Беспощадный охотник

17

Эйден

Ее зовут Оливия Марков.

После этого разговора с ней я не уверен, что должно меня больше потрясти или на чем мне следует больше сосредоточиться.

Должен ли это быть аспект письма и возможность того, что его написал брат Оливии?

Или, по ее словам, ее отцом был Филиппе Фальчионе, бывший председатель старого Синдиката.

Или, может быть, учитывая ситуацию с моей вендеттой против Ордена и моим стремлением найти сына, мне следует больше сосредоточиться на Джуде Кузмине и на том, что он знает, что я являюсь исполнителем Ордена.

В тот момент, когда Оливия сбросила на меня эту бомбу, ярость, которая уже переполняла меня, превратилась в адское пламя. Потому что если Джуд знает обо мне такое, то он должен знать, что случилось с моим сыном. Он узнал, что я был исполнителем, только если узнал, что я сделал, чтобы разозлить Орден, и что случилось с моей семьей после этого.

Эта информация не всем доступна, даже если вы являетесь членом Ордена. Фактически, некоторые члены даже не знают, кто другие члены, если только не видят татуировку, и в большинстве случаев, если вы не являетесь частью той же фракции, вам не дают имен.

Что еще более важно, так это то, что только лидеры или те, кто работает в тесном контакте с лидером, знают, кто такие исполнители, из-за сверхсекретного характера работы. Ни лидеры, ни их помощники не отмечены татуировками. Человек, который меня завербовал, был таким. Его звали Йейка. Именно его смерть привела меня на Огненный Остров.

Может быть, он знал Джуда. Или, может быть, Джуд был тем чертовым лидером, на которого я работал, и никогда не знал.

Да пошли они все.

Это как спускаться в кроличью нору. Чем глубже я спускаюсь, тем больше вопросов и темнее секреты. И теперь у меня на два имени больше.

Джуд Кузьмин и Игорь Иванович.

Громкие имена мужчин, с которыми лучше не связываться.

Если моя маленькая пленница говорит правду, и Джуд работает с Игорем или даже с Орденом, то это большое дело. Это как добавить больше топлива в напалм и взорвать его к черту.

Оба — люди, с которыми мне не стоит связываться из-за моего бизнеса в России, который поддерживает работу Братвы, но если у них есть информация о моем сыне, мне будет все равно, с кем я связался.

Игорь — политик в России. Человек, который так же неприкасаем во всей Европе, как и здесь. Джуд Кузьмин был слеплен из того же теста.

Но так было не всегда.

Пятнадцать лет назад Джуд и его отец Николай вели дела с моим отцом. Потом случился конфликт из-за клиентов, и мой отец от них отвязался. Николай занимался теневыми делами, из-за которых могли убить всех.

После последствий они, должно быть, связались с каким-то влиятельным инвестором, потому что их бизнес взлетел как лесной пожар. В конце концов, Николай приобрел такую власть и богатство, что стал олигархом. С его недавней смертью это богатство и власть перешли к Джуду.

Сегодня этот ублюдок не просто один из самых богатых людей на планете, он еще и один из самых опасных.

Моя семья не имела никаких дел с Кузьмиными с момента случившегося, однако у Джуда были обо мне сведения, которые ему не следовало знать, если он не был участником заговора с целью меня наказать.

Есть только один способ проверить это и убедиться, что слова Оливии правдивы, поэтому я иду в свой кабинет, бросаюсь в кресло и включаю компьютер.

Пришло время взломать файлы Джуда Кузмина.

Я включаю свое устройство и начинаю с простого поиска его имени.

Первое, что я вижу, — это то, что он генеральный директор Markov Tech.

Markov Tech как у Оливии Марковой.

Черт, это же та компания, о которой она говорила. Неудивительно, что Джуд хочет ее.

Я знаю о Markov Tech, просто я не связал Оливию с компанией, когда она назвала мне свое имя. Так что ее дедушкой, должно быть, был Элмиер Марков, основатель компании и бывший член Bratva Sovientrik в России. Я слышал о нем, потому что его Братство вело дела с Voirik.

А Джуд — генеральный директор этой компании?

Бля. Это очень интересно. Какого хрена это произошло?

Эту компанию знает каждый, кто имеет дело с оружием, потому что она производит оружие, выполняет государственные контракты и разрабатывает технологии кибербезопасности.

