Болтливой избы хозяйка 2

Глава 14

«Всяк страх изгоняет любовь»

Возвращение в свое тело в этот раз вышло не таким болезненным. Степка открыла глаза и уставилась на свои сжатые в кулаки ладони и только горечь во рту была напоминанием о пережитом. Да хаотичность мыслей.

Она побежала на кухню, набрала стакан воды и попыталась запить неприятный вкус, когда услышала скрежет. Рука со стаканом застыла в воздухе. Женщина прислушалась. Звук повторился. Так, словно кто-то царапался со стороны двери.

Решив, что это могут быть новые владельцы, она заглянула в глазок. С той стороны стоял… пес. Черный, огромный и сверлил дверь желтыми глазами. Степка испуганно ойкнула и закрыла рот рукой.

— Ш-ш-ш-те-фа, — раздался хриплый рык с той стороны и Степка ойкнула повторно и выронила стакан. Ко всему случившемуся, только глюков не хватало!

— С-славик? — на всякий случай переспросила. Штефой же называл ее только он.

— От-крой! — прозвучало снова. Степка заглянула в глазок. Так и есть. Пес на месте. И все так же сверлит глазами дверь. Пришлось напомнить себе, что ей пора уже отвыкнуть удивляться.

— Славик, это ты? — спросила громче.

— Я! От-крой! — голос был хриплым, посему не особо похожим на голос участкового Тихого. И тут Степка почувствовала себя героиней детектива и по сему пробормотала, не отрываясь от глазка, положенную фразочку:

— А чем докажешь?

Пес стушевался. Или она просто хотела увидеть изменение в собачьей морде? Хотя… если это действительно окажется Славик, то за порогом стоит не пес, а… волк?

— Я од-ин из се-ми ж-женихов! — раздался ответ, который якобы должен был убедить Слагалицу.

— Ну… Это могут знать многие! — припечатала Степка. Ага, так легко ее не возьмешь!

— Ш-ште-фа… — пес угрюмо помотал головой, — у те-бя все х-хо-ро-шо?

— Это вопрос риторический, если уж я болтаю с собакой, не так ли? — разговор вдруг стал забавным и Степка хохотнула.

— Я не с-со-бака! — возмутился черный и громадный.

— Ой, прости, пес? Так лучше?

— От-крой, к-кра-савица, сю-да идут! — один желтый глаз подмигнул, или показалось? — у те-бя ожог над л-левой г-грудью!

Степка, прежде чем отпереть дверь, колебалась секунду. Про знак Слагалицы кроме женихов и охоронников точно никто не знал. «Ладно, будем считать, что верю!»

«Гость» ворвался, едва не сбив с ног и толкнул ее к стене. Встал на задние лапы, передние уперев в грудь и лизнул в нос.

— Фу! — Степка скривилась и попыталась оттолкнуть животное. Да вот только песо-волк прямо на глазах стал расти ввысь и вширь и за несколько мгновений стал участковым Тихим. Голым участковым, надо отметить, — С-славик… — женщина позволила себе быстрый взгляд вниз и зарделась, как девица, — ты, это… портки потерял?

— Что ты, Штефа! Я не надевал, — с ухмылкой и уже человеческим голосом ответил мужчина, — быстро говори, что произошло? — а сам приближается, зарывается носом ей в волосы и выдыхает: — пахнешь страхом и злостью…

— Стой, отпусти, ты мне думать не даешь! — Степка попыталась вывернуться из объятий, да только ее трепыхания оказались бесполезны, руки Славика сжали талию, а сам он тесно к ней прижался.

— Ш-ш-ш, не дергайся… после переворота я нервный и опасный… могу сорваться и укусить… лучше погладь меня, успокой, — шепнул на ухо.

— Хм, да? А не врешь? — Степка осторожно провела рукой по его волосам, срывая тихий довольный рык-урчание. Почти такой, как у рыкоя, когда она его гладит.

Мужчина извернулся, потерся о ласкающую ладонь щекой и заглянул в глаза своими цыганскими глазами. Степка подумала, что его образу очень не хватает серьги. И пожалуй, гитары. А еще она подумала, что он собирается ее поцеловать. И не ошиблась…

Славик набросился на ее губы с животным азартом. Голодно, смело и… с зубами. Каждый из женихов целовал ее по-своему, со своим неповторимым стилем и… каждый волнующе. Вот и в этот раз градус возбуждения скаканул от нулевой отметки до максимальной со старта.

Нижняя губа оказалась укушенной и втянутой в мужской горячий рот. Сама она до упора вдавлена в стену твердым телом. Славик время не терял и действовал быстро, словно боялся, что в любой момент все закончится и он не успеет насытиться. Целовал и кусал губы, шею, плечи. Когда и куда подевалась верхняя одежда уже не вспомнить.

Степка же силилась рассердиться, возмутиться или на крайний момент испугаться и найти таки силы оттолкнуть его. Но их не было, а это плохо. Она попыталась вспомнить, а знает ли Славик, что им нельзя того этого, ну то есть меча в ножны, но мозг работал с перебоями, мысли смешивались. А Матильдино зелье так и осталось в домике в деревне… И если быть откровенной, отбиваться не хотелось. После перенесенного несколько дней назад, в объятиях участкового было тепло и волнительно.

И вот уже ее ладони сами дарят ласки, исследуют широкую спину, царапают обнаженные ягодицы. Славик дернулся всем телом. Застыл и ругнулся сквозь зубы.

— Так хочу тебя… — промолвил на выдохе и отстранился. Выпустил ее и отошел на шаг. Закрыл глаза, потер лицо, силясь восстановить контроль. Степка же глубоко дышала и изо всех сил не смотрела вниз. А вот Славика его нагота, кажется не смущала. Он стоял широко расставив ноги и так яростно тер лицо, что оно покраснело.

— Так! Еще раз! — сказал он хрипло, — начнем с начала! Как ты, Штефа? Как дела?

— Как дела? — рассеяно переспросила Степка, поправляя одежду и отворачиваясь, — да как тебе сказать… мухам бы понравилось.

— Что? Мухам? Почему мухам? — не понял мужчина, а потом рассмеялся, — а, в этом смысле… — и потом добавил, — прости, я не намеревался набрасываться…

— Нормально все. А ты что же, получается, конвоировал?

— Сегодня мое дежурство, мы волнуемся за тебя. Караул держим по очереди. А пока добрался до этой квартиры, почувствовал, что ты чем-то расстроена. Вот, решил ворваться. Прости.

— Видение было. Ничего особенного, — пояснила, глядя в сторону. Щеки алели от еще не утихшего возбуждения и она в который раз поправляла прическу, надеясь, что по ней не видно истинное состояние.

— Устала ты от всего, да? — спросил он грустно.

— Угу. Есть такое.

— Если устала морально, предлагаю отдохнуть… аморально! — вдруг заявил он.

— Надеюсь это не то, что я подумала? — хмыкнула она.

«Кто не рискует, тот не выигрывает»

Вот если бы Степка знала, что слово «улет» он применил в прямом смысле, кто его знает, согласилась бы на то свидание… И вроде ничего не предвещало… Вячеслав, по фамилии Тихий, спокойный парень, участковый, в конце концов, и приготовил ей сумасшедшую встряску!

А было все так. Они условились встретиться через три часа возле торгового центра и Славик ушел. Точнее, убежал, перекинувшись черным волком. Степка же, в рассеяно-взбудораженном от встречи, состоянии, и думать позабыла о Николае и странном видении, спешно покинула квартиру, чтоб больше никогда в нее не возвращаться. Прошлое пора оставить в прошлом!

Тихий велел на свидание одеться попроще, что было в общем-то хорошо, если бы ей было что надеть. «Так что, — решила она, — свидание, более чем достойный повод принарядить косточки. Жизнь продолжается, товарищи!»

Кто бы мог подумать, что ей так понравится идея сходить, да ни куда-нибудь, а в улет? С того, последнего свидания, с Грозным, казалось, прошла целая жизнь. А от негатива она чертовски устала.

Более чем плодотворно провела Слагалица следующие три часа. Набег на магазины обтянул попу в сверхмодные джинсы сорок второго размера, (от увиденного размера на бирке, Степкино настроение сигануло еще выше) белый пушистый свитерок под горло, замшевые сапожки красного цвета (всю жизнь о таких мечтала) и короткую дубленку, такого же красного цвета. Старые вещи без сожаления зашвырнула в мусорный бак.

В салоне красоты сделала маникюр, а из своей кудрявой гривы — высокий хвост и даже языком прищелкнула от собственного отражения. «Пожалуй, все у меня не так плохо, если в конечном итоге стала выглядеть на десять лет моложе! Да и вообще, чего это я скисла? Семеро мужиков влюблены, а я…» Но, что именно она, додумать не успела, так как заметила, что на нее оборачиваются все без исключения мужики в торговом центре и еще выше задрала голову, застучав каблучками в веселом ритме. «Не, ну звезда, однозначно!»

Брошь перекочевала на дубленку, шаль в сумочку, а довольная собой Слагалица выплыла к центральному входу, где ее уже ждал Славик.

И тут она сбилась с шагу. Это Славик? Тот самый хороший мальчик? Тогда почему же он слез с невероятно огромного мото-зверя, снял шлем, размалеванный под череп и подмигнул ей хитрым взглядом? Нет! Не может быть!

— Привет, любимая! — не дав прийти в себя, Славик рывком прижал ее к себя и впился в губы наглым поцелуем, — ты готова, прокатимся?

— Я? Да… То есть, нет! — сказала она, мотнув головой и слегка зависнув от поцелуя, — ты… серьезно? — последнее скорее пропищала, чем сказала.

— Не бойся детка, со мной ты в безопасности! — Славик блеснул белозубой цыганской улыбкой и сжал ее талию еще крепче, пока Степка оторопело рассматривала его прикид из кожаных брюк, высоких солдатских ботинок и косухи с выбитым волком на плече.

— Славик, подожди! Ты ли это? — она пришла в себя, освободилась от объятий и отступила на шаг, таращась то на мужчину, то на его мотоцикл, — и что это???

— Это моя ласточка, познакомься! — участковый любовно погладил руль сияющего стального зверя, — между прочим, не что-нибудь, а Харлей!

— К-хм. Сделаю вид, что впечатлилась, — покачала она головой, закусив губу от досады, сообразив, во что влипла, — вот только прости, я на твою птицу не сяду!

— Штефа, не трусь! На, надевай шлем и поехали! — он вынул из багажника простой черный шлем и протянул ей.

— Нет-нет! — она еще на один шаг отступила, — я не поеду, Славик, погляди на дорогу!

— А что не так с дорогой?

— Прикалываешься? Это не дорога, а каша из мокрого снега! Мне жить еще не надоело!

— А если поклянусь, что с тобой ничего не случится, поедешь?

— Как ты можешь быть уверенным?

