Дикое желание

ШЕСТЬ

Юри сидела, прижавшись спиной к стене, позволяя взгляду блуждать по комнате за неимением другого занятия. Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как проснулась в этой камере. Как бы трудно ни было отслеживать течение времени в Подземном Городе, здесь это оказалось в миллион раз сложнее.

Все было так тихо, так мрачно, и, если не считать грубых комментариев Илджиби в адрес Таргена, другие пленники вели себя относительно тихо.

Ее взгляд переместился на женщину с фиолетовой кожей, кайтал, в соседней камере. Длинные уши кайтал были опущены, и она дрожала. Металлический ошейник на ее шее казался огромным по сравнению с гибким тонким телом.

Это было единственное, за что Юри могла быть благодарна — по крайней мере, на ней не было ошейника. Она видела, для чего они использовались.

Фириос вернулся раньше, чтобы бросить каждому пленнику еще по кубику воды. Женщина-волтурианка снова выступила вперед, выглядя такой же гордой и вызывающей, как и раньше, и устроила ему очередную взбучку языком — или, по крайней мере, начала это делать. На этот раз Фириос достал из кармана маленький пульт управления, направил его на нее и нажал кнопку.

На ошейнике женщины-волтурианки вспыхнул огонек, и она содрогнулась, когда ее ударило сильным электрическим током. Натужные крики прекратились через несколько секунд, когда внезапно обмякшее тело повалилось вперед. Она едва удержалась на четвереньках и оставалась в этом положении, тяжело дыша, пока Фириос спокойно убрал пульт и дал ей воды.

Казалось, что это произошло несколько часов назад.

Юри сжала бедра вместе, откинула голову назад, прислонившись к стене, и закрыла глаза, как будто все это могло облегчить дискомфорт в ее мочевом пузыре. Этот страшный момент настал, как она и предполагала.

Было бы глупо ожидать, что ее тело подчинится желаниям и просто… не будет хотеть в туалет. Это была естественная функция организма, и она сдерживала ее долгое, долгое время. Теперь боль становилась невыносимой. Она отчаянно обхватила свои ноги руками.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, просто… впитайся обратно в мое тело или волшебным образом исчезни, или еще что-нибудь!

Она снова заерзала, скрестив лодыжки и упираясь пальцами ног в металлический пол.

— Просто иди, — сказал Тарген.

Юри подняла голову и открыла глаза, чтобы посмотреть на Таргена, который стоял у входа в камеру. Хотя он стоял к ней спиной, но слегка повернулся, чтобы посмотреть через плечо, открывая ей полный обзор выбритой половины его головы и этих ужасных шрамов.

Несмотря на дискомфорт, она не могла оторвать глаз от его упругой задницы.

— Что? — спросила она.

Он повернулся к ней лицом, и на мгновение ее боль затмилась великолепием его греховно вылепленного тела. У нее в голове промелькнула шальная мысль — очевидно, предупреждение о эрекции, длящейся более четырех часов, не относилось к воргалам.

— Ты какое-то время нервничаешь, землянка. Тебе нужно отлить, верно?

Лицо Юри зарумянилось, и она закрыла его руками, ответив приглушенным:

— Да.

— Так просто сходи, — сказал он. — Нет причин мучить себя.

Она наблюдала сквозь щель между пальцами, как Тарген подошел ближе к ней и взглянул на камеру Илджиби.

Тарген вернул свое внимание Юри.

— Я буду действовать как твой личный щит конфиденциальности или что-то в этом роде.

Илджиби, который лежал на боку, отвернувшись от них, пренебрежительно махнул рукой.

— Просто заткнись, чтобы Илджиби мог поспать.

— Теперь этот ублюдок хочет немного тишины, да? — проворчал Тарген, качая головой.

Юри опустила руки, уверенная, что выражение ее лица было таким же, какое она могла бы принять перед лицом собственной неминуемой смерти. Какой у нее был выбор? Либо помочиться в дырочку, либо обмочиться на пол, под себя. Она не смогла бы сдерживаться вечно.

Поднявшись на ноги, она подошла к углу камеры и посмотрела вниз на дыру. Внутри было темно, как в кромешной тьме. По крайней мере, это было не просто какое-то ведро, в которое собирались все их… экскременты. Хотя теперь, когда она подумала об этом, сидеть на ведре, возможно, было немного более достойно, чем приседать над дырой в полу — не то чтобы что-то в этой ситуации оставляло много места для достоинства.

