Заточение

Мой муж целует меня.

Я позволяю.

Так приятно хоть ненадолго отпустить все заботы, расслабиться и насладиться моментом. Мои глаза закрываются, а его рука ложится на затылок. Я не из тех девушек, что легко сдаются, но зная, что нам предстоит, и кем мы являемся… поддаюсь.

Когда мы отрываемся друг от друга, то возбуждена, и не я одна.

— Ты прекрасна. В твоих глазах горит безумный огонь.

Я улыбаюсь ему и подмигиваю.

— Кто так говорит, тот о том и знает. Так что, будет грандиозная экскурсия или как?

— Давай ограничимся мини-туром. Сейчас я просто хочу найти нашу комнату и разложить вещи.

— Да, мне нужно принять душ после всего этого.

— И постель была бы кстати.

Оглядываюсь вокруг. Здесь чертовски красиво. Такое ощущение, будто кто-то дал мне глянцевую брошюру в турагентстве, и я шагнула прямо в картинку. Никогда в жизни не видела ничего подобного.

Конечно, я никогда раньше и не была в отпуске, но, боже, мы это заслужили.

Тянусь за своей сумкой, но Лев хрипло ворчит и забирает ее у меня.

Хмурюсь.

— Парень, ты что, думаешь, я не могу сама нести свою сумку?

— Изабелла, — он произносит это таким низким голосом, что у меня твердеют соски.

Отлично. У моего мужа есть способность возбуждать меня одним только голосом. Видимо, это его суперспособность.

— Дело не в том, можешь ли ты. Господи, позволь мне понести сумку своей жены.

— Ладно-ладно.

Я бросаю на него косой взгляд, пока мы идем по коридору к нашей комнате, отмеченной на карте.

Мы должны заняться сексом, это я точно знаю. Он упоминал что-то о соперничестве между ним и его братьями, кто быстрее заведет детей, будто им нужно заселить весь Нью-Йорк своими жизнеспособными генами Романовых. Логика подсказывает, что секс — путь к этой цели.

Хотя идея рожать детей в ближайшее время меня не особо радует, несколько тренировочных занятий я бы не отказалась провести.

И вот вам чистая правда… Он горяч. На уровне «зажги мою матку, могу ли я сесть вам на лицо, сэр».

Я, возможно, не раз представляла себя прикованной в его подвале. А то, как мы сработались в том вертолете… это было безупречно красивым и захватывающим.

Мы идем по коридору. Казалось бы, должно быть странно находиться на пустом курорте, будто здесь полно призраков, но ничего подобного. Даже приятно.

Мне нравится быть с ним наедине.

— Ты голодна? — спрашивает он. Наши шаги бесшумны на толстом ковре. Видно, что они готовились к нашему приезду, перед нами все еще видны следы от пылесоса.

— Не особо. А ты?

— Нет. Черт. Я только что вспомнил, что мы оставили торт в вертолете.

Я пожимаю плечами.

— Мне все равно. Я не ем торты. Это был милый жест, но я и так достаточно сладкая без лишних углеводов.

— Конечно сладкая, — фыркает он.

— И вообще, — говорю, наблюдая за его реакцией, — я только что вышла замуж за своего врага, так что особо праздновать нечего.

— Ммм. Верно подмечено. Если честно, эта вилла очень похожа на тюрьму. Выглядят они одинаково. Ты могла бы быть прикованной в моем подвале до сих пор.

Почему от этого он становится только привлекательнее? Я хочу его. ДА. Я чертовски его хочу, и вот я иду по коридору к спальне с главным соблазном Нью-Йорка.

Я с трудом сглатываю и пытаюсь отвести взгляд, но не могу перестать восхищаться им. Одетый во все черное, мышцы на плечах и руках напрягаются от тяжести сумок, но он не сутулится. Его тело — шедевр мужского совершенства, и я чертовски готова к этому.

