Болтливой избы хозяйка 2

Глава 50

«На чужую одежду плоха надежда»

И тут чуда не случилось. Не помочь Жар Птица явилась, а сына от беды уберечь. Никто и двинуться не успел, как коснувшись плеча участкового, та растворилась в воздухе вместе с ним.

От образовавшейся тишины уши заложило. А через пару десятков секунд огневик разразился заковыристой бранью, которую ни разобрать, ни запомнить. Помалу, потиху план рушился, выводя зачинщика из себя.

— Мама? Вот эта дивчуля, мать мента? — изумился Гор.

— Жар Птица она, Гор, — вздохнула Степанида, — молодец, теперь Славика подлечат. Хоть он вырвался…

— Да лучше бы она тебя вытащила! — опешивший Антон обессиленно рухнул наземь, — а мы бы здесь уже и сами разобрались…

— Не осуждайте ее, — вступилась Степка, — Жар Птицы нелюдимые, сами по себе живут. А может, и не могла она.

— Ладно, хрен с этим волком! — огневик вдохнул-выдохнул и как-то внезапно успокоился, — знал бы, медведя оставил… Черт… Ну, ничего-ничего, — пробормотал, — справимся, да… справимся…

— Он сума сошел, — шепнула Манара, — его надо остановить!

— Ага, мы типа не догадались, — фыркнул Никита, стоящий ближе всего к клети с пленницей.

— Воздушник, выпусти, — снова зашептала женщина, — разбей замок. В долгу не останусь — клянусь!

— Не трудись, — Никита и головы к ней не повернул, — восставшие с того света мне по определенным причинам не нравятся.

— Дурак! — простонала Манара, — не знаешь от чего отказываешься!

— Не помогут они тебе! — уже полностью взявший себя в руки Николай подошел к клетке и притворно сочувственно шепнул, склоняясь пониже, — старая ты, страшна-я-я-я… пузо вон висит, морду нажрала!

— Это не я пузо нажрала, а Евдотья, чтоб ее! — взвыла Манара возмущенно.

— Дык, это когда было? — покачал головой огневик, — сто раз бы похудела.

— Не могу я! — Манара отвернулась к нему спиной, — все время есть хочется, — почти простонала жалобно, — желудок растянутый…

— Да все у тебя теперь растянутое! — огневик выпрямился, — в этом теле и помрешь!

— Ненавижу тебя!

— Взаимно! — усмехнулся и отошел от клети.

— Значит, так! — сказал громко, — слушаем меня внимательно, время не ждет! Сейчас Матильда откроет проход. Ты — он ткнул пальцем в Грозного, — приведешь мне оттуда Нидару. Все остальные на стреме у прохода, так что поторопись, чем скорее приведешь, тем больше у твоих братьев на жизнь.

— В смысле, я? — опешил Антон, — я тебе что, гребанный Сусанин? Тебе надо, ты и вали!

— Прощаю дерзость, но один раз, на второй, — он сделал вид, что призадумался, — на второй раз выжгу на животе Степаниды твое имя, идет?

— Тварь! — выплюнул Грозный, от досады ударив кулаками в землю, — как я найду эту твою Нидару?

— Да как-как? Я что знаю, как вы это делаете? Имя покричишь, когда на место прибудешь. А я тебе портрет покажу. Гляди не перепутай, чтоб не вышло, как в прошлый раз, — и покосился на клеть.

— В прошлый раз? — Степка подскочила на месте, причинив боль рукам, — вы такое уже делали, да? Когда отец Гора погиб?

Огневик скривился, словно квасу скисшего хлебнул. Но тем не менее ответил.

— Ошибки случаются. Предыдущий Юша стар был. Да и эта, — кивок на Манару, — голову ему задурила, вот и притащил с Мира Мертвых не ту!

— Значит… ты тогда в бабушку мою хотел Нидару подселить?! А случайно подселил… сестру-близнеца…

— В бабушку, в бабушку. Не нашлось на тот момент других подходящих тел, — пробормотал зло, словно оправдываясь, — кровное родство обязательно!

— Да не вышло бы у тебя ничего в тот раз при любом раскладе, — перебила Манара, — душа самоубийцы только в девственницу вселиться может. А это тело, — она побила себя по полным ляжкам, — так сказать, БУ.

— Знаю я, — буркнул огневик, — тогда не знал! Но сейчас все будет как надо!

— М-мамочки, — простонала Степанида, выкатив глаза от ужаса, — мальчики, не выполняйте его приказы! Пусть лучше меня убьет! Слышите?!

— Успокойся, детка! — съязвила Манара, — это совсем не больно. Р-р-раз, и ты уже своим сиськам не хозяйка! — и захихикала, от чего затряслись ее круглые щеки. Огневик подключился к ее хохоту.

