Дикое желание

СЕМЬ

Следующий день — или, по крайней мере, время между тем, когда свет снова зажегся и, в конце концов, снова погас, — прошел так же, как и первый. Заключенных в основном оставляли в одиночестве. Фириос дважды входил, раздавая пайки со свойственной ему отчужденностью. По одному батончику еды и по два кубика воды на каждого пленника. Все из этого было невкусным и мало утоляло голод и жажду Юри, но это было лучше, чем ничего.

Юри понимала, что их похитители дают ровно столько, сколько нужно для выживания. Она также понимала, что это путешествие было предназначено для того, чтобы сломить пленников. Юри и другие должны были добраться до Кальдориуса как оболочки своих прежних «я», готовые склониться перед любым потенциальным владельцем, пока есть шанс, что условия их существования улучшатся.

Но она отказывалась поддаваться отчаянию, которое постоянно угрожало захлестнуть ее. Возможно, вид крови вызывал у нее тошноту, но это не сломило бы ее.

Даже когда она не чувствовала себя особенно сильной, с ней был Тарген, и его присутствие привлекало ее постоянное внимание. Когда бы он ни заговорил, он вселял в Юри уверенность и ободрение.

Но время, похоже, не шло ему на пользу. Ощущение, что он хищник в клетке, только усилилось в течение дня.

Его терпение, казалось, лопнуло, а легкий юмор, который он проявлял с момента их первой встречи, сгорел с течением невыразимых часов. Вчера Тарген отмахнулся от большинства комментариев Илджиби, предложив несколько резких реплик, которые, несмотря ни на что, рассмешили Юри. Сегодня он становился все более враждебным по отношению к крен — и его угрозы становились все более серьезными и прямыми в соответствии с его поведением.

Вскоре Тарген, казалось, был готов броситься на решетку, разделяющую две клетки, в любой момент, когда Илджиби хотя бы взглянет в сторону Юри. Самка кайтал в другой соседней клетке старалась держаться как можно дальше от Таргена.

Тарген выражал свое беспокойство в мелочах, например, часто меняя положение сидя или неоднократно сжимая кулаки, часто достаточно сильно, чтобы побелели костяшки пальцев и проступили сухожилия на предплечьях.

Вскоре после того, как Фириос доставил вторую порцию кубиков воды за день, беспокойство Таргена возросло до нового уровня — он начал расхаживать по камере. Тот факт, что он мог пересечь все пространство за два или три взволнованных шага, только заставлял камеру казаться бесконечно меньше, чем она уже была.

Только когда погас свет для очередного ночного цикла, Тарген, казалось, расслабился. Они с Юри лежали в той же позе, которую приняли прошлой ночью после его кошмара, — лицом к лицу, ее тело прижималось к нему, его голова покоилась на ее руке для поддержки.

Прямо перед тем, как Юри заснула, Тарген пробормотал:

— Хотел бы я обнять тебя, зоани.

Тарген однажды разбудил ее в период темноты, издав обеспокоенное рычание, но она быстро погрузила его обратно в спокойный сон.

Следующий день был точно таким же, как два предыдущих, отличаясь только тем, что Юри начала ощущать последствия заключения и недостатка пищи, а Тарген стал еще более раздражительным.

Фириос принес еще батончиков и кубиков воды, и Юри помогала Таргену поесть.

В глазах Таргена появилось что-то новое — тревожный блеск, который, казалось, вспыхивал только тогда, когда он отводил от нее взгляд. Она не раз видела, как он сжимал руки в кулаки и дергал за кандалы, расхаживая по клетке, его движения стали более жесткими и возбужденными, чем накануне.

Она почти могла представить таймер обратного отсчета над его головой, быстро приближающийся к нулю, но не могла предположить, что произойдет, когда он закончится.

Юри подняла глаза на Таргена. Теперь он стоял неподвижно, расположившись в передней части камеры, как будто ожидая, что кто-то войдет в комнату, поза жесткая, мышцы напряжены.

