Заточение

Я улыбаюсь в холодную осеннюю ночь, едва не подпрыгивая от радости.

Эта маскировка просто офигенная. Буквально никто не догадается, кто я на самом деле.

Это не какой-то там наспех придуманный костюм. Черт возьми, я тренировалась носить его весь день.

Сначала накладные усы, потому что даже самая лучшая маскировка не скроет мои латиноамериканские корни. Колумбийские мужчины носят бороду как знак почета, а их «пятичасовая тень»¹ пробивается уже к полудню. Мне нужно слиться с толпой.

Быстрыми, отработанными движениями я нанесла тональный крем, чтобы сделать кожу более грубой. Я стремлюсь к образу сурового и крутого парня. Контуринг подчеркивает линию подбородка, а карандаш для бровей добавил идеальное количество щетины.

Волосы я отказалась стричь, так что это была небольшая проблема. Они зачесаны назад и уложены вокруг головы, спрятаны под черной кепкой. Немного громоздко, но кто будет приглядываться.

Мне нужен был мужественный силуэт, поэтому пришлось надеть утягивающий корсет, чтобы грудь стала меньше, спасибо щедрым генам моей мамы. По крайней мере, она мне хоть что-то дала. Одежда была довольно забавной: темная толстовка с капюшоном, скрывающая фигуру, и мешковатые штаны с множеством карманов, придающие мне солидности и брутальности, в сочетании с армейскими ботинками. Мне нужно было что-то мужественное и практичное, чтобы двигаться бесшумно и сливаться с толпой.

Чтобы имитировать мужские повадки, я сутулюсь, принимаю более широкую стойку, шагаю тяжело и уверенно. Даже если бы они меня увидели, то ни за что не догадались бы, кто я на самом деле. К сожалению, пришлось отказаться от сексуальной походки с покачиванием бедер. Это приходится контролировать сознательно, ведь это часть моего образа, привлекать взгляды и внимание любого мужчины в радиусе пятидесяти ярдов. Девочка должна использовать все свои достоинства.

Но это временно. И, черт возьми, необходимо.

Когда была готова, я отправилась в Бухту — логово наших врагов, — просто чтобы все проверить.

Не буду врать, я отлично провела время. Когда нужно было, говорила более низким голосом, — заказала кофе и спросила дорогу, просто чтобы убедиться, что прохожу проверку.

Мало того, что никто не бросил на меня ни единого странного взгляда, я заметила, как несколько девушек строили мне глазки.

— Hola, красотка, — сказала я мужским голосом стройной блондинке возле Starbucks. Она покраснела, но ничего не ответила, а затем что-то прошептала своей подруге, стоявшей позади меня. Я подмигнула ей. Ха.

По правде говоря, я бы не хотела быть мужчиной ни за какие деньги в мире. Мне чертовски нравится быть женщиной. Но, черт возьми, какое-то время мне надо было изображать парня.

И вот теперь я готова, время действовать.

Собираюсь с духом и стискиваю зубы. Теперь следующий шаг.

Если Романовы увидят меня сейчас, мне все равно конец, но, по крайней мере, они не догадаются, кто я на самом деле. Я выкручусь, как всегда, и они ни о чем не догадаются.

Я перехватила сообщения между Александром Романовым, одним из высокопоставленных членов Романовской Братвы, и его женой Харпер. У них маленькие дети и долгие бессонные ночи, так что знала, что рано или поздно они проявят небрежность, и оказалась права.

Я имею в виду, что кто-то другой, возможно, и не заметил бы этого небольшого предупреждения, но когда Александр сказал своей жене, что ему придется задержаться, и она ответила: — Пожалуйста, будь осторожен, мне кажется это небезопасно, — я сразу поняла, куда они направляются.

— Кто едет? — спросила она.

Сердце подпрыгнуло, когда он ответил: — Все.

Это редкость, когда все Романовы собираются вместе.

