Знаки внимания

Глава 14

Я хорошо знала свой город, во многих его уголках побывала еще до того, как уехала на учебу. Самые красивые и интересные места, самые лучшие возможности хорошо провести время, сезонные аттракционы — все было исхожено, изучено и знакомо. Но Сергей показал мне немного другую — взрослую жизнь города. Это были дорогие рестораны, походы в варьете и на гастрольные концерты певцов по дорогим билетам. В варьете и на концертах мне понравилось, а на походы в рестораны Сергей особо не напирал, проговорившись как-то, что свидания там считает шаблонными. А я, подумав, ответила, что еще не могу высказать свое мнение на этот счет, вот распробую — тогда.

Мне на самом деле хотелось понять — прав он или нет, и насколько у нас отличаются вкусы. Оказалось, что прав — такие свидания оказались очень похожими одно на другое. Я сделала выводы, что в ресторан действительно лучше ходить не часто, как на праздник. И еще в одном мы оказались единодушны — это касалось отдыха в бассейне. Именно бассейне, а не аква-парке. Там мы устраивали заплывы наперегонки, а потом грелись в русской и турецкой банях по очереди. Поджаривались в сауне и опять ныряли в прохладную воду.

После такого «отдыха» коленки дрожали от усталости, а в теплой машине, да еще и под музыку, меня сразу начинало клонить в сон. Ехать было далеко — на другой конец города и в отдельные дни я даже умудрялась уснуть. Он отвозил меня к дому, и там мы еще какое-то время сидели и разговаривали, наслаждаясь этим блаженным состоянием приятной усталости. А еще — непередаваемым ощущением чистоты и свежести, когда тело после бани дышит всеми порами и будто парит над землей.

В конце концов, я подсела на бассейн и бани вместо катания на коньках, которое любила, а Сергей — не очень. Мы стали проводить вместе много времени. Он потихоньку приучал меня к себе, сообразив, наверное, что тот метод — нахрапом, который он попытался применить в самом начале нашего знакомства, никуда не годится. Зато теперь я не могла сказать о нем вообще ничего плохого.

Само собой, мы говорили о нем с бабушкой. Но когда я послушно отчитывалась перед ней за прошедший вечер, а часто я делала это с огромным удовольствием, то особых восторгов с ее стороны я не видела, хотя поведение Сергея было безупречным. И я применила к ней ею же испытанный метод — пытку. Я доставала ее, пока она не объяснила, почему относится к нему с прохладцей.

— Хорошо… я скажу. А ты слушай, раз хотела: идеально все у вас как-то, Катя, мужик просто идеальный, понимаешь?

— Нет, само собой — не понимаю.

— О. И толку тогда говорить? Ты уже в штыки, но ты послушай: он еще молодой, но уже зрелый — самый тот возраст, пик мужской силы. Что еще? Состоявшийся, красивый, умный, не при больших деньгах, но и далеко не бедствует, а еще трудяга — это я по Колиной еще работе знаю. Идеал ходячий, а до сих пор не прибран к рукам. Не бывает так, понятно? Таких, как он — без видимых изъянов, первыми расхватывают. И с тобой тоже — взрослый мужик же, с потребностями, а больше месяца только за ручку тебя водит.

— А должен был наброситься и изнасиловать? — возмутилась я.

— Нет, не должен… Ладно, я могу и ошибаться, но я не понимаю его, Катя, не спеши с ним, еще присмотрись, пожалуйста!

Я никуда спешить и не собиралась. А бабушка годами так сильно переживала за меня, что уже, что называется, дула на холодную воду. Не был Сергей идеальным, стоило только вспомнить наше знакомство «наощупь», но рассказать ей об этом у меня язык не поворачивался. В рассказе это выглядело бы, как оскорбление, а я ничего такого тогда не почувствовала, потому что были еще его слова, их тон, мягкая сожалеющая улыбка потом, желание извиниться, тот флисовый плед…

В один из дней, уже в конце октября, он опять поцеловал меня. Это случилось после четвертого похода в ресторан. В тот день вообще все было как-то очень хорошо — и прическа удалась с первого раза, и новое платье сидело на мне лучше некуда. А в ресторане прямо с порога — тысячи умопомрачительных ароматов (почему-то тогда я была голодная, как питон после спячки), и Сергей весь вечер шутил и улыбался, а я отвечала так же. Нам достался столик в самом углу, за пальмой, но оттуда хорошо просматривалась маленькая сцена.

