Частная школа

34

Наказания Нонны Александровны особым разнообразием не отличались. По её мнению, дурь в юных головах полезно вытравливать трудом и физкультурой.

Вот и сейчас она не стала отходить от накатанной схемы. Сначала развернула получасовую беседу с Эриком — совершенно бесполезную, поскольку что бы она ни спрашивала у него, он молчал, как пленный партизан. В лучшем случае пожимал плечами. И все её «зачем и почему» остались без объяснений. Нравоучения, угрозы, взывание к совести и благоразумию — он также выслушал молча. Оправдываться не стал.

Вообще-то он ожидал худшего. Думал, если она его не отчислит, так мозг выест основательно и до самого выпускного обречёт вкалывать вместо дворника, например.

Нонна Александровна, конечно, была рассержена, говорила сурово, смотрела с осуждением, но даже в первую их встречу она общалась с ним гораздо хуже — сухо, холодно, вымученно. Теперь же просто отчитывала без особых угроз.

— Такой вандализм говорит о полном неуважении к чужому труду, — сухо резюмировала она. — Значит, будем прививать это самое уважение. До конца недели поддерживать порядок в том коридоре — твоя обязанность. Полы, стены, подоконники — всё должно блестеть. Приступаешь с завтрашнего дня, сразу после занятий. Всё, свободен.

Драить полы в коридоре, само собой, не самое приятное занятие, но после рассказов Рената о том, как Чума порой свирепствовала и влепляла некоторым по месяцу отработки и за меньшие прегрешения, эти четыре дня показались ему почти милостью. Можно сказать, легко отделался.

Только Эрик вышел от директора, как тут же его перехватил куратор, и пришлось вытерпеть вторую волну вопросов.

— Что там у вас с Диной произошло? — заглядывал ему в глаза Валентин Владимирович. — Она после вашей стычки на уроки не ходила. Что случилось? Допекает тебя наша Дина? Или ты её? Или взаимно? Что, никак не получается поладить? Не, я понимаю, она у нас девушка сложная и своенравная, но ты всё равно как-то держи себя в руках. Шкаф-то жалко. Ну и руки тоже не распускай.

— Я и не распускал, — возразил Эрик.

— И правильно. Ну а с Катей что? Её опять сегодня не было. На звонок только с десятого раза ответила. Сказала, что недомогает. Это так?

— Ну, раз сказала, значит, недомогает.

Валентин Владимирович изучающе посмотрел на Эрика, словно не очень-то поверил. Сказать бы ему, что сделали они Кате, эти золотые мальчики и девочки, да только жаловаться — это как-то беспомощно и несерьёзно, считал Эрик. Лучше разбираться самому.

Не дождавшись другого ответа, куратор попросил:

— Тогда, будь другом, отведи её в медкабинет. Я бы сам, но у меня сейчас факультатив. И передай ей: если что не так — пусть подходит ко мне и говорит. Не прячется. Не стесняется. А то знаю я вас…

— Ладно, — кивнул ему Эрик.

Ещё бы придумать, во что ей сейчас одеться. Копаться в мусорном баке даже ради Кати ему совсем не улыбалось. Решил, что лучше как следует тряхнёт рыжую. Пусть делится своим шмотьём, раз Катины вещи вынесла. Без её участия тут точно не обошлось. Или же пусть сама ныряет в бак и достаёт оттуда всё, что выбросила.

Однако трясти Олесю не пришлось. Она сама откуда-то приволокла пакет с одеждой. Всучила без лишних слов и убежала ещё до его прихода.

Когда Эрик к ним заглянул, Катя была в комнате одна. Притом уже одетая в юбку и водолазку. Она сидела на своей кровати и перебирала содержимое пакета.

— Смотри, — Катя выуживала из вороха то одно, то другое. — Тут вещей совсем немного, конечно, но почти всё новое. Даже с бирками.

— Откуда это?

— Олеся принесла. Сначала Даша Кутузова дала мне вот эту юбку свою и водолазку надеть, а то я так и ходила… в полотенце… как дурочка. А потом примчалась Олеся, злая такая, сунула мне этот пакет без объяснений. Буркнула только: «Сказали тебе передать» и всё. Я её спрашивала, кто передал, но она делала вид, будто меня не слышит. Ну, обычно она со мной и не разговаривает. А мне так охота узнать, кто мог передать? Как думаешь?

— Без понятия.

— Вот и я тоже. В общем, Олеся ничего так и не сказала больше. Переоделась молча в спортивный костюм и ушла. Им же бегать велели после уроков.

— Угу, а мне полы мыть. С завтрашнего дня и до субботы.

Эрик, не вдаваясь в подробности, рассказал о стычке с Диной.

— Какой ужас! Она бешеная! И подлая… — качая головой, прошептала Катя. — Значит, это она выбросила мои вещи на помойку. Точнее, Олеся по её приказу. В принципе, я так сразу и подумала…

— Честно сказать, я уже в этом не очень уверен…

— А я даже не сомневаюсь, что это Дина, — упрямо повторила Катя. — Это в её духе.

Эрик пожал плечами, обвёл взглядом разложенные на кровати вещи. И тут вспомнил:

— Слушай, мы же договаривались, что тот блокнот, ну дневник Алисы, побудет пока у меня.

Катя от волнения переключилась не сразу, затем, сообразив, кивнула.

— Да, сейчас, — пробормотала без особого энтузиазма, но сразу полезла его искать — нагнувшись, запустила руку под матрас. Пошарила там, но, видимо, ничего не нащупала.

Тогда Катя подняла матрас полностью, но под ним ничего не оказалось. Она опустилась на колени, заглянула под кровать. Там тоже было пусто.

— Ничего не понимаю, — озадаченно нахмурилась она. — Я оставляла блокнот под матрасом. Совершенно точно!

— Ты же говорила, что там в самом матрасе есть потайной карман?

— Ну да, есть. Но девчонки были в комнате, я при них не хотела. Поэтому я украдкой сунула просто под матрас, вот сюда, пока они не смотрели. Думала, потом уберу в тайничок. Ну и забыла, конечно… прости… Но куда он мог деться?

Эрик молчал, не зная, что и думать.