Так как Джуд — генеральный директор, я начинаю с компании и взламываю его личные файлы. Первое, что я вижу, чтобы подтвердить, что его гребаная задница связана с Орденом, — это чокнутый код, который Доминик и я использовали для отслеживания членов здесь, в Лос-Анджелесе.

Поскольку мы локализовали наше устройство так, чтобы оно приходило нам в Лос-Анджелесе, мы не получим никаких уведомлений где-либо еще.

Файл Джуда переполнен кодом, и я уже могу сказать, что это файлы-призраки.

Блядь, блядь.

Так вот, это была правда.

Он, блядь, связан с Орденом.

Я нахожу документы о владении компанией и вижу условие, что после смерти Эрика Markov Tech будет принадлежать Оливии, когда ей исполнится двадцать шесть. Я открываю файл с надписью — Свадьба и нахожу еще контракты о владении, в которых подробно описывается владение Джудом не только Markov Tech, но и Оливией в ходе их предстоящей свадьбы.

Они были загружены несколько дней назад и подписаны.

Передача права собственности, похоже, будет завершена через несколько месяцев, когда ей исполнится двадцать шесть. Я также вижу, что Джуд планирует жениться на ней в ее день рождения.

Подобное дерьмо не редкость в нашем мире, и нет никаких сомнений, зачем ему эта компания.

А кто бы, черт возьми, не хотел?

Я продолжаю поиск, используя высокоскоростной поиск по своему имени с помощью своего устройства, и нахожу его вместе со списком работ, которые я выполнял для Ордена.

Я просматриваю документ, пытаясь найти что-нибудь еще об Алексее, но ничего не нахожу.

Я просматриваю, но здесь миллион документов, и мне потребовались бы дни, чтобы просмотреть все.

Сжав кулак, я киплю, гадая, что все это значит.

Сделав глубокий вдох, я думаю о том, что мне удалось осмыслить на данный момент.

Оливия рассказала мне правду о Джуде. Так может ли она говорить правду обо всем остальном?

То, что часть ее слов была правдоподобной, не означает, что все это было правдой.

Хорошие лжецы всегда говорят полуправду, чтобы заставить вас поверить им. Они говорят вам достаточно, так что некоторые вещи проверяются, а затем вы замалчиваете другие вещи. Дерьмо, которое может вас убить.

Джуд — громкое имя, и он мог бы быть лидером Ордена, насколько я знаю. Он мог бы послать ее сюда, чтобы соблазнить меня и убить.

А что насчет письма?

Я прерывисто выдыхаю.

Ее объяснение того, как она отнесла письмо в офис Массимо, совпало со словами Доминика.

Она могла знать это только если это правда. Так Эрик действительно это написал?

Эрик ее брат, член Ордена.

Члены организации являются ее пожизненными членами и посвящают все свое время общему делу.

Но… возможно, он изменил свое мнение и обнаружил что-то, что сбило его с пути и поколебало его преданность.

Что-то вроде их ответственности за смерть отца?

Это возвращает меня к главному вопросу, который меня интересует.

Ее.

Оливия.

Кто она на самом деле.

Действительно ли она дочь Филиппе Фальчоне?

Если это так, то Эрик — его сын, и вполне логично, что он написал письмо, даже если он работал на самого дьявола.

Я переключаю экраны на своем компьютере и ввожу свой код доступа к файлам Синдиката.

После входа в систему я ввожу имя Филиппе и вывожу его данные.

Я никогда не встречался с этим человеком и слышал о нем только от своего отца и Виктора, потому что он был членом Синдиката.

На моем компьютере появилась его фотография, которая, должно быть, была сделана до его смерти, и даже в свои восемьдесят лет я вижу некоторое сходство с фотографией Эрика Маркова, которую несла Оливия. Филиппе просто выглядит как более старая версия Эрика.

Я открываю Google в другом окне поиска и ввожу имя Эрика Маркова. Подробности появляются сразу же, с его изображениями и статьями, освещающими его смерть пять лет назад.

Пять лет назад.

Вот тогда все изменилось, и мы с Виктором объединились с Д'Агостино. Тогда мы получили письмо.

Я нажимаю на статью, которая имеет более подробное освещение.

Эрик Марков и его лучший друг Роберт Карсон погибают в автокатастрофе в заливе Сан-Франциско…

Я просматриваю статью, читаю подробности того, как его автомобиль был найден взорванным, и доказательства того, что были найдены два тела с личными вещами обоих мужчин.