В воскресенье вечером посетителям обещали «живой голос» и не обманули — пел молодой парень, подыгрывая себе на гитаре. Здорово пел — негромко и с чувством, заставляя оторваться от еды и прислушаться. И голос, и песня об осени, навевающей светлый сплин в долгом ожидании весны и любви, настроили меня на светлое романтическое настроение, а еще было вино…

Я уезжала оттуда довольная, как все тот же питон, только порядком объевшийся и замечательно отдохнувший, да еще и обновивший накануне шкурку. Когда Сергей немного сдвинулся на своем сидении в машине, устраиваясь удобнее и наклоняясь ко мне, я прикрыла глаза, поднимая к нему лицо. Поцелуй оказался приятным, этот мужчина не вызывал отторжения, мне нравился его запах, нравилось то, что творили его губы, язык…

— За то время, что мы с тобой встречаемся, у тебя были женщины? — спросила я, возвращаясь к просто обнимашкам и устраиваясь уютнее на его груди.

— Нет… Я решил попробовать строить с тобой что-то серьезное. И пока не разочаровался, так зачем? — он глубоко вздохнул, выравнивая дыхание и, судя по голосу, опять улыбался. Ну, да… такой наивный вопрос.

— А как же ваши мужские потребности?

— Их сильно преувеличивают. Секс важен, но не с кем же попало?

— Я пока не готова, — призналась я.

— Я тоже.

— А ты почему?

— Так получилось, что я еще никогда не портил девочек, — теперь уже точно — широко улыбался он, — а, как ни крути, это ответственность. Я, конечно, очень хочу, но жду, когда это станет неизбежным.

— Тоже трусишь? — удивилась я.

— Прекрати… у нас же серьезный разговор? Я жду твоего решения. Когда ты решишься, а я просто не смогу устоять, тогда все станет не важно, — сам он говорил несерьезно, потому что опять улыбался, и я чувствовала себя немного дурочкой, но потом догадалась:

— Перекладываешь ответственность на меня? И чтобы я сама проявила инициативу? Вот ты…!

— Вынуждено… если бы не твоя реакция тогда, я действовал бы решительнее. Намного.

— А может ты мне тогда и понравился своей… опытностью?

— Но не напористостью — ты дернулась и испугалась. Я виноват, Катя, я тогда действовал в рамках привычного сценария — не самого лучшего, как я теперь понимаю. Очень долго со мной что-то было не так… вкусы, окружение, знакомства… Ты только не забывай, что я жду, — напомнил он, — те самые потребности… они все-таки есть.

Мы еще посидели молча, просто обнимаясь, потом был поцелуй на прощанье, а ночью я раздумывала…

Наверное, уже давно пора и, в конце концов, я решусь, просто мне нужен хороший пинок. А так-то меня ничего не сдерживает, разве что мои прошлые мысли о том, как это могло бы быть у нас с принцем, не будь он семейным мужчиной? Моя любовь к нему, изначально ненормальная и одержимая, не нужная ни ему, ни мне, все эти навязчивые мысли — я устала от них. Зачем культивировать в себе больное чувство, представляя грешные прикосновения, мечтая о невозможном? Мне уже не пятнадцать, и возраст у меня не пубертатный, а фертильный, о чем никогда не забывает напомнить бабушка, и Сергей мужчина очень даже интересный. Инициативу в наших отношениях проявил он, но я не собиралась его обманывать, я действительно хотела попробовать нормальной жизни. Вот только катастрофически не хватало известного ускорения…

