Частная школа

43

Родителей Дина позвала заранее, ещё задолго до того, как им из школы прислали официальное приглашение. Отец сразу сказал, что не приедет. Точнее, он как всегда юлил: «Постараюсь, но обещать не могу. Новый проект как раз сейчас запускаем, времени ни на что нет, хоть разорвись».

Но это его «постараюсь» — просто вежливая форма отказа. Этими «постараюсь» он кормил её с детства, так что она ничего от него и не ждала, а позвонила на всякий случай.

Зато мама обрадовала. Заверила твёрдо, что приедет:

— Конечно, детка! Какой разговор! Обязательно приеду. Как же я такое пропущу? Да-да, точно приеду! Не переживай! Не забуду, конечно. Обещаю!

К Эрику тоже приехала мама, ещё и за сутки до родительского дня. Её поселили в одной из гостевых комнат. Весь день он провёл с ней, соскучился, наверное. Дина видела их из окна — они вдвоём гуляли во дворе.

Уроки отменили. Всех захватила предпраздничная суета, только вот Дине отчего-то стало даже не то, чтобы грустно, но как будто чего-то остро не хватало. Впрочем, понятно, чего, точнее, кого…

Последние дни они постоянно были вместе — на уроках и переменах, в столовой и на репетициях, а вчера вечером почти до самого отбоя гуляли. Кружили по территории пансиона, и она даже осмелилась уже взять его под руку. А потом он проводил её до комнаты, но ушёл не сразу… Стоило лишь вспомнить его пристальный, немигающий взгляд, когда они прощались на ночь в полутёмном коридоре, как внутри всё сладко замирало. Хотя ничего такого не произошло. Он просто смотрел, правда, смотрел так, что казалось — сейчас всё произойдет. Но в последнюю секунду Дина струсила или, может, разнервничалась… неважно. В общем, к такому моменту она оказалась ещё не готова и поспешно сбежала к себе. Потом полночи об этом думала…

А сегодня Эрик не пришёл ни на завтрак, ни на обед. Зато Корбут с Катей постоянно переглядывались, улыбались и разговаривали по-особенному. Никаких лишний откровений они, конечно же, себе не позволяли, наоборот даже, но вокруг них так и витал романтический флёр, отчего Дина ощущала себя за столом третьей лишней.

А потом Катя сказала Корбуту, что Эрика нет, потому что он с матерью уехал в город, будет только к ужину.

И от этого Дине стало вдруг неприятно. Не от того, что уехал — это-то как раз понятно. А от того, что не сказал ей. То есть даже не так — Кате сказал, а ей не сказал. Катю предупредил, а её — не счёл нужным.

Дина никогда не терзалась такими вещами, никогда не пыталась разгадать подтекст чужих слов или поступков, как, например, та же Лиза, которая вечно надоедала: «Корбут сегодня со всеми поздоровался, кроме меня. Что это может значить? Он меня не заметил или специально проигнорировал, потому что я вчера гуляла с другим?». Каждый его взгляд, каждое слово и поступок Лиза вечно подвергала подробному разбору и анализу, а Дине это всегда казалось ерундой на грани бреда. И вот поди ж ты — сама сидела и ломала голову. Почему Кате сказал, а ей нет? Она ему не так важна, как Катя? Или просто забыл? Но даже если и забыл — это тоже обидно. Кате ведь не забыл…

А напоследок Катя и вовсе её добила, как бы между прочим сообщив, что Эрик познакомил её со своей мамой.

Дина в ответ смогла лишь выдавить кислую улыбку. Не то чтобы она стремилась познакомиться с мамой Эрика — с родителями всегда неловко, но сам факт уязвил. Как будто её отодвинули на задний план.

И вроде всё это такая мелочь, но весь день оно свербело, царапало, как камешек в туфле.

