Частная школа

18

Комнаты девочек и мальчиков располагались в одном корпусе, но на разных этажах. Девочки жили на втором, мальчики — этажом выше. А последний, четвёртый, этаж занимали преподаватели. Поскольку все, кроме директрисы, проживали здесь же, в пансионе. Но если преподаватели занимали отдельные комнаты, то учащихся расселяли по двое или по трое.

Эрику в соседи достались Олег Руденко, суровый математик-шахматист, и Ренат Шмыгов — полная его противоположность.

Хоть Олег и скроил недовольную мину, узнав о новом соседстве, Эрику он понравился больше. С таким можно сосуществовать параллельно, практически не пересекаясь.

За целый вечер, что они провели в одной комнате, хмурый Олег от силы пару раз односложно ответил на вопросы Рената, а с Эриком и словом не обмолвился. Всё время что-то с самым сосредоточенным и серьёзным видом читал, делая пометки карандашом. А в десять ноль-ноль, точно по распорядку, висевшему в рамочке на двери, отложил свой талмуд, сходил умылся, почистил зубы и лёг спать носом к стенке.

А вот второй одноклассник — Ренат — утомил его до смерти несмолкаемой болтовней. Приставал с дурацкими вопросами, сыпал глупыми шутками и сам же над ними смеялся, допытывал, кого из Вселенной Marvel любит Эрик, а узнав, что никого, принялся горячо убеждать, что надо любить человека-паука.

Эрик старался по примеру Олега не обращать внимания на его болтовню, от нечего делать читал какие-то паблики в телефоне, но Ренат не успокаивался.

— А что, правда у тебя мать уборщица? — зудел он над ухом. — А где? Это в каком городе? А сюда тогда как попал? Здесь же обучение бешеных бабок стоит. А вступительные тесты сдавал? Нет? А почему? А я сдавал. Два раза даже. Первый раз провалил. Мне репетиторов наняли. И на следующий год набрал. А ты до этого где учился? В обычной школе? А почему ушёл? Исключили? А за что? Ну, скажи! Это у нас запросто могут отчислить, а в обычной-то школе за что? Ну?

— За то, что пацана… чуть не грохнул, — не вытерпел Эрик. — Одноклассника. Тоже вот доставал меня.

— Это ты так шутишь? — хихикнул неуверенно Ренат.

Эрик в ответ лишь тяжело на него посмотрел. Тот наконец умолк, но ненадолго — натура взяла своё. Но к Эрику больше не приставал, просто рассуждал вслух сам с собой.

В половине одиннадцатого везде погасили свет.

— Что это? Всегда так? — удивился Эрик.

— Ага, — охотно ответил Ренат. — Не знал? Тут у нас режим строгий. В десять — отбой, в семь — подъём. В пол-одиннадцатого на наших этажах выключают свет. Но если что — над кроватью пошарь рукой, там ночник есть. Для тех, кто темноты боится.

— Детский сад какой-то.

— А ещё из комнаты даже выходить запрещено. Если выйдешь и дежурный препод впалит, то может Чуме настучать.

— И что?

— Чума — это директриса наша, если ты не понял, — шептал в темноте Ренат. — Нонна Александровна. Она вообще ведьма, не зря ж её Чумой прозвали. На дисциплине помешана. За любой косяк дрючит. К счастью, её и преподы боятся, поэтому особо не стучат. Не, если сильно надо свалить — можно просто дождаться, чтоб дежурил нормальный препод, который если и запалит, то не сдаст. За определённую мзду, естественно. Но не все берут. А было такое, что наши без разрешения в город ездили и впалились, так они потом целый месяц убирали территорию, вместо дворников. Слышишь?

— Угу.