Мне больше не нужно с ним сражаться. Не нужно от него прятаться. Мне нужно убедить его стать моим партнером. Нужно объединить отлаженные механизмы его семьи и моей… и заставить все это работать.

Я могу это сделать, должна. У меня нет другого выбора.

— Согласно карте… это наша комната.

Я поворачиваю ручку, и дверь открывается. Сдерживаю вздох.

— Dios mío¹⁶. Это великолепно!

Номер для молодоженов на вилле острова — это мечта. Панорамные окна от пола до потолка открывают захватывающий вид на океан, такой ярко-голубой, что он напоминает мне аквамариновое ожерелье, которое носила моя мама. Волны ласкают берег. Прозрачные белые занавески колышутся от океанского бриза. Роскошная кровать королевского размера с белоснежным бельем стоит в центре, а на прикроватной тумбочке нас ждет поднос с лепестками роз в форме сердца, окружающими бутылку шампанского в серебряном ведерке, и два хрустальных бокала рядом.

Осматриваюсь, пытаясь охватить все взглядом. Просторная ванная комната в стиле спа может похвастаться ванной на ножках с видом на океан и стеклянной душевой кабиной. Толстые белые полотенца на полке рядом со стеклянными бутылками лосьонов и мыла. Корзина с мочалками и еще больше лепестков роз. Каждая деталь намекает на роскошь и умиротворение.

— Боже мой, — говорю я, глядя на бескрайние просторы синего океана с балкона. — Не могу представить ничего более прекрасного.

Проходит мгновение, прежде чем его темные глаза встречаются с моими.

— Правда? — Его голос звучит низко, почти как мурлыканье. — Я могу.

Я с трудом сглатываю. Неужели сейчас Большой Злой Волк снимет маску и проглотит меня целиком?

Напоминаю себе: я сильная, быстрая, легко могу выбираться из трудных ситуаций. Но логика подсказывает, что от него не убежать.

Он был прав. Лучший способ привязать меня к себе — связать клятвами, и я уверена, что Михаил отправил нас на этот остров скорее для того, чтобы держать меня в заложниках, чем устроить нам медовый месяц. Я не могу сбежать. Даже если бы мне удалось ускользнуть посреди ночи, что бы я сделала? Плыла? Куда? Моя семья знает, что теперь я замужем за Львом.

Но я не хочу убегать от него, напоминаю себе. Мои инстинкты всегда подталкивали меня бежать. А теперь… самый большой вызов заключается в том, чтобы остаться.

Встречаю его взгляд. Облизываю губы.

— Ммм? Что может быть прекраснее этого? — спрашиваю я, стараясь говорить соблазнительно, но мой голос звучит тихо и приглушенно.

— Ты. Голая. — Он делает паузу после каждого слова, снимая с себя одежду. — На четвереньках посреди этой чертовой кровати.

Он стягивает футболку через голову и бросает ее в сторону наших сумок Затем расстегивает ремень. У меня пересыхает во рту. Наблюдаю, как он вытаскивает его из петель. Когда он щелкает им в своих больших, сильных руках, между ног нарастает напряжение и желание.

Он нужен мне. Я хочу его.

— На четвереньках? Как животное? — поддразниваю я.

— Как моя жена.

— Тебе нравится так меня называть.

Он качает головой.

— Ты даже не представляешь.

Его глаза горят, и когда он спускает джинсы, я вижу внушительную эрекцию в боксерах. Святые небеса, он так же возбужден, как и я.

Глаза Льва пылают, когда он смотрит на меня, и интенсивность его взгляда заставляет пульсировать между ног. Сдерживаю стон. Он подходит ближе, мышцы на торсе напрягаются, когда он притягивает меня к себе. Его тело горячее на ощупь, рельефное; этот мужчина — воплощение мужского совершенства. Его губы находят мое ухо, тепло дыхания обжигает шею.