Позже Эрик всё-таки познакомил её со своей матерью. Тем же вечером. Но уж лучше бы, наверное, и не знакомил, чем так…

Они случайно столкнулись в холле. Дина решила прогуляться, а они как раз вернулись из города. Оба остановились в некотором замешательстве, но потом он сказал:

— Мама, это Дина. Моя… одноклассница.

Дина вежливо улыбнулась его матери, не зная, что сказать. Затем пробормотала:

— Извините, мне нужно идти.

— Да, конечно, — ответил Эрик чуть ли не с облегчением.

И вроде ничего такого, а снова стало неприятно. Ещё один камешек…

Но на следующий день было уже не до этого. К пансиону с раннего утра съезжались гости, и к обеду школьная стоянка напоминала паноптикум дорогих и редких автомобилей.

Хоть мама и заверила её, что приедет всенепременно, Дина не удержалась и позвонила ей. Несколько раз. Мать ответила, когда Дина уже не знала, что и думать.

— Ой, детка, я еле живая… — простонала мать в трубку. — У Барских вчера открытие ресторана было, отмечали… сама понимаешь… домой только к утру вернулась… боже, я труп…

Дина молча слушала стенания матери, чувствуя, как в груди разрастается холодный ком.

— Так ты не приедешь? — глухо спросила она.

— Да нет, приеду, — вяло пробормотала мать, — я же обещала… сейчас вот только приму душ, кофе выпью и возьму такси.

— Но концерт начинается через три часа.

— Я постараюсь побыстрее. Ну ладно, детка, до встречи!

Дина выдохнула. Мать к началу вряд ли, конечно, успеет, но лишь бы вообще приехала.

В большой актовый зал, украшенный композициями из цветов и шаров, потихоньку стекались педагоги, ученики, родители. Все нарядные, радостные. Мать Эрика заняла место с краю, у самого входа. И до последнего он был рядом с ней. А Дина до последнего гипнотизировала вход.

Когда до концерта осталось всего несколько минут, Дина выскочила из зала в коридор. На пороге Эрик придержал её за локоть:

— Ты куда?

— Я сейчас вернусь. Мне позвонить надо.

В зале и правда было слишком шумно.

Она отошла подальше, чтобы гвалт не мешал, остановилась в паре метров от лестницы, набрала мать, но услышала механический голос автоответчика «Абонент недоступен…».

В отчаянии Дина раз за разом нажимала вызов, понимала, что это бессмысленно, но всё равно не могла остановиться.

Со стороны лестницы донёсся женский голос. Дина с расстройства не сразу сообразила, что это директриса. Нонна Александровна поднималась по лестнице и с кем-то говорила по телефону:

— … ты мог бы приехать… мне хотелось, чтобы ты приехал… Как зачем? Повидаться! Хотя бы повидаться… Я ничего не усложняю… Ну всё, хватит, я достаточно тебя слушала, больше не хочу…

В этот момент Нонна Александровна вывернула с лестницы в коридор, увидела Дину и вздрогнула. Тут же нажала отбой и убрала телефон.

Дина заметила, что директриса явно смутилась, хоть и быстро взяла себя в руки, но она была настолько подавлена, что эта мысль, промелькнув, тут же исчезла.

— Почему не в зале? — спросила Нонна Александровна, пытливо вглядываясь в её лицо. Видимо, желая угадать, что та поняла из случайно подслушанного разговора.

— Я сейчас, — ответила Дина.

Цепляться к ней директриса не стала, процокола по пустому коридору и скрылась за дверью актового зала. А Дина вновь принялась названивать матери, чувствуя, как внутри зреет истерика. Она даже не слышала, как сзади к ней подошёл Эрик, пока он не окликнул её.

— Дин, всё нормально?

Она сглотнула ком, сморгнула подступающие слёзы. Обернулась к нему и кивнула. Даже удалось вымучить слабую улыбку.

— Ну, идём тогда? Уже началось…

Дина снова кивнула, убрала телефон и вернулась вместе с Эриком в зал.