— На все сто, любимая! — на слове «любимая» его голос приобрел мятные нотки и у нее заалели щеки, — я бы не стал тобой рисковать. Никогда!

— Н-но…

— Я обещал улет? Обещал! Позволь выполнить слово и ты не пожалеешь!

— Я думала мы сходим в клуб, выпьем по коктейлю, потанцуем. Правда, Слав, мотогонки — это не про меня! Я слишком стара для этого! Ну и труслива, чего юлить! — она насупилась и глядела на мотоцикл едва не зловеще.

— Будет тебе клуб через пару часиков! И коктейли, и танцы, и даже стриптиз, если хочешь! — он, преодолев расстояние, снова притянул ее к себе, сжал ягодицу и склонившись к уху прошептал, — вот только про старуху, ты мне прекращай, давно в зеркало гляделась? На тебя даже из проезжающих машин пялятся!

— Ну… ладно, — она шлепнула его по руке и погрозила пальчиком с красным ногтем, — но если я упаду с этого птеродактиля и попорчу новую внешность — пощады не жди! От боли я зверею!

— Я тоже, Штефа, я тоже… — хриплый ответ участкового погнал по спине марш колючих ежиков и она поджала губы. «Да уж, Вячеслав, а в тебе я ошиблась…»

Нет, он не гнал. Можно сказать, тащился не быстрее маршруток. Не успела она как следует испугаться его двухколесного мото-друга, как Славик свернул в промзону, а там въехал в какой-то громадный амбар.

— Тебе надо переодеться! — сказал он, вставая.

— Во что? Зачем?

— Штефа, доверься мне, ладно? Ни о чем не спрашивай!

— Нет, уж дудки! Славик, я не люблю сюрпризы! — она глазела по сторонам, где в при свете прожекторов несколько десятков байкеров (все, кстати со спутницами) копошились возле своих до блеска начищенных монстров и медленно впадала в панику.

— Послушай! — он повернул ее к себе, — сегодня великий день. Для меня и для всех здесь присутствующих.

— Слав, я же не дура, здесь гонки будут, так?

— Так! Смотри! — он повернул ее лицом к неоновой вывеске у ворот, которая гласила: «LEGION WINTER MOTO FEST» и сжал плечи, — сегодня последний день зимнего мото-фестиваля для самых продвинутых.

— Для самых безголовых, я сказала бы, — буркнула она.

— Ага, для суровых чуваков, — исправил он, — будет улетно!

— Ну так, попутного ветра им или что желают в подобных случаях? Пять метров под килем? — насупилась она еще больше. «Нет, ни за что он меня на такое не уломает!»

— Семь футов под килем, и это говорят морякам, а не байкерам! Штефа, все будет хорошо. Мы не разобьемся! И я тебе клянусь, что сегодня вообще никто не упадет, даже коленку не оцарапает!

— Славик, ты что у нас, вещий волк? Или Матильда нагадала?

— Смотри туда, — теперь он развернул ее правее, где трибуны только-только начали заполняться людьми, — видишь в третьем ряду, в центре, женщину?

Степка пригляделась. Женщина в белом длинном пальто с капюшоном стояла у лавки, замерев каменным изваянием, глядя перед собой.

— Ну, вижу и что?

— Не знаешь кто она, да?

— Понятия не имею.

— Это Белая Баба.

— Ну чего сразу баба, на вид молодая женщина, — не согласилась Степка, хотя лица с этого расстояния было не разглядеть.

— Штефа, это злой дух! Белая Баба — предвестница беды.

— Что? — Степка едва не подпрыгнула, — и ты говоришь…

— Да тише ты, дальше смотри! — участковый сжал ее плечи сильнее, а в тот момент к Белой Бабе подошла другая женщина. Воззрившись на подошедшую, Степка забыла, как дышать. Она была до того красивой, что и на расстоянии слепила. Тонкая, изящная, она не шла, а казалось, плыла между рядов лавок. От ее одежды, тонкими лучиками исходил золото-серебристый свет, что хотелось зажмуриться, но тем не менее, глаза таращились и даже не моргали. Диковинная, сияющая женщина подошла к Белой Бабе и протянула ей белоснежное полотенце.

— К-кто это? И почему она Бабе полотенце дала? — благоговейно прошептала Слагалица.

— Это не полотенце, а шаль. Откуп, что бы Белая Баба ушла. А кто она, угадай сама, — Степка даже не заметила, как Славик прижался к ней всем телом и обнял за талию.

— Богиня какая-то? — предположила женщина.

— Ладно, скажу, не буду тебя мучить. Это Жар Птица…

— Ох… — Степанида зажала рот рукой, — очуметь! И они тоже существуют?

— Конечно! Но их мало. А ты знала, что пение Жар Птицы исцеляет болезни? — продолжал мужчина, медленно поглаживая ее талию.

— Я слышала, что они охраняют сад с молодильными яблоками, — хмыкнула Степка, вспомнив сказку про Конька-горбунка, — и думала похожи на павлинов. А тут на тебе, женщина!

— Народ любит сказки сочинять, вымысла больше, чем правды! Так что, Штефа, все сегодня хорошо будет, как я и обещал. Видишь, ушла Белая Баба. А с Жар Птицей ничего плохого не случается.

И действительно, прихватив подарок Жар Птицы, предвестница беды медленно побрела прочь, а сияющая женщина царственно опустилась на лавку, расправив широкие юбки и… помахала ручкой.

— Она… кому это помахала?

— Мне!

— Ты ее знаешь?

— Знаю! Она здесь из-за меня! — он засмеялся, — познакомлю после гонок! Ты ей понравишься! А сейчас, марш переодеваться, скоро начало. Не то обижусь!

И вот тут бы Степке задуматься, что он имел ввиду, да только она была под впечатлением от увиденного и потому покорно побрела в раздевалку, с ворохом одежды, которую ей всучил Славик.

Одна из многочисленных девиц, прихорашивающихся в раздевалке с огромными зеркалами, помогла Степаниде надеть специальный костюм мотогонщицы. На столько облегающую одежду Слагалица носить еще не приходилось. Она критично оглядела себя в зеркале и нахмурилась.

— Слушай, — она обратилась к девушке, — а попки у вас не замерзают? На улице максимум ноль!

— Ой, смешная ты! — захихикала новая знакомая, одетая в похожий комбинезон, — он же термо! Да и как можно замерзнуть, когда прижимаешься к волку?!

— К… волку?

— К своему гонщику! — пояснила девушка, покачав головой, — ты что, здесь впервые? Наш клуб называется «Волки»!

— А-а-а, — Степка чуть не перепугалась, решив уже, что все байкеры, волки из стаи Славика. И едва не споткнулась, когда уходя услышала ехидное:

— Вожак косулю подцепил?

— Да тише ты, Вожак теперь Лапа, услышит — вылетишь!

— А че такого я сказала?

— Штефа! Ты шикарна! Тебе невероятно идет! — в глазах Вячеслава было столько восторга, что она почти простила ему то, что притащил ее в такое странное место.

— Спасибо, ты тоже ничего! Славик, а там девчонки болтают про какого-то вожака и волков…

— Так клуб называется «Волки». А вожак — их главный.

— Я уже было подумала, что это ты…

— Нет, любимая, не я… — «любимая» вновь окрасило щеки в пунцовый цвет и она не заметила, что он слегка стушевался.

А дальше был Ад! Нет, не сразу конечно. Сначала они посмотрели шоу, устроенное байкерами, где Степка хлопала и улюлюкала наравне со всеми, а вот потом… сама не заметила как, оказалась сидящей позади Славика на его серебряном монстре и раздался выстрел.

Десятка три железных коней сорвались с места и помчались вперед, визжа шинами. Эйфорию от представления и всеобщей шумихи, как рукой сняло! Степка завизжала в унисон с многострадальной резиной и вжалась в спину жениха, зажмурившись до белых мушек. Какой там холод? Едкий ужас вытеснил все чувства, парализовав, намертво приклеив к мужчине. Движимыми остались лишь глаза.

О любви к скорости можно, конечно, поспорить. Многие рассказывают, что спустя несколько минут, когда привыкаешь к ней, неизвестное доселе жгучее, тянущее чувство под ложечкой даже начинает нравиться и ты ощущаешь редкого сорта удовольствие. Гурманы скорости, прямо.

У Стеши… короче, наоборот все вышло у нее. Стоило ей открыть глаза и увидеть, с какой частотой мелькают огни фонарей и ночного города, с трудом сдерживала вопль (а иногда и не сдерживала), или, когда байк резко поворачивал, тошнота подкатывала к горлу валунами и съеденный в обед гамбургер настойчиво просился наружу.

После бесконечно тянущихся минут пытки, скрежет тормозов, шум дороги, рев моторов и барабанная дробь сердца слилась для Степки в единый гул и голова, казалось, вот-вот расколется на две части. Ее сил хватало только на то, чтоб не свалиться с мчащего мотоцикла и бормотать: «Убью, гада!»

И вот, наконец-то. Ура! Железный монстр дернулся еще один раз и остановился. Не веря своему счастью, женщина какое-то время не шевелилась, поэтому Славику пришлось стащить ее силой.

— Штефа, Штефа! Мы победили, любимая, победили!!!

Степанида оттолкнула его руки, сорвала с головы шлем и отбежав на два шага, согнулась в пополам от настигшей таки рвоты, извергая содержимое многострадального желудка.

Чьи-то заботливые руки поддерживали ее за спину, другие протянули бутылку с водой и помогли умыться. Но когда она, посчитав, что худшие минуты сегодняшнего дня позади, поднялась на ноги, столкнулась со взглядом прекрасной сияющей женщины и услышала звонкий голосок:

— Вячеслав, сынок, познакомишь с невестой?

«Тих, да лих»

К добру ли, к худу ли, знакомство с потенциальной свекровью Степанида запомнила плохо. Да и та понятливой оказалась, обронив на прощание: «Ладно, не буду смущать девушку» упорхнула, перебросившись едва ли парой слов с сыном. И вот сейчас этот самый сын сидел напротив Слагалицы в некой комнате без окон, полной ящиков и разного хлама и глядел виноватым взглядом… побитого волка.

— Прости… прости… — в который раз твердил он и поглаживал ее ладони.

— Убью, Славик, — в десятый раз повторила она, силилась отнять руки. Но, то ли сил осталось мало, то ли шок еще не прошел, сопротивление выходило вялым.

— Я болван, Штефа, признаю! — наконец сменил репертуар участковый, — но даже и представить себе не мог, что ты укачиваешься!

— А я и не укачиваюсь, Славик! — ладони удалось отнять и женщина спрятала в них лицо, — я думала, смерть моя пришла…

— Прости, как лучше хотел… Думал, адреналин — самое оно, для выхода из депрессии. По себе судил, идиот.

Степке очень хотелось согласиться с ним и прикрепить еще пару «ласкающих» эпитетов, но слова не шли. Сотни мыслей роились в мозгу и она уцепилась за ту, которая беспокоила больше остальных.