Ее взгляд скользил по его фигуре. Неважно, как часто она смотрела на него, его привлекательность никогда не уменьшалась. Если уж на то пошло, ее влечение к нему только росло с каждым часом. Она не лгала, когда сказала, что раньше увлекалась орками. Эта симпатия развивалась по мере того, как она взрослела, превращаясь в женщину, расширяясь до понимания множества нечеловеческих черт — тех черт, которые, возможно, побудили некоторых людей назвать Таргена чудовищным.

Черты характера, которые изначально привлекли ее внимание к нему.

Тарген был высоким, мускулистым, свирепого вида и идеального оттенка зеленого, но не эта внешность привлекла Юри. Инопланетянин, скрывающийся за этими чертами, тоже был интересным, забавным и вдумчивым.

Частью ее работы было проявлять дружелюбие к посетителям «Звездного Транса» — смеяться над их шутками, заставлять их чувствовать себя желанными гостями, расслаблять их. Она разговаривала со столькими существами стольких рас, что давным-давно потеряла им счет, но она никогда не испытывала такой непосредственной и мощной связи, как с Таргеном. Его золотистые глаза, выступающие клыки и зеленая кожа могли бы привлечь ее внимание, но именно неподдельный юмор и честность скрепили сделку. Даже если бы он не дал ей чип с достаточным количеством кредитов, чтобы купить выпивку для всех в клубе, она бы возвращалась к нему снова и снова.

И за то время, что они находились в этой ситуации, он так много сделал для нее. Он заставил ее чувствовать себя в безопасности, когда для этого не было причин, и его присутствие было единственным, что поддерживало надежду. Она хотела отплатить ему тем же, оказать услугу — облегчить его состояние, когда он ускользал. Было бы ложью сказать, что ей тоже не нужно было отвлекаться, но она хотела помочь ему помимо комфорта, который обеспечивала ночью.

Она подтянула колени к груди и обхватила их руками.

— Расскажи мне о том, откуда ты.

Его плечи приподнялись с глубоким вздохом. Когда он выдохнул, едва заметная дрожь пробежала по его спине, немного снимая напряжение.

— Лучше послушаю о том, откуда ты.

— Я могу рассказать тебе о Земле позже, но только если ты сначала расскажешь мне, откуда ты.

Он наклонился вперед, прислонившись лбом к решетке, затем слегка повернул к ней голову, прежде чем заговорить.

— Я… не слишком много помню. Валгоронд — большой мир. И сферический, я полагаю. Как и большинство планет, на которых я побывал. Я вырос во владениях племени Роккоши, которые граничат с суровым горным хребтом, который всегда напоминал мне зубы, торчащие из челюстной кости. Раньше эти горы кишели скексами, но… это было задолго до меня.

— Давай. Я знаю, ты можешь рассказать мне больше подробностей, — она улыбнулась. — Небо желтое, а вода фиолетовая?

Он усмехнулся и слегка покачал головой.

— Если добавить достаточно цветов, в конце концов один из них точно подойдет, не так ли? Да, вода обычно немного фиолетовая. Но у нас нет желтого неба. В ясные дни оно где-то между фиолетовым и голубым. И я предполагаю, что свет от звезды, вокруг которой вращается Валгоронд, слабее или исходит издалека, потому что все, что показывала мне Шей, делает Землю ярче и живее.

— Да, у нас ярко-голубое небо с большими, белыми, пушистыми облаками, а наша вода либо голубая, либо зеленая, либо серая, в зависимости от того, где вы живешь, и что в ней содержится, — Юри наклонила голову. — Кто такая Шей?

Тарген повернулся к ней лицом и прислонился спиной к решетке. Хотя его поза казалась более расслабленной, в выражении его лица все еще чувствовалось явное напряжение — складка между бровями, сжатый рот и лишь намек на тот дикий огонек в глазах, хотя последний и угас, когда он встретился с ней взглядом.

— Она моя подруга, — сказал он.

