Беспощадный охотник

29

Оливия

Я шаркаю по мягким простыням, прохладным для моей кожи.

Мои соски напрягаются, когда я поворачиваюсь на спину, и порыв ветра ласкает мою щеку.

Такое ощущение, будто где-то открыто окно, поэтому я открываю глаза и ожидаю увидеть Эйдена, сидящего у окна и курящего, но его там нет.

Но окно открыто.

И дверь тоже.

Я быстро сажусь и натягиваю на себя простыню, чтобы скрыть наготу.

Дверь и окно открыты.

Почему?

Сколько раз я представляла себе нечто подобное? Побег через любой из них, и вот они оба широко открыты и манят меня пройти.

Но что это значит?

Я быстро смотрю на часы. Сейчас чуть больше девяти, хотя, похоже, может быть и позже. На улице, похоже, может пойти дождь, и дует прохладный ветерок.

Эйден вернулся поздно вчера вечером. С того чертова вечера, когда мы ужинали, мы занимаемся сексом.

Эта мысль обжигает мои щеки так же, как и всякий раз, когда я думаю об этом, а это происходит практически безостановочно.

Я не могу понять, сошла ли я с ума или был сумасшедшей всё это время.

Последние два дня мои мысли метались между беспокойством о маме и беспокойством о моей ситуации здесь. Моей ситуации… которая, похоже, только что снова изменилась.

Глядя на открытую дверь, словно она зовет меня, я решаю встать и проверить это. Если он открыл мне дверь, значит, он позволяет мне пройти через нее.

Что еще он может позволить?

Я сползаю с кровати, держа простыню поближе к себе на случай, если кто-то окажется рядом.

Первое, что я делаю, это подхожу к окну и смотрю в него.

Около угла дома стоит охранник, а еще один — у перил ворот, ведущих в сад.

Я хватаю одну из футболок, которые мне подарил Эйден, и шорты, быстро надеваю их и собираю волосы в небрежный пучок.

Впервые я переступаю порог без сопровождения.

На площадке никого нет, но когда я спускаюсь вниз по лестнице, я вижу злодея из фильмов о Бонде, которого я видела вчера.

Я не говорю ему “доброе утро”, потому что он всегда игнорирует меня, когда я с ним разговариваю.

Я просто прохожу мимо, и он позволяет мне это сделать.

Такое чувство, будто я во сне или случилось что-то странное. Это одновременно и страшно, и освобождающе.

Я прохожу мимо кухни и вижу внутри Ирину.

Она замешивает тесто, словно собирается испечь хлеб.

Она смотрит на меня и улыбается. — Доброе утро.

— Доброе утро. Дверь была открыта, — говорю я на всякий случай. Не хотелось бы, чтобы это была какая-то ошибка и меня в ней обвинили.

— Я заметила, — отвечает она с легкой улыбкой.

— Где Эйден?

— Плавает на открытом воздухе.

Насколько мне известно, это первый раз, когда он так делает. — О.

— Это обычное дело воскресного утра.

Воскресное утро. Сегодня неделя с тех пор, как я впервые увидела его в клубе. На прошлой неделе в это время я готовилась ко второму дню свадебного шоу и нервничала по поводу того, что мне делать, чтобы сблизиться с Эйденом.

Посмотри на меня сейчас. Я настолько близко, насколько это вообще возможно.

Отсюда я не вижу бассейна, но я смотрю в окно и думаю, стоит ли мне выйти и увидеть его.

Я не знаю, что за хрень со мной, но моя цель уехать отсюда ничуть не изменилась. Неважно, что я чувствую к нему и что я чувствую, когда я с ним.

Сейчас оба явления представляют собой аномалии, которые я не могу объяснить.

— Ты можешь выйти и увидеть его, если хочешь, — говорит Ирина с огоньком в глазах.

— Хорошо, спасибо.

Я опускаю голову для короткого кивка и выхожу на улицу, отмечая, что даже она обращается со мной не так, как с заключенным.

Когда я прохожу мимо еще двух охранников, и ни один из них не пытается обращаться со мной так, как в первые дни моего пребывания здесь, становится ясно, что Эйден, должно быть, разговаривал с ними.

Но что он сказал?

Проход наружу свободен. Вокруг нет охранников, не то что когда я была снаружи.

Я выхожу на террасу и еще до того, как дохожу до бассейна, вижу Эйдена в бассейне.

Его длинные руки рассекают воду, когда он плывет длинными, равномерными гребками, сильными и мощными.

Смотреть, как он плавает, так же увлекательно, как и смотреть, как он делает все остальное. Каждый гребок, который он делает, выполняется с скрупулезной точностью, почти слишком идеальной для его прочности.