Некоторые из их жен работают на них, знаю из достоверных источников, что новая жена Виктора, Лидия, подожгла своего бывшего. Тем не менее, Романовы все еще живут в Средневековье. Они будут это отрицать. Черт, их жены получают зарплату, но меня это не впечатляет. Покажите мне Братву, в которой женщина обладает реальной властью. Авторитетом. Лидерством.

Вот это бы меня впечатлило.

Хруст ветки в нескольких ярдах слева заставляет меня замереть на месте. Я стою неподвижно, как загнанный олень, и прислушиваюсь. Романовы появятся здесь только через несколько часов, но мне крайне важно остаться незамеченной.

Жду, затаив дыхание. Прислушиваюсь. Есть ли здесь кто-то еще, или это просто животное?

Проходит еще мгновение. Еще одно.

Ничего.

Иду дальше. Я точно знаю, куда идти: заброшенный склад, спрятанный в глубине за туристической тропой в Бухте, хорошо охраняется и находится под видеонаблюдением. Если Романовы увидят меня на камерах видеонаблюдения, они просто подумают, что это какой-то парень, который решил прогуляться не по тропе.

Они могут задаться вопросом, как были уничтожены записи с камер наблюдения, но к тому времени у меня уже будет все, что нужно.

Тьма и тишина усиливают каждый звук, заставляя меня быть предельно внимательной к тому, что происходит вокруг. Мне осталось пройти всего около мили до входа, но ночь только начинается. Я не могла рисковать и подъезжать сюда на машине, слишком велик шанс быть замеченной.

— Кто там? — гремит в тишине леса низкий мужской голос. На долю секунды мое сердце замирает.

Черт.

Останавливаюсь и натягиваю капюшон на голову, отступая в сторону, чтобы спрятаться за огромным стволом дерева. Сердце бьется чаще. Они что, заранее отправили сюда людей? Они никогда раньше не привозили охрану на склад.

Может, они стали осторожнее.

Дыхание становится прерывистым, когда слышу приближающиеся шаги. К счастью, я отлично вижу, даже с натянутым капюшоном. Крепче сжимаю нож и приближаюсь к своей цели. Мне не нужно убивать никого из охранников. По крайней мере, пока. Достаточно оглушить, а может, и слегка покалечить.

Он подходит на расстояние десяти ярдов, но оглядывается по сторонам и качает головой. Он один? Я достаю маленькие очки ночного видения, которые взяла с собой, и смотрю через них. Должно быть, это новобранец. Он выглядит молодо и напуганным до смерти.

Ах, Романовы, зачем вы так облегчили мне задачу? Я думала, мы будем достойными соперниками.

Он отворачивается и направляется обратно на склад. Зеленый свет.

Задняя часть склада не просматривается камерами и без дверей. Но для меня это идеально.

Я взбираюсь по стене, используя ржавую водосточную трубу и выступы. Крепко цепляюсь пальцами, напрягаясь всем телом, чтобы меня не заметили. Набираю темп, когда карабкаюсь вверх, мысленно размещая ноги и руки на невидимые опоры.

По моей спине пробегает дрожь, когда добираюсь до приоткрытого окна, на втором этаже, с заржавевшими петлями. Оно находится далеко от основных патрульных маршрутов и камер наблюдения. Поскольку склад используют редко, они не охраняют его так тщательно, как свои дома. Мне бы и в голову не пришло пытаться проникнуть в один из их частных домов.

Осторожно приоткрываю окно и проскальзываю внутрь как раз в тот момент, когда луч фонарика освещает покрытую листьями землю внизу. Сердце уходит в пятки. Приседаю и выглядываю из окна, пока бесполезный охранник проходит мимо, прислоняется к стене и достает телефон.

Когда я займу руководящую должность в этой семье, а я, черт возьми, ее займу, то уволю этого ленивого сукиного сына.

Мое дыхание замедляется, и он уходит, время пришло.

