Частная школа

37

Грядущий родительский день стал главной темой для разговоров, вытеснив даже недавнюю стычку Маринеску с Диной и инцидент с Лизой и ведром.

Родительские дни здесь всегда ждали с особым волнением и готовились к ним с энтузиазмом. Педагоги во главе с директрисой стремились показать всё в лучшем свете, а ученики просто радовались возможности повидаться с семьёй.

За ужином вовсю обсуждали концерт и подготовку к нему. Даже Лиза, которая прежде всегда фыркала, что эта самодеятельность для детского сада, сразу же приступила сочинять речь.

Три вечера подряд накануне она смотрела всякие церемонии, выписывала понравившиеся фразочки звёздных ведущих, принимала позы перед зеркалом, копировала мимику. Только немного злилась на Диму, который на все её идеи реагировал очень вяло, словно ему вообще без разницы.

— Дин, поговори с Димой, — попросила она, косясь на его столик. — Скажи ему, какое это ответственное дело. Я ему вчера говорила и сегодня сказала, что после уроков остаёмся репетировать, а он не пришёл. Сказал, что забыл. Ну вот как так?

— Что я ему скажу? Димочка, будь хорошим мальчиком и слушайся Лизу? Ну, ты сама ему то же самое можешь сказать.

— Я говорила… А он… ему как будто вообще пофиг на всё, — скисла Лиза. — А если завтра опять не придёт на репетицию? Не силой же его тащить…

Дина развернулась, громко окликнула Корбута.

— Дима!

Корбут вздрогнул от её окрика и обернулся.

— Чтобы завтра явился на репетицию. Ясно? — выпалила она.

Он сморгнул, потом два раза кивнул, мол, ладно, ясно, придёт.

— А ты сама, Дин, что-нибудь придумала? — спросила её Полина. — Будешь номер готовить?

— Ничего я не придумала, — покачала головой Дина.

Прошло уже три дня с тех пор, как Валентин Владимирович огорошил её своей затеей. А они с Маринеску вот как тогда переглянулись сразу, так с тех пор даже не заговаривали ни о чём.

Она и представить не могла, как к нему подойти, что сказать… Давай придумывать номер? Вот так просто? Как ни в чём не бывало? Нет, она так не могла. Не могла преодолеть какой-то внутренний барьер, не могла себя пересилить и обратиться к нему первой. Это нереально. Они ведь друг друга ни разу даже по имени не назвали.

Впрочем, и он тоже отмалчивался.

И получалось, что все кругом суетились, готовились, обсуждали, а они словно оставались в стороне.

Дина даже к куратору подходила. Сказала, что не может с Маринеску ничего готовить. Тот состроил невинно-удивленное лицо:

— Почему, Дина?

— Мы с ним… — Она споткнулась. Как ему объяснить то, что ей самой не очень-то понятно? В конце концов сказала просто: — Мы с ним не общаемся.

— Ну значит, будет повод начать общаться, — улыбнулся он.

— Вы не понимаете! Я не могу с ним… — занервничала Дина, потому что видела — всё он прекрасно понимает. И придумал это ей назло.

Вечно он придумывает что-нибудь, подкидывает идеи, стравливает, а потом наблюдает и развлекается. Вот и тут тоже. Чёртов тролль!

— Дина, в чём дело? Ну, повздорили вы с ним, бывает. Но это надо как-то преодолеть. А совместный труд лучше всего помогает наладить отношения. А уж совместное творчество — так тем более. Ты справишься, я в тебя верю, — посмеивался он и даже не скрывал этого.

Обычно на всех мероприятиях они с Никитой Прочанкиным были в паре — танцевали танго или пасодобль, но надо же было ему накануне потянуть связки!

Впрочем, Дина почти не сомневалась, что даже если бы с Никитой ничего не случилось, этот весельчак Валик всё равно поставил бы её с Маринеску.

И вот чёрт знает что делать. Сегодня на уроке куратор уже спрашивал, что они готовят. Но и она, и Маринеску промолчали.

Дина осторожно перевела взгляд на его столик. Он сидел к ним спиной. А вот Катя заметила, что она на него посмотрела. Ну и плевать. Дина отставила тарелку, взялась за сок.

— И что будешь делать? — поинтересовалась Полина.

Дина пожала плечами.

— А что она может сделать? — ответила за неё Лиза. — Сама подумай, не будет же Дина с Маринеску что-то там готовить. Валику, конечно, не объяснишь, что с ним общаться зашквар… Кстати, а ты как выкручиваешься? С тобой же там эта крыса Казанцева Валику помогает.

— Никак, — Полина отчего-то смутилась. — Мы с ней не разговариваем. Валик нам говорит, что делать, и всё.

— Блин, ну и ситуация, да? — усмехнулась Лиза. — Дине вообще не позавидуешь. И общаться с Маринеску нельзя, и нельзя, чтобы Валик узнал про бойкот… И с этим номером он от тебя тоже не отстанет. Жуть… О! А ты, кстати, можешь и без этого психа выступить. Одна. С танцем. Ну или сыграешь что-нибудь…

Дина слушала Лизу вполуха, думая о своём.

— Дин, слышишь, пошли их нафиг, — тормошила её Лиза, — и выступай сольно. Валика можно даже не посвящать в подробности. По факту узнает и ничего уже не сделает.

На следующий день Валентин Владимирович вновь поинтересовался, как у них двигается дело с номером и, не получив внятного ответа, велел обоим задержаться после урока.

— Пошли их нафиг, — прошептала Лиза, выходя вместе со всеми из аудитории.

Когда класс опустел, Валентин Владимирович усадил их перед собой за соседние столы первого ряда, а сам пристроился сбоку прямо на столешницу.

