Болтливой избы хозяйка 2

Глава 9

«Первый звон — пропадай мой сон; другой звон — земной поклон;

третий звон — из дому вон!»

— Привет!

— Привет…

— Меня Мечом кличут, а ты кто?

— Меня волхв Нидарой нарек, но мне не любо это имя. Мамка, вот, кличет Нидкой.

— Ни-и-и-и-да, а что пригожее имя, подходит тебе!

— Благодарствую! Твое тоже красивое, непростяцкое.

— Мне имя сам Перун дал! Но оно длинное. Вот я его и сократил.

— А какое длинное?

— Ме-чи-слав! Означает, «славящий меч»!

— Громкое имя, гордое!

— Перун всем моим братья имена давал, как один — гордые!

— А сколько у тебя братьев?

— Много. Четверо нас сыновей у матери, да шестеро дочерей!

— Большая семья! А у меня лишь одна сестрица…

Парень и девушка, лет тринадцати от роду, в веке, когда чадом уже не кличут, сидели на обрыве и болтали босыми ногами в воздухе. Это было их первое знакомство, когда худой, взлохмаченный паренек, в дырявой рубахе, осмелился подойти к богато одетой девице с волосами цвета огня, волновавшей его молодое сердце уже второй год. Она не оттолкнула, не вздернула заносчиво свой аккуратный носик в веснушках, а с удовольствием беседовала с ним, ловля каждое слово, словно он сказитель былин какой, а не обычный отрок. И даже щеки краснели, когда искоса поглядывала на него, от чего Меч решил, что тоже люб ей.

Степка села на постели, пробудившись от диковинного сна.

— Панни, что случилось? — рука водяника, лежащая на ее голом животе дрогнула, прижимая к себе.

— Н-ничего, Мить, сон приснился…

— Плохой?

— Нет, странный какой-то…

— Тогда иди ко мне, ночь глупая! — сграбастал ее, развернул к себе спиной и оплел руками и ногами, — спи, Рыженькая, — поцеловав в шею тут же заснул. Степка улыбнулась и окунулась во второй сон.

— Я — твой суженый! Слышишь меня, Ни-и-и-и-да?! — звонкий голос сорвался на ее имени, произнеся его хрипло, протяжно, волнующее, — не слушай волхвов!

— Н-но… как же можно… они ведь… служат богам! — девичий голос выдавал недавние слезы.

— Да пошли они, знаешь куда? Ничего им не ведомо! Ты — моя, а я — твой!

— Упрямый ты, Меч! А ведь меня и наказать за непослушание могут!

— Пусть только попробуют!

— И что ты сделаешь? — спросила грустно, совершенно не веря в его защиту. Что он может сделать волхвам, служащим самому Числобогу?

— Повтори еще раз, как все было, а то я так рассердился, половину твоего рассказа прослушал! — парень сел перед ней на колени, взял прохладные ладошки в свои начал растирать, согревая.

— Вот всегда ты такой, Меч, — пожурила его красавица с огромными глазами разного цвета, — закипаешь, как вода в котелке.

— А я и есть вода, разве ты забыла? — сказал с улыбкой, приоткрывшей белоснежные зубы.

— Я помню о даре богов, — слезы вновь наполнили ее прекрасные очи, — от того и верю волхвам. Нельзя верить наполовину.

— Прости меня, — он спрятал лицо в ее ладонях, — расскажи еще раз, как все было?

— Хорошо… Меня с сестрой прямо посреди ночи вытащили из постели и поволокли к Длинной Горе…

— Прямо поволокли?

— Поволокли… вот, видишь синяки? — она развернула ладони внутренней стороной, где на запястьях красовались сине-черные кровоподтеки, — мы даже не сопротивлялись, но ты сам знаешь, как они любят показывать свою силу. Маре еще больше досталось, ее за волосы тащили.

— Твари! — процедил сквозь зубы Меч, — с мужиками они себя так не ведут! — осторожными поцелуями стал касаться синяков, пытаясь крохами подаренной магии унять боль любимой.

— А там, в самой большой пещере, костер разожгли, да такой, что вдесятером, взявшись за руки не обхватишь, — продолжала она, — и все они в черных одеждах были. Нет, не все, — исправилась, — один был в белом плаще…

— Светозар, я знаю его. Он всегда белые одежды носит.