Дверь в эту пустую комнату заперта. Отлично. Думала, это будет скучно. Я была бы разочарована, если бы сегодня не пришлось взламывать замки. С привычной легкостью творю свою магию и взламываю замок меньше чем за минуту.

Мда. Серьезно, ребята, было бы неплохо немного усложнить задачу.

Тихо иду по тускло освещенному коридору, прислушиваясь, чтобы не наступить на скрипящую половицу. Прячусь в тени на случай, если кто-то незаметно войдет сюда, пока не нахожу темный чердак прямо над основным помещением. Я быстро поднимаюсь по лестнице. Это идеальная точка обзора, чтобы наблюдать за ними, оставаясь незамеченной.

Думаю, я могла бы, наверное, выбрать что-то попроще. Может, подбросить жучок. Но, боже, что в этом интересного? Сейчас поздняя ночь, все вокруг погружено в тень, освещенную лишь лунным светом, так жутко, напряженно и опасно. Моя стихия.

Устраиваюсь в своем укрытии. У меня есть несколько часов до их прихода, но сердце все равно бешено колотится в груди. Я так долго этого ждала. На кону вся моя жизнь.

Прислоняюсь спиной к стене. Здесь немного затхло, пахнет моторным маслом и металлом. Это напоминает мне о тяжелой работе и физическом труде. Никто бы не догадался, что здесь на самом деле происходит. Только я, пожалуй. Не нужно иметь богатое воображение, чтобы представить, каких двуличных, продажных неудачников и врагов они приводят сюда, чтобы пытать и допрашивать. Я знаю. Пытки это на чем специализировался мой отец и до сих пор остаются любимым развлечением брата.

Закрываю глаза и думаю о будущем, о том, что ждет впереди. Говорят, что визуализация это ключ к достижению цели, к тому, чтобы все произошло в реальности. Если это правда, то у меня все получится, потому что я уже могу представить, каково это — отдавать приказы, щелкать пальцами и смотреть, как передо мной пресмыкаются взрослые мужчины. Я уже слышу уважение в их голосах и чувствую, как по моим венам разливается сила, когда они называют меня своей королевой.

Вырываюсь из грез, вспоминая холодный, неодобрительный взгляд отца. Он бы убил меня за то, что я собираюсь сделать. Буквально.

Это одна из причин, почему я здесь. Хмуро смотрю на свои руки и ковыряю неподатливую кутикулу. Для маскировки я подстригла ногти и стерла кроваво-красный лак.

— Si pudieras verme ahora, padre², — шепчу я.

Для отца женщины были лишь средством для достижения цели. Низшим классом, бесполезным в его стремлении к власти, если не считать их способности рожать детей. С самого раннего детства я знала, что меня считают менее ценной из-за моего пола. Моего брата Хавьера, напротив, ценили гораздо больше.

Отбрасываю эти мысли и сосредотачиваюсь на текущей задаче.

Мысленно повторяю план и делаю заметки.

Я пошла к Виктору и дала ему наводку. Мой брат сначала избил бы меня до полусмерти, а потом убил бы своими руками, но если он узнает, будет уже слишком поздно. Если, конечно, мой план сработает.

Это одна из многих причин, по которым он должен исчезнуть. Я позабочусь об этом.

Они все будут здесь — Михаил, старший и один из самых опасных. Он занял место отца после его смерти и теперь правит всей Бухтой, территорией между Кони-Айлендом и Манхэттеном. За ним по старшинству идет Александр, компьютерный гений, а за ним — Никко, их киллер. У него великолепное зрение и идеальтная меткость, но я не стану его целью.

Виктор тоже будет здесь. Самый крупный из них, весь в татуировках и шрамах, Виктор — их верный питбуль в человеческом обличье. Олли, молчаливый и сдержанный парень, отвечающий за международные связи, вернулся домой из Москвы благодаря мне. По словам моих источников, он учился в Колумбийском университете, и я знаю точно, что этот сукин сын гораздо более испорчен, чем показывает.