И я получила этот пинок — еще одну горсть земли на крышку гроба моей неправильной любви. Звучит мрачно и неприятно, даже страшно, не зря же расстроилась тогда бабушка. Мне было плохо на тот момент и могло ли быть еще хуже — я не представляла себе. А оказалось — не предел, и опять и снова далеко не предел…

Как-то Ирина Борисовна оформляла пакет сопроводительных документов для заказчика, а я помогала ей. Мне досталась работа нудная и монотонная — подшивание и проверка соответствия и наличия, так сказать. Как-то раз я прокололась, делая подобную работу, и теперь вся была — само внимание. А еще нужно было проверить упаковку и печати на образцах, номера актов, прилагаемых к каждому. И когда мимо нас к шефу прошел Георгий, поздоровавшись и спросив разрешения у Ирины Борисовны, я просто кивнула в его сторону.

— Конечно же, шеф ждет вас, — покивала и она тоже головой, не отрываясь от работы.

Он вошел в кабинет, а я почему-то решила, что сейчас самое время задать вопрос, который посчитала совершенно безобидным.

— Ирина Борисовна, а семью Страшных тоже вы обеспечили жильем?

— Жильем? Нет, им было положено свое жилье от ФСБ. Его ведь комиссовали после ранения, там было что-то очень серьезное, кажется с ногой. Они вместе с кадыровцами брали в Чечне каких-то особо опасных преступников. Тогда и муж Леночки погиб и два местных бойца, а Георгий был тяжело ранен и долго лечился потом.

— Но они же женаты, семья? У них же дети? — не поняла я про мужа.

— Да, женаты, конечно. Дети… девочка у Лены от первого брака, а мальчик — да, он у них общий. Нет, Катенька, мы не выделяли им средства на квартиру, но хорошо, что вы задали этот вопрос. Самсон Самуилович высказался тогда очень туманно, и вы могли обидеться.

Сейчас у нас действительно сложный период — Сашенька, их сын… он инвалид с рождения. Мальчику срочно нужна была первая операция, и их будет еще несколько по мере его взросления. И это очень большие деньги, вместе со стоимостью реабилитации после каждой из них, разумеется. Оперируют в Израиле. Вам не понятно, почему я говорю об этом? Это потому, что именно из-за этого мы вынуждены были немного урезать зарплаты, и не выплачиваем премий, закрывая заказы. Но все мальчики понимают это и такую помощь предложили сами.

— Весь коллектив… они собирали деньги на операцию?

— А сколько они могли бы собрать? Если речь идет о миллионах? Нет, ребята согласились на минимальные выплаты. Первая операция была как раз таки перед вашим приходом к нам. Все прошло очень хорошо, мы на крыльях тогда летали…

— Я понимаю, но… значит, Елена приходила благодарить не за нее?

— Нет, — вздохнула она, — мы дали им знать, что начали копить на следующую. Мы всегда по мере сил поддерживаем своих, а Леночка еврейская девочка из небогатой семьи. И дело не только в этом — ей пришлось очень многое пережить, а Георгий работает у нас и очень хорошо работает. Жаль их и жаль мальчика, но теперь он уже поднимается на ножки. Вот только я не уверена, что мы успеем… хотя два года это очень большой срок. В крайнем случае, они поменяют свою квартиру на более скромную.

Когда Георгий вышел из кабинета, мы как раз закончили этот разговор, и я не успела отвести глаза, не успела спрятать от него свое потерянное лицо. Эти слова стали настоящим потрясением для меня. Он не понял, конечно, почему я так странно смотрела на него, и взглянул с вопросом на Ирину Борисовну, а она спокойно пожала плечами:

— Поговорили? Ну… хорошо.

Я отвернулась, пришиблено глядя уже в пол… но это не важно — мои переживания тогда. Важно то, что так нужный мне пинок состоялся. И сколько можно было елозить этой любовью по своим нервам и по бабушкиным заодно? Выставляя себя на посмешище? Выглядя глупо и странно в глазах людей, с которыми работаю? За все эти годы всего капля радости, всего две минуты счастья, да и то сомнительного. И никакой надежды в принципе, а уж теперь-то…, а значит…