которых можно удерживать ногу на месте во время тренировки, но уверена, что их можно использовать и для других целей.

Осматриваюсь и замечаю мячи, а та тросовая система рядом с эспандерами тоже может быть полезна. В углу стоит фильтр для воды.

Двойное назначение этой комнаты очевидно. Не уверена, использовал ли он ее раньше для того, что собирается сделать со мной, но он точно об этом думал.

Жаль, что не я провожу допрос. Я могла бы здесь повеселиться.

Сглатываю, внезапно занервничав, когда он подводит меня к боксерской груше.

— Ну что ж, — говорит он. — Давай приступим к делу.

Сердце бьется быстрее. Во рту пересыхает. Напоминаю себе, что важно сохранять спокойствие и не позволять страху завладеть мной. Быстро моргаю, вдыхая через нос и выдыхая через рот, чтобы оставаться сосредоточенной.

— Стой, — рычит он. — Если попробуешь что-то выкинуть, я ударю тебя электрошокером, так что даже не думай.

О, я такая угроза, да? Отлично.

Встаю и киваю.

— Собираешься проверить, нет ли жучков? — спрашиваю я, подмигивая ему.

Он поджимает губы и смотрит мне прямо в глаза.

— Ммм.

— Я же говорила, что у меня их нет, но если ты хочешь начать вечеринку именно так, то давай. — Я снова подмигиваю ему.

Нахмурившись, он ставит меня перед собой и лезет за пояс брюк. Я смотрю, как он достает нож.

Боже. Я что, теряю хватку? Как я могла не заметить этого раньше? С трудом сглатываю, когда он приближается ко мне с ножом и разрезает мою маскировку, пока она не падает к моим ногам.

— Ты не лгала, — говорит он почти удивленно, когда я остаюсь перед ним в одном лишь корсете на груди, без нижнего белья.

Пожимаю плечами.

— Зачем носить нижнее белье? Оно только мешает, если ты понимаешь, о чем я.

Он не поддается на провокацию, а взмахивает ножом и прижимает его к нижней части корсета. Резко вздыхаю, когда одним движением разрезает его. Черт, какой острый нож. Не могу сдержать дрожь, когда он слегка задевает мою кожу, но он не причиняет мне вреда.

Корсет падает на пол, и моя большая грудь высвобождается. Соски твердеют, когда он приближается, и его дыхание щекочет кожу.

— Слава богу, — говорю сдавленным голосом, напуганная его близостью и угрозой ножа. — Тебе повезло, ты никогда не узнаешь, каково это — носить бюстгальтер, а это маленькое орудие пыток было в сто раз хуже.

— Стой смирно, — рявкает он. — И молчи, или я снова заткну тебе рот.

Вздыхаю и киваю. Я бы сказала ему «да, сэр», просто чтобы позлить его, но он велел мне молчать.

Теперь самое интересное.

Он достает что-то маленькое и компактное из сумки, оставленной у входа. Ага. Похоже на какой-то сканер, вроде тех, что бывают в аэропортах.

— Ты сильная, — задумчиво говорит он. — Готов поспорить, большая часть оборудования здесь тебе знакома.

Киваю. Так и есть, и мне нельзя говорить. Не то чтобы я всегда следую правилам, но всему свое время и место, а мне нужно сохранить энергию, чтобы ничего не упустить. В животе урчит от голода.

— Голодна? Хорошо. Это может пригодиться.

Черт.

Что ж, к счастью для меня, я хорошо разбираюсь в голодании, так что он может морить меня голодом, и со мной все будет в порядке. Но если он лишит воды…

Взяв устройство в руку, он сканирует меня от макушки вниз по лицу, до шеи. Он тщательно сканирует мою шею. Устройство издает тихий гул, пока он проводит им по моему телу, экран загорается. Это какая-то высокотехнологичная штука.

Сканер время от времени подает звуковой сигнал, но он не останавливается. Судя по всему, эти тихие сигналы — норма, они, вероятно, сообщают ему, что я жива, но не более того. Однако, когда доходит до нижней части живота, он внимательно смотрит на него.

— Внутриматочной спирали нет, — говорит он как будто удивленно.

— Нет. Я не хочу, чтобы внутри меня была одна из этих чертовых штуковин.

Он кивает.

— Хорошо. Я тоже не хочу, чтобы внутри тебя была одна из этих чертовых штуковин.

Он что, какой-то маньяк здорового образа жизни или… у него проблемы с контрацепцией?

— Ты не девственница?

Фыркаю.

— Черт возьми, нет. Ты правда думал, что я девственница?