— Так значит, мама…

— Что? — не понял мужчина.

— Жар Птица — твоя мать!

— Ну, да…

— И ты ничего мне не сказал?!

— Я собирался! После гонки хотел подвести тебя к ней и познакомить, но она успела раньше!

— Славик… — вот как ему объяснить, что он болван и при этом не обидеть? — о знакомстве с мамой надо предупреждать за неделю, а лучше за полгода!

— Хм, почему это? — вот даже лицо сделала удивленное, словно очевидных вещей не понимает.

— Потому что к такой встрече нужно готовиться тщательно и долго, а еще лучше съехать и не пойти! Ай, ты не поймешь! — она махнула рукой и поджала губы, — где моя одежда? Домой хочу!

— Как, домой? Я тебя не отпущу! Мы сейчас едем в клуб, пить коктейли и танцевать! — возмутился он и вновь схватил ее за руки, — любимая, ну позволь мне реабилитироваться, пожалуйста! Вечер только начался.

— Он едва не закончился, не успев начаться! — вздохнула она, понимая, что совершенно ничего не знает об этом своем женихе. В деревне он казался иным. А оказывается у него «сказочная» мама, любовь к мотогонкам и азартный характер. И черт его знает, что еще, — слушай, а Николай тогда сказал, что ты химию любил, но выбрал волчью стаю, а не науку, — всплыло в мозгу воспоминание.

— Было дело, в далеком прошлом, — согласился Вячеслав, слегка помрачнев, — тогда у меня было две страсти: химия и мотоциклы. Но потом проснулся зов крови и дух Волха. Они пересилили и теперь у меня другая жизнь.

— Расскажи! Я же ничего о тебе не знаю!

— Да что рассказывать? До двадцати пяти лет гонял на мотыках, собирал команду, чтоб открыть собственную лабораторию, как вдруг, трах-бабах, проснулась волчья кровь. Планы пришлось поменять. Как-то так…

— А разве волки не с рождения знают кто они? Или это у всех так, идешь себе спокойно по улице, никого не трогаешь, и тут внезапно на лице шерсть начинает расти и на луну завыть охота?

— Смешная ты, — тепло улыбнулся Славик, — я же полу-волк, моя мать не волчица, — а затем сделал хитрую гримасу, — обещаю все тебе рассказать, если поедешь со мной в клуб! Что скажешь?

— Мне бы в душ сперва. Под этим скафандром с меня семь потов сошло, пока на твоем птеродактиле с жизнью прощалась.

— Пойдем, в клубе сходишь, — участковый, обрадованный, подскочил на ноги.

— Как это, в клубе? — опешила Степка.

— У меня там личная комната есть! Поехали! На месте все покажу и расскажу.

Степке осталось только согласиться, натянуть на себя ненавистный шлем и опять сесть на железного монстра.

— Ты как хочешь, Славик, но домой вызовешь мне такси! Последний раз сажусь на это чудовище!

Клуб «Тихий Волк» располагался в десяти минутах неспешной езды от места проведения зимнего мото-фестиваля. Славик вел аккуратно, не рискуя вызвать на себя еще больший гнев Слагалицы.

— «Тихий Волк» — прочла Степка мигающую белым вывеску, на черном здании клуба, — не, серьезно что ли?

— Добро пожаловать в мой клуб, Штефа, я вижу ты уже и так догадалась.

Он провел ее за руку через охрану, не дав начать задавать вопросы прямо там и, свернув в темном коридоре в какую-то нишу, завел в комнату, предварительно отперев ключом.

Комната оказалась просторным кабинетом с массивным столом, парой стульев и кожаным диванчиком у окна. В углу, на подставке стоял, (кто бы удивлялся) явно раритетный двухколесный зверь, подсвеченный снизу тремя лампами. «Наверное времен Царя Гороха мотык!» — злобно подумала женщина, ощутив, что отныне питает жгучую нелюбовь к данному виду транспорта.

— Душ вон там! — показал на дверь Славик, которую Степка сперва приняла за зеркало, — полотенца чистые в шкафу! Я пока закажу нам что-нибудь поесть.

После горячего душа стало легче. Руки-ноги дрожать перестали и тошнота улеглась без следа. Степка долго сушила феном белье, которое пришлось выстирать, а затем и волосы. Рыжие локоны завернулись колечками и ложиться без укладочных средств в прическу, категорически отказывались, поэтому пришлось махнуть на них рукой. Еще повезло, что с некоторых пор в косметике она не нуждалась, лишь тронула губы бесцветным блеском и посчитала марафет завершенным.

Вышла из душа в своей новой одежде и с комбинезоном в руках.

— Я заберу его домой, выстираю и верну, — сказала она.

— Не нужно, я его для тебя покупал, — ответил Славик.

— Да? Вот спасибо! Буду в нем в деревне картошку копать!

— Боюсь, Гор тебя в таком наряде из дому не выпустит!

— А почему это Гор? — возмутилась она.

— Так он из нас самый ревнивый, — спокойно пояснил участковый.

— Хочешь сказать, веришь, что вы все вместе на мне женитесь? — она закатила глаза.

— Не знаю, — отмахнулся он, — да и знать пока что не хочу! Давай пока не будем об этом! Сегодня ты только моя!

— А ты сам начал!

— Сам и закончу! Вот поцеловал бы тебя, чтоб обо всем думать забыла, — Славик незаметно оказался рядом, но не обнял, а лишь погладил по волосам, — да только в душ схожу и переоденусь!

И от этих слов сердце заколотилось в сладком томлении, хорошо, что он тут же скрылся в душе. Степанидка прошлась по комнате, искоса «обласкала» взглядом подсвеченный раритет, но близко не подошла. Поглазела на фотографии на стенах, на которых в большинстве своем позировали незнакомые парни на байках, и лишь на одной из них нашла Вячеслава. Тот стоял на кафедре в белом халате, с прозрачной колбой в руках и с удивительно сосредоточенным лицом. Фото датировалось десятью годами ранее. Степка изумленно подняла бровь. «Это сколько же ему сейчас лет?»- возник в голове вопрос, который она сразу же задала, стоило мужчине выйти.

Славик переоделся в черные узкие джинсы и футболку с низкой горловиной. Она засмотрелась на него, медленно обшарив взглядом снизу вверх, но натолкнувшись на хищный взгляд, предусмотрительно отошла за стол.

— Сколько тебе лет, Славик?

— Тридцать шесть, а что?

— Тридцать шесть, значит… — повторила Степка, — признайся, подъедаете-таки с маменькой яблочки молодильные?

«От загадки до разгадки семь верст правды»

— Генетическая особенность! — ухмыльнулся мужчина, не обидевшись на шутку.

— А маме сколько лет, позволь узнать? Я, хоть и плохо разглядела, но по лицу, ей и семнадцати нет!

— На этот вопрос, она даже мне правду не говорит! Но думаю, немало! — Славик был расслаблен и улыбался нежной улыбкой.

— А твои товарищи не удивляются, что твоя мама выглядит девочкой и светится, по-ярче елки новогодней? — продолжала допытываться Степка, усевшись за хозяйский стол.

— Ее не видит никто, Шефа, когда она не хочет этого, — Славик остановился напротив стола, скрестив руки на груди и сменил тему, — поцелуй меня, я соскучился!

— Что? А ты наглый! — фыркнула.

— А с тобой иначе никак. И вообще, у нас свадьба скоро, а мы от силы пару раз целовались! Так что я требую свое! — он принялся обходить стол, а Степка вскочила на ноги и возразила:

— Не дави на меня, Славик, я этого не люблю! — и возмущенно вздернула носик.

— Да кто давит, любимая? У меня просто времени в обрез, а ты… колючая, как еж! Чтоб поцеловать, приходится применять эффект внезапности! — Славик остановился, уперев кулаки в стол и наклонил голову, скрывая выражение лица. Но тут распахнулась дверь. Разрушая неловкий момент в кабинет вошел официант в потертых джинсах и кожаном жилете на голое тело.

— Вожак, пацаны спрашивают, когда награждение начинать? — спросил он, выкладывая из подноса на стол блюда с едой, кувшин с лимонадом и стаканы.

— Алекс, во-первых, поздоровайся с моей невестой! — строгим голосом перебил Славик, — а во-вторых, Вожак теперь Лапа, привыкай, он бесится, когда вы Вожаком зовете меня! И в-третьих, дайте нам сорок минут и можно будет начинать.

Официант удивленно вздернув бровь, взглянув на Слагалицу, коротко кивнул головой, проговорив скороговоркой:

— З-здрасте, мое почтение! Прости, Тихий! Никак не привыкну. Окей, передам, но ты бы поторопился, за сорок минут они ужрутся, как свиньи.

— Девчонок подключи, они умеют отвлекать от выпивки, пусть номер свой коронный покажут. Давай-давай, иди уже!

— Прости, Штефа, еда у нас здесь специфическая: жаренная, перченная, на желудки крутых парней рассчитанная. Но повар ради тебя приготовил пюре картофельное и паровую котлету, сойдет? Или… — в глазах мужчины было столько заботы, что Степка почувствовала угрызения совести.

— Спасибо, Славик, сойдет! Я вообще-то всеядная, мог заказать, что угодно! — заверила она, усаживаясь за стол и подвигая к себе тарелку.

— Просто я подумал, что не стоит твой желудок после… ну, тошноты, нагружать тяжелой пищей…

— Я в порядке, правда! Садись и расскажи мне уже все, да пойдем праздновать твою победу, раз народ ждет!

— Ладно, — он сел, тихонько вздохнув, — с чего начать?

— С самого начала. Про родителей. Что за дух Волха такой и почему он изменил твою жизнь? — это она проговорила, вонзившись зубами в котлету.

— Из родителей у меня только мать, — начал Славик после паузы, не притронувшись к еде, — с отцом не знаком… Он изнасиловал мать и сбежал в закат.

Степка, с трудом проглотив кусок, проговорила:

— Прости, ужас какой…

— Я ничего о нем не знал, до того самого момента, пока не проснулся зов крови, — пожал он плечами, — мать до сих пор не может об этом говорить, поэтому я перестал спрашивать еще в юности.

— Представляю, — пролепетала Степка, ковыряя вилкой, потеряв аппетит, — бедная…

— Она… особенная, Штефа. Тут надо больше знать о Жар Птицах, что бы лучше ее понять. Такие, как мама, семьи не заводят. Не вступают в отношения. Никогда. У них своя миссия и они живут уединенно, скрытно. А тут такое… Я думаю, она себя винит в случившемся больше, чем того ушлепка.

— Бред, она не виновата! Этот твой отец, он…

— Да какой он мне отец? — оскалился мужчина, в ту самую минуту действительно став похожим на волка, — негодяй и насильник! Мать жалко. Она из-за него изгоем стала. Ее прогнали из дома и она жила среди чужих, непонятных ей существ. Для нее это худшая кара…

— Блииин, — совсем расстроилась Степанида. Так жаль стало прекрасную хрупкую женщину, пострадавшую вдвойне, — но это ведь несправедливо!

