Заточение

Черт.

Черт.

Что-то изменилось. Разговоры стихли, и один из них направляется сюда. Лев?

Отползаю от лестницы так тихо, как только могу. Я не могу рисковать и заглядывать вниз, не сейчас. Даже когда обдумываю варианты, что-то внутри меня трепещет при мысли о том, что меня поймает толпа разъяренных, покрытых татуировками, властных парней из Братвы. Это кайф от погони, прилив адреналина, когда я жму на газ и вижу, как спидометр переваливает за сотню. Абсолютный восторг.

Выключаю телефон на случай, если они меня так обнаружили. Как только я узнала, что в нашей группировке есть крот, мне хотелось предупредить сестру Карлоса. Плевать, если об этом узнают мужчины, но она моя подруга, и я не хочу, чтобы она влюбилась в лжеца. Боже, как она могла? Однако я не могу рисковать и отправлять сообщения, особенно сейчас, когда их могут перехватить.

Быстро оцениваю ситуацию.

Я одна на чердаке, и это дает мне преимущество. Могу притвориться, что меня здесь нет, и заставить их прийти за мной, а когда они это сделают, буду расправляться с ними по одному. Достаточно одного точного удара в шею или голову, если кто-то приблизится.

Но мне придется их вырубить, и худшее в том, что, если я их раню, но не убью, это как ранить бешеное животное. Они набросятся на меня, жаждущие крови. И если я убью кого-то из них, то, как только они узнают, кто я такая, они начнут войну с моей семьей.

Возможно, это неизбежно, но я бы хотела, чтобы все произошло в нужный момент.

Внизу раздается глубокий, властный и явно злой голос.

— Мы знаем, что ты там. Покажись.

Черт.

По крайней мере, мои инстинкты меня не подвели.

Прижимаюсь к стене и как можно осторожнее смотрю вниз. Кто это? С некоторыми из них у меня больше шансов, чем с другими. Если я окажусь рядом с Никко или Виктором, я выпрыгну в окно.

Сосредотачиваюсь. Но это не голос Виктора, поэтому выглядываю снова. Я не верю своим глазам. Это… Лев?

Судя по моим данным, Лев Романов совсем молод, подросток, но я, очевидно, упустила некоторые важные моменты. Лев определенно не ребенок ни по возрасту, ни по телосложению. Хоть он и не размером с небольшого слона, как Виктор, но и не маленький. Высокий и мускулистый, он крадется, как ловкий тигр, готовый к прыжку, и в его взгляде есть что-то холодное, от чего у меня по спине бегут мурашки.

Что едят эти парни?

У него властная манера держаться и пронзительный взгляд ледяно-голубых глаз, которые кажутся холодными и расчетливыми. Его короткие темные волосы слегка вьются. На нем облегающая черная футболка, которая подчеркивает рельефную грудь и бицепсы, а поза говорит о том, что он готов ринуться на бойцовский ринг.

Другими словами, мне предстоит непростая задача.

¡Mierda!³

А что, если я не покажусь? Что тогда?

— Ты услышал то, чего не должен был, и мы это знаем. Это не обязательно должно плохо закончиться для тебя, но может.

Чертов лжец. Я не настолько глупа. Я не отвечаю.

— У тебя есть пять секунд, прежде чем я поднимусь. Один.

Он ни за что не скажет правду. Ты не можешь подслушивать братьев Романовых без последствий. Интересно, как бы он определил, что значит «плохо».

Оглядываюсь по сторонам, как будто могла пропустить путь к отступлению и если посмотрю еще раз, то он волшебным образом появится.

— Два.

Закрываю глаза и стискиваю зубы. Я не спущусь, и если они хотят попробовать меня достать, я…

Что-то падает на пол у моих ног, и воздух передо мной мгновенно наполняется жгучим, едким дымом. Падаю на пол, но слишком поздно — я уже наглоталась ядовитого дыма.

Кашляю и задыхаюсь.

Помни, ты мужчина. Не выдай себя.

Боже. Кто, черт возьми, носит с собой дымовые шашки?

Стою на четвереньках и пытаюсь отползти к лестнице, но не могу сориентироваться. Колени ноют от твердого и холодного пола, и когда ползу вперед, то сдерживаю крик, потому что в ладонь впивается заноза. Начинаю хрипеть, легкие жжет. Я бы все отдала за глоток свежего воздуха.

Вслепую тянусь к лестнице и заставляю себя помнить о том, что нужно оставаться сильной, помнить, что сейчас не могу сдаться. Я боец, и то, что кучка парней превосходит меня численностью, ничего не значит. Я позволю им поймать меня, а потом, при первой же возможности, сбегу.

Я всегда сбегаю.

Всегда.