— Раздевайся, — приказывает он низким, властным голосом. Я замираю. Когда не подчиняюсь сразу, он хлопает меня по заднице. Я взвизгиваю.

Мои руки дрожат, когда тянусь к топу и стягиваю его через голову. Бросаю на пол, пока его глаза блуждают по моему телу. Жар его взгляда согревает меня, словно физическое прикосновение.

Стягиваю шорты и смотрю на него.

— Мне тоже можно прикасаться?

Он прищуривается. Его голос звучит, как удар хлыста.

— Что я сказал?

О-о-о, Господи. Моя киска сжимается, и я сдерживаю стон. Я обнаженная перед ним.

Изображаю уверенную женщину, но годы вынужденной скромности так глубоко въелись в меня, что не могу не чувствовать себя невероятно уязвимой.

Я не привыкла быть уязвимой ни перед кем, тем более перед мужчиной.

Но он мой муж.

Черт.

— Все, Изабелла, — рычит он.

Сглатываю и, не отрывая от него взгляда, расстегиваю бюстгальтер.

— К черту его, — бормочу я, швыряя на пол. Ненавижу эту штуку.

Засовываю большие пальцы за резинку трусиков, стягивая их вниз по ягодицам и бедрам. Его глаза темнеют от желания, когда он рассматривает каждый дюйм моего обнаженного, уязвимого тела.

— Хорошая девочка, — говорит он, его голос звучит низко и хрипло.

Ооох. Мне это нравится.

— Скажи это еще раз, — умоляю я. — Пожалуйста.

Он наклоняется ближе и собирает мои волосы в кулак, прежде чем потянуть. Его губы у моего уха, он шепчет: — Тебе нравится, когда я называю тебя хорошей девочкой? Тебе нравится, когда я говорю, что ты доставляешь мне удовольствие?

Его горячие пальцы скользят вдоль моего позвоночника.

— Да.

Да что это со мной?

— Мне нравится твоя дерзость. Мне нравится, как ты сопротивляешься. Я возбужден с того момента когда мы еще летели в вертолете.

Он наклоняется и целует мой подбородок, его голос звучит низко и глухо.

— А теперь залезай на кровать, как я сказал.

Иду к кровати, не отрывая от него взгляда, и забираюсь на нее. Встаю на четвереньки, как он приказал, и чувствую, что меня накрывает волна возбуждения. То, как он смотрит на меня словно он голоден, а я его еда, — воспламеняет меня.

Но он не спешит, обходя меня сзади. Кружит вокруг, все рассматривает.

Опускаю голову. Слышу шорох ткани, когда он снимает боксеры. Кровать прогибается под его весом, когда он забирается на нее, его руки сжимают мои бедра с собственнической силой, заставляющей меня ахнуть.

— Раздвинь ноги шире, — требует он, голосом не допускающим возражений.

Подчиняюсь, разводя колени, пока не оказываюсь полностью открытой для него. Я мокрая, чертовски мокрая. Его пальцы скользят по моей спине, заставляя дрожать, прежде чем одна рука обхватывает мою грудь, сжимая достаточно сильно, чтобы заставить меня застонать.

— Теперь ты принадлежишь мне, Изабелла, — шепчет он голосом, томным от желания. — И я собираюсь напомнить тебе, что именно это значит.

— Давай посмотрим, на что ты способен.

Я улыбаюсь про себя, но мой сарказм приносит мне резкий шлепок.

Стону.

Он устраивается у моего входа, и я чувствую, как его твердый член прижимается к моей влаге. Без предупреждения он входит в меня, заполняя полностью одним мощным толчком. Вскрикиваю, когда он задает неумолимый темп, его бедра врезаются в мои с силой, от которой у меня перехватывает дыхание.

— Вот так, — стонет он. — Прими меня всего.

Я раздвигаю ноги шире и опираюсь грудью на кровать.