— Она с Земли? Она человек?

Он кивнул.

— Она и Саманта, обе.

— Две человеческие особи женского пола? — брови Юри поползли вверх. — У тебя есть привычка дружить с землянами женского пола?

— Технически, Лия тоже женщина-землянка. Так что можно сказать, что три.

— Ха. А я-то думала, что я особенная.

Его губы изогнулись в кривой улыбке.

— Да. Ты единственная землянка, которую я знаю, и с которой не живу.

Она закатила глаза и отвернулась от него.

— Вау. Это определенно заставляет меня чувствовать себя лучше.

Я не ревную. Нет. Вовсе нет. Ни капельки…

Ладно, может быть, крохотулечку, крошечную малютку.

На краю поля зрения Юри Тарген оттолкнулся от решетки, подошел и плюхнулся на пол перед ней.

— Они друзья. В значительной степени семья. И в любом случае, у Сэм и Шей есть пары, а Лии всего год от роду, — его улыбка растянулась в ухмылку с нужной долей коварства в ней. — Тебе не о чем беспокоиться, зоани.

— Я ни о чем не беспокоюсь, — сказала она намного быстрее, чем собиралась.

Спокойно, Юри.

Ее щеки вспыхнули, когда она снова посмотрела на Таргена. Он сидел, скрестив ноги, в позе, которая только подчеркивала мощные мышцы бедер, но которая определенно не скрывала полустоячий член.

Полустоячий член, который приближался к полной готовности, даже когда она смотрела на него.

Он так прекрасен…

Сосредоточься, Юри!

Она заставила себя поднять глаза и обнаружила, что он наблюдает за ней с понимающей усмешкой.

Попалась.

Юри откашлялась и сказала:

— Ты, э-э… раньше упоминал о покупке подарка для ребенка. Это было для Лии?

— Да. Все вдруг решили, что нож неуместен в дар ребенку.

Ее брови поползли вверх.

— Это действительно так, ты, сумасшедший воргал.

— Как, черт возьми, младенец может защищаться, если у него нет ни когтей, ни клыков? — Тарген пренебрежительно хмыкнул. — В любом случае, все земляне, которых я знаю, сказали бы тебе, что мы, сумасшедшие воргалы, самые лучшие.

Она склонила голову набок.

— Кроме моего брата и парня, который работает в «Звездном Трансе», я не видела ни одного человека после иммиграции на Артос. Все просто разошлись разными путями, вот и все. В Подземном городе довольно легко потеряться.

— В любом месте Артоса довольно легко потеряться. Как будто город был построен для того, чтобы поглощать людей, — его плечи дернулись, а улыбка погасла. Он покачал головой и усмехнулся. — За все это время вдруг забыл, что я скован. Собирался положить руку тебе на ногу и очаровать, сказав, что познакомлю с другими землянками, когда мы вернемся.

Юри пошевелила бровями.

— Ты можешь положить руку мне на ногу, когда мы выберемся отсюда, хорошо?

— Земляночка, это всего лишь одно место, куда я планирую приложить свои руки.

Жар разгорелся внутри нее. Юри скрестила лодыжки, крепче обнимая ноги. Она хотела, чтобы его руки были повсюду.

— Ты, уф, рассказывал мне о своей родной планете.

На мгновение к его улыбке вернулся прежний озорной оттенок. Этого было достаточно, чтобы сказать Юри, что он точно знает, что заставляет ее чувствовать.

— Да. Местность, в которой я жил, земли моего племени представляют собой сочетание степи и высокогорья. Пересеченная местность, деревьев мало, зимой очень холодно, а летом чертовски жарко. И повсюду растет такая короткая, колючая трава. В сухой сезон бывают такие пыльные бури, из-за которых все становится красновато-коричневым, иногда на несколько дней.

— Зачем тебе понадобилось уезжать? — спросила она. — Похоже, это прекрасное место для отдыха.

Он засмеялся.