Степка закрыла бы уши руками, да те связаны, оставалось лишь застонать и стукнться головой о столб от досады. И тут услышала тихое:

— Рыженькая, я знаю как тебя спасти. Когда веревки порвутся, сразу не беги, выжди. А как Николай отвлечется на нас — мчи со всех ног.

— Когда? — спросила одними губами.

— Еще не знаю, но мы подберем момент.

— Эй, вы что там шепчетесь? — прищурился огневик.

— Прощаемся! — крикнула Степанида, — дай мне хоть попрощаться с… с братьями.

— А, ну попрощайтесь, попрощайтесь. Да только руками не трогайте, где тронете — новый ожог будет, — махнул рукой и повернулся к избе, — Матильдочка, пора!

«Что ни час, то новость»

Антон ушел. Попрощавшись взглядом, не найдя для этого слов, Грозный шагнул в дыру в земле, которая образовалась после каких-то заклинаний Матильды с прыжками в воздух и взмахами рук.

Остальные сцепили зубы и приготовились не зная к чему. Где-то позади всхлипывала Степка.

— И кого ждать? — грубо бросил лесник, обращаясь к огневику.

— А черт его знает, — пожал тот плечами, — всякая нечисть рванет, как почует дверь открытую.

— Моего отца какая тварь убила?

— Куренты.

— Черти, что ли?

— Они самые. Много набежала. Да ты гордиться батей можешь, — огневик ударил Гора в плечо, в якобы подбадривающем жесть, — он их тьмищу передавил.

— Руки не распускай! — оскалился Гор, — надеюсь, вы не были друзьями?

— Упаси боги! От друзей нету проку!

— Ба, а ты чего улыбаешься? — мэр подошел вплотную к Матильде, которая растеряно стояла у прохода и знай себе улыбалась, обожающе сверля огневика очами, — из-за него умер твой муж, скорее всего погибнут сын и внук. Ты совсем не понимаешь, нет? Сними кольцо!

— Никитушка, — ведьма повернулась к воздушнику и обиженно скривила губки, — ты не прав! Коленька хороший!

— Ой, да оставьте вы ее, — огневик закатил глаза, — она ж с юности по мне чахнет. Кольцо на Степаниду так не влияло, едва-едва слушалась, бунтовала, намаялся с ней, уф! А Матильда — как котенок ручной.

— Боже, спасибо тебе за это… — пробормотала позади Степанида, перестав всхлипывать.

— Огневик, а не проще закрыть проход, а потом снова открыть? К чему этот караул? — спросил Петр.

— Самый умный, да? — хмыкнул негодяй, — слабовата Ягиня у нас, второй раз не откроет. Не племенная кобылка, а так, переродок!

— Один ты, зае*ись принц! — плюнул под ноги Гор.

— Бери выше — бог! — ухмыльнулся Николай, — Матильдочка, займись ранами наших защитников, пока не набежало всякой твари, — он почесал расцарапанное лицо и побрел к столбу, — а потом и Степаниде помоги. Нидочке моей надо здоровое тело!

— Мужики, — шепотом сказал Митя, когда Николай отошел на достаточное расстояние, а Матильда убежала в избу, — у меня есть мысль, как освободить Панни.

— И?

— Из воспоминаний деда моего, Мечислава. Брата этого, — кивок в сторону огневика.

— Да помним мы ту историю. Так что? — поторопил Петр.

— Четыре брата управляли четырьмя главными стихиями. И когда были молодыми часто ссорились, дрались, силами мерялись все такое.

— Ну?

— Не могли побороть друг друга, так скажем до единоличной победы. Помнишь, Гор, сколько мы с тобой друг друга мутузили?

— Ну да…

— До победы никогда не доходило, так?

— Так.

— Короче. Победить стихийника можно только если все четыре силы сплести в одну.

— Чего ж мы ждем?

— Погоди ты. Дослушай. Его сила старше нашей и даже если мы втроем грохнем по ней, врядли пересилим. Но если по веревке… думаю шанс есть.

— Пробуем?

— Стоп, мужики, — встрял Петр, — когда встречаются четыре силы, забыли что бывает?

— Шандарахнет? — предположил Никита.

— Не то слово. От Степушки ничего не останется.

— Черт, — проскрипел зубами Митя, — не подумал.

— А если немного совсем, а? — предложил Гор.

— Немножечко руки оторвет…

— Бл*…

— Но идея неплохая, — сказал Петр, призадумавшись, — если кто-то возьмет на себя удар.

— Себя предлагаешь?

— А кто еще? — горько хмыкнул чаур.

— Эй, Петр Ильич, а если без жертв?! — процедил Никита, — мы и так одного потеряли.

— А другие варианты есть?

— Не-е-е-ег! — заныла из клети Манара, — выпусти меня, а? Зачем тебе Нидара? Она же никогда не любила тебя! А я любила! И снова полюблю!