— Да, Светозар. Он самым добрым оказался. Отругал тех, кто боль нам причинили и извинился за своих людей. И сказал, что нам с сестрой Числобог милость даровал, предначертание и велел выбрать…

— Что выбрать?

— Так, предначертание…

— А из чего выбрать?

— А ты не перебивай и узнаешь, — она ласково погладила большим пальцем его пухлую нижнюю губу, чувствуя, как кровь согревается в его присутствии и страхи понемногу отпускают.

— Говори… — прошептал еле слышно, чувствуя, что вновь «закипает» даже от такой простой ласки.

— У него на круглом блюде камешки были разбросаны. Много камешков разных форм и размеров. Он сунул то блюдо в костер, а когда вынул, камешки стали разноцветными.

— Сколько из было? Четыре?

— Камней? Нет, гораздо больше, штук двадцать.

— Хм…

— И велел нам выбрать и зажать в кулаке понравившийся. Мы испугались, ведь камни раскалились. Но Светозар улыбнулся доброй улыбкой и сказал, что божественные дары не обжигают. В общем мы выбрали с Марой.

— И… какой ты взяла?

— Я хотела взять самый неприметный и маленький, думая, чем больше и ярче камень, тем серьезнее божий промысел в отношении меня. А я бы так хотела быть незаметной для них, так хотела, — она снова всхлипнула.

— Я знаю, моя голубка, я знаю…

— Так вот, я протянула руку к самому маленькому, серому, он у края лежал… Светозар вдруг издал странный звук, словно его под зад пнули и блюдо дрогнуло… Сама не знаю как, в моей ладони оказался большой красный камень, — и она опять заплакала, вспомнив тот момент, когда случайно выбрала не то предначертание.

— Не плачь, пожалуйста, я не могу видеть, как ты плачешь!

— Я… не могу… я… почему так случилось, почему? Ведь всего через день мы должны были стать мужем и женой!

— Мы разберемся, Ни-и-и-и-да! — он всегда так протяжно выговаривал ее имя, лаская и голосом, — рассказывай дальше!

— Он… Светозар, забрал у меня камень, долго крутил в руках, а потом… всех прогнал. Остались только я, он и Мара… и она вдруг… сама не своя стала, Меч. Начала гадости мне разные говорить, будто ненавидит меня, что мне всегда лучшее доставалось, а ей остатки. Не знаю, что за демон в нее вселился. И сказала… что я ее камень забрала, что он… он ее должен был быть и предначертание тоже ее!

— Ого! — присвистнул парень, — чего это она?

— Не знаю! Я испугалась и стала просить Светозара, чтоб он отдал ей камень, что я не хочу его. Убеждала, что так случилось случайно и я хотела взять иной.

— А он?

— А он, ничего. Вздохнул и сказал, что предначертанным не меняются, — рыжеволосая девушка уронила голову ему на плечо и разрыдалась, — и… он предложил Маре еще раз выбрать… Меч, она, она… Она взяла… она…

— Ну, говори же, что она там такое страшное взяла?

— Черный. Он был черный и самый большой! Такой, что в кулаке не помещался!

— Ну и что здесь такого?

— Она… у нее глаза почернели. Были как у меня, а стали черными-черными…

— И что это значит?

— Светозар не объяснил, он просто покачал головой. А затем велел нам бросить камни в костер и глядеть в него пока тот не погаснет. Мы и глядели.

— И что ты видела, моя голубка? — Меч успокаивающе гладил любимую по худой спине, чувствуя, как черная тоска сжимает сердце в дурном предчувствии.

— Я видела… пары. Любовные пары. Мужчин и женщин. Их было очень много. Они обнимались, ласкали… друг друга… некоторые были без одежды…

— Ничего себе!

— Это, так странно. А я смотрела на них и понимала, что знаю их. Что это я их свела вместе и теперь они счастливы.

— Ну… тогда ничего плохого в твоем предначертании нет. Значит ты — сама Любовь.

— Он, Светозар, так и сказал но, он не был весел, а скорее грустен. И потом, когда костер потух и вовсе стал старше выглядеть. Его черная борода на глазах поседела.

— М-да, ничего не понимаю! А с Марой что?

— Я не знаю, что она увидела, но вроде бы успокоилась и даже странный блеск в глазах появился. Вот тогда Светозар и запретил мне выходить за тебя замуж…

— Дословно скажи, как он этот сказал?