— Такие законы. Он не только изнасиловал мать, а украл все яблоки с ее дерева. Этого Жар Птицам не прощают! Молодильные яблоки очень ценны и их берегут как зеницу ока.

— И что же она делала? Как жила все эти годы, тебя растила?

— С деньгами проблем не было, у нее ведь волосы золотые и ногти, если ты заметила. Сложнее было жить среди людей и заботиться о ребенке. Но она справилась и не отправила меня в детдом.

— Да ну, какой детдом! Ты что, Славик! Она же мать!

— Ты не знаешь, какие они существа, Штефа! — он покачал головой, — то, что мать смогла вырастить меня, находиться среди людей— большое чудо. Жар Птицы всю жизнь живут сами. Никогда, понимаешь, ни-ког-да, не общаются ни с кем, кроме себе подобных, но и то, раз в сто лет. Ей очень тяжело было. Нам не понять.

— Хм, ну тогда и правда чудо…

— Да… Когда я вырос достаточно, чтоб обходиться без нее, она купила себе дом на берегу озера и поселилась одна. А я стараюсь даже не звонить ей лишний раз, боясь создать дискомфорт. Но она, парадоксально, всегда знает, когда я участвую в забеге и приходит, чтоб уберечь!

— Расскажи про шаль, — попросила Степка после паузы, во время которой думала об удивительной Жар Птице. Вот у кого судьба не подарок, грех тут жаловаться на долю Слагалью, — она ведь особенная, ты говорил ее мама плела? Не такую ли она подарила сегодня Белой Бабе?

— Да, — согласился мужчина, — накануне твоего дня рождения я сидел дома и ломал голову, что бы такого тебе подарить. И тут, представляешь, ко мне заявляется мама. И говорит, на мол, подари невесте. Я опешил, откуда знает? Ведь до этого мы больше года не общались. А она просто отдала и исчезла. Уже позже, когда шел к тебе, почувствовал опасность и понял, что она права была.

— А какую опасность ты почувствовал, можешь объяснить?

— Не могу сказать тебе точно, — задумался он на мгновение, — но такое ощущение… словно охотник рядом. Это чувство у любого хищника в крови. Вот и в отношение тебя мне периодически чудится его присутствие. Словно вот-вот кто-то выстрелит, а я не знаю, с какой стороны и боюсь, что… не успею спасти.

Степка проглотила ком страха, отодвинув от себя тарелку. Увидев ее перекошенное лицо, Славик испугался.

— Прости, любимая! Опять косякнул, — он ударил себя по лбу, — просто ты спросила, я ответил, не подумав.

— Д-да нет, ничего… Сама правду просила. А… как часто у тебя такое чувство?

— Острее всего было возле твоего дома в день рождения. Еще несколько раз, вроде, но гораздо слабее. Сегодня было, когда я в квартиру Николая ломился, но скорее всего я просто твое волнение почувствовал.

— Понятно… Но, кто же на меня охотится и почему? Может все тот же хапун?

— Мы выясним, любимая, обязательно выясним! — Славик оказался рядом, присел у кресла и сжал ледяные ладони, — ты не бойся, главное носи шаль. В ней ты невидима для разной нечисти. И брошь Петра Ильича не снимай, хорошо?

— Д-да, хорошо… Я так и делаю!

— И где же тогда шаль и брошь, скажи мне, пожалуйста?

— Э-э-м, шаль в сумочке, она не очень шла к наряду, — ответила Степка, моргнув, — а брошь на дубленке.

— И ты думаешь они тебе помогут из сумки? Ох, Штефа, Штефа! Беспечно относишься к себе! Хоть бы подумала о нас, представляешь, что с ним станется если с тобой что-то произойдет?

— Ладно тебе, Слав, — покраснела Степка, — я все поняла и сейчас надену брошь!

— И шаль! Она же тонкая, повяжи на шею!

— Ладно! Ладно! — Степка поднялась на ноги, обошла Вячеслава и склонившись над сумочкой, извлекла шаль, повязала на волосы, как шарф. Сняла с дубленки брошь и приколола на свитер, — сделано, товарищ участковый!

— Молодец! — Славик снова незаметно оказался рядом, заставив вздрогнуть. И как он так бесшумно передвигается? Сграбастал в объятия и уселся вместе с ней в кресло, — вот так лучше. Спрашивай, что еще тебе рассказать?

Степка беспокойно заерзала на коленях, борясь с эмоциями. Как обычно, желание прижаться к широкой груди и запустить пальцы в волосы, накатило сразу, стоило только почувствовать его прикосновение. Из головы напрочь улетели все вопросы. Но мужчина как-то по своему расценил ее замешательство и проговорил, внезапно хриплым ставшим голосом:

— Я настолько противен тебе? Да? Ты… все-таки водяника выбрала?

— Что? Нет, не противен, Славик! Что ты! — Степка подняла на него свои разноцветные очи и поглядела виновато. В который раз прокляла про себя жениховскую лихорадку, голод телесный и Числобога за одно, — я… это трудно говорить, но я скажу, что бы ты впредь не чувствовал себя обиженным. Слав… — она набрала полную грудь воздуха, зажмурилась и выпалила правду, надеясь, что мужчина перестанет злиться: — да хочу я вас! Всех хочу! Да так, что зубы ломит и ноги подкашиваются!

Вячеслав в ответ издал звук, похожий на кряканье.

— Д-да? — протянул он, — даже так? Ничего себе… здорово! — и сделал неожиданную вещь. Резко посадил ее на стол, а сам устроился к кресле между ее ног и уткнулся носом в живот, — теперь не отпущу…

— Ой! — пискнула Степка и вцепилась в его волосы, — с-стой, Сла-вик…

— Угу, стою… — ответил он где-то в районе ремня ее джинсов.

— Я… это сказала, что бы ты понял, я не шарахаюсь от тебя. Я… просто боюсь, что не утерплю… — признаваться было тяжко, но необходимо, — на расстоянии еще могу терпеть, но стоит только прикоснуться…

— Не бойся, я утерплю! — он дышал ей в живот таким горячим воздухом, что обжигал даже через ткань одежды и лишал последних здравых мыслей.

— И… еще! С-славик! Ну послушай же меня! — она больно дернула его за волосы, заставляя поднять к ней лицо, — я… мне стыдно, Славик!

— Но, почему? — спросил он одними губами, пытаясь сфокусировать на ней внезапно пожелтевшие глаза.

— Ну как же… я ведь не проститутка! Для меня ненормально хотеть стольких мужчин сразу! Это все не-пра-виль-но! — и повторила тише, — неправильно…

— У нас особый случай! — его голос стал меняться, тем временем, как ладони шарили по спине, придвигая ее к себе ближе, — посмотри на это с другой стороны…

— К-какой другой? — беседы водить хотелось все меньше, а скользнуть в его объятия, все больше.

— Отталкивая нас, делаешь больно. А нам так надо, хоть иногда быть с тобой… — тут его голос стал злым и грубым, — чтоб не озвереть от ревности… Знаешь, как мне охота вцепиться в горлянку твоему водянику? За то что он имел счастье разделить с тобой страсть?!

— Ш-ш-ш… Славик! — Степка погладила его по щеке и засмотрелась в глаза, переставшие быть человеческими. Зрачок увеличился, радужка стала огненной и, что самое дикое, разрез глаз изменился, поднявшись кверху у внешнего уголка, — н-не надо так… Вы все мне дороги. И… если ты забыл, то у нас с тобой тоже… было!

— Хочу еще! — рыкнул он и резко рванул на себя. Степка соскользнула ему на колени и уперлась руками в грудь, — тебя мало… мне мало… — голос, словно изломавшись, стал шипящим и томным, — всегда мало… а сейчас луна… трудно сдерживаться…

— Ой! — вот тут Степка совсем уж перепугалась, но он добавил:

— Не бойся… просто погладь меня немного… и поцелуй… — и стал тереться о нее, как иногда делают собаки, выпрашивая ласку, — пожалуйста, всего пять минут…

Разве могла она ему отказать? Если у самой кости плавились от его голоса и ласковых поглаживаний?

Впутала ладони в густую шевелюру, нажимая пальцами, прошлась от макушки до затылка, погладила шею. Спустилась на плечи и поцарапала их ноготками. Славик громко дышал и подрагивал, сокращая между ними расстояние медленно, но верно.

— Поцелуй! Сама поцелуй! — потребовал, сжав в капкане рук на грани боли.

И она покорилась. На миг прикрыла глаза, словно договариваясь сама с собой и выдохнула из груди то, что «кричало», вопило против того, что ей так сильно хотелось совершить. Погладила пальцем твердые, манящие губы, почувствовав небольшой укус и улыбнулась.

— Ты у меня злой волк, да? Кусаться любишь?

Оказывается, кусаться нравилось и ей. Приподнявшись на его коленях, вцепившись в волосы рукой, заставила Славика задрать голову, чтоб выплеснуть на него скопившийся голод.

Славик замер, не веря. Страсть женщины, по которой он уже больше двух месяцев сходил с ума, оказалась не слабее его собственной. А зубы, кусающие его губы и язык почти до крови, пробудили волчью сущность, которую рядом с ней было особенно трудно сдерживать.

И вот, в результате, она лежит распластанная на столе, изгибаясь, обхватив его талию ногами и стонет громко, не таясь и не сдерживаясь, а мужчина, навалившись сверху, ласкает миллионами укусов шею и грудь прямо через одежду.

Ей хочется быть еще ближе, чувствовать полнее, поэтому Степка изгибается и дрожит, мечтая, что б он уже избавил ее от ненавистного свитера…

Укусы сводят с ума, она тянется, стараясь в ответ укусить и его. И когда дотягивается — кусает, как обезумевшая! Куда удается дотянуться: до шеи, плеча или руки. А когда не удается, недовольно хнычет и выгибается кошкой на твердом столе, хватаясь за одежду, притягивая к себе, чтоб впиться в кожу и оставить свой след.

Это была какая-то другая Степка… стащившая с Вячеслава футболку и впивающаяся зубами в его, ничем не прикрытую кожу. Но… он рычит счастливым рыком и позволяет ей делать все, что она хочет! Это же чистый, ядовитый кайф! С каждым укусом он полонит разум, заставляет бояться, что еще глоток, — и волк покорится инстинктам.

Но как не сорваться, когда она горячая и разделяет его страсть так, как ни одна до нее? Это мука, чертово правило, не позволяющее сделать ее своей, будь оно трижды проклято, узлом связывает сухожилия!!!

Но злость, не кстати, лишь добавляет огня в кровь. Кусает горячее, чувствительнее. Пригвоздив женщину к столу, опустился на животик, стараясь, не понятно откуда берущимися силами, контролировать зубы, но она постоянно выкрикивала:

— Еще… сильнее, — что он едва не перекинулся.