Его руки перемещаются, чтобы схватить мои запястья, прижимая их к кровати, пока он входит в меня. Ощущение ошеломляющее. Мне чертовски нравится, как он берет контроль. Я не могу двигаться, не могу думать, только чувствовать интенсивность его обладания.

Когда он наклоняется надо мной, его грудь прижимается к моей спине, и я снова чувствую его горячее дыхание у своего уха.

— Ты моя, Изабелла. Скажи это.

— Я твоя, — выдыхаю я, мой голос едва громче прерывистого стона.

— Громче, — требует он, его толчки становятся еще более сильными.

— Я твоя, Лев! — кричу я, мое тело дрожит от силы оргазма, накрывающего меня.

— Вот так, — рычит он, его собственный оргазм уже близок. — Ты моя, и я никогда тебя не отпущу.

Он входит в меня последний раз, стонет, кончая глубоко внутри. Его хватка на моих запястьях на мгновение усиливается, прежде чем он отпускает меня, его руки обнимают мое тело, прижимая к себе, пока мы падаем на кровать.

Какое-то время мы лежим, тяжело дыша, наши тела влажные от пота. Затем он поворачивает меня к себе, его глаза слегка смягчаются, когда он убирает прядь волос с моего лица.

— Ты потрясающая, — шепчет он, его губы касаются моих в удивительно нежном поцелуе.

Я улыбаюсь ему, чувствуя странную смесь эмоций. Мне кажется, будто он расстегнул молнию, и я полностью раскрыта.

— Лев, — говорю тихо. Я хочу рассказать ему о своем плане. Хочу рассказать ему все.

Но не делаю этого. Может быть, я еще недостаточно храбра. Может быть, мне нужно узнать его получше, прежде чем делать это.

Может быть…

— Ммм? — говорит он, закрывая глаза, словно готов ко сну. День был долгим.

Мы устали.

— Давай немного поспим, — шепчу я, мои веки внезапно становятся очень тяжелыми.

Мне интересно, каково это — по-настоящему доверять ему. Мне интересно, каково это — испытать настоящую любовь.

Его дыхание замедляется. Мое синхронизируется с его. Мне тепло и комфортно, кровать такая мягкая, что я засыпаю.

На следующее утро просыпаюсь от того, что голова Льва находится между моих ног.

О Боже. Мне это снится?

Я нахожусь в прекрасном курорте, за окном восход солнца и белоснежный пляж. Самый горячий мужчина, которого я когда-либо встречала, находится между моих ног, поклоняясь моему клитору, будто его жизнь зависит от этого, а я — королева, которая может даровать ему спасение.

— Руки над головой, — приказывает он низким голосом, чтобы я не забыла, кто здесь главный. Я немедленно подчиняюсь, думая, что бы он сделал, если бы не послушалась.

Мне бы, наверное, это понравилось.

Просто ради забавы я опускаю руку и дергаю его за волосы. Как будто по команде, он впивается зубами в нежную кожу моего бедра. Я вскрикиваю.

— Что я сказал? — рычит он. — Мне нужно привязать тебя к кровати и отшлепать, прежде чем я заставлю тебя кончить? Или ты будешь хорошей девочкой и кончишь мне на лицо?

О черт. О боже.

— Я буду хорошей девочкой… на этот раз, — говорю так сладко, как только могу.

Он лениво облизывает клитор, сдерживая собственный стон.

— Господи, черт возьми, — шепчет он с благоговением. — Ты восхитительна на вкус. Я тебя обожаю. Боже мой.

Он снова и снова облизывает меня. Мои бедра дергаются и судорожно поднимаются, волны удовольствия разливаются по низу живота. Мне тепло и все покалывает, хотя я еще даже не кончила.

— Ты на вкус как солнце и секс, как будто виски и грех родили ребенка.

Хихикаю и прикусываю губу.

— Ты такой романтичный, чудак.

Он снова кусает мое бедро, и я кричу.

— Вот теперь ты напортачила, плохая девочка, — качает головой, бросая на меня строгий взгляд, его глаза горят.