— А, ну и выходных их ещё лишили на месяц. В смысле, поездок. Ну, мы в выходные можем смотаться в город, тут близко. Но только с разрешением, конечно. Правда, там город — одно название. Пять домов, три улицы. Но на безрыбье, как говорится… Потому что если тут безвылазно сидеть, можно с ума сойти. Ну и магазины там, опять же. Наши бухло иногда берут. Только это вообще запрещено. Строго-настрого. Даже пиво нельзя. Но наши всё равно изредка умудряются. Если днюха у кого-нибудь, например. Вечером, когда Чумы уже нет. Вот скоро у Полинки Аксентьевой будет днюха. Сто пудов девчонки что-нибудь замутят…

— Хватит болтать, — грубо прервал его Олег. — Днём не затыкаешься, хоть ночью помолчи.

— Я просто объясняю человеку, что да как, — обиженно буркнул Ренат.

— Днём будешь объяснять, а сейчас спать.

— Зануда, — огрызнулся Ренат, немного поворочался, повздыхал и вскоре тоже уснул, мерно посапывая.

А вот Эрику не спалось. Сказывалась разница во времени. Там у них ещё только ранний вечер. Да и на душе́ было неспокойно. Не нравилось ему здесь. Чувствовал — эта стерва Дина не успокоится и обязательно что-нибудь устроит. Слишком уж красноречиво и многообещающе она на него смотрела.

И что с ней делать? Был бы это парень — там всё понятно. Ввалил и весь разговор. А с девчонками сложно.

Да и не она одна заточила на него зуб. Все они приняли его в штыки, ну кроме этого придурковатого фаната Спайдермена. Чёртовы мажоры.

Ещё распорядок дня этот, запреты сплошные, правила… Он к такому не привык, поэтому не оставляло ощущение, будто его сковали кандалами. Вот уж точно — та же тюрьма, только комфортная.

Утром его разбудил странный гудок. Негромкий, но нудный. Эрик закрыл голову одеялом, но через минуту его ткнули в плечо.

— Эй, вставай. Подъем уже. Не слышишь, что ли?

Эрик нехотя разлепил веки, увидел над собой улыбающееся лицо Рената и недовольно зажмурился. Не может быть, что уже утро. Он ведь вот только заснул… Но телефон показывал начало восьмого.

Зуммер смолк, но кругом началась возня, хлопали двери, кто-то смеялся, кто-то кого-то звал. Пришлось и ему встать.

— Поторопись, через полчаса завтрак, — тараторил Ренат. — Кашу брать не советую, она у них вечно как клейстер. А сырники, слойки или блины офигенные просто. Особенно с сиропом и ягодами. Из выпечки ещё…

Эрик, не дослушав, скрылся в ванной. Но не успел он скинуть плавки и встать под душ, как из-за двери раздалось:

— Ты там надолго? Тебя подождать? Уже в столовку пора…

— Нет, не надо меня ждать.

— Ты же не знаешь, где столовка. Как потом найдёшь?

— По запаху. Иди уже, короче.

В столовую Эрик не пошёл. Не привык он есть в такую рань. Да и провозился долго. Особенно с галстуком помучился — пришлось делать узел по ютубу, в прежней школе галстуки носить их, слава богу, не заставляли. Поэтому сразу отправился на занятия.

На лестнице столкнулся с Катей. В белой блузке, при галстучке и в тёмно-синей клетчатой юбке он её даже и не узнал в первый момент. Да ещё и чёлку свою дурацкую куда-то дела, заколола, может. Но с открытым лицом ей стало гораздо лучше.

— О, отлично выглядишь, — расщедрился он на комплимент.

— Спасибо, — улыбнулась Катя, помолчав, застенчиво добавила: — И спасибо тебе за то, что вступился вчера за меня.

— Ерунда, — отмахнулся он.

— А ты их не боишься?

— Мажоров этих? — усмехнулся Эрик. — А чего их бояться?

Катя пожала плечами.

— А я боюсь. Люди бывают очень жестоки. Думала, после детдома ничего уже бояться не буду, а вот сейчас иду и боюсь.

— Что, плохо там было? В детдоме? — скосил на неё глаза Эрик.

Она молча кивнула.

— Не поверишь, даже сбежать оттуда хотела, но не решилась…

— Воспитатели жестили или свои?

— Свои.