Осторожно, я делаю шаг за шагом, пока не приближаюсь к бассейну. Я отмечаю точный момент, когда он засекает мое приближение, хотя он не прекращает плыть сразу.

Он делает еще несколько гребков, словно преследуя какую-то цель, а затем замедляется и плывет в сторону.

Я смотрю, как он выходит из бассейна, и, о боже, он голый и идеальный, и теперь я понимаю, почему вокруг нет охранников.

Мой взгляд автоматически окидывает его взглядом с головы до ног, останавливаясь на всех частях его тела, которые источают совершенство.

Его прекрасно вылепленное лицо с этими ясными кристальными глазами. Его широкие, мощные плечи со всеми этими татуировками, выведенными на его коже.

Мускулы на мускулах, высеченные на его прессе, и вниз к тонкой россыпи волос, выстилающей его счастливый след, который приводит меня прямо к его члену, который кажется больше, чем в прошлый раз, когда я его видела.

Я вижу это и вспоминаю, как он ощущается внутри меня. В тот же миг я резко поднимаю взгляд, чтобы встретиться с его любопытными глазами и заметить волчью ухмылку на его красивом лице.

Он хватает полотенце и поднимает его.

— Ничего, если я прикроюсь? Не хотел бы прерывать твое разглядывание, если ты еще не закончила.

Я с трудом сглатываю. — Конечно, я просто… Я не знаю никого, кто плавает голым.

— Теперь знаешь. — Он обматывает полотенцем нижнюю часть тела и идет к столу на террасе, за которым я обедала все эти дни.

Я иду за ним, но останавливаюсь в нескольких шагах, когда он садится.

Я никогда не встречала никого, кто обладал бы такой откровенной сексуальной привлекательностью. Это как будто слишком много для одного человека.

Может быть, я нахожу это таким увлекательным, потому что последние пять лет я была слишком защищена. Или, скорее, заперта в ловушке с монстром.

Я переходила из одного состояния в другое, но этот монстр сделал со мной что-то, чего я не совсем понимаю.

— Ты оставил окно и дверь открытыми, — говорю я. — Зачем? Пожалуйста, не говори мне, что я это заслужила.

— Нет, мне просто захотелось. Ты можешь зайти в любую комнату, кроме моего кабинета, и, конечно, на улицу.

Конечно. Я не могу скрыть своего разочарования. Какая-то маленькая часть меня думала, что он может меня отпустить.

— Спасибо, я думаю, это лучше, чем смотреть в окно своей комнаты.

— Иди ко мне, — говорит он, протягивая руку.

Я подхожу ближе, но снова останавливаюсь, когда он вытягивает ногу, чтобы я могла сесть к нему на колени.

Я знаю, что случится, если я прикоснусь к нему, а мы будем снаружи. Мне было достаточно стыдно той ночью, когда я знаю, что люди слышали, как мы занимаемся сексом.

Мне все равно, даже если он посадит меня на колени, я не собираюсь заниматься сексом на улице.

— Расслабься, тебе повезло, я не люблю, когда кто-то еще смотрит на мою женщину, так что мы тут ничего не делаем.

Моя женщина…

Я ненавижу то, как мне нравится, как это звучит, и то, как он грозит мне пальцем, подзывая меня к себе.

Я подхожу к нему, и он сажает меня к себе на колени.

Наши взгляды встречаются, и он крепко обнимает меня за талию, удерживая на месте.

Он тянется к столу, берет один из маленьких круассанов на подносе, отрывает кусочек и подносит его к моему рту, чтобы накормить меня.

— Ты меня сейчас кормишь?

— Да.

— Я ела.

— Мало. Давай, ешь.

Он подносит еду к моим губам, и я открываю рот, принимая. Как и все остальное, что я ела здесь, это очень вкусно и напоминает мне что-то, что готовила моя мама.

Я так переживаю за нее, все напоминает мне о какой-то ее стороне.

— Я слышала, ты пишешь больше, чем ешь.

Я внутренне стону, желая, чтобы все, что я делаю, не докладывалось ему. Это заставляет меня чувствовать себя непослушным ребенком, за которым нужно пристально следить.

— Может быть, — решаю я.

— Есть ли причина, по которой Оливия Марков пишет контент для сайта Markov Tech вместо того, чтобы писать свою книгу?

Какой странный вопрос он задал.

— Ты знаешь, что я пишу контент для сайта компании?

— Я тоже сделал домашнее задание. Так что дай мне ответ.

Я думаю над ответом, и он приходит ко мне вместе с воспоминаниями о том, как резко все изменилось.