Он стоит на коленях, наклоняется, чтобы взять что-то с пола. О боже, он подготовился. В его руке пояс от одного из плюшевых халатов. Одним ловким движением он привязывает мои запястья к изголовью кровати и оборачивает пояс вокруг них, закрепляя его.

Опускаясь вниз, он шлепает меня по киске.

Я вздрагиваю.

— Ты не можешь меня там шлепать!

— Не могу? — говорит он, наклоняясь и шлепая снова. — Ты действительно хочешь проверить эту теорию? Мой ремень недалеко. Могу пойти и взять его, если ты действительно хочешь, чтобы я доказал, как легко могу отшлепать твою киску.

Я редко теряю дар речи, но ему это удалось. Смотрю и дрожу от звука его темного смеха, прежде чем он снова располагается между моих ног. Мои бедра дергаются, жаждущие теплого, влажного давления его языка. Он стонет, его мышцы напрягаются, твердый член в руке, пока он дрочит, облизывая мою киску.

Это самая грязная хрень, которую я когда-либо видела, и мне так это нравится.

— Ты можешь кончить. На этот раз, — говорит он. Затем снова облизывает меня, и мои бедра поднимаются. Он засасывает мой клитор между губами.

Я разлетаюсь на куски. Первый спазм экстаза пронзает вены, прокатываясь по мне. Он облизывает клитор, а я дергаюсь и кричу, мои запястья туго связаны, бедра поднимаются, когда я кончаю ему на лицо. Он хватает меня за задницу и сильно сжимает.

— Господи, — шепчет он себе с благоговением. — Она все еще кончает.

Он снова и снова облизывает меня. Мой оргазм бесконечен. Мне кажется, что я перестаю кончать, а затем кончаю снова, когда он вводит пальцы в меня. Я заливаю его руку, и все еще кончаю. Снова и снова кончаю ему на лицо, пока не оказываюсь полностью опустошенной и не могу пошевелиться.

Я все еще привязана к кровати, когда он хватает мои ноги, широко разводит их и располагается надо мной, вгоняя свой толстый, горячий, пульсирующий член.

Снова кончаю, когда он входит в меня, затем опять, пока больше не могу этого выносить. Я слаба, как тряпичная кукла, лежу на кровати, пока он стонет, напрягается и изливается в меня.

— Иисус, — говорит он. — Никогда не видел ничего подобного. Ты такая раскрепощенная. Это самая красивая хрень, которую я когда-либо видел. Боже, женщина.

— Ты тоже не был мистером Застенчивость, когда кончал, пещерный человек.

Это вызывает у него настоящую улыбку.

— Ооо. Улыбка. Что ты сделаешь, если я накормлю тебя завтраком?

Он фыркает.

— Съем? Но ты не будешь кормить меня завтраком. Я долго ждал этого. Ты останешься здесь. Я хочу есть завтрак в постели с тобой.

Он развязывает мои запястья, и я откидываюсь на подушки, все еще возбужденная и податливая после такого оргазма.

— Ладно, — говорю я. — Если ты настаиваешь.

Хорошо, что он планирует накормить меня, потому что я не уверена, что смогу сейчас ходить.

— Скоро ты узнаешь, что я обычно не делаю предложений.

— Ммм, — задумчиво говорю я, пока он натягивает боксеры и направляется к двери. — Скоро ты узнаешь, что я обычно не подчиняюсь.

Жар его взгляда превращает мои оставшиеся кости в желе.

— Мы над этим поработаем.

— Надеюсь.

Он качает головой и направляется к двери.

— Почему ты надел боксеры? — спрашиваю я его кода он удаляется. — Здесь никого нет.

— Могу гарантировать, что в коридоре есть видеонаблюдение, и мне не хочется, чтобы мои братья видели мои достоинства.

Боже.

— Справедливо. Значит, я тоже не могу разгуливать голой?