Грубо развел ее ноги и уткнулся носом в манящую ложбинку. Нюхал, рычал, сжимал бедра. Терпел, чтоб не разорвать джинсы ко всем чертям, сатанея от манящего запаха.

Хотел быть нежным, но… укусил. Степка закричала и выгнулась под неестественным для человеческого тела углом, да так, что напряглись, заныли все мышцы.

— Пожалуйста… еще!

Он не смог отказать ни ей ни себе. Подняв на руки, в два шага отнес к дивану и принялся раздевать. В разные стороны полетели замшевые сапожки, чудом спасшиеся джинсы были заброшены на раритетный байк. Все это заняло не более двух секунд.

Белье снимать не стал. Каким-то проблеском сознания не дал самому себе пройти последний рубеж.

Когда укусил ее там сквозь тонкую ткань кружевного белья, женщина захныкала. Закусила ладонь, сдерживая крики. Славик поднял голову. Вырвав ее ладонь, поглядел желтым взглядом и велел:

— Пожалуйста, кричи…

Она кричала. Когда он еще несколько раз укусил в то, самое чувствительное место. Кричала, когда отвернув ткань трусиков, зализал свои же укусы. Кричала, пока он пил ее влагу жадно, рыча и уже больше не боясь испугать напором.

И, когда она, изливая страсть, вздрогнула под его губами в последний раз, рывком поднял на ноги и лизнул в губы, делясь вкусом их любви.

Степка, все еще находясь под странной, неуправляемой магией желания, облизала губы и… покачнулась. Отстранившись, опустилась на колени. Он не успел ее остановить или хоть что-нибудь сделать, как она… сжала зубы вокруг выступающего бугра в брюках. Вернув ему все то, что он проделывал с ней, обездвижив одним укусом. Славик окаменел, не контролируя огненную лавину, полоснувшую там, где коснулся женский рот. Это было… ни на что не похоже и по силе, равно торнадо. Неожиданный оргазм заставил рухнуть на колени и изумленно охнуть. И увидеть ее блаженную улыбку, когда прошептала:

— Квиты… — и упала в его объятия, почти без чувств.

— Ты… ты такая… — слова восхищения не нашлись даже после сотни мгновений спустя. Вячеслав сглотнул комок невысказанных похвал, пытаясь привести чувства в порядок и перестать блеять, — я ведь не смогу отпустить тебя теперь… ты это понимаешь, да?

Степка же, лежа в свитере и трусиках поверх мужчины все на том же полу, у дивана, пыталась ни о чем не думать, не сметь сожалеть, не ругать себя и… не вспоминать Митю. Поэтому не сразу осознала, о чем говорит Славик.

— В каком смысле? — все же поинтересовалась, отгоняя от себя мысли, грозившие испортить вечер.

— В самом прямом! Ты моя, Штефа! Моя по духу, темпераменту! Я такой никогда не встречал! Даже не мечтал, что ты — такая…

— Да ла-а-а-а-дно… — протянула она, хмыкнув, — я между прочим тоже думала ты — скромный мальчик. А ты вон, какой…

— И какой?

— Ну… во-первых и к счастью, старше меня. А то я комплексовала, думая, что тебе чуть больше двадцати, — его грудь колыхнулась от легкого смешка, — а во-вторых, ты был такой весь серьезный, важный участковый, — тут уже она засмеялась, — что я голову себе свернула, размышляя, кто же мой таинственный любовник с сеновала, твою кандидатуру даже не рассматривая.

— Ах, ты! — он сжал ее ягодицу и подтащил повыше, чмокнув в макушку, — не рассматривала, значит…

— Ай, пусти, волчара! — Степка игриво стукнула его кулачком в грудь, — мне вообще-то надо опять в душ…

— Угу…

— Тогда идем?

— Да, пора выходить в народ… Нас давно ждут, — он тихо вздохнул, понимая, что важный разговор придется отложить.

— Уже? А ты мне еще не все рассказал! — воспротивилась она, — хочу знать, как ты стал волком и откуда у тебя клуб? Почему тебя называют вожаком и…

— Стоп-стоп-стоп! Все расскажу, но в следующий раз, ладно? — Славик поднялся на ноги одним прыжком вместе со своей ношей и закружился на месте, — сейчас пришла пора развлекаться, ты со мной? Да, да, да? — со смехом спрашивал он, заглядывая в глаза.

— Ладно, что мне остается… — Степка хотела надуть губки, но те упорно растягивались в широкую улыбку, — только чур я первая в душ!

— Конечно, первая! Я могу и в другой сходить! — участковый быстро чмокнул ее в макушку и отошел на шаг, склонившись за футболкой.

— Ой ты ж, жеванный торт! — охнула она, только сейчас увидев его голый торс, покрытый синяками и багровыми отпечатками зубов.

— Что? Кто?

— Ты… весь в укусах! — Степанида прикрыла рот ладошкой, почувствовав неловкость и угрызения совести. А когда присмотрелась повнимательнее, то залилась румянцем. Под правым соском, на смуглом теле красавца-Вячеслава красовались следы от ногтей, левое плечо оказалось прокушено до крови, а губы у мужчины припухли от ее безумства, словно его искусал рой пчел, — я тебя чуть не загрызла…

— Ах, это? — Славик оглядел себя и расцвел улыбкой до ушей, — мне приятно носить на себе твои метки!

— А я… я тоже ТАК выгляжу? — женщина бросилась в ванную и принялась разгадывать себя в зеркале. Но на удачу выглядела она сносно, только губы горели, да пару засосов украшали шею, которые, впрочем, скрывал высокий ворот свитера. Пара мелких синяков обнаружились на животе, из чего стало ясно, что Славику досталось похлеще.

— Маньячка какая-то! — Степка послала вошедшему мужчине извиняющий взгляд через зеркало, — прости, не знаю, что на меня нашло?!

— Эй, престань! Я серьезно говорю, мне нравится! Украшай меня так хоть каждый день!

— Да ну тебя!

— Не волнуйся, уже через час на мне и следа не останется, кончай убиваться! — он погладил ее призывно торчащую попку, но тут же отдернул руку, прорычав: — нет, я лучше пойду, а не то продолжим! — и резко развернулся к выходу.

— А брюки, где мои брюки? — выкрикнула Степка ему в след.

— Они понравились моего железному другу и он отказывается их возвращать! — раздался смешок из кабинета.

— Это ты про тот металлолом времен Царя Гороха? Ему не пойдет, не его стиль!

— Что??? Женщина, побольше уважения, это Харлей тысяча девятьсот девятого года! — возмутился участковый, вернувшись в ванную с ее джинсами в руках, — он стоит дороже всей моей квартиры!

— Пф-ф, нашел на что деньги тратить! — Степка показала ему язык, вырвала брюки и вытолкала прочь, — мне нужно пятнадцать минут!

Трусики пришлось вновь стирать и сушить феном. Стоя перед зеркалом в свитере и сапожках, Степка недоумевала, как жизнь могла так с ней поступить? Это что и правда ее голый зад отсвечивает в зеркале ночного клуба? Это она, скучная моралистка, только что занималась любовью с практически незнакомым мужчиной? Даже без меча в ножны, по сути это то же самое… Это она, фригидная домоседка, потеряв голову, вгрызалась в его обнаженную кожу и ловила от этого кайф? И, кажется, сделала ему минет? Или через джинсы не считается?

— Стоп, нет, не хочу, не буду об этом думать… — она потрясла непослушными локонами, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей, — завтра подумаю, или через неделю, нет, лучше через месяц…

И ей почти удалось прогнать неприятные думы. Все, кроме одной, самой колючей и сверлящей до самого сердца: «Митя… Митенька… Как я могла?»

"Что у трезвого на уме, пьный уже сделал"

Славик, сияющий, как новая монета, ждал ее у двери кабинета, в нетерпении вышагивая из угла в угол. Он успел переодеться в черные классические брюки и бордовую рубашку, спрятав следы их недавнего безумства и выглядел до того счастливым, что Степка решила — ни за что не испортит ему праздник кислым лицом, терзаясь угрызениями совести. Улыбнулась, в который раз отметив его сходство с цыганом и поцеловала в щеку.

— Ну пойдем, рыцарь на серебряном коне, отпразднуем твою победу!

Зал, переполненный байкерами и байкершами, содрогался от басов тяжелого рока, женского визга и улюлюканья. «Отпадное местечко, однако…» Степка впервые видела стольких брутальных, похожих между собой мужиков, в одном месте. От чего-то подумалось, что Гор гармонично вписался бы в эту среду. В «жениховской» семерке он самый, свирепый, что ль. Пристрастие к мотогонкам, ему пожалуй подошло бы. А следующей мыслью было, что она сильно соскучилась. По всем своим, пусть и навязанным, женихам.

Славик вел ее сквозь толпу к сцене и толпа расступалась, пропуская хозяина и победителя. Он шел уверенными, широкими шагами, улыбаясь и крепко держа женщину за руку. Степка же чувствовала неловкость и непроизвольно пыталась спрятаться за его широкой спиной. Быть в центре внимания совсем не хотелось. Да и не ее это…

Сцена, а проще говоря — невысокий помост, освещенный снизу лучами нескольких прожекторов. Располагалась она у барной стойки, на которой происходило некое огненно-алкогольное представление на радость народу. Девушка в кожаном белье, виртуозно извивалась между языков пламени, жонглируя бутылками из которых выливался алкоголь прямо в рюмки, подставляемые барменом. Степка зависла, обалдев от мастерства не то танцовщицы, не то барменши, которая ухитрялась эротично изгибаться, подмигивать мужчинам, четко разливать алкоголь и не обгореть.

— Это не настоящий огонь, — выдал ее тайну Славик и добавил, — Штефа, подождешь меня здесь? Сейчас на сцене будет награждение. Это быстро. Хорошо?

— Конечно, иди! Удачи!

— Держи, это мой любимый коктейль, называется «Скорость», — он протянул ей высокий стакан с разноцветной жидкостью, — только пей медленно, тогда не опьянеешь! А, еще, — добавил он, — не бери из чужих рук алкоголь, дождись меня!

— Есть, шеф! Беги уже!

Степка уселась на барный стул у самой сцены и стала с интересом глазеть по сторонам. Когда еще ей выпадет возможность побывать в таком эксцентричном ночном клубе? Судя по всему, простых обывателей в него не пускают. Публика подобралась одношерстная, создавалось впечатление, что клуб закрытый и работает только для «своих».

Стены заведения были выкрашены в черный цвет и обвешаны цепями, фотографиями бородатых мужиков на байках, запчастями тех самых железных монстров и шлемами причудливых форм.

Вдруг рядом со Степанидой упал на табурет громадный мужик в жилете на голое тело, из которого никак не эротично выпирало татуированное брюхо и склонившись, прогрохотал на ухо:

— Скучаешь, детка?