Сильные руки безжалостно хватают меня за запястье. Подавляю крик. Я не могу говорить, как женщина, и вести себя как женщина.

— Отпусти меня, — рычу я самым низким голосом, на который способна. — Я сдаюсь. — Меня охватывает приступ кашля.

Когда он не отпускает меня, вырываю запястье, пытаясь освободиться, но он тащит меня к лестнице. В ладони болит заноза, а по лицу текут слезы от дыма. Отворачиваюсь, чтобы они меня не увидели. Я падаю вниз, освобождаюсь и толкаю его.

Боже.

Я вижу силуэт, падающий на пару ступеней, но он цепляется за перекладину и крепко держится. Он возвращает ноги на лестницу и снова начинает карабкаться ко мне.

Я почти ничего не вижу из-за едкого дыма, но на мгновение откидываюсь назад и бью его ногой. Удар мимо, промах на целую милю. Господи. Обычно я гораздо точнее.

Он хватает меня за руки и тащит к лестнице. Я наваливаюсь на него всем телом. Он сопротивляется, пошатываясь, но использует мой вес как рычаг. Дым затуманил разум. Я борюсь изо всех сил, но ничего не вижу и едва могу дышать.

Извиваюсь и кричу, а когда в поле зрения появляется чья-то рука, наклоняюсь и впиваюсь зубами в плоть. Он ругается и рычит, но не отпускает меня.

Крепко обхватив меня рукой, он тянет к себе и втаскивает на лестницу, ведущую на чердак. Он кричит своим братьям.

— Он мелкий и дерется как последняя тварь. Я сброшу его вниз. Потребуется целая вечность, чтобы спустить его по этой лестнице. Ловите.

Едва сдерживаю крик, когда мужчины быстро создают из своих рук живую сеть. Цепляюсь за Льва и ухитряюсь приподняться на пару дюймов, но не кричу, боясь выдать себя. С ворчанием он снова тянет меня к краю чердака. Мы пошатываемся. Он стоит на лестнице, бога ради, есть вероятность, что мы оба упадем.

Он дергает меня и бросает вниз. Я лечу. Чуть не прикусываю язык, чтобы не заорать во все горло. Закрываю глаза и падаю в груду рук, которые лишь слегка покачиваются от тяжести моего тела.

Сердце бьется так быстро, что не могу дышать.

Это худший из возможных сценариев.

Я видела, как Виктор избивал людей до неузнаваемости. Видела кадры, на которых Никко стреляет с невероятного расстояния, и этот человек, черт возьми, никогда не промахивается.

У меня есть видео, где Александр голыми руками задушил мужчину, который угрожал его жене. На его лице не было ни единой человеческой эмоции, пока жизнь покидала жертву. Михаил однажды ворвался в убежище врагов с одним пистолетом в руках и уничтожил всех на своем пути, оставив за собой кровавый след. За это его прозвали Сибирским тигром.

А Виктор — боже правый, не зря его называют Железным кулаком.

Но Лев… Лев другой. Он ни в коем случае не добрее и не мягче. Я могу сказать по одному его взгляду, что он, как и все остальные, заслуживает уважения и готов отдать жизнь из преданности. Я надеюсь, что до этого не дойдет, но давайте не будем лгать. Однако он кажется расчетливым. Он наблюдает, прежде чем действовать.

Я вижу короткую вспышку удивления, прежде чем Виктор хватает меня за руки, едва прикрытые толстой толстовкой, и ставит на ноги. Он поднимает кулак, и остальные расступаются.

— Ты посмел вторгнуться на нашу частную территорию, — рычит он.

Я не могу убежать. Если он меня ударит, я… Лев набрасывается на меня сзади и сбивает с ног, а Виктор замахивается. Он был так близко, что я почувствовала порыв воздуха от его ладони.

— Не надо! — кричит Лев. — Ты не видел того, что видел я.

Виктор рычит и бьет кулаком по стене, выпуская пар, который был предназначен для меня. Поднимается пыль, куски гипсокартона падают на пол. У меня внутри все сжимается.

Лев держит меня на расстоянии вытянутой руки и трясет так, что стучат зубы.

— Это не парень.

Черт.

Внезапно он проводит большим пальцем по моему подбородку, оставляя на коже темное пятно от макияжа, словно отпечаток пальца в чернилах.

— Если только сейчас не в моде рисовать щетину с помощью макияжа. — Он качает головой. — Современные дети.

Крепко схватив меня за руку, он притягивает ближе.

— Нет! — кричу, забыв понизить голос, когда он срывает с меня кепку. Он разрывает резинку, и волна боли прокатывается по голове. Черт. Густые, блестящие волны волос падают на плечи. У меня сводит желудок, но я беру себя в руки. Я не сдамся.

Лев, все еще крепко держащий меня, прищуривается.