— Били?

Она снова кивнула. Потом с усмешкой продолжила:

— Я так обрадовалась, когда меня сюда перевели. А тут вон тоже…

— А тут я за тобой присмотрю, — Он по-дружески приобнял её за плечи.

Катя, зардевшись, промолвила:

— Я очень тебе благодарна.

Первые два урока прошли без проблем. Педагоги их не трогали, позволяя им освоиться, а вот на третьем — литературе — пришлось писать тест. Причём такой, что мозги свернуть можно. На половину вопросов он даже приблизительного ответа не знал. Хотя гуманитарные науки Эрику всегда давались непросто. Математика, физика, да даже химия находили у него куда больший отклик.

Написав всё, что более-менее знал, Эрик отложил тетрадь. Но тут Катя перегнулась через проход к нему и, настороженно следя за русичкой, взяла со стола листок с тестом, а через несколько минут вернула, а заодно подложила и записку с ответами.

Они переглянулись, но стоило ему улыбнуться, как она сразу потупила взор. И тут он поймал на себе пристальный взгляд Дины. В отличие от Кати, она ничуть не смутилась и продолжала на него смотреть, чуть подщурив глаза, отчего видок имела довольно зловещий. Этой-то что надо?

Эрик переписал ответы в тетрадь и со звонком сдал учителю.

Но на следующий день Нина Лаврентьевна ошарашила его:

— Эрик, неужели ты совсем ничего не знаешь? Я ожидала, что ты напишешь… хуже остальных. Но не ответить ни на один вопрос… Как же так? Сдал абсолютно пустую тетрадь…

Он озадаченно посмотрел на Катю, и та закусила губу.

— Извини, но вынуждена поставить тебе двойку. Но ты можешь получше подготовиться и через неделю попробовать ещё раз. Договорились?

Тетрадь русичка ему вернула, но в ней действительно не было ни строчки, ни слова.

А во время обеда Катя призналась:

— Прости, что не сказала раньше. Я такая трусливая. Ненавижу себя за это…

— Не сказала что? — не понял Эрик.

— Я видела, как вчера после теста Дина вернулась в класс, когда там никого не было, и вырвала страницу из какой-то тетради. Я не думала, что это твоя тетрадь. То есть не была уверена… А сегодня поняла, ну, когда Нина Лаврентьевна сказала, что ты пустую сдал. Это она ведь специально так сделала, чтоб тебе двойку поставили. Но мне не хватило смелости сказать об этом прямо на уроке. Я хотела, но не смогла… Прости…

— Да ладно, не парься, никакой трагедии в этом нет. В конце концов, на двойку я и знаю. Так что, считай, всё справедливо.

— Нет! Несправедливо! И подло! Я сейчас же пойду к Нине Лаврентьевне и всё ей расскажу.

— Да брось. Не стоит, правда.

Эрику очень не хотелось вовлекать в это Катю. С Диной он и сам потолкует. А за донос русичке её же загнобят. Даже не потому, что эти мажоры так развлекаются, просто стукачей нигде не любят. А уж тем более если Катя нажалуется на эту стерву Дину, которой и повода никакого не надо, чтобы укусить слабого или натравить других. Он бы, конечно, постарался её защитить, но не сможет же быть рядом ежеминутно.

— Нет, я должна, я хочу, — не унималась Катя. Она разрумянилась, и чёрные глаза её полыхали праведным огнём. — Знаешь, как у Юлиуса Фучика? Всё зло мира совершается с молчаливого согласия равнодушных. Понимаешь? Если я смолчу, значит, я согласна с её подлостью. И значит, ничем не лучше её. А я не согласна!

Эрик аж есть перестал от её внезапного порыва. Посмотрел на неё, удивлённо вскинув брови, потом хмыкнул.

— С ума сойти.

— Да! Это так!

— Ну, хорошо, хорошо. Но вот, ты же мне сказала, значит, считай, что твоя миссия против зла мира выполнена. Дальше я сам.

Но Катя на это только упрямо покачала головой.