— Мало что помню, но знаю, там было красиво. Не то чтобы я ценил это тогда, но уверен — красота там есть. Как только смог, записался в армию. На Валгоронде уже давно нет настоящих боев — не с тех пор, как племена в последний раз объединились пару сотен лет назад, — так что меня отправили в космос. Служил… лет семь или восемь, кажется. После ранения, которое чуть не прикончило меня, комиссовали, и я пару месяцев провел на родной планете, но там для меня уже ничего не было. С тех пор вот уже девять-десять лет живу на Артосе.

— И теперь ты работаешь охранником.

— Да. В этом есть свои плюсы.

Юри потрогала его правую щеку.

— Что означает твоя татуировка?

Он перевел взгляд, как будто хотел посмотреть на символ сверху вниз.

— Звание, подразделение, почести. Я был в авангарде Роккоши, лучшим из лучших. Приходил первым, уходил последним. Отметки внизу означают завершенные кампании.

Она снова пробежала взглядом по алой татуировке, изучая ее внимательнее, чем до сих пор. Центральным символом явно был боевой топор с двуглавым наконечником — именно такой вещи она ожидала от орков в тех старых фэнтезийных играх. Но символы вокруг него были более абстрактными. Некоторые из них были похожи на надписи инопланетян, а те, что он упомянул внизу, выглядели как набор тонких заостренных клыков. Таких отметин было одиннадцать, над многими по крайней мере одна точка. Объединенные символы придали татуировке общую форму, напоминающую щит.

— Похоже, их было довольно много, — сказала она.

— Было бы больше, если бы не… — он повернул голову в сторону, демонстрируя шрамы на правой стороне черепа.

Юри наклонилась вперед и, протянув руку, легонько провела по ним пальцами.

— Что случилось?

— Илджиби покажет тебе, что случится, если ты не заткнешься, — проворчал Илджиби, пиная прутья между клетками.

Тот яростный огонек, который Юри видела все чаще и чаще в последнее время, вспыхнул в глазах Таргена, и его губы скривились, обнажив стиснутые зубы.

Юри схватила Таргена за подбородок, прежде чем тот успел повернуться к Илджиби, и заставила его не сводить с нее глаз.

— Не обращай на него внимания, — она подняла другую руку и погладила шрамы на его голове. — Расскажи, что произошло.

Его ноздри раздулись, но первобытный огонь в глазах угас. Мышцы челюсти дернулись раз, другой и, после третьего, наконец, расслабились. Когда Юри была уверена, что он успокоился, она опустила руки и снова обхватила ими ноги.

— Большую часть я не помню. Был на какой-то планете, не знаю даже, есть ли у нее название, сражался со скексами. Мы всегда сражались с гребаными скексами. Мы были… окружены… — Тарген нахмурился. Он посмотрел Юри в глаза, но в его взгляде внезапно появилась пустота, которая наводила на мысль, что он погрузился в собственные воспоминания. — У нас были раненые. Мой друг, Урганд, пытался им помочь, но нас подавляли. Я держал оборону, чтобы дождаться эвакуации, но… — Тарген покачал головой, и его взгляд вновь обрел четкость. — Произошел взрыв или что-то в этом роде. Я потерял сознание. Следующее, что я помню, я был в лазарете линейного крейсера. Урганд вытащил меня с той планеты, спас мне жизнь, а я даже не мог вспомнить всего, чтобы отблагодарить его должным образом. Он демобилизовался и переехал в Артос через несколько лет после меня. С тех пор мы работаем вместе. Он, э-э… он уберегал меня от многих неприятностей на протяжении многих лет, даже если я не всегда мог осознать это сразу.

Юри улыбнулась.

— Вы поддерживали связь до того, как его уволили? Так он тебя нашел?

— Хех, нет. Я ни с кем не поддерживал контакт после того, как меня отправили домой. Я просто… потерялся. Все, что я знал, это борьба, поэтому, думаю, моей единственной мыслью было пойти и найти больше, не нарушая слишком много законов. Он выследил меня. Одна из тех вещей, когда совместное пролитие крови сделало нас братьями, или что-то в этом роде.