Но Оливия сказала, что слышала, как Джуд говорил об инсценировке смерти ее брата.

В моем мире сожженные тела — это именно то, что нужно для чего-то подобного, и если их сжечь вот так… ну, это значит, что можно заставить людей поверить во что угодно.

Если Джуд инсценировал смерть Эрика, зная, что тому придется ждать пять лет, чтобы жениться на его сестре, и он сохраняет ему жизнь, то возникает вопрос, зачем?

Если это правда, то какая польза от Эрика, чтобы Джуд и Игорь были живы? И так долго?

Если он действительно был автором письма, то его плен объясняет его отсутствие все эти годы в нашей борьбе, и это определенно объясняет его мотив помочь нам, если его отец был убит в результате бомбардировки. Он знал, что Орден несет ответственность или имел бы представление.

Я достаю фотографию Эрика из статьи и возвращаюсь к файлам Синдиката, чтобы найти фотографию Филиппе в молодости.

Помещая изображения рядом, я сам понимаю, что, возможно, смотрю на одного и того же человека.

Если бы я увидел этих парней в реальной жизни, я бы определенно поверил, что это один и тот же парень, а если бы я увидел вместе старую версию Филиппе и Эрика, я бы не сомневался, что они отец и сын.

Я просто смотрю и вижу, что это правда. Но какая история стоит за ними?

Чертовски странно, что Марковы остались в стороне, как будто их не было. Еще более странно, учитывая их бизнес.

Но я думаю, не так уж это и удивительно, если эта семья возникла в результате любовной связи.

Эрику было двадцать четыре года, когда он предположительно умер. Когда Массимо реформировал Синдикат, он, естественно, обратился к наследникам старого Синдиката.

Пока мы с Виктором отвечали, сыновья Филиппе отказались. Мы все думали, что это странно, когда они не хотят присоединиться к нашему делу, потому что Филиппе был их отцом, но мы уважали их желания.

Думаю, если я хочу узнать больше, то лучше всего поговорить с Персефоной Фальчионе, и мне достаточно любопытно, чтобы узнать. Хотя бы для того, чтобы подтвердить для себя, что Эрик — сын Филиппе, и в целом, что произошло.

Итак, я беру телефон и набираю номер Персефоны, указанный в файлах Синдиката.

— Чем я могу вам помочь? — отвечает мужчина после третьего гудка.

— Привет, это Эйден Романов, я надеялся поговорить с Персефоной. Она свободна?

— Нет, боюсь, что нет. Она на Сицилии до следующей недели. Могу я спросить, почему звонит Эйден Романов?

Странно говорить это такому человеку, как я. — С кем я говорю?

— Это Давиде Порталеу, ее помощник.

Мне кажется, это звучит немного более вдумчиво, чем просто помощник, но я сыграю. — Мне нужно поговорить с ней по деликатному вопросу, есть ли номер, по которому я могу с ней связаться?

Лучше я назову это деликатным, потому что если это правда, а похоже, что это так, то по сути у ее мужа был серьезный роман и двое детей. Она не могла этого не знать.

— Если это деликатный вопрос, то лучше сначала проведите это мимо меня.

Я прищуриваюсь и решаюсь поговорить с ним только потому, что у меня нет времени ни на что другое.

— Речь идет о ее муже и семье Марковых.

Он замолкает, и у меня такое чувство, что вот-вот последует еще одно подтверждение.

— Эйден Романов, я думаю, лучше всего, если ты подождешь возвращения Мадам Персефоны из Италии. Тебе нужно будет поговорить с ней лицом к лицу.

Кажется, тема немного более чем деликатная. Персефоне восемьдесят пять лет, так что я уважаю просьбу.

— Хорошо. Можете позвонить мне и сказать, когда я смогу ее увидеть, когда она вернется?

— Конечно, Пахан.

Ну, он знает, кто я. Я быстро выпаливаю свой номер и вешаю трубку, а потом мне приходится сидеть в кресле около часа, обдумывая все и пытаясь решить, что делать с Оливией.

Я не знаю, что делать с ее братом. Нет никаких доказательств, кроме ее слов, что он жив. Однако я не могу позволить себе верить во что-либо, кроме фактов, пока не увижу обратное.

Большая часть того, что сказала Оливия, подтвердилась. Но все еще не решено.

Важные вещи, которые я не могу упустить из виду.

Есть все шансы, что она чего-то не говорит. В конце концов, она уже лгала раньше.