— Ну в чём дело, артисты? — спросил он, хмурясь. — Никак не можете репертуар согласовать?

Оба молчали.

— У нас не так уж много времени, так что соображайте скорее, чем будете удивлять публику.

— Это вообще обязательно? — подал голос Маринеску.

— А как же! Только не говори, что ты стесняешься, — усмехнулся куратор.

Маринеску неопределённо дёрнул плечом. Дина не поворачивалась к нему, но подмечала его движения боковым зрением и видела, что он тоже напряжён.

— Ну а ты, Дина, что скажешь? — обратился к ней куратор. — Гляжу, ты совсем что-то оробела…

Ломаться и дальше было глупо и бессмысленно. Всё равно ведь он с них не слезет. Поэтому надо было как-то… В общем, как-то надо было…

— Может, танцевальный номер? — предложила она и скосила глаза на Эрика.

— Нееет, — запротестовал он сразу, повернувшись к ней. — Я не танцую. Не умею.

— Ну я могла бы показать, подучить… Любой танец почти… ну, там вальс, танго или пасодобль…

— Нет-нет-нет, — замотал он головой, усмехнувшись. — Пасодобль… Я даже как Колян не станцую.

— Какой Колян? — не поняла Дина.

— Ну из «Реальных пацанов». Не смотрела?

— Нет.

— Ну, в общем, он там отжёг — это словами не опишешь, видеть надо. Но я даже так не смогу.

— Ну ладно, а что тогда?

— Не знаю… — он помолчал, но потом вдруг сказал: — Ну, я на гитаре немного могу…

— А я на пианино или на синтезаторе.

— Ну норм, а что, например?

— Да хоть что, — пожала плечами Дина. — Шопена, Брамса, Бетховена…

— Круто, но это и впрямь совсем не мой репертуар.

Валентин Владимирович больше уже не вмешивался в их разговор, лишь наблюдал за ними вполне довольный развитием беседы.

— А ты что играешь? — спросила Дина.

Эрик озадаченно потёр лоб, словно что-то перебирал в уме.

— Ну всякое… рок немного, шансон, дворовые… Сейчас покажу, — он принялся что-то искать в телефоне и, не отрываясь от экрана, продолжал: — Но вообще могу и разучить, если надо что-то конкретное, время есть… Но только давай без Шопенов.

Потом поднялся с места, придвинул свой стул к ней поближе и, включив видео, протянул ей телефон.

Валентин Владимирович, глядя на них, улыбнулся и вышел из аудитории.

— Ну вот, например, послушай… Это… короче, из фильма «Генералы песчаных карьеров».

Изображение было не очень чётким — какой-то двор, приподъездная лавочка, парни, девушки. Лиц не разглядеть — только силуэты. Но один из парней щипал струны, и Дина решила — это и есть Эрик. Правда, то, что он наигрывал, даже отдалённо не походило на песню из того фильма. Да это вообще ни на что не походило. Какое-то бестолковое бренчание, а не игра.

Дина недоумённо посмотрела на Эрика, не зная, что и думать.

Но тут кто-то из компании сказал: «Серый, кончай насиловать гитару!».

И тут же одна из девушек подхватила: «Пусть лучше Эрик что-нибудь сыграет». И сразу остальные: да-да, сыграй, сыграй.

— Сейчас уже… короче, давай мотну немного, — потянулся к телефону Эрик.

— Не надо, — Дина прикрыла ладонью экран.

Ей и впрямь отчего-то было очень интересно наблюдать за этим отрывком чужой жизни, жизни совершенно ей незнакомой, словно те люди на видео с другой планеты.

Кто из её окружения мог вот так без стеснения торчать с гитарой на улице? На лавке, на корточках возле лавки? Да никто. Такое вообще немыслимо. Да и для неё самой это дикость. Но от них веяло летней ночью, душевным теплом, какой-то лёгкой, пьянящей свободой, что стало завидно и грустно.

— Это уличная вечеринка? — спросила она его.

Он посмотрел на неё, чуть приподняв брови, потом улыбнулся и кивнул.

— Ну да, можно и так сказать.

Дина пыталась вглядеться в лица парней — кто из них он?

Затем другая девушка, которая сидела у кого-то на коленях, соскочила и отошла в сторону, и Дина увидела, что этот кто-то и есть Маринеску.

Ему передали гитару. Та девушка попросила: «Эрик, сыграй мою любимую? Королеву снежную?». Говорила она с ним кокетливо и игриво. Кто она ему, интересно? Подруга? Или так просто…?

Дина взглянула на него, но лицо его ничего особенного не выражало.

Экранный Эрик на просьбу девушки никак не откликнулся, просто взял гитару и стал играть. И не заказанную «Королеву», а «Генералов». И это почему-то Дину порадовало.

Звук, конечно, дребезжал, но даже в таком качестве Дина понимала — слух и навыки у него определённо есть. И дуэтом они вполне смогут что-нибудь исполнить.

А потом, отыграв бой, он запел: Я начал жизнь в трущобах городских…

И вот это оказалось неожиданностью. Даже не то, что он пел, а то, как он пел. Дина заслушалась. Песню эту она, конечно, и раньше слышала, но впервые её так пробрало.

— Это круто… — только и смогла выдохнуть она в конце.

— Да ладно, ничего такого, — мотнул он головой. Но она видела — ему было приятно.

— А знаешь что, давай эту песню и исполним на концерте? Я на синтезаторе сыграю. Правда же, круто, Валентин Владимирович?

Дина озадаченно оглянулась. В аудитории кроме них никакого не было. Она удивлённо посмотрела на Эрика.

— А когда он ушёл?

— Сам не знаю…