Брови Юри поползли вверх.

— Вау. Значит, он был полон решимости найти тебя. Что-то вроде… твоего ангела-хранителя и ангела на твоем плече одновременно.

— Что такое ангел?

Она усмехнулась.

— Да, думаю, переводчики на самом деле не смогли бы определить это слово. Ангелы — это… ну, я думаю, они из этих тысячелетних религий на Земле, но они как бы превзошли свои истоки. Предполагается, что ангелы — это прекрасные, излучающие свет, доброту и праведность существа. Защитники и опекуны. Что-то в этом роде.

Тарген запрокинул голову и уставился в потолок.

— Не разбираюсь во всем этом сиянии и красоте. Думаю, для большинства не-воргалов Урганд очень похож на меня, — он перевел взгляд на нее и ухмыльнулся. — Но, конечно, он выглядит не так хорошо, как я.

Юри рассмеялась.

— Конечно, нет. Но я не имела в виду, что он буквально ангел, просто он присматривает за тобой.

— Да, это так. Ты сказала, что у тебя есть брат на Артосе, верно? Вы с ним делаете то же самое друг для друга?

Ее улыбка увяла при упоминании брата, который, несомненно, сейчас ужасно волновался и задавался вопросом, жива ли она вообще.

— Да, это так. Мы с Такаши вместе иммигрировали в Артос два года назад. Мы живем вместе в секторе Нихарин, недалеко от «Звездного Транса». Он, э-э… ну, танцор в одном дорогом клубе. Не то чтобы я сама выбрала для него такое занятие, но решать было не мне, а ему вроде нравится.

Глаза Таргена округлились, а ухмылка стала шире.

— Когда ты говоришь, что он танцор…

Юри усмехнулась.

— Он любит показывать товар лицом — причем весь. Не то чтобы мне хотелось это представлять.

Тарген рассмеялся тем глубоким, раскатистым смехом, которого она не слышала от него, казалось, несколько дней.

— Это здорово. Так много придурков в Артосе охотятся за землянами, я рад, что один из них придумал, как зарабатывать этим на жизнь, не подставляя свою задницу, — выражение его лица стало серьезным, и он немного выпрямился. — Я только что оскорбил нас, не так ли?

— Может быть. Что такого особенного в людях? Я имею в виду, есть так много других видов, которые более… красивы, чем мы.

— Красивее кого? Землян как расы или тебя конкретно? Потому что, если ты имеешь в виду второе, я заявляю, что это полная — как там оно? Полная хрень?

Юри улыбнулась, когда приятное тепло затопило ее грудь.

— Я имела в виду как расу, — она наклонилась к нему. — Думаешь, я красивая?

Голодный огонек в его глазах был единственным ответом, который ей был нужен, даже если бы он больше ничего не сказал.

— Конечно-блядь-думаю Юри. И все, что тебе нужно сделать, это посмотреть на меня и понять, что у меня особенно высокие стандарты.

Словно по собственному желанию, ее взгляд опустился на его член, который стоял по стойке «смирно». Она прикусила нижнюю губу, проводя взглядом по пронзенному члену, и тепло в ее груди вновь разожгло жар в сердцевине.

Когда его член дернулся, и из кончика вытекло немного семени, лоно Юри сжалось.

Она крепче обхватила свои ноги и сжала бедра вместе. Больше всего на свете ей хотелось протянуть руку и обхватить пальцами его ствол, узнать, такой ли он твердый на ощупь, каким кажется, провести большим пальцем — или, еще лучше, языком — по головке и попробовать его вкус.

Юри никогда, никогда никого не хотела так, как его.

— Черт возьми, зоани, — хрипло сказал Тарген, — продолжай так смотреть на меня и…

Дверь в коридор с клетками открылась с гидравлическим шипением. Тарген захлопнул рот и повернулся, чтобы посмотреть в сторону входа.