— Все повернулось так, как я никогда не ожидала, — вот краткий ответ. — Я едва успела закончить колледж после того, как все произошло. Смерть отца, несчастный случай с мамой, а потом Эрик. Я просто потеряла вдохновение. Оно как бы ушло вместе с отцом. Иногда я просто пишу, чтобы забыть.

— Забыть, где ты? — добавляет он, и я выдерживаю его взгляд.

Он протягивает руку и касается моей щеки. — Я не могу отпустить тебя, Оливия.

Я смотрю на свои пальцы. — Я ничего не делаю, находясь здесь.

— Ничего, что можно увидеть.

Я хочу снова сказать ему, как сильно я беспокоюсь о своей матери, но не могу выносить его слова о том, что ему все равно.

Было бы еще больнее услышать это сейчас, после всего, что мы сделали за последние несколько дней.

— Я боюсь, Джуд узнает, зачем я сюда пришла, — говорю я вместо этого.

— Он слишком сильно хочет, чтобы ты вернулась, чтобы беспокоиться о чем-то еще.

Он звучит так, будто знает это как факт. — Что-то случилось?

Его губы выгибаются. — Что-то всегда происходит.

— Эйден, чего ты добиваешься, держа меня здесь? Я не могу тебе помочь.

— Оливия, — произносит он мое имя самым спокойным голосом, которым он когда-либо со мной разговаривал. — Я все еще держу тебя, пока мне это не нужно. Ты — рычаг, который я не могу позволить себе потерять.

Холодок пробегает по моей спине при напоминании, что я рычаг. Мой желудок скручивается, когда я думаю о том, как долго я буду здесь. Это не то, что кто-то может ограничить по времени, но, похоже, что-то происходит. Зная Джуда, я уверена, что так оно и есть.

Ему нужна компания, и ему нужна я.

Я всю жизнь чувствовала себя нежеланной. Это сочетание дерьма, в котором я оказалась между двумя мужчинами, которые хотят меня удержать.

Эйден встает вместе со мной, словно я невесома, поднимает меня и усаживает на стул.

— Я снова уеду на целый день, — говорит он. — У меня дела в клубе.

— Клуб?

Секс-клуб, в котором я его встретила, где женщины, вероятно, бросаются на него с каждой минутой. Разве я не была частью гарема официанток, ожидающих, чтобы обслужить его?

Почему меня это вообще волнует?

— Клуб. Ты выглядишь так, будто хочешь что-то сказать, скажи.

— Почему ты ведешь бизнес в таком месте? Это секс-клуб.

Его губы изгибаются в улыбке. — Смотри, ты начинаешь говорить как моя женщина.

Я игнорирую комментарий. — Странное место для деловой встречи. Очевидно, ты идешь туда за чем-то другим.

Разве мне все равно, так ли это?

Имеет ли значение, пойдет ли он в свой клуб и займется ли сексом с одной или несколькими своими особенными официантками?

Это больше вопрос, и когда я представляю его, я удивляюсь острой ревности, которая скручивается вокруг моего горла. Темная мысль поражает меня в то же время, когда его глаза сужаются до щелочек, а губы сжимаются в тонкую линию.

— Теперь ты кажешься растерянной и ревнивой.

Это выводит меня из себя. — Это не так.

— Продолжай говорить себе это, ангельское личико. — В его глазах пляшет веселье. — Для меня Dark Odyssey — это больше, чем просто секс-клуб. Когда я веду там бизнес, это потому, что я даю тебе шанс. Клуб поощряет людей показывать себя настоящих. Люди носят маски, чтобы попытаться скрыть это, но на самом деле они не могут быть более открытыми. Это те, кто не носит маски, по-настоящему показывают себя. Такие люди, как ты.

Это заставляет меня задуматься, потому что я не знаю, что он имеет в виду. Я не надела маску, потому что мне нужно было, чтобы он меня увидел.

— Я?

— У тебя был такой вид, будто ты в чем-то нуждалась.

Я смотрю на него, и меня охватывает истина, что он прав. Мне так много было нужно, и мне все еще нужно.

— Иди сюда, — он наклоняется вперед и снова сгибает палец, призывая меня подойти поближе.

Я так и делаю, и он целомудренно целует меня в губы.

— Обязательно поешь. Если я приду домой, а ты не спишь, я захочу тебя.

Это все, что он говорит, прежде чем уйти, а я смотрю ему вслед, не совсем понимая, как относиться к этому короткому разговору, который казался почти нормальным.

Но это было не так.

В этой ситуации и в нас нет ничего нормального.

Мой взгляд скользит вниз к маленькой старой калитке за изгородью. Единственное место, которое, я уверена, приведет меня к свободе.