— Во-первых, Нега больше нет, сгорел вместе с Огненным Змеем, забыла? — Николай прищурил глаза.

— Прости-прости-прости! — залебезила женщина, — Коленька, дай мне шанс! Нам же хорошо было вместе, вспомни! Если мы объединим силы — поработим мир! Подумай! Что тебе Нидка даст? Будет ныть и укорять без перестану.

— А во-вторых, напоминаю, — продолжал огневик, — ты прос*ала свой шанс, когда обманула, пообещав, что Меч вернется домой позже. Из-за тебя Нида погибла, тварь ты, из-за тебя! — Николай рассвирепел как-то мгновенно, заведясь до крайнего состояния, — если бы не ты, она не запомнила бы нашу ночь. Решила, что ей сон приснился. А я ходил бы к ней тайком и… был бы счастлив, а она осталась живой! Поэтому — заткнись!

Манара сжалась в клубок и отползла в дальний угол клети, подальше от разъяренного огневика. Степа покачала головой и сказала:

— Вы отвратительные, оба!

— Захлопнись и ты! — гаркнул огневик поворачиваясь, — знаешь, что эта вот, двоедушников на вас натравила? Если бы не я…

— Ой, благодетель выискался! Вернулся бы Петр и они сами сбежали бы!

— Она же наслала вытрашек на зазнобу лесника, в попытке свадьбу расстроить. Ах да, на водяника твоего любимого, тоже! Чудом, как не подох от двойной дозы-то!

— Почему, двойной? — сердце вдруг сорвалось в дурном темпе, Степка почувствовала, что вот-вот узнает что-то настолько страшное, после чего жизнь никогда не станет прежней, — нет… не говори лучше. Молчи… не хочу больше ничего знать!

— Молчать? О нет, знаешь, как я мечтал тебе обо всем рассказать?! — огневик приблизился к ней почти впритык, вжимая бедрами в столб и прошипел прямо в ухо, — почти так же сильно, как мечтал вернуть Ниду.

— Что… что я тебе сделала?!

— Гордячка, брезговала мной… даже с кольцом на руке. Не корилась, все нервы мне истратила. А ведь так похожа на нее… может, если бы по-нежнее была, ласковей, кто его знает, как обернулось бы…

— Фу! Пусти меня, козел! — задергалась Степка.

— Во-о-о-т, поэтому расскажу! Возомнила о себе, пыня! Думаешь, настоящая Домовитка? Как бы не так! — шипел он ей на ухо и ехидно посмеивался, — если бы я не заказал Слагалиц хапунам, хрен бы тебе сила досталась!

— Врешь ты! Я родилась Слагалицей!

— Не-а, шиш! Пустышка ты, ноль, хоть и родственница Нидочки. Я наблюдал за тобой. Слагалицы одна за одной исчезали и только тогда в тебе стали появляться зачатки.

— Боже, ты… отправил на смерть, на муки рабства невинных женщин, чтобы я…

— Ве-е-е-е-рно, — согласился радостно, — мне нужна была Последняя Слагалица, которая выполнит свою миссию. Я вот этими руками, — он сжал свои ладони на ее плечах, — подстроил исполнение пророчества Числобога, ускорив его эдак… веков на сто!

— Врешь! Может ты и смог убрать других Слагалиц, но как ты заставил появиться женихов?

— П-ф-ф! Это как раз самое простое. Вот подобрать их было кропотливой работой. А заставить бегать за тобой — легко! Вытрашки, забыла?

— Нет…

— Да… Маленькие такие, невидимые духи, заставляющие хотеть, сгорать от страсти, бредить…

— Нет-нет… ты врешь!

— Правду говорю… выбрал молодых, незрелых вытрашек, чтоб вы до койки не дошли. И вуаля — жениховская лихорадка!

— Они… не были моими женихами?

— Не-а. Один только чаур каким-то хреном затесался в их ряды. Его единственного духи не берут. Вот это загадка из загадок. Может и правда втюрился на старости лет? — Николай помолчал, обдумывая сию вероятность, — а вот остальным, да — ты и нафиг не упала, лже-Слагалица! — и огневик заржал ей в ухо, продолжая стискивать плечи.

Степанида застыла, заржавела, заклякла. Мозг отказывался воспринимать информацию. Она зажмурилась, стараясь отстраниться от происходящего.

— Но ты не бойся, — продолжал глумиться Николай, — сегодня-завтра те вытрашки сдохнут. И от страсти горячей ничего не останется.

— А Митя… ты сказал двойной удар?

— А-ха. Манара под видом приворотного зелья, дала водянице зрелого вытрашку. Вот твой водяник и сдурел. Прямо чудо, как не затрахался вусмерть?!

Вот тут Степка поняла, что не в силах более слушать его мерзкий голос и… резко согнула колено, попав аккурат, куда целилась. А в довесок, сомкнула зубы на его шее и сжала изо всех сил.