Казалось, что пришло время для их второго ежедневного кубика воды, но было невозможно точно отслеживать такие вещи — и Юри сомневалась, что контрабандисты придерживались регулярного графика, когда дело доходило до ухода за грузом.

Но в открытую дверь вошел не Фириос. Это был высокий четырехрукий онигокс, который схватил Юри в «Звездном Трансе» и начал все это — Мортаннис. Дверь захлопнулась за ним с громким металлическим лязгом, который почему-то показался более зловещим, чем когда-либо прежде.

О Боже, что дальше?

Тарген слегка наклонил туловище вперед и встал, выпустив через ноздри явно разочарованный вздох. Юри уловила этот первобытный блеск в его глазах как раз перед тем, как тот повернулся лицом к дорожке, повернув голову в сторону Мортанниса.

Она вскочила на ноги, скрестила руки на груди и встала рядом с Таргеном, наклонившись вперед, чтобы посмотреть дальit по проходу. Она уже чувствовала, как разгорается жар его тела.

Мортаннис повернулся и открыл какую-то панель рядом с дверью. Громоздкое тело Таргена загораживало Юри обзор. Мгновение спустя под ногами раздалось машинное жужжание, достаточно сильное, чтобы вибрация прошла через ее ступни и поднялась вверх по ногам. Она положила руку на плечо Таргена, чтобы не упасть. Его мускулы были словно стальные, кожа натянутая и горячая.

Юри посмотрела вниз и увидела, что пол изменился — тонкие полоски по краям дорожки опустились и разделились, открыв длинные ряды крошечных дренажных щелей. Когда пол под ее ногами внезапно дрогнул, сердце Юри пропустило удар. Она развернулась и отскочила назад, прижимаясь к передней стенке клетки.

Часть пола клетки опустилась на несколько сантиметров и скрылась из виду, оставив за собой решетку с сотнями крошечных отверстий. Под этой решеткой было темно — как будто она смотрела прямо в пустоту.

Онигокс рассмеялся.

— Здесь дерьмово пахнет. Но не волнуйтесь. Я это исправлю.

Тарген издал низкое рычание. Он был в той же позе, что и раньше, его внимание было приковано к онигоксу. И даже не вздрогнул, когда пол изменился. Тяжело сглотнув, Юри усилием воли выровняла дыхание и шагнула вперед, подальше от холодных прутьев. Теперь пол казался каким-то чужим. Отверстия были слишком малы, чтобы в них мог пролезть даже ее мизинец, но их было так много, что она могла поклясться, что чувствовала каждое из них подошвами.

Она повернулась, чтобы снова посмотреть на вход.

Мортаннис схватился за что-то в стене и потянул. Юри поняла, что это такое, только когда тот повернулся, направил предмет на первую клетку и открыл сопло.

Мощная струя воды брызнула из шланга в руке онигокса, разбрызгиваясь по прутьям и создавая невероятно громкий шум, почти полностью заглушив тихий крик обитателя клетки. Мортаннис ухмыльнулся и снова рассмеялся.

Через двадцать или тридцать секунд он закрыл форсунку и отошел к следующей клетке. Его улыбка не дрогнула, когда он снова включил воду, и на этот раз его смех был немного сильнее.

— Похоже, неважно, мылась ли ты языком, не так ли, ажера? — обратился он к обитательнице клетки — самке ажеры, которую Юри пока смогла увидеть лишь мельком пару раз. Мортаннис выключил шланг и наклонился вперед, его ухмылка стала как-то шире.

Где-то внутри клетки зарычала ажера, но звук перешел в отчаянный скулеж.

Тарген шагнул вперед, прижимаясь лбом к решетке.

— Злишься, потому что некому было зализать раны?

— Тарген, что ты делаешь? — прошептала Юри, нахмурив брови.