— Не настолько… — проскрипела Степка, отхлебывая большой глоток из стакана. «Вот только еще одного поклонника мне и не хватало!»

Лохмач-бородач нахмурил кустистые брови, пытаясь разобрать пьяным мозгом, отшили его, или шанс есть, да тут рядом с ним возник высокий худощавый мужчина с белыми волосами, заплетенными сзади в толстую косу. У него был до того жуткий взгляд стальных пронзительных глаз, что Степка поежилась, когда он полоснул ними по ней. А когда взгляд коснулся бородача, тот лихо вскочил на ноги и улизнул, крикнул:

— Прости, Вожак, не знал, что она твоя!

«О, да это наверное тот самый, который Лапа» — решила Степка.

— Добрый вечер! — мужчина сел на освобожденное толстяком место, придвинув стул поближе к Степке.

— З-здрасти, — кивнула женщина, покосившись на пришедшего. От того исходило странное тепло, словно рядом с ней умостилась печка. «Человек-радиатор, с таким мужиком на электричестве зимой сэкономишь!» — подумала она и отодвинулась от него, на сколько позволял табурет.

— Не бойся, я здесь, чтоб присмотреть за тобой. Тихий просил! — квадратные, плотно сжатые губы искривились в улыбке, больше похожей на оскал.

— Спасибо, со мной все хорошо! Можете заниматься своим делом! — она отвернулась к сцене, всем видом показывая, что в дальнейшем знакомстве не нуждается.

— Ты наших парней не знаешь. Сидящую в одиночестве красотку в покое не оставят и не все такие покладистые, как Роки. Так что, я остаюсь! — заявил тоном, с которым не поспоришь и снова пронзил стальным прищуром, от которого захотелось отряхнуться.

— Ну, ла-а-а-дно, спасибо! — процедила Степка и поджала губы. Не нравился ей мужчина и, судя по его холодным взглядам, это чувство взаимно.

— Пожалуйста, рад помочь Тихому! Как тебя зовут? — и даже голос у мужчины был неприятный, бьющий по нервам током, заставляя подобраться, напрячься, как перед ударом.

— Степанида! — после некоторого сомнения все же представилась она, не сводя взгляда со сцены, на которую в данный момент выносили три огромных кресла.

— Лапа! — мужчина протянул руку и Степке пришлось повернуться к нему лицом, чтоб пожать ее. Все-таки он товарищ Славика и караулит ее, так что надо быть вежливой, даже если охота послать этого задаваку подальше, внушала она себе.

Опустив взгляд на протянутую ладонь, сразу сообразила, откуда у того такая кличка. На внешней стороне правой кисти у мужчины была вытатуирована волчья лапа. Создавалось впечатление, что ей протянул лапу огромный серый волк. Татуировка была выполнена до того профессионально, что каждая волосинка выглядела реалистично, а пальцы переходили в острые, покрытые черным лаком ногти.

— Неудачный переворот? — сострила она, протягивая руку и дернулась, когда горячая лапа сжала ее в стальной хватке. На миг душу прострелил страх. Ей почудилось, что тело заковано в оковы, а в нем «хозяйничает» кто-то посторонний, заглядывая в каждый потаенный уголок. Но это ощущение было настолько быстротечным, что уже через секунду, она о нем забыла. Горячая ладонь выпустила ее из плена, а глаза спутника из злых и колючих вдруг стали мягкими и добрыми. И выглядел он… удивленным?

— Как раз, удачный! — ответил он, улыбаясь уже иной, открытой улыбкой, с которой стал почти красивым.

— У вас… жар! — выпалила она и приложила к руке холодный стакан. Ладонь жгла, как если бы она и правда, печи коснулась. Степка уставилась на мужчину во все глаза, позабыв о сцене, на которой уже началось награждение. «Однако, какой странный тип!»

— Это моя нормальная температура! — Вожак склонился к самому уху и ей стоило огромных усилий не отпрянуть от него, — эй, я не плохой парень, расслабься!

— Ты — незнакомый парень, — она незаметно для самой себя перешла на «ты», приняв его стиль общения, — так что, держи дистанцию! — и отодвинулась от него еще на пару миллиметров.

— Потерпи полчасика. Передам Тихому и больше меня не увидишь! — он подмигнул ей и добавил, — не грей коктейль, его надо пить холодным!

Степка ничего не ответила, отвернувшись к сцене. Там как раз начало происходить нечто интересное, о чем говорил рев толпы с легкими элементами женского визга.

Кажется ведущий, (симпатичный парень в белых кожаных брюках и косухе) объявил победителя, занявшего третье место в гонках. На сцену поднялся верзила, затянутый в коричневую, основательно потертую кожу и в мото-шлеме. Поклонился толпе, сорвал шлем с головы и, задрав голову вверх, издал нечеловеческий рев. Толпа ответила ему сотней голосов. Степка зажала уши руками.

— Приветственный рык «волка», это традиция, — пояснил Лапа, склонившись к Степке. Та лишь кивнула.

Дальше было поздравление, вручение медали и бронзовой статуэтки с мини-байком. Победитель кланялся, кричал, топал ногами, а толпа вторила ему ревом. После вручения статуэтки ведущий выкрикнул в микрофон, обращаясь куда-то в толпу:

— Косуля победителя! — из колонок полилась нежная медленная композиция. Толпа разверзлась и на сцену запрыгнула… девушка в мотоциклетном комбинезоне из тонкой блестящей ткани. На голове у нее была бандана, которую она сорвала и забросила в толпу. Распущенные волосы упали на спину, пока та призывно шагала к победителю, занявшему одно из кресел.

— А что происходит? — поинтересовалась Степка у Лапы, не выдержав напряжения, ведь замерла даже толпа.

— Еще один приз. Если у победителя нет «волчицы», то любая «косуля» сегодня может попытать счастья ею стать. Если хорошо постарается! — ответил мужчина совершенно серьезно.

— Что у вас здесь за зоопарк? Косули, волчицы? Ничего не понимаю, — нахмурилась Степка. И куда она попала?

— «Косуля» — переведя на ваш язык, девчонка с которой тусишь, развлекаешься, гуляешь. А «волчица» — это близкая тебе по духу женщина, твоя половинка, невеста, — пояснил Лапа.

— А, типа с «волчицей» — это серьезно, а «косуля» так, на пару раз?

— Ага, типа того, схватываешь на лету!

Степка скривилась, вспомнив, как на гонках какая-то девчонка обозвала ее косулей. Правда, волчицей быть она тоже желанием не горела.

Тем временем, девушка на сцене принялась танцевать. Устремив взгляд на победителя, она извивалась, кружила вокруг его кресла, гладила себя и… постепенно расстегивала змейку на комбинезоне.

— Заметь, «косуля» не может на сцене касаться «волка», — продолжал комментировать Лапа, — только после того, как ее признают «волчицей». Ну… если признают.

— А чего так? Этот может не признать? — Степка пригляделась к довольному, раскинувшемуся в кресле мужику, жадно глазеющему на обнажающуюся девчонку, однако, кроме похоти в его взгляде не было ничего.

— Амбал — сам по себе. Не думаю, что он когда-нибудь заведет себе «волчицу». Зря Ритка сегодня выскочила за ним на сцену, — в голосе Лапы было сожаление и Степка подумала, что возможно он не такой и холодный, каким хотел бы казаться.

Девушка дотанцевала свой танец, в самом конце лихо сбросив комбинезон, оставшись в красном боди и чулках в сетку. Толпа взвыла, а победитель лишь скупо похлопал в ладоши, даже не поднявшись со своего места. На лице девушки мелькнула боль и разочарование, но она быстро взяла себя в руки. Поклонилась толпе, послалав воздушный поцелуй и медленно покинула сцену с высоко поднятой головой.

— Вот козел! — проговорила Степку. Он жалости к отвергнутой, она залпом допила коктейль.

— Она сама виновата. Преследует его уже лет пять, а Амбал никак не сдается, — Лапа пожал плечами, — лучше бы переключилась на кого-то другого.

— Наверное, любит…

В ответ Лапа опять пожал плечами, щелкнул пальцами бармену и подал какой-то знак. Через минуту у нее отобрали пустой стакан, заменив аналогичным, но полным.

— Пей медленно, но не грей, — сказал Лапа, — но больше двух женщинам не советую.

— Славик сказал не брать напитки у чужих! — Степка попыталась вернуть стакан, но Лапа не позволил.

— От меня можно, не бойся. Я не собираюсь тебя соблазнять! — и снова ехидно улыбнулся.

— Вот спасибо, прямо гора с плеч!

— И зря, я клевый малый! Между прочим, свободный, — и поглядел на нее томным взглядом своих странных серых глаз. И вроде шутил, да только взглядом обездвиживал.

— Спасибо, не нуждаюсь! — выдавила из себя Степка, «вырываясь» из плена жутких глаз, — у меня кроме Нестера, еще шестеро!

— Ого, солидно! А сердца хватает всех любить? — из насмешливого голос стал холодным и Степка пожалела о вырвавшихся словах. Он же не знает ее ситуацию и явно сейчас посочувствовал другу.

— Люблю богатый выбор! — ну а что, не рассказывать же ему все историю про судьбу Слагалью.

Пока они беседовали, на сцене начали поздравлять занявшего второе место. Этот мужчина был невысоким, но жилистым, одетым в джинсы и черную футболку с черепом. Руки, шея и одна половина лица были покрыты татуировками, голова выбрита, а на ногах армейские ботинки. Ему вручили серебряную статуэтку и медаль.

Мужчина вел себя в разы скромнее Амбала, не рычал, ногами не топал, лишь улыбался, да кланялся.

— Во-о-о-олчица победителя! — закричал ведущий и тут уже толпа взорвалась аплодисментами и криками. Мужчина счастливо улыбнулся и опустился в среднее кресло.

На сцену вышла девушка. Она была не такая красивая, как Рита, но довольно симпатичная. Одежда на ней полностью повторяла стиль парня, а на голове была короткая мужская стрижка.

Под улюлюканье толпы она подошла к среднему креслу и под бой барабанов сняла с себя футболку. Степке пришлось зажать уши руками, дабы не оглохнуть, так как зрителям это настолько понравилось, что они не только кричали, а еще и свистели.

— Э-э-э, Лапа, — вдруг забеспокоилась Степка, заерзав на стуле, — а мне ведь не придется подниматься на сцену?

— Не волнуйся. Все считают, у Тихого нет никого, — еще одна кривая ухмылочка, — но ему было бы приятно… лучший приз — поздравление от любимой!

— Увольте, такие развлечения не для меня! — Степку даже дрожь пробрала, стоило представить себя на сцене. Где она, а где сцена? П-ф-ф!

— Расслабься, — оборвал ее мужчина, — никто не ждет!

Степка выдохнула, а когда вновь посмотрела на сцену, парочка уже обнималась. Девушка держала статуэтку, мужчина усадил ее себе на колени и целовал в губы.