Он бросает на меня испепеляющий взгляд, прежде чем закатить глаза.

— Нет.

— Ну, не обязательно было на это так быстро отвечать.

Он крепче сжимает сканер и делает глубокий вдох. Кажется, он чем-то сбит с толку. Интересно, почему.

Он шлепает меня по внутренней стороне бедра, заставляя раздвинуть ноги. Киска сжимается, а клитор пульсирует от близости его сильной руки и боли от слабого шлепка. Ммм. Черт возьми, мы могли бы повеселиться вместе. Меня никогда не интересовали обычные мужчины, но криминальный тип? Вот это уже разговор. Однако никто из знакомых мне мужчин дома не вызывал у меня интерес. Слишком уж мачо и слишком фамильярно. Но этот…

Он сканирует внутреннюю сторону обеих моих ног. Сглатываю, чувствуя, как болезненно твердеют соски, а между бедер скапливается влага. Прошло слишком много времени с тех пор, как меня касался мужчина, а последний раз был едва ли запоминающимся.

Когда он доходит до верхней части моего левого бедра, он смотрит на мою татуировку — изящный венок из виноградных лоз с элегантным, плавным шрифтом, на котором написано «Fuerza y Libertad».

Я сделала ее на свое восемнадцатилетие, и никто в моей семье ничего не заподозрил. Рената, сестра Карлоса, была единственной, кто знал об этом.

— Интересный выбор для татуировки, — говорит он. — Что это значит?

Сглатываю.

— Сила и свобода.

Мне почему-то хочется рассказать ему об этом.

Он сканирует меня от кончиков пальцев до бедер и ягодиц, пока наконец не остается доволен.

— Может, ты и правда не врала, — задумчиво говорит он. — А может, и нет. Посмотрим.

Знаю, что он ничего не нашел, но это не мешает ему снова поднести сканер к моей груди. Он проводит им по моим затвердевшим соскам. Я с трудом держу себя в руках, изо всех сил стараясь не показывать, как сильно он на меня влияет.

Он мог бы попробовать множество разных тактик, но, возможно, это самый эффективный метод. Я не могу дать ему это понять.

Не говоря ни слова, он обхватывает мою задницу одной из своих сильных грубых рук, и мозолистые ладони скользят по нежной коже.

— А этот шрам, — говорит он, заметив белую полоску на моей лопатке. — Откуда он?

— Тебе нужно спросить у Хавьера, — говорю с грустной улыбкой. Да, это сувенир моего брата.

— Твой брат это сделал? — спрашивает он низким голосом. Он… злится? Расстроен, что его «трофей» испорчен? Возмущен, что не он оставил эту метку?

— Ммм. Ну и мужик, правда? — Я не могу сдержать яд в своем голосе.

Он дьявол во плоти, и я его ненавижу.

— Я, черт возьми, убью его, — огрызается Лев.

— Не раньше, чем я до него доберусь, — парирую, и я, черт возьми, не шучу. Я не позволю никому другому отомстить за меня.

Это мне он причинил боль. Это меня он держал под каблуком. Я была той, кому помешала его шовинистическая тактика, и я буду той, кто займет его трон.

Лев бросает на меня любопытный взгляд, но ничего не отвечает.

— Жучков нет, — говорит он с удовлетворенным кивком. — А теперь перейдем к самому интересному.

Сердце бешено колотится. Я мгновенно возбуждаюсь. Должно быть, я сошла с ума.

Возможно, для меня все закончится не так хорошо. Или для него, если уж на то пошло.

С трудом сглатываю и качаю головой, словно насмехаясь над его угрозой. Если он и видит меня насквозь, то не подает виду.

— Иди сюда.

Застываю на месте, словно кто-то щелкнул выключателем и заморозил меня. Он хмурится, разворачивает меня и шлепает по заднице. В обычных обстоятельствах это бы меня завело, но сейчас это лишь заставляет меня очнуться. Вскрикиваю и подпрыгиваю, направляясь туда, куда он мне указывает.

Передо мной возвышается система тросов. В данных обстоятельствах она с таким же успехом могла бы быть позорным столбом или средневековым орудием пыток. Холодный металлический блеск шкивов и грузов отражает резкий свет подвала, отбрасывая жуткие тени на стены.

Который час? Должно быть, сейчас глубокая ночь, может быть, даже раннее утро. Я устала, проголодалась и испытываю боль, но я не сломаюсь.

Я этого не сделаю.