Мортаннис повернулся и направился к их клетке, его шаги тяжело ступали по металлическому полу, Юри слышала его размеры и силу в каждом шаге. В «Звездном Трансе» Тарген застал онигокса врасплох, но он все равно обращался с более крупным пришельцем так, словно разница в размерах не имела значения.

Теперь Тарген был скован и в клетке. Ситуация настолько неравная, насколько это возможно.

Онигокс остановился перед Таргеном и свирепо посмотрел на воргала сверху вниз. Ярко-красная кожа была испорчена багровыми кровоподтеками на лице, и несколько более бледных линий отмечали порезы, которые Тарген нанес ему на щеке и виске осколками. Одна сторона лица все еще выглядела опухшей и неровной.

— Ты что-то сказал, воргал? — спросил Мортаннис.

— Если ты меня не слышишь, почему бы тебе не открыть клетку? Я подойду очень близко и прошепчу тебе на ухо.

Мортаннис наклонился ближе к решетке, так что его лицо оказалось почти на одном уровне с лицом Таргена.

— Звучит так, будто тебе нужно остыть.

Прежде чем Тарген успел ответить, Мортаннис открыл шланг. Струя воды ударила Таргену в лицо. Несмотря на его размеры и силу, его отбросило от решетки, и он пятился назад, пока не врезался в заднюю стену.

Юри ахнула. Вода, брызгавшая с него и ударявшаяся о решетку и стену, наполнила воздух туманом, который застилал ей зрение. Капли, попавшие на ее кожу, были ледяными, а некоторые все еще обладали достаточной силой, чтобы жалить. Она вскинула руки, чтобы защититься, насколько это было возможно.

Тарген взревел. Напрягая мышцы, он наклонился к этому безжалостному потоку и с трудом продвигался вперед, делая шаг за шагом.

Звук, создаваемый ударом воды, был почти оглушительным, но Юри могла поклясться, что слышала смех Мортанниса прямо за пределами клетки.

Струя воды внезапно усилилась, став невероятно громкой. Тарген снова врезался спиной в стену, в одно мгновение потеряв каждый сантиметр, за который боролся, и поскользнулся. Он тяжело рухнул на пол.

Внезапно брызги прекратились. Тихий звук воды, текущей через решетку и стекающей в какую-то невидимую часть корабля внизу, был сюрреалистичным после всего этого шума. Тарген крякнул и с трудом принял сидячее положение. Вода струилась по его коже с головы до ног, а огромные участки лица, груди и плеч были темнее обычного, как будто от раздражения или ушибов. Когда он выдохнул, с его губ слетели капели.

— Видишь, уже лучше, — со смешком сказал Мортаннис. — И не думай, что я забыл о тебе, маленькая джи'тас.

Юри посмотрела на Мортанниса, и ее глаза расширились за долю секунды до того, как вода коснулась ее. Крик вырвался из ее горла, удар был такой, словно ее сбил поезд, словно в нее ударила молния, словно ее облили жидким азотом. Он сбило ее с ног, как будто она была насекомым, от которого отмахиваются, и продолжающееся давление быстро отбросило ее назад, пока она не ударилась о стену. Боль от удара плечом о твердый металл была ничем по сравнению с агонией в воде.

И теперь она была зажата между твердым, неподвижным металлом и карающим, мощным потоком воды. Она одновременно обжигала и замораживала, вызывая онемение в теле. Отплевываясь и задыхаясь, она повернулась лицом к стене. Поток воды, обрушившийся на нее, был слишком сильным, отбросив ее руки и колени в сторону, когда она попыталась ими защититься. Ни одно место не осталось нетронутым.

Ее миром была вода — ее сила, ее жало, ее ледяной холод, ее всепоглощающий рев. Больше не было ничего.

Не было, пока она не услышала его.

Рев Таргена был прямым вызовом воде, таким же первобытным и стихийным, но бесконечно более яростным. Она чувствовала это даже сквозь боль и холод, чувствовала, как он отзывается в ее костях, в ее сердце. Этот звук должен был вызывать ужас — это был зов зверя, силы природы, которая знала только, как разрушать.