— Богам не угодно, чтоб я вышла замуж сейчас и что избранников они выберут сами. И что я буду наказана, если ослушаюсь…

— Черт! — Меч вскочил на ноги и схватился за голову, — давай убежим, голубка, давай? Прямо сегодня, сию же минуту!

— Я не могу, свет очей моих, они нас накажут! Это же БОГИ!

Степка распахнула глаза, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. То, что этот сон не порождение ее утомленного сознания, а прошлое, не вызывало никаких сомнений. И она была очень рада, что находится сейчас в объятиях любимого, чье теплое дыхание в спину и крепкие руки несут покой и негу. Будь она сама, не смогла бы больше уснуть. С этой мыслью ее одолел следующий сон.

— Нидка, просыпайся, они снова пришли за тобой! — Мара, точная копия своей сестры-близняшки, трясла за плечо старшую, которая всего полчаса назад вернулась домой и сразу заснула, едва голова коснулась подушки. Мара знала, где она была и с кем и в тайне надеялась, что у той хватит ума сбежать со своим любимым. Тогда предначертанное Ниде, достанется ей, Маре! Но нет, сестра вернулась домой, что б ее Лихо одолело!

— Ч-что? — Нида села на постели и мутными со сна глазами уставилась на Мару.

— Пришли за тобой! Велели одеть самое красивое платье, заплести косу и идти к Длинной Горе.

— З-за мной? Только за мной? А… ты?

— А я им не нужна! — холодно ответила сестра и вернувшись в свою кровать, отвернулась лицом к стене, — собирайся, ждать не станут!

— Я боюсь…

— А мне какое дело? — зло фыркнула Мара.

— Я не знаю, что с тобой стряслось, но я люблю тебя, сестра… — ответом было молчание.

Нида сползла с кровати, наощупь вынула из сундука выходное платье, умылась, заплела косу и поспешила к указанному месту. Странно, но в этот раз сопровождающих не было и добираться пришлось одной в кромешной тьме, вздрагивая от каждого шороха.

Мара, невидимой тенью, шаг в шаг следовала за сестрой, не в силах остаться дома, когда та крала ее судьбу, ее путь. Она хотела увидеть это своими собственными глазами! Эх, знала бы она, как поплатится за свою выходку!

В этот раз костер был разожжен на площадке у пещеры посреди квадратного камня, на котором волхвы подносили дары богам.

Нида остановилась, увидев четверых мужчин, стоящих к ней спиной. Один из них был Светозар, которого она сразу узнала по белому плащу, в трое других… Сердце пропустило удар. Даже со стороны они были один в один… как ее Меч!

Светозар кричал на них. Слов было не разобрать, их заглушал стук сердца. Молодые мужчины стояли с низко опущенными головами и с каждым словом волхва они опускались все ниже и ниже.

— Как… посмели? Сопляки, ушлепки, черви у ног богов! Как посмели? Вас не звали, как посмели… явиться? — Светозар, захлебываясь гневом, давясь словами, ругался и размахивал руками.

— Я… здесь… Светозар… — раздался голос Меча, поднимавшегося в гору с другой стороны. Он бежал, запыхался, волосы торчали в разные стороны, но одет был, как на праздник. Увидев любимого, Нида, наконец вышла из тени деревьев. Светозар увидел их обоих одновременно и уставился, оборвав ругань на полуслове.

— Ни-и-и-и-да, ты что здесь… — Меч тоже увидел любимую и поразился.

— Меня позвали, — ответила тихонечко, — вот я и…

— Но мы же договорились, что ты больше не придешь сюда!

— Я не обещала… — Нида склонила голову, не в силах вынести его взгляд.

— Безумцы, — речь вернулась к Светозару, — что же вы натворили?! — в этот миг раздался гром. Молния осветила площадку и стало светло, как днем.

Меч сразу понял, что это, так как видел уже не раз. А вот для Ниды это было впервые. Звезды выстроились в небе в виде петляющей тропки и заискрились ярче, налились светом, сверкая и слепя. Присутствующие подняли головы к небу и уставились, не в силах отвести взгляд. Один лишь Светозар схватился за голову и раскачивался из стороны в сторону.