— Ты не парень, — говорит он скорее себе, чем остальным. Сглатываю, его хватка усиливается, будто он переваривает новую информацию.

— Ты тоже.

Не знаю, кто из нас больше удивлен.

— Охраняйте периметр, — приказывает Михаил, кивком указывая на Олли и Никко. Они выбегают на улицу.

Я улыбаюсь Льву и смеюсь.

— Продолжайте. Будет намного проще сражаться, если некоторые из вас уйдут. Я одна. Хотя, честно говоря, ребята, вам стоит уволить того бесполезного охранника, которого вы наняли. Если бы он работал на меня, я бы пустила ему пулю в лоб.

Лев хмурится и прищуривается. Я провожу пальцами по волосам. Теперь, когда они знают, что я женщина, мне нужно поддерживать свою репутацию. Жаль, у меня нет блеска для губ.

— Кто ты? — спрашивает он, его голос переходит в угрожающий шепот.

Я кладу руку ему на щеку, его рука все еще сковывает мое запястье.

— Я так разочарована, что ты меня не знаешь, mi querido jefe⁴. Я бы поклонилась в знак приветствия, но ты держишь слишком крепко. — Ухмыляюсь. — Хотя, честно, я никто, я не имею значения. — Отбрасываю волосы.

Он прищуривается.

— Это мы еще посмотрим.

Виктор качает головой.

— Не иначе как сама колумбийская принцесса. Сумасшедшая принцесса. Лев, познакомься с Изабеллой Моралес.

Я сжимаю челюсть. Какая наглость называть меня при них прозвищем моего брата. Я ненавижу это прозвище.

Михаил делает шаг вперед, сверля меня темным взглядом.

— Познакомься со своей новой пленницей, брат. Поблагодаришь меня позже.

Пленницей? Ну, я все еще жива, и, судя по всему, это уже позитивный исход для того, кто попался Романовым.

Челюсть Льва напрягается, он обходит меня, заводя мои руки за спину. Морщусь от боли, но это его не останавливает. Думаю, это лучше, чем получить по лицу железным кулаком Виктора. Мне нравится мой нос.

Он прижимает мои запястья к пояснице.

— Кто еще пришел с тобой?

— Никто, — честно отвечаю, злясь, что глаза наполняются непрошеными слезами, потому что он так крепко меня держит. Ладонь пульсирует от занозы, все еще застрявшей под кожей, но я лихорадочно соображаю.

Я могу позволить ему забрать меня. Могу притвориться, что он причиняет мне боль, и я не сдамся так просто. Мне придется бороться, что может быть даже забавно. А потом я окажусь прямо там, в их штаб-квартире, и разузнаю все, что только смогу.

Боже мой. Если они меня не убьют, что вполне вероятно… Все может сложиться довольно удачно.

Возвращаются Никко и Олли.

— Все чисто. Она сказала правду. Она здесь одна.

Лев кивает.

— Олли, проверь чердак, убедись, что у нее нет телефона или других устройств связи.

У меня внутри все сжимается. Конечно, они заберут мой телефон. Но это неважно. Я найду способ связаться.

Я должна.

— У меня только телефон, — говорю я. — Найдете его там. Больше ничего нет.

— Не верьте ни единому ее слову, — рычит Виктор, скрестив огромные руки на груди.

Я раздраженно вздыхаю.

— Тебе и не нужно. Давай, проверь меня на наличие жучков или чего-то еще. — Я смотрю на Льва и подмигиваю. — Для этого тебе, наверное, придется меня раздеть.

Не смутившись, он наклоняется ко мне и смотрит прямо в глаза.

— О, поверь мне, я обязательно удостоверюсь, что на тебе ничего нет.

Меня пронзает страх.

— Я думала, ты еще подросток, — говорю низким мурлыкающим голосом. Скольжу взглядом от его волевого подбородка к шее и широким мощным плечам, очертания которых видны даже под тканью футболки. Его тело подтянуто и гармонично сложено, с рельефными бицепсами. Воплощение силы. Я облизываю губы. — Никогда в жизни не была так рада ошибиться.

Его взгляд становится угрожающим, и он крепче сжимает мои запястья.

— Ты подслушивала. Услышала информацию, которая тебя не касается. Ты знаешь, что твоя жизнь теперь моя за то, что ты сделала, верно?

Михаил усмехается, и от этого звука у меня по спине бегут мурашки.

— Чертовски приятно видеть, какой ты преданный и трудолюбивый, брат. Забери ее к себе. Допроси как следует, пока Алекс собирает данные, чтобы выяснить, знает ли LSD что-нибудь о ее присутствии здесь.

Качаю головой.