И тут струя воды оборвалась. Тело Таргена упало на нее, полностью накрывая и обдавая жаром, который обжигал на контрасте с ледяной кожей. Юри закашлялась, пытаясь прочистить дыхательные пути. Снаружи она замерзла и онемела, но ее легкие и горло горели и саднили.

Тарген был тяжелым, почти чересчур тяжелым, но его сокрушительный вес был долгожданной переменой. Его мускулы напряглись вокруг нее, и прерывистое дыхание было слышно даже над водой, каждый из выдохов сопровождался рычанием. Каждый звук, который он издавал, был полон боли и ярости.

Поток воды внезапно прекратился, и в наступившей относительной тишине прогремел смех Мортанниса.

— Немного воды привело в уныние. Теперь ты не такой крутой, не так ли, воргал?

Тяжелые шаги удалились, и вода зашумела снова, так же громко, как и раньше. Илджиби закричал, но его голос заглушила вода, заполнившая рот, превратив слова в бульканье.

Все еще кашляя, Юри крепче зажмурилась, жалея, что не может так же легко отключиться от звуков. Мортаннис переходил от камеры к камере, хихикая над криками, хныканьем и фырканьем пленников, поливая их из шланга. Дрожь сотрясала ее тело, а зубы стучали. Онемение проходило, позволяя холоду усилиться, а ощущению жжения распространиться по коже с головы до ног, причем и то, и другое было намного сильнее в тех местах, куда непосредственно попала вода.

Тарген сменил позу, убрав с нее большую часть своего веса.

Юри повернула лицо, ее лоб коснулся подбородка Таргена. Она открыла глаза и посмотрела на него. Мышцы его челюсти были напряжены, рот оскален, а золотистые глаза горели едва сдерживаемой яростью. Его ноздри раздулись от резкого выдоха.

Дрожащей рукой она протянула руку и обхватила челюсть Таргена.

— У-успокойся. С-С-сохраняй спокойствие.

Он подставил лицо под ее прикосновения, и его грудь вздымалась от глубокого, прерывистого дыхания. Теперь его кожа была еще горячее, и она могла чувствовать быстрый, ровный пульс через свою ладонь. Некоторое время он оставался в таком положении — на коленях, наклонившись к ней, но не на ней, с ее рукой на своем лице. Дышал и кипел в тишине.

— Еще не время, — наконец произнес он сквозь стиснутые зубы, едва шевеля губами.

Юри протянула свободную руку, чтобы убрать мокрые косы Таргена с его лица. Она на мгновение заглянула ему в глаза, прежде чем обвила руками и притянула ближе, уткнувшись лицом в шею и закрыв глаза, отчаянно пытаясь отгородиться от всего, что находится за пределами их клетки — воды, смеха онигокса, тихих криков кайтал в соседней камере.

Он переместился, перенеся на нее еще немного своего веса, вытянул ноги и прижал их к ее ногам, еще больше окутывая Юри своим теплом и твердостью. Она глубоко вдохнула его запах, поглаживая рукой вверх и вниз по влажной спине. Постепенно ее дрожь утихла.

Тарген расслабился только спустя много времени после того, как Мортаннис покинул комнату, хотя она могла считать его расслабленным только по сравнению с пиком прежнего возбуждения. Он все еще был тетивой лука, готовой лопнуть, и Юри могла чувствовать переполняющую его ярость, могла чувствовать его потребность в освобождении.

В наручниках или нет, она знала, что Тарген разорвал бы онигокса в клочья, если бы дверь клетки была открыта.

— Я с тобой, Юри, — пророкотал он.

Его слова застали ее врасплох, казалось, он читал ее мысли и пытался успокоить.

Грудь Юри сдавило от почти непреодолимых эмоций, и она коснулась губами его шеи.

— Останься со мной.

Он застонал.

— Потребуется, черт возьми, гораздо больше, чем четыре руки и шланг, чтобы оторвать меня, зоани.