Величавая фигура спускалась по звездной тропке довольно быстро. Черное платье до пят, расшитое цифрами, звездами и непонятными символами, колыхалось в такт шагам. Мужчина двигался легко, словно плыл на лодке. Затем и вовсе спрыгнул на землю. Легко, по-мальчишески. Кудрявые каштановые волосы и такая же кудрявая борода, взметнулись в воздух и красиво осели на место. Как он был красив… Прекрасен, бесподобен, совершенен в своем великолепии. То, кто это был, сомнений не вызывало. К ним спустился сам Числобог. Нида подумала, что странно, на холстах его изображают иным, старым, злым… А на самом деле он молодой и очень красивый!

Появившийся, пронзительным взглядом оглядел каждого присутствующего и ухмыльнулся. Повернулся к Светозару и голосом, от которого мурашки пробежались по коже, произнес:

— Теперь-то ты веришь, волхв, что людишки не достойны твоих молитв?

— Да, верю… — ответил тот, не поднимая головы. Капюшон упал, явив всем посеребренные волосы.

— Ты ради них даже молодостью пожертвовал, а они… эх!

— А… что произошло? — Меч заговорил первым, когда от гнетущей тишины стало невыносимо дышать. Нида маленькими шажочками подошла к любимому и вложила холодную ладошку в его горячую. Он крепко сжал ее, подбадривая.

— Молчи, щенок! — оборвал его Светозар.

— Ну почему же, он может знать, — не согласился Числобог, — все вы, здесь находящиеся, невольные участники божественного промысла.

— Какого? — тихонько спросила Нида. Ей было очень страшно, но казалось, что так она поддержит любимого и гнев божий не достанется ему одному. Всем людям слишком хорошо было известно, чем заканчивалось, если привлечешь внимание какого-либо из богов. Для женщины, зачастую, это означало поруганную часть и внебрачного ребенка, а для мужчины… расставание с жизнью.

— Все из-за тебя, маленькая прелестница, все из-за тебя! — ухмыльнулся Числобог, — твой отец молил за тебя, даже молодостью пожертвовал, чтоб выпросить тебе счастье.

— Мой… отец?

— Ты правильно расслышала. Твой отец. В самом деле, Светозар, ты до сих пор не поведал дочерям истину? — и Числобог, задрав голову расхохотался.

Нида ахнула и уставилась на волхва. Тот ответил ей мрачным взглядом, но глаз не отвел.

— Мой отец… мой отец… волхв?

— А что ты так удивляешься? Разве близнецы рождаются от простых людей?

— Я… не знаю… я никогда не думала…

— Теперь знаешь, — Числобог перестал смеяться, резко оборвав ее, — твой отец, прелестница, пожертвовал годами жизни, чтоб подарить тебе счастье. Молил меня оставить тебе твою любовь, хотя я, признаться, выбрал для этой роли другого, более достойного… — и он полоснул гневным взглядом по Мечу.

— Я… очень благодарна! — защебетала Нида, — правда, спасибо… отец и… тебе спасибо…

— Не благодари! Эти олухи, — бог кивнул головой в сторону до сих пор стоящих спиной мужчин, — все испортили, явившись сюда.

— Но… кто они и почему… все испортили?

— Ох, дитя несмышленое, молчи уже! — к ней подошел Светозар и дернул за рукав.

— Пусть знают, это уже не тайна, волхв! — повысил голос Числобог, — я расскажу далее. Твой отец просил меня изменить пророчество. Дева, которую наделят особыми силами сплетать доли, дева, которая сможет отыскивать истинные пары и скреплять их союз, дева, носительница самого велика божьего дара — Дара Любви, по пророчеству, написанному мной, должна быть соединена прочными узами с самим… а впрочем, теперь это уже не важно… — Нида жадно слушала бога, стараясь не упустить ни единого слова, а Меч сжимал ее ладонь все сильнее, — но твой отец молил меня переделать пророчество… и я не смог отказать своему любимому волхву… — он помолчал, задумавшись, почесал бороду, стал загибать пальцы и что-то шептать. Перебить его не смел никто. А потом, спохватившись, продолжил: — и я нашел способ соединить тебя с возлюбленным. Ты и он должны были явиться в это самое время, ни минутой позже, на Жертвенную Поляну. Это единственное возможное время и место, которое соединит вас навеки!

— Но… ведь все верно, мы пришли, вот же мы! — не выдержала Нида, чувствуя, что дрожит мелкой дрожью и испарина выступила на лбу. Ее разрывало от неконтролируемого предчувствия беды и она никак не могла понять, за что их ругают, если они явились по первому зову.

