Частная школа

51

Это неожиданно объявившееся видео разбередило и без того ещё не зажившие раны. В памяти Дины вновь вплыли кадры, которые она больше всего хотела бы забыть. Тот отвратительный день, когда она вернулась домой, поднялась на второй этаж, к себе, за чёртовым пакетом с лекарствами, и услышала из соседней комнаты странные звуки.

— Сладенькая моя девочка, — проворковал отец.

Дина распахнула дверь, тогда ещё не понимая, с кем он там. Точнее, догадалась, что с любовницей. Мама и раньше с ним скандалила из-за измен, но чтобы вот так притащить чужую тётку в дом, да ещё когда за стенкой больная подруга дочери…

Дина была готова ко всему, но только не к этому.

Оба тогда подскочили с кровати, судорожно прикрылись чем-то. А она стояла столбом на пороге и никак не могла поверить собственным глазам. Родной отец и её лучшая подруга, с которой она с самого детства, почти сестра. Да что там, раньше они даже так и говорили всем, что они сёстры…

Первым в себя пришёл отец, начал что-то объяснять, увещевать, подошёл к ней, приобнять попытался. Но Дина брезгливо дёрнулась от его руки, словно от прокажённого.

Дальнейшее помнилось лишь урывками, как фильм, дешёвая драма, на ускоренной перемотке. Вот она кричала на них, швыряла в отца всем, что под руку подвернётся, вот Алиса захлёбывалась рыданьями и просила прощения, вот отец норовил её удержать, на ходу застёгивая ремень и пуговицы на рубашке… Кошмарный, омерзительный день!

Позже отец пытался её умаслить. Просил, чтобы она никому ничего не рассказывала. Как будто она стала бы кому-то такой срам рассказывать!

Но отец решил перестраховаться — подарил ей квартиру, ещё что-то по мелочи. Вообще завалил подарками. Ну и уверял, что Алиса сама к нему приставала.

— Ну что я могу поделать, если эти дурочки так и липнут ко мне? — сокрушался он, когда спустя пару дней после той мерзкой сцены всё-таки вытянул Дину в ресторан на доверительную беседу. — Я и Алисе сначала говорил, что не могу, нельзя, что она мне как дочь. Но она всё равно… "Александр Романович, вы лучший мужчина…". А я же не железный. Ещё и выпил немного…

Отец и правда был хорош собой, спортивный, ухоженный, привлекательный, и на свои сорок пять даже не выглядел. Но главное его достоинство для юных красоток, как утверждала мать, — это собственное модельное агентство. Вот они и вешались на него пачками.

Алиса же по-другому рассказывала. Не валила на него всю вину за случившееся, но, рыдая, признавалась, что не могла устоять перед ним, потому что он всегда ей нравился.

То, что подругу всегда интересовали мужчины постарше, Дина тоже знала. Она и повзрослела быстрее всех в классе, и оформилась рано, а в последний год буквально источала женскую сексуальность, тогда как остальные были ещё совсем девчонками.

Одно время Алиса грезила о Валике, их кураторе. Даже писала ему любовное послание. Но куратор провёл с ней вразумляющую беседу, после которой Алиса ходила как в воду опущенная, даже уйти из пансиона хотела. Потом переключилась на кого-то, но что этот кто-то будет её отец, Дина даже в дурном сне помыслить не могла.

Тогда она им обоим поверила — обещали же, что всё прекратят, клялись. Как не поверить? Хотя с Алисой всё равно не могла общаться, даже видеть её не могла. С зимних каникул они и словом не перемолвились до того злополучного апрельского вечера, когда Алиса зазвала её на чердак и, пряча глаза, сообщила:

— Я должна тебе кое в чём признаться. Я знаю, что обещала тебе не видеться больше никогда с твоим отцом. Но мы с ним потом ещё несколько раз встречались в городе. В выходные. Прости… Каждое воскресенье я говорила себе, что это последний раз, но потом снова… Он звонил, и я… но теперь точно всё кончено! Клянусь, я даже не отвечу, если он позвонит. Только вот, боюсь, что уже поздно…

Так гнусно стало тогда от её слов, так мерзко. В тот момент Дина настолько сильно ненавидела бывшую подругу, что не удержалась и наотмашь хлестнула её по лицу. Та, кажется, даже упала, но продолжала что-то говорить, о чём-то просить… Дина уже не слушала, опрометью выбежала вон, задыхаясь от ненависти.

И всё же, когда спустя всего час или даже меньше по пансиону расползлась страшная весть: Алиса Полякова покончила с собой, спрыгнула с крыши, Дине стало плохо до отчаяния. Первый шок сменился острой болью и нестерпимой жалостью, а ещё угрызениями совести. Её постоянно терзали мысли, что если бы она её выслушала спокойно, если бы не ударила, если бы не убежала, то Алиса не пошла бы на такой шаг и осталась жива.

Но после рассказа Никиты получалось, что всё совсем не так. Что её кто-то убил. И этот кто-то — один из тех, кого она хорошо знает. Потому что чужому на территорию школы попасть просто невозможно.

Когда Никита ушёл, Эрик поведал, что Алиса, оказывается, вела дневник. И, судя по всему, кто-то из пансиона случайно встретил её с отцом, снял их, а потом шантажировал этими фотографиями.

— Так, может, тот, кто её шантажировал, тот её и столкнул? — предположила она.

— Обычно у шантажистов какие-то другие намерения, — ответил Эрик. — Но с другой стороны, может, просто что-то пошло не так. Да и вряд ли в таком деле может быть замешано много народа.

Дневник этот, как сказал Эрик, хранился у Кати. Они сразу к ней и наведались. Дину аж колотило внутри от волнения и нетерпения. И немного злило, почему он раньше ей об этом не сказал?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Как-то не пришлось, — пожал он плечами. — Ничего, зато сейчас своими глазами увидишь.

Однако между Эриком и Катей произошёл странный разговор. Дина очень удивилась, что Эрик общался со своей протеже сухо и холодно, а потом даже грубо.

На просьбу Эрика дать им дневник Поляковой, Катя залепетала, густо краснея, что дневник пропал.

— В самом деле? — неожиданно вспылил он. — Опять пропал?

— Да, — еле слышно вымолвила та.

— Что, фантазии не хватает выдумать что-то новенькое?

— Это правда! Я его в сумке носила, а сегодня смотрю — нет его.

Катя раскрыла сумку и протянула ему. Но Эрик и заглядывать туда не стал.

— В прошлый раз ты как-то лучше отыграла. Правдоподобнее. Матрас даже переворачивала, — зло язвил он.

Дина его даже легонько дёрнула за рукав.

— Ты чего такой? — спросила шёпотом, глядя на него с недоумением. Олеся Приходько тоже испуганно притихла, наблюдая за ними.

— Эрик, это правда! — чуть не плача воскликнула Катя.

Но он на неё лишь посмотрел так, что даже Дине стало неловко, и молча вышел.

— Эрик! — догнала его Дина. — Вы что, поссорились с Казанцевой?

Но он только отмахнулся, явно расстроенный, и не стал ничего объяснять.

— И как же нам теперь выяснить, кто это был? Полгода прошло. Теперь даже не вспомнить, кто что делал тогда… кто где был в тот момент… Мы, получается, вообще ничего не знаем о нём. Или о ней…

— Ну, кое-что знаем, — ответил Эрик. — У нашего загадочного красного рукава инициалы такие же, как у тебя…