Я жду ответа, который, несомненно, будет вознаграждающим.

— Мне пришлось бы их убить, если бы они увидели тебя голой, так что да. — Он оборачивается, уже наполовину выйдя за дверь. — И ты бы неделю не смогла сидеть.

Иисус. Я недавно кончила, но теперь снова возбуждена.

Почти засыпаю, когда он возвращается с едой, которой хватило бы на неделю, но я голодна, и спелые фрукты с яичницей восхитительны.

— Чем хочешь заняться в наш первый день?

— Проверить тренажерный зал и отправиться на пляж. — Я пожимаю плечами. — Трахнуть моего мужа снова.

— Ты права, — говорит он, кивая.

— В чем?

— Тебе точно не нужен торт, чтобы праздновать.

Я улыбаюсь.

— Да, и, наверное, пора поговорить о контрацепции.

Он моргает.

— Контрацепция? К черту контрацепцию. Мы женаты.

Я смотрю на него. Иисус.

— Что? Я еще не готова к детям, Лев.

Я уже проверила свои сумки и убедилась, что у меня есть таблетки. Это было первое, о чем я спросила Полину, и она мне помогла.

— Я понимаю. Это не обязательно должно случиться сегодня. — Он делает паузу. — Я буду очень хорошо заботиться о тебе как о своей жене, Изабелла.

Мое сердце колотится.

— Даже так… Я не уверена, что хочу детей.

— Почему? — спрашивает он, его глаза изучают мои.

Отвожу взгляд, пытаясь сформулировать свои чувства.

— Не знаю.

Я говорю себе, что не хочу отеков, изжоги и растяжек, но правда в том, что я действительно не знаю, почему не хочу детей. Есть часть меня, которая очень, очень хочет. Я люблю держать детей на руках, целовать их сладкие головки. Мне нравится, как они держат твой палец, когда спят, и как очаровательно улыбаются и агукают. Дело не в том, что я не хочу детей… просто, может быть, не сейчас.

И я всегда представляла, что рожу детей от мужчины, которого действительно люблю. Мой голос звучит немного резче, чем планировала, когда отвечаю ему.

— Я просто не хочу детей прямо сейчас, окей?

Его лицо становится серьезным.

— Моя семья будет этого ожидать.

— Правда? — спрашиваю я, мое любопытство разгорается. Боже, конечно, будут.

— Мы укрепляем наши корни, рожая детей. Увеличиваем численность. — Он качает головой. — Но я хочу, чтобы ты хотела детей.

Я поджимаю губы.

— Почему это?

Мышца на его челюсти напрягается. Прежде чем ответить, он забирает наши тарелки, складывает их и аккуратно раскладывает салфетки, чтобы поставить все на поднос.

— Потому что дети это не товар. — Ох. Это задело за живое. — Мой отец относился к нам так, как будто мы трофеи, которые нужно завоевать и поставить на полку, и это неправильно.

Сглатываю, глядя на него.

— Ты хочешь, чтобы я сама захотела ребенка, — повторяю я.

— Абсолютно.

Ну, теперь он действительно перегибает. Я хмурюсь.

— Ты хочешь быть отцом?

В его темных глазах появляется серьезность.

— Да. Очень хочу.

Это нечестно, как он заставляет меня таять. Что такого в мужчине, который говорит, что хочет быть папой? Я сглатываю комок в горле и отворачиваюсь.

— Даже несмотря на то, что у тебя был плохой пример… — Кажется, я говорю больше, чем планировала.

Отворачиваюсь, не зная, как продолжить. Как это будет работать, если я стану королевой Колумбии, а он в Братве, и я беременна?

Может, пора рассказать ему о моем плане. Может, пора ему узнать, что брак со мной имеет свои преимущества… если мы правильно разыграем карты.

Я смотрю на него, не уверенная, могу ли ему доверять.

Будет ли вообще когда-нибудь подходящее время?