— Да, вы здесь! — прищурив глаза, прошептал Числобог, склонившись к самому уху девушки, — но кроме вас здесь есть еще кое-кто, не заметила?

— Нет! — закричал Меч и вырвал руку из захвата Ниды, — нет! Нет! Нет!

— Да что происходит, я ничего не понимаю?! — заплакала девушка, — объясните мне…

— Все просто, прелестница, не стоит рыдать, — Числобог погладил ее по щеке, — в это время, на этом месте должны были быть лишь ты, твой будущий муж и Светозар. Теперь понимаешь? — он особо выделил слово «лишь».

— Все сорвалось, да? Из-за того, что здесь… чужие?

— О нет, дитя! Не чужие! Никак не чужие! — Числобог вновь захохотал леденящим душу хохотом, — здесь теперь все родные! Ты и четверо твоих будущих мужей!

Нида не смогла найти в себе сил сказать хоть что-то. Она открывала и закрывала рот, схватившись за горло, словно ее душили. А Меч наоборот, он бросился к мужчинам и стал наносить им удары, бил кулаками, ногами, хватал за волосы и выл, как безумный.

— Ненавижу, ненавижу! За что, зачем?!

Те не отвечали, как впрочем и не защищались.

— Мечислав! — Светозар оказался рядом с обезумевшим влюбленным и оттащил его, одной рукой схватив за шиворот, а второй прижав к себе, — поздно, остынь, не усугубляй, боги не любят таких сцен, смирись… ну же… — зашептал ему на ухо, — уймись!

— Полноте, Светозар, я им ничего не сделаю! — махнул рукой Числобог, — а забавно получилось, забавно… возможно даже к лучшему. Домовитка и четыре стихии. Идеальный расклад! — и опять ночной воздух взорвался от божественного хохота, — ну же, женишки, повернитесь к невесте, а то она все еще ничего не понимает.

Ослушаться никто не смел. Мужчины повернулись и Нида рухнула на колени от потрясения. Ноги больше не держали ее. Перед ней стояли три копии ее любимого Меча. Одно лицо, одна фигура, лишь, пожалуй, взгляды разные.

— Познакомься, прелестница, я так понял, Меч не поведал тебе о братьях-близнецах?

— О братьях поведал, но что они… близнецы… я не знала… — ответила едва шевеля непослушными губами.

— Понимаю, понимаю… боялся, что можешь выбрать не его, — Числобог постоянно менялся, он то хохотал, то хмурился, то сосредоточенно о чем задумывался, — пожалуй, даже не осуждаю. Собственник!

— П-пожалуйста… — взмолилась Нида, — я не хочу… не могу так… зачем со всеми…

— Поздно, дитя, хочешь не хочешь, но назад ходу нет!

— Зачем вы пришли сюда? — опять сорвался Меч на крик, — кто вас просил, зачем, зачем, зачем?

— Прости нас, Меч! — один из молодых мужчин отважился поднять лицо к брату, — мы не знали! Посланники Светозара искали тебя, а тебя нигде не было! Мы побоялись, что случилась беда и пришли сюда… Мы не знали, мы не хотели!

— Ненавижу! — выплюнул Меч, — вы мне больше не братья, отрекаюсь!

— Ой-ой-ой! Какие речи! — захлопал в ладоши Числобог, — куда ты без них, стихии должны быть вместе!

— Ни-за-что!

— Непокорным достается больше оплеух, водяник! Запомни это! — улыбка сползла с лица Числобога и в голосе прозвучала сталь, — Быть сказанному, как по-писанному!

После этой фразы грянул гром, «запечатывая» его слова.

— Даю вам ровно сто дней на осознание этой истины. На сто первый будьте готовы к ритуалу! А теперь все свободны!

Нида поднялась на ноги и побежала вниз, давясь слезами. Меч бросился за ней. Братья пошли следом, не поднимая голов. Светозар скрылся в пещере.

— Иди сюда, Манара, я тебя вижу! — позвал Числобог и напуганная девушка вынуждена была покориться и выйти из-за дерева. Когда она, дрожа, как осиновый лист, стала в шаге от бога он строго сказал:

— А вот ты сюда явилась не из благих побуждений.