— Ты называешь самый могущественный картель во всей Колумбии LSD, как будто это какой-то дурацкий наркотик, который употребляют отбросы общества? — Фыркаю. — Los Sangre Dorada Cartel заслуживает большего уважения. И нет, они понятия не имеют, что я здесь. Разве ты не знаешь, что в моей семье от меня ждут только одного — рожать, а потом бросать детей? — На моем лице гримаса отвращения. — Вы, мужчины, ведете себя так, будто нашли Святой Грааль. С сожалением вынуждена сообщить, что я на самом деле не такая уж важная персона.

Лев ухмыляется и качает головой.

— О, это мы еще посмотрим.

Я подмигиваю ему.

— С нетерпением жду этого.

Виктор делает шаг в мою сторону.

— Она, черт возьми, не уважает никого из нас. — Он стискивает зубы и сверлит Льва взглядом. — Ты знаешь, что было, если бы она попала к кому-то другому.

Лев выпрямляется во весь рост, по-прежнему держа меня железной хваткой.

— Она опаснее, чем кажется, и я намерен выяснить, кто она такая и что ей известно. И поверь, брат, — его голос становится угрожающе низким. — Я не отношусь к этой ответственности легкомысленно.

Ох-ох.

Виктор успокаивающе кивает и снова переводит взгляд на меня.

— Ты уверен, что тебе не нужна помощь? Я рад помочь.

Если бы моя рука была свободна, я бы послала ему воздушный поцелуй, просто чтобы увидеть, как пульсирует вена на его шее.

— Как дела у Лидии, здоровяк? — С восторгом наблюдаю, как его лицо становится красным.

— Большое спасибо за предложение, — говорит Лев с нескрываемым сарказмом. — Но уверяю тебя, что у меня все под контролем. Включая ее.

Олли спускается с чердака с моим телефоном в руке. Он отдает его Александру.

Блядь.

Если бы мой брат узнал об этом, он бы убил меня. Я с трудом сглатываю.

— Просканируй, — говорит Михаил. — Встретимся завтра утром, после того как у тебя будет возможность найти все, что можно в телефоне, а Лев допросит ее.

Александр хмурится, глядя на телефон, и за секунды обходит пароль. Боже, что бы мы могли сделать с таким мозгом в нашей семье. Я смотрю, наполовину в ужасе, наполовину в восхищении.

— Ой, принцесса, — говорит он, качая головой. — Тебя вообще не любят, да? Никакого трекера местоположения.

Это первое, из того, что они сказали, что действительно задевает.

Ублюдок.

Он засовывает мой телефон в задний карман.

— Открой Snapchat, раз уж ты в моем телефоне, — говорю с преувеличенным вздохом. — Не хочу потерять стрик. Сто дней.

Никто не удосуживается ответить. Надеюсь, что Лев живет рядом с Полиной, их сестрой. Она, наверное, единственная в этой семье, с кем я бы поладила, хотя она, скорее всего, ненавидит меня, потому что я враг.

— До завтра, — говорит Михаил. — Собрание окончено. Лев, нужен охранник?

— Да, — говорю я. — Почему бы не нанять того бесполезного придурка, который позволил мне практически пройти мимо него? Будет весело. Может, он еще и фотки сделает, когда ты будешь меня раздевать.

— Все, хватит, — говорит Лев, явно на пределе. Он держит оба моих запястья левой рукой, а правой умудряется расстегнуть свой ремень и вытаскивает его из петель. Я смотрю на него с восхищением, граничащим с ужасом. Неужели он ударит меня у всех на глазах, вот так просто?

В ответ он нагло усмехается.

— О, хорошо, намек на страх. Я уже начал думать, что взял в плен социопатку. Запомню. Жаль тебя разочаровывать, но на этот раз я просто хочу, чтобы ты заткнулась.

Он прижимает меня к своей груди и затягивает ремень вокруг моего рта, образуя кляп. Теплая кожа врезается в губы. Впиваюсь в нее зубами. Чувствую себя чертовой лошадью.

— Держи, — говорит Алекс, потянувшись к своему поясу. Одним быстрым движением он расстегивает ремень и бросает его Льву, который ловит его на лету.

На кой черт ему еще один? Блядь!

— У меня есть нож, — говорит Виктор, бросая его Льву. Будто они все скинулись на подарок, а подарок — это я, поданная на гребаном блюде.

— Вот стяжки, — добавляет Олли.

Лев улыбается.

— О, не стоило.

Вздыхаю и закатываю глаза. С удовольствием бы съязвила в ответ, но, к сожалению, не могу говорить с этим проклятым кляпом во рту. Он толкает меня к двери, но потом, кажется, передумывает.

— Могу допросить тебя здесь, — задумчиво говорит он. — Но если я отвезу тебя домой, в моем распоряжении будет гораздо больше инструментов. — Он кивает. — Да, поехали домой, маленькая шпионка. Нам нужно поговорить.