Когда бросаю на него взгляд, его темные глаза остаются непроницаемыми. Тяжесть нашей ситуации давит на меня. В любой момент он может лишить меня жизни, но что тогда будет с ним? Ирония в том, что единственное, что меня защищает, — это моя личность... которая также является моим самым величайшим проклятием.

Напряжение в воздухе ощутимо. Я дрожу, но не от холода, а от того, что не знаю, что будет дальше. Он совсем не выглядит уставшим, наоборот, он полон энергии и почти возбужден. Я имею в виду, что в его власти обнаженная женщина. Я его не виню.

— Наслаждаешься видом? — спрашиваю, каким-то образом умудряясь говорить непринужденно и не выдавать страх, который пульсирует в моих венах.

— Кажется, тебе нравится всеобщее внимание, — невозмутимо говорит он.

Закатываю глаза, пытаясь скрыть нарастающий ужас.

— Ну, не каждый день у меня такая аудитория на тренировке.

От его тихого мрачного смешка у меня по спине бегут мурашки.

— Это не тренировка, Изабелла.

Притворно вздыхаю.

— Нет, — говорю с сарказмом в голосе. — Ты собираешься заставить меня признаться в моей любви к сладкому и в том, что я совершенно не занимаюсь спортом?

На его губах появляется намек на ухмылку.

— Меня больше интересуют твои внеклассные занятия.

Откидываю волосы, но он крепко держит меня. Ловкими движениями поднимает оба моих запястья над головой. Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть, что он делает, но не могу толком ничего разглядеть. Впрочем, мне это и не нужно, потому что в следующий момент мои запястья оказываются в наручниках.

О-о-о.

Вот и все.

— Я просто пытаюсь узнать о тебе все, что могу, конечно. Ты меня интригуешь.

— Давай, Лев. Покажи, на что способен, — бросаю вызов, убирая дразнящий тон из голоса. — Плетки и запугивание меня не сломают. И, честно говоря, я тебя не боюсь.

— Хорошо, — отвечает он. — Страх делает людей слабыми. Я предпочитаю, чтобы мои женщины были сильными.

Его женщины. Почему мне вдруг так важно знать, кто были его женщины? Он для меня ничего не значит. Мне все равно.

Я не ревную. Боже.

Он дергает рычаг, и я сдерживаю вздох, когда мои запястья поднимаются над головой так высоко, что я стою на цыпочках. У него полный доступ к моему обнаженному телу.

И что-то мне подсказывает, что он собирается использовать это в своих интересах. Зажмуриваюсь и готовлюсь к чему-то. К чему угодно. Но когда проходят долгие минуты, наконец решаюсь приоткрыть один глаз.

Он стоит передо мной, и по его лицу ничего не понять, пока он смотрит на свою работу. Встретившись со мной взглядом, он ничего не говорит, но в животе у меня разливается что-то теплое и приятное.

Это может сработать, мурлычут мои инстинкты. Мы могли бы покорить весь мир вместе. Если бы я только могла заставить его подойти ко мне, хотя бы слегка склониться, я бы заставила этого мужчину есть с моей ладони. Я хочу его. Хочу нас.

Моргаю, пытаясь стряхнуть с себя чары, которыми он меня опутал. Это не работает.

Он медленно, методично, словно смахивая пыль с ценного трофея, проводит рукой по моему телу. Начинает с плеч, его руки такие горячие. Он спускается по моей спине к пояснице, пока не добирается до задницы. Я с одобрением смотрю на очертания его возбуждения, на его толстый член, натягивающий ткань штанов. Облизываю губы.

Затем он проводит руками по моим бедрам, вниз по икрам, до самых стоп.

— Какой у тебя режим тренировок? — спрашивает он, заставая меня врасплох. — Твое тело — само совершенство.

Его похвала согревает меня. Я этого не ожидала.

— Я правильно питаюсь. Бегаю для кардио. Плаваю при любой возможности. Тренируюсь с весом пять дней в неделю. Но, правда, mi querido jefe, это несправедливо. Вот я, обнаженная и выставленная напоказ, но могу только догадываться, что у тебя под одеждой.

Уголок его губ приподнимается.

Он подходит ко мне вплотную, его теплое дыхание щекочет кожу. Он обхватывает мою грудь ладонями и проводит большими пальцами по соскам. Я изо всех сил стараюсь сдержаться, но не могу полностью подавить одобрительный стон. Боже мой, как же приятно, когда тебя так трогают.

К счастью, я не против того, что веду себя как сумасшедшая. Большинство женщин, скорее всего, осудили бы себя за то, что жаждут прикосновений своего похитителя. А я? Я никогда в жизни не была так возбуждена.