Младший брат, Лев, тоже будет здесь, но я о нем не беспокоюсь. По моим данным, он практически ребенок. Хавьер настроен против Льва, но я не совсем понимаю почему, да и не уверена, что это важно. Хавьер ненавидит всех, кого считает личной угрозой.

Снова достаю очки ночного видения и смотрю вниз. Вижу стол с подробными картами и документами. Хм. Интересно. Я бы хотела рассмотреть их поближе, но не решаюсь выйти из своего укрытия.

Едва сдерживаю крик, когда пронзительный визг разрывает ночь. Стараюсь держаться как можно увереннее. Человек?

Нет... нет. Рысь, полагаю, или какие еще дикие хищники которые здесь водятся. Когда дыхание выравнивается, снова прокручиваю в голове все, что знаю о Романовых.

Самое сложное во всем этом то, что Романовы чертовски лояльны. Каждый из братьев готов отдать жизнь за другого, за их жен, детей, сестру и мать. Это делает практически невозможным заговор против семьи, которая так предана друг другу. Нет слабого звена, которое можно было бы использовать.

Моя семья? Ха. К счастью для меня, мы животные, жаждущие власти, готовые убивать ради мясистой косточки. Нужно лишь знать, чей голод разжечь и с чьей дороги уйти, чтобы совершить убийство... и убедиться, что тебя самого не сожрут.

Но я не зря оттачивала свои навыки.

Откидываюсь на спинку стула, спрятавшись в тени. Дождь все сильнее барабанит по жестяной крыше, и этот неумолимый звук заглушает все, что происходит снаружи. Это не имеет значения. Они придут. Закрываю глаза, чтобы немного отдохнуть. Нельзя заснуть и позволить кому-то обнаружить меня, но небольшая передышка приятна.

Плотнее закутываюсь в огромную толстовку с капюшоном. Здесь чертовски холодно. Прохладный воздух и стук дождя убаюкивают, и мне приходится бороться с желанием закрыть глаза. День был долгим, а ночь только начинается.

Теряю концентрацию, когда непрошеные воспоминания всплывают в памяти.

Мне десять лет, я стою перед отцом в его кабинете, глотая слезы из-за того, что видела и слышала: очередная ссора между отцом и матерью. Он победил. Он всегда побеждал, и даже тогда я знала, что это только потому, что он сильнее и могущественнее.

Тогда я поклялась, что никогда не стану такой. Я бы никогда не позволила мужчине помыкать собой, сколько бы у него не было денег, какой бы властью он ни обладал, что бы он ни пытался мне навязать.

— Не смей плакать, — рявкнул отец, он хмуро посмотрел на меня, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди.

«Las emociones son para los débiles, Isabella. Serán tu perdición si las dejas».

Эмоции — для слабых, Изабелла. Они станут твоей погибелью, если ты им поддашься.

Я почувствовала холодок от его слов, хотя и дала торжественную клятву восстать против него. Один из первых шагов к взрослой жизни — это осознание того, что взрослые не всегда правы. Это была неправда. Эмоции не для слабых.

Трусость удел слабых.

Эмоции присущи человеку.

Я не такая, как мой отец, и он больше не имеет надо мной власти.

Стискиваю зубы и вновь напоминаю себе, почему я здесь: я не позволю наследию моего отца, полному ненависти и холодного равнодушия, определять меня или людей Колумбии.

Я буду использовать свои навыки, чтобы защитить людей, которых люблю, и буду вершить правосудие, которого заслуживает мой брат. Я буду защищать трон и наследие моей семьи.

Но сначала… Романовы.

Выпрямляюсь, услышав приближающиеся тяжелые шаги. У меня перехватывает дыхание от звука низких мужских голосов. Я улыбаюсь в темноте.

Внизу со скрипом открывается дверь.