Волнение не покидало Степку. Слова Лапы, что ей не придется выходить на сцену, не успокоили. Наверное, это как-то неправильно. Славик победитель, а его никто не выйдет поздравить. Она не знала их правил, но вдруг это как-то унизительно?

— Да не терзайся ты так! — голос Лапы вернул ее с небес на землю, — лучше пей коктейль. Тихий — хозяин клуба, ему вообще все по барабану и законы он не соблюдает. Успокойся!

Степка ничего не ответила. «Надо же, мысли читает, что ли?» Но напиток пригубила. И черт ее подери, если она почувствовала его вкус.

Вячеслав вышел на сцену и толпа буквально обезумела! То, что происходило до этого, можно назвать детскими шалостями. Под Степкой даже качался табурет, пока зрители топали ногами, хлопали в ладоши и все, как один кричали. Так могут приветствовать только лидера. Славик поднял руки вверх и толпа разом затихла.

Награждение прошло быстро и вышло каким-то скромным: поздравительные слова от ведущего, золотая медаль на шею и золотой мини-байк.

Степка же волновалась так, что у нее начали дрожать руки. Отчего, почему? Даже алкоголь не брал.

И интуиция не подвела, доказав, что нервничала хозяйка не напрасно. Когда уже все победители поднялись на ноги, что бы покинуть сцену, неожиданно для всех ведущий сказал:

— Не торопитесь! Это еще не конец! Сорока на хвосте принесла радостную весть… — он повернулся в сторону зала и провел по нему глазами, — братья, сейчас где-то среди нас находится… невеста Тихого! — последнее прокричал так, что зазвенело в динамиках, — выходи, волчица! Поздравь победителя!

Степку, стандартно, затошнило от волнения. «Черт подери этого альбиноса-байкера! Да я даже в школе в самодеятельности не участвовала. Какая нафиг сцена?» Сквозь свист в ушах расслышала, как выругался Лапа:

— Вот придурок! — Слагалица искренне понадеялась, что этот комплимент адресован излишне болтливому ведущему, жаль только тот не слышит. А сама во все глазища глядела на Славика, ожидая, что тот сейчас закончит цирк, но… Мужчина выглядел до того офигевшим, что слепому ясно — он этого не планировал и дар речи временно потерял.

— Где же ты, таинственная «волчица»? — продолжал ведущий, — говорят, она не из наших и явно стесняется! Давайте подбодрим ее! Волчица, выходи!

Байеры и байкерши подхватили дружное:

— Волчица, выходи!

Степка повернулась к Лапе, взглядом прося что-то сделать. В данный момент ей не помешал бы хоть какой-то союзник, пока у Вячеслава речевой паралич.

— Эй, не смотри на меня так, я вместо тебя не выйду! — сказал тот с плохо скрываемым юмором.

Но нашелся кое-кто, кто вышел на сцену вместо нее…

Степка все еще глядела не отрываясь на Лапу, когда по воплям поняла, что что-то пошло не так… Повернулась в сторону сцены, а там…

На краю освещенного помоста стояла незнакомая девушка в черном обтягивающем платье и джинсовом жилете. Черные распущенные волосы ниже талии она перебросила за спину и вздернув голову смотрела прямо в глаза Славику. Степка, ничего не понимая тоже посмотрела на него. В глазах победителя мелькал калейдоскоп чувств. Шок, не понимание, стыд, узнавание, сожаление, боль…

— Что происходит? — поинтересовалась Слагалица у Лапы.

— Черт! — выругался тот, — что ж ты творишь, дурочка?

Степка, решив, что дурочкой обозвали ее, повернулась к нему, собираясь возмутиться, да только замерла с открытым ртом. На мужчине лица не было. Он стал белее мела, почти слившись с цветом своей косы, а кулаки сжал до хруста. Так, если бы приведение встретил.

— Ты ее знаешь? Что происходит? Эй, не молчи!

Лапа, наконец, посмотрел на нее и моргнул. Но она увидела. Боль, размером во все его сердце. Однако через мгновение он уже взял себя в руки и сказал:

— Поклонница. Решила воспользоваться твоим замешательством и поднялась на сцену.

— И что делать?

— Ничего! Теперь она для всех его «волчица», не видишь, что ли?

— Э-э-э…

— Поздно мычать, надо было идти к своему мужику, а не строить тут из себя целку! — прорычал Лапа.

— Да пошел ты! — возмутилась Степка, не понимая, какого черта он вдруг так разозлился, — сам говорил, что мне не надо никуда идти!

Но Лапа ее больше не слушал, он сверлил очами девушку, застыв, как и все присутствующие.

Незнакомка повернулась в зал и пробежалась по нему глазами, безошибочно отыскав ничего не понимающую Степку. Окатила ту презрением и ненавистью. «Ого, сколько «любви», похоже меня здесь знают!» Затем девица победно улыбнулась и выкрикнула:

— Музыку, ди-джей!

Зал окутала нежная песнь гитары, потухло несколько ламп. Девушка похлопала в ладоши, показывая нужный ритм и зрители подхватили: раз-два-три… раз! Раз-два-три… раз!

Сбросила жилет на пол, открыв обнаженную спину и пошла вперед, выставляя красоту на всеобщее одобрение. И пожалуй, было что одобрить. Сама высокая, талия тонкая, ноги длинные. Славик глядел на нее, как кролик на удава и вроде как, речь к нему возвращаться не собиралась.

— Это ничего не значит! — сказал рядом Лапа, — он просто не имеет права прогнать ее сейчас.

Степка же, как завороженная наблюдала за сценой и даже дышала через раз. Было что-то волнующее в происходящем. Прямо не оторваться.

Девушка поравнялась с парнем и склонилась над ним, на миг прикрыв покрывалом волос. Взяв за руку, заставила подняться на ноги и потянула за собой. Славик двигался, словно не живой, глядя на Степаниду, молча моля о прощении.

— Ты меня слышишь? — Лапа коснулся ее плеча и потряс, — это ничего не значит!

— Что ты кричишь? — прошептала Степанида, — ты меня, или себя пытаешься в этом убедить?

Девушка обошла вокруг Вячеслава и погладила его по шее, скользнув пальцем за ворот рубашки, пытаясь привлечь внимание. Но Славик упорно не смотрел на нее, застыв каменным изваянием, глядел только на Степку.

Кто в зале выкрикнул:

— Волчица, держи! — и бросил что-то сторону девушки. Та словила и потрясла над головой тем, что оказалось баллончиком со сливками.

— Твою ж мать! — выругался Лапа и вскочил с места. Степка схватила его за руку и остановила.

— Стой. Ты… что не видишь? — она повернула к нему сосредоточенное лицо и прожгла нечитаемым взглядом, — она его так сильно любит… Ты… не видишь???

Сказала и поняла что сморозила ерунду. Откуда ему знать-то? Это ее торкнуло, не обознаешься. Вспомнила. Точно так же давило в груди, когда она «слагалила». И пусть на опыте всего две соединенные пары, присутствие чужих сильных чувств распознала безошибочно. Деваха без ума от Славика. Неожиданно…

А Лапа сник. На глазах словно сдулся.

— А ты любишь ее, да? Вот же гадство…

Странно, но ей совершенно не было больно. Она не чувствовала ревность, или злость. Лишь неприятное чувство, что она здесь лишняя, холодило между лопаток.

А вот Лапу жалко, реально. Как назло, его боль она тоже почувствовала. По ощущениям, у него живьем вырывают сердце. Степка, сраженная этой болью, сжала его ладонь.

Девушка на сцене уже сняла со Славика рубашку и бросила на пол. Даже отсюда Степке были видны синяки и царапины у того на груди.

— О, какая горячая волчица у нашего победителя! Тихий, это она тебя так разукрасила? — захохотал в микрофон ведущий. Толпа подхватила его смех, кто-то засвистел. Под этот аккомпанемент незнакомка склонилась и лизнула прокушенное плечо.

Степка, со всем залом следившая за реакцией Вячеслава, отменила, как он вздрогнул, хотя и попытался это скрыть, а затем и вовсе закрыл глаза.

А дальше все было слишком интимно и не предназначено для чужих глаз, но никто и не думал отвернуться. Девушка вылила на торс мужчины сливки из баллончика и стала слизывать их с таким голодом, словно не ела неделю. Сцена была пропитана таким острым эротизмом, что один за одним люди в зале затихли. Тренькнула в последний раз гитара и повисла тишина.

Славик стоял столбом с крепко сжатыми кулаками и закрытыми глазами. Сливки текли по телу, а женский язык, проследив путь каждой капли, жадно скользил по телу победителя. Впадинка у горла, сосок, затем второй, пупок и полоска кожи у самого ремня. Несколько мужчин в зале рвано вздохнули.

Степку вывела из транса боль в руке. Она нечеловеческим усилием вынудила себя повернуться к Лапе, словно вырываясь из гипноза.

Лапа тоже следил за происходящим с перекошенным лицом. И ладонь Степаниды сжал так, что та воскликнула:

— Эй, ковбой, по-тише, я вообще-то живая! — потянула на себя руку, однако он не выпустил. В этот момент Вожак выглядел слабым и уязвленным и это напрочь отвлекло ее от сцены.

Что с этим делать, как утешить, она не знала, но покорилась инстинктам и не задумываясь ни секунды, сделала шаг вперед и крепко обняла мужчину с белой косой и странной татушкой на руке.

Это было подобно объятию с каменной глыбой. Горячей каменной глыбой. Однако, когда женские руки сжались вокруг его талии и голова легла на грудь, мужчина задрожал и обмяк. Затем обнял ее в ответ и выдохнул в макушку, зарываясь лицом в волосы. Так они стояли некоторое время, больше не слыша ничего ничего вокруг, кроме неритмично стучащих сердец.

— Это ничего не значит, Лапа, — повторила она его, недавно сказанные слова, желая хоть как-от утешить, — ты меня слышишь?

— Слышу, Степанида! — он отстранил ее от себя и сказал с печальной улыбкой, — спасибо! Хочешь, отвезу тебя домой?

«Не мудрено голову срубить, мудрено приставить»

— Нет, ковбой, не хочу! Меня жених отвезет! — и Степка отошла на шаг от уже владеющего собой мужчины и взобралась назад на табурет.

— О, да ты типа мудрая, не рубишь с плеча? — Лапа глядел с оценивающим прищуром, отвернувшись от сцены. Да и Степанида больше туда не смотрела.

— Работаю над собой! Пытаюсь не делать поспешных выводов.

— Похвально, прямо-таки идеальная женщина! — Степка не стала раздумывать, на сколько иронично это прозвучало. В данный момент ее больше интересовало, а где ревность? «По логике мне бы, «а», разреветься и уйти, пока незнакомка измеряет глубина пупка моего жениха, или «б»… нет, мордобой еще выпросить надо, а девушку даже жалко»- с этими мыслями она пропустила дальнейшее представление, успев лишь увидеть, как брюнетка, заливаясь слезами, спрыгнула со сцены и растворилась в толпе.