Спорить было бессмысленно.

— Зависть точит твое сердце. Ты всегда хотела то, что принадлежало сестре. Что ж, теперь ты это получишь!

Мара подняла на него полные глаза радости, но осеклась, увидев гнев в глазах.

— Ты получишь то же самое. Испытаешь все муки ее любви. Будешь до боли в теле желать мужчин, принадлежащих лишь сестре! — Числобог поднял вверх руку в черном широком рукаве и пальцем начал что-то писать в воздухе. Золотые закорлючки, следуя за божьи перстом, гасли и появлялись снова, источая ароматный дымок.

— Быть сказанному, как по-писанному! — и повторно грянул гром.

Степанида вынырнула из пучины сна, как из штормового моря, задыхаясь и пытаясь выплыть на поверхность. Скатилась с постели и широко распахнутыми глазами уставилась в темное окно-иллюминатор, не сразу вспомнив где находится.

— Рыженькая, что? — Митя оказался рядом, тут же привычно сгреб в объятия, прижав к груди.

— Сон, сны… Митенька, мне такое приснилось!

— Слава Богу, а я уже испугался! — его горячее дыхание шевелило волосы, а широкая ладонь держала крепко, словно она пыталась сбежать, — рассказывай…

Смирившись, что дальнейший сон на сегодня откладывается, водяник и Слагалица сели на террасе плавучего домика с чашками чая. Степанида во всех красках, так сказать, по свежей памяти, поведала любимому три своих сновидения. Волнуясь, сбиваясь, дрожа от эмоций, несмотря на то, что Митя закутал ее в теплый плед.

— Панни, ты всерьез думаешь, это не простые сны, а видения прошлого?

— Да, Митенька, думаю.

— Но, почему ты так уверена? В свете происходящего, это мог быть обычный сон.

— Я просто знаю. Интуитивно чувствую. А Евдотья говорила, что своему чутью надо доверять. Да и не мог мой мозг выродить такое!

— Ну, ладно, пусть… да… наверное… — водяник потер переносицу, прикрыл глаза, — вот только тогда все еще больше запуталось.

— Согласна, но как минимум одно мы узнали. Николай был одним из тех четверых братьев. Сейчас постаревший, но все-таки это было он, я узнала!

— Но почему же он до сих пор жив и…

— Где остальные два брата? — закончила мысль Степанида.

— И почему женихов четверо, если все твердят о семерых? Чертовщина какая-то!

— Может остальные три прятались среди деревьев? — с нервным смешком предположила женщина, — и появятся на горизонте позже?

— Или Числобог передумал в процессе…

— М-да, возможно. У меня вообще стойкое ощущение, что боги творили что хотели, а людям это не нравилось.

— Кому такое понравится? Ладно нам, стихийникам, достался долг, но вместе с ним и сила, что вроде бы как компенсирует отсутствие выбора. Но вот с Первой Слагалицей несправедливо получилось. Жалко ее. Да что там, деда тоже жалко!

— Угу, они всего лишь хотели пожениться и быть счастливыми…

Влюбленные умолкли на минуту, не сговариваясь подумав, что отчасти эта история похожа и на их случай. У них также нет возможности быть вдвоем… Горько, давит в груди и непроизвольно сжимаются кулаки.

— Ну да, можно было бы пофантазировать, что после все сложилось не так и плохо и зажили они дружно и счастливо, не знай мы трагический конец, — водяник насильно прогнал ненужные сейчас мысли.

— Я знаешь, что подумала, Мить… Ведь как-то так вышло, что Нег в последствии так и не стал мужем Ниды. Раз Меч, да и сама она восприняла их… секс, как измену и наложила на себя руки, то…

— А ты считаешь, что тот таинственный Нег один из братьев?

— Я считаю, что это Николай! И имена похожи. Да и подлый поступок в стиле нашего огневика!

— Мы так сейчас до чего угодно додумаемся… — Митя отложил чашку, — но к счастью у нас есть источники информации и скоро мы узнаем настоящую правду.

— Я буду… я буду очень надеяться, что мы распутаем этот клубок и мне можно будет выбрать одного… — сказала Степка. Слова ее, импульсивно сказанные слишком громко, эхом пронеслись над затянутым туманом озером. «Одного… одного… одного…»

А Митя промолчал. Почему-то в глубине души он знал, боги не будут столь милосердны.