К тому же, я бы никогда не отпустил ее просто потому, что узнал какую-то истину.

В Братве дела обстоят не так, и я так не работаю.

В Братве, если ты солжешь так, как она, чтобы сблизиться с таким мужчиной, как я, ты заплатишь своей жизнью.

У меня есть все причины ее оставить. И это не потому, что я все еще хочу ее трахнуть.

Она пыталась обмануть меня, и, что еще важнее, Джуд работает на Орден, у него есть мое имя и информация из прошлого, которая должна связывать его со сведениями о местонахождении моего сына.

Я не могу исключить возможность, что он мог ее послать, хотя я не могу себе представить, чтобы моя женщина пошла соблазнять другого мужчину. Но выгоды от моей смерти и отсутствия Ордена перевесят любое имущество, которое мужчина мог бы иметь над своей женщиной.

Каковы бы ни были доводы, факты показывают, что она важна для него, и теперь, когда она у меня, она — рычаг. Вот чем она стала, когда вошла в мое логово.

Она также стала моей.

Я готов ко всему, что Джуд мне подкинет, если и когда он узнает, что у меня его женщина, так что пусть приходит. Мне плевать, кто он.

Однако я пока не буду привозить Армагеддон так, как я это сделал здесь, в Лос-Анджелесе. Пока не проведу полное расследование по нему и не узнаю, что у него может быть на Алексея.

Расследование его дела не похоже на поиск доктора Пирсона. Пирсон был просто зацепкой, чтобы найти другую зацепку, и это все еще путь, по которому я пойду.

С другой стороны, у Джуда, скорее всего, есть реальная информация. Если эти ублюдки продали моего мальчика, он знает, кому, или у него могут быть записи об этом. Нельзя преследовать такого человека и дать ему шанс сбежать или уничтожить информацию.

С этими мыслями я встаю и поднимаюсь наверх в свою комнату.

Когда я открываю дверь, я вижу жалкое зрелище: Оливия прикована к моей кровати и все еще плачет.

Слезы не поколеблют меня ни в одну, ни в другую сторону, но я не хочу, чтобы кто-то пришел сюда и увидел ее прикованной цепями и с выставленной напоказ киской.

Когда я захожу, я вспоминаю, что она сказала ранее, когда умоляла меня не причинять ей боль. Она сказала, не как он.

Она имела в виду Джуда?

Я не должен ничего чувствовать. Это не имеет ко мне никакого отношения, и я не должен делать это своей проблемой, но что-то дернуло меня изнутри, когда она это сказала.

Она пристально наблюдает за мной, и в ее глазах все еще запечатлен ужас, пока я подхожу к шкафу и беру одну из своих белых рубашек.

Когда я подхожу к ней с этим, она застывает.

— Что ты делаешь? — осторожно спрашивает она.

— Одеваю тебя. — Я достаю ключ от цепочек из заднего кармана, и в ее глазах появляется проблеск надежды.

— Где моя одежда?

— Сожжена.

— Ты сжег мою одежду?

— Меры предосторожности, просто убедился, что у тебя нет с собой трекера.

— Конечно нет, — хрипло выдавливает она.

— Ну, теперь я уверен, что нет.

— Ты и мои трусики сжег? — резко огрызается она.

— Нет, я их сохранил, — отвечаю я с греховной улыбкой, от которой ее щеки краснеют. — А теперь я тебя освобождаю.

— Ты мне веришь?

— Я верю кое-чему из того, что ты сказала.

— Все, что я сказала, было правдой, — утверждает она.

— Об этом я буду судить сам.

— Пожалуйста. Ты должен меня отпустить.

— Извини, Оливия Маркова, ты никуда не пойдешь. Считай, что тебя похитили.

Надежда, которая была там несколько мгновений назад, угасает, и ее заменяет тот же ужас, который она показала ранее. Ее глаза молят меня о пощаде, но милосердие потеряно для такого человека, как я.

Я человек, который был готов ко всему.

Хотя могу признать, что я не был готов к ней.

Эти глаза цвета индиго пристально смотрят на меня, и движение моего члена говорит о том, что нас ждет очень интересное время, и настоящая задача здесь будет заключаться не только в том, чтобы следить за ней, но и в том, чтобы держать свои руки подальше от нее.

Это будет чертовски сложно, ведь я уже знаю, какова она на вкус, и она разбудила во мне желание съесть еще.