— О, а что там случилось?

— Не смотрел, — ответил Лапу, наблюдая за Слагалицей, — кажется Лику отвергли.

— Не прошло и полгода, — съязвила Степка, впрочем без злости, коктейль «Скорость» что ли так на нее влияет? Может бармен перепутал и приготовил коктейль «Тормоз»?

— Штефа! — выкрик Славика заставил ее подпрыгнуть на месте. Он появился с другой стороны, рубашка на нем уже была застегнута, но щеки пылали румянцем, а в глазах плясала тревога, — ты здесь?!

— А должна быть в другом месте? — поинтересовалась, приподняв бровь, — обещала ждать, вот и жду…

— Да? О… Ты… — его нервозность так и звенела в воздухе, хоть водку ею закусывай, он так старательно пытался взять себя в руки, что получалось даже забавно, — Лапа, спасибо, что не дал ей уйти!

— А я не причем! Она сама решила остаться! — Лапа засунул руки в карманы и не глядя в глаза другу, повернулся что бы уйти, но остановившись на секунду сказал нарочито нежно, обращаясь к Степке, — был рад знакомству! Еще увидимся! — и нырнул в толпу, в направлении, в котором скрылась Лика.

— Что? Черта с два вы еще увидитесь! — возмутился Вячеслав, пораженно глядя в след Лапе, — что за мед в голосе?

— Ревнуешь? — засмеялась Степка.

— А должен? — за метаморфозой на лице Славика было смешно наблюдать, нервозность рассеялась, как туман на солнцем, заменившись возмущением.

— К нему, точно нет!

Славик, обжегшись о серьезный взгляд поник, на миг прикрыл глаза, борясь с эмоциями и сказал хрипло:

— Пойдем, поговорим?

— Штефа, извини! Я сегодня налажал два раза! — начал он, заперев дверь кабинета, — но я объясню… Черт, бред, как такое вообще могло произойти?! — он потер переносицу кулаком и пнул дверь.

— Тебе виднее, — она пожала плечами и пройдя мимо него, старясь не касаться, села в кресло.

— Выслушай! Когда закончу, ты все поймешь! — в устремленных глазах было столько вины, что ей и его жалко стало. «Или коктейль назывался «Жалость»?»

— Не нервничай ты так, Слав, — она улыбнулась и откинулась в его кресле, — Лапа рассказал мне о ваших правилах.

— А что еще рассказал Лапа? — черные брови встретились на переносице, намекая, что хозяин недоволен, — Слушай, а ты что, даже не ревнуешь?

— А должна? — ответила Степка его же вопросом.

— Н-нет! — это уверенность в голосе так дребезжала что ли?

— Вот и отлично, значит не буду!

— Хм, — выдал Славик и уставился на нее, — не понял?

— Славик… давай так. Я не ревную, не планирую устраивать тебе разборки и убегать домой, хлопнув дверью. Но объяснение случившемуся все же послушаю. А уже потом скажу тебе, что из всего этого думаю я. Такой расклад тебя устроит?

— Ну. В общем, да. Более чем устроит…

— Вот и хорошо. Тогда я слушаю.

— Да, окей. Но я выпью, ты не против?

— Как хочешь! Только будь добр, сходи в душ сначала.

— Все-таки ревнуешь?

— Безумно! — ответила, пряча улыбку.

Из душа Славик выскочил в рекордные сроки. За это время он успел успокоиться, а тот же официант принести коньяк. Мужчина сел напротив Степки, налил на самый донышек пузатого бокала напиток и долго грел его в руках. Затем выпил залпом и только потом заговорил. Предложить выпить гостье даже не подумал.

— Та девушка. Ее зовут Лика. У нас с ней были отношения…

— Ну, это и ежу понятно!

— У нас с ней были отношения, — повторил он, — но они не дошли ни до чего серьезного.

— Почему?

— Не знаю, не успелось, что ли. Я встретил другую и понял, что она моя невеста.

— Это ты обо мне сейчас?

— О тебе, — согласился Славик, — поэтому поговорил с Ликой, сказал правду. Мы расстались.

— Она была против…

— В общем, да. Расстаться красиво не получилось. И еще… я ей обязан. Ни чем-нибудь, а жизнью.

— Как интересно…

— Около года назад Лика рисковала ради меня, когда никто из стаи и пальцем не пошевелил. Как ты понимаешь, я чувствую долг перед ней. И когда она выскочила на сцену, когда все звали волчицу… в общем я обалдел и не знал, что делать. Пойми, прогнать, опозорить девушку, которая спасла мне жизнь, я просто не смог. Но и позволить ей касаться себя, как может касаться только любимая, было тоже неправильно. Я чуть не порвался от переживаний, там на сцене… Черт! — он вдруг хлопнул кулаком по столу, — как не крути, паршивая ситуация… А я мудак!

— Я понимаю, тебя, Слав, — сказала Степка, подумав, — и если быть честной, не знаю, как поступила бы на твоем месте…

— Штефа, ты просто идеальная женщина! — сказал он, качая головой, — как ты можешь быть настолько мудрой и понимающей?

— Слав, еще час назад, в этом же кабинете мы мне сказал, что у нас особый случай и глядеть надо с другой стороны.

— Ну… не знаю, — Славик налил себе второй бокал и осушил его залпом.

— И я уже давно поняла, ревность это не то, что я могу себе позволить в отношении женихов…

— Почему? — вскинул бровь, сверля глазами опустошенную тару.

— Представь только. Я, аки мартовская кошка, хочу одновременно шестерых мужиков и одного медведя! Как я могу требовать от вас верности, если сама не могу остановиться на одном? Двойные стандарты какие-то…

— Ну… хм…

— И еще кое-что, не менее важное, заставляющее думать головой.

— Что?

— Я решила прислушаться к завету богов. Чем больше думаю об этом, тем больше склоняюсь попридержать жалко. Помнишь песню Зои?

— Нет, о чем это ты?

— Дочка Антона, Зоя. Она же птица Гамаюн, помнишь Николай рассказывал, ее дар петь пророческие песни? Она пела во сне, а Антон записал на телефон и дал мне прослушать. Я переписала слова на бумагу и столько раз перечитала, что выучила наизусть.

— И что в той песне?

— Сейчас, припомню только… — и Степка прочла по памяти, закрыв глаза:

«Послушай, девица, былину мою

Тебе я про волю богов пропою.

Заветы касаются млада и стара

И всех непокорных большая ждет кара!

Случится сие в зимний день ПерунА

Богов семерых ты встретить должна,

И надобно с ними вам судьбы сплести

Не молви ни звука, совсем вопреки,

Смирение шибко ты к ним обрети!

Когда будет горестно, ты не заплачешь

Храни их настрой, да гордость тем паче…

Себя сбереги, сбереги семерых,

Свободу, дары ты получишь за них,

Но в оба смотри, судьбе не пеняй,

Да знай берегись от коварства Огня!

Четвертый раз мужем не должен он быть,

Ведь после он сможет проход отворить!

Тогда лишь пойдешь ты дорогою верной,

— Забавная песенка! — участковый, выпивший больше полбутылки заметно успокоился, но погрустнел.

— Угу. И я собираюсь сделать, как мне советуют. А именно, пройти испытания и сберечь вас в полном составе до дня Перуна. Так что, будем считать, что Лика была испытанием, которое я прошла и разбрасываться женихами не намерена. Вот так-то, Славик…

— Понятно! — не смотря на все сказанное, Славик хмурился, — ты меня не бросаешь, но дело все равно дрянь!

— Почему? — не поняла Степка.

— А что, между нами все будет, как раньше? — его красивые губы искривила горестная ухмылка, — ты пойдешь сейчас со мной танцевать и поцелуешь на прощание у двери квартиры?

— Пожалуй, нет, — Степка опустила взгляд на свои руки, — как говорится, осадок остался. Но я ни в чем тебя не виню! Просто…

— Просто сегодняшний инцидент сжег все мои возможные шансы. После этого ты ни за что меня не выберешь. Короче это та же отставка, только с отсроченной датой.

— Я еще не знаю кого выберу. И даже не знаю, будет ли выбор! — вот тут у Степки стало резко портиться настроение. Как и всегда, стоило задуматься о скорой свадебке.

— Знаешь, Штефа, знаешь… И мы знаем. Только тешим себя надеждой, что это чертово пророчество заставит тебя выбрать всех! До чего мы дошли… готовы делить свою женщину, лишь бы она была рядом!

— Ты серьезно?

— Как никогда. Ты что, не поняла? Уже даже Гор смирился.

— Да он просто болен!

— Штефа… Все дошло до того, что каждый из нас настолько боится тебя потерять, что готов молиться Числобогу, лишь бы сказанное Николаем было правдой.

— Бред. В наше время…

— В наше время это не редкость. И даже среди людей! — Слава взялся за бутылку, но затем передумал. Отодвинул от себя вместе со стаканом и поднялся на ноги. Обошел Степку, положил ладони ей на плечи и стал массировать, — в моей стае есть мужчина, который живет с двумя сестрами-близняшками. Причем счастливо.

— Что ты делаешь? — Степка попыталась встать, но он придавил ее креслу, усилив натиск.

— Нервничаю. А так успокаиваюсь. Простой массаж, пожалуйста!

— Ну, ладно…

— Честно, не представляю, что из этого всего выйдет. Но потерять тебя тяжелее, чем… бл* делиться! — он говорил грубо, сквозь зубы, но ладони были нежны. Степка не знала что делать, не то расслабиться, не то дать деру.

— Тогда… это все упрощает, — пролепетала она, — дождемся конца срока, постараемся не переругаться, а Перунов День покажет… куда мы встряли…

— Не шарахайся теперь от меня, прошу… Будь хоть иногда со мной… Даже просто слышать твой голос или смс получить маленькое счастье, — ладони опустились ниже и Степка вскочила с места.

— Л-ладно… я и не думала шарахаться.

— И на следующее свидание пойдешь? — он обнял за талию и положил ей голову на плечо.

— П-пойду… через неделю…

— Не злишься?

— Н-нет же, я говорила…

— Почему ты обнимала Лапу?

— Что? — Степка распахнула глаза, очнувшись. Вот же паршивец, загипнотизировал, — я рыдала, он меня успокаивал! — она не стала говорить о чужих чувствах, интуитивно почувствовав, что эта тайна никому не известна.

— Ты плакала???

— Ну, так, ка-пельку совсем, все Славик, — она освободилась от объятий, сказав себе, что программу минимум, по успокоению жениха выполнила, пора и баиньки домой отправляться, — вызови мне такси.

— Хорошо, — он вздохнул, плечи его поникли.

— А, еще, — вспомнила она, — а чего это я не пьяная?

— Так коктейль безалкогольный был. Сейчас думаю, зря сказал бармену не добавлять алкоголь…