Она почувствовала Таргена прямо у себя за спиной. Это было больше, чем тепло, которое он, казалось, всегда излучал, больше, чем его мужской, землисто-сладкий аромат кожи и металла. Само его присутствие стало для нее физическим ощущением. Оно окутывало ее комфортом, безопасностью, вселяло спокойствие, которое, вероятно, не должно было быть возможным, учитывая обстоятельства.

Она оглянулась через плечо и увидела, что он стоит к ней спиной, но тоже смотрит через плечо. Их взгляды встретились, и он слегка кивнул ей, прежде чем отвернуться.

Ты сможешь это сделать, Юри. Это… просто дурацкая дыра. Должно быть проще, чем помочиться в чашку, верно?

Она расположилась над дырой и внутренне застонала, присев на корточки, уперев локти в колени и закрыв лицо руками, как будто могла обмануть себя, думая, что она одна. Затем она расслабилась. Ее щеки горели от смущения, но ощущение пустого мочевого пузыря принесло такое облегчение.

Это облегчение было омрачено другим осложнением.

Нечем было помыться. Что ей оставалось делать, хорошенько встряхнуться, как мужчине?

— Я больше никогда не буду воспринимать приватные туалеты как должное, — пробормотала она.

— Не то чтобы я хотел ввязываться с тобой в соревнование по писанию, но я думаю, что у меня было немного хуже, — сказал Тарген.

Несмотря на то, что она была подавлена, Юри не смогла удержаться от смеха.

— Да, было, — она убрала руки от лица и слегка встряхнула задницей, прежде чем встать. — Я все.

Она повернулась лицом к Таргену. Он по-прежнему стоял к ней спиной, и из-за его огромного тела этот угол камеры казался еще меньше, чем был на самом деле. Учитывая количество места, которое он занимал, на самом деле он обеспечивал больше уединения, чем некоторые общественные туалетные кабинки на Земле.

Когда он шагнул вперед, Юри отметила напряжение мышц его спины, скованность в движениях. Вероятно, ему было больнее, чем она могла себе представить, поскольку все это время его руки были связаны за спиной, но что-то в нем все больше напоминало ей зверя в клетке — возможно, временно без намордника, но все более возбужденного и опасного. Это было инстинктивное узнавание, внутреннее чувство, вызванное изменениями в нем, которые были настолько неуловимыми, что она могла бы и не заметить, если бы не была здесь с ним так долго. Это должно было выбить ее из колеи.

Она не сомневалась в юморе, который он все еще время от времени демонстрировал — он был искренним, — но за ним определенно скрывалось что-то более мрачное.

И даже после того, как я мельком увидела эту тьму, я не боюсь его.

Я уже сошла с ума?

Юри не успела отойти от дыры больше чем на два шага, как ее поглотила кромешная тьма. Она замерла, тело напряглось, а сердце подпрыгнуло. Страх пробежал по спине, посылая мурашки по коже.

— Тарген?

— Я здесь, зоани.

Его голос, глубокий и грубый, предотвратил ужас, который в противном случае могла бы вселить в нее внезапная темнота. Она подняла руки и вытянула их перед собой, продвигаясь вперед, пока ее ладони не прижались к нему. Юри провела рукой по этому участку плоти, ища его плечо, пока ее пальцы не наткнулись на кусочек металла и бугорок более твердой плоти — она касалась его груди, а не спины, и это был его сосок.

Она почувствовала, как у него в груди заурчало, хотя звук был слишком тихим, и ей пришлось прикусить губу, чтобы не признать, что она только что погладила его сосок.

Юри быстро переместила руку к центру его груди, расположив ее в ложбинке между мощными грудными мышцами. Ощущение его кожи на своей поддерживало ее и избавляло приступов страха.

— Что происходит? — спросила она. — Ты думаешь, что-то не так?

Он хмыкнул, и его грудь раздулась под ее рукой, когда он сделал глубокий вдох. Когда он выдохнул несколько секунд спустя, то сказал:

— Нет, все еще чувствую гул в воздухе от двигателей. Вероятно, просто устраивают нам ночной цикл — или оставляют в темноте, чтобы поиздеваться.

Хотя она не могла уловить того шума, на который он ссылался, она приняла его ответ. Единственный раз, когда она находилась на космическом корабле, был во время путешествия на Артос — и тогда она почти ничего не знала об этих кораблях.

Шли секунды, и она медленно начала различать впереди свет — тонкие вертикальные полоски, такие тусклые, что, должно быть, это была игра ее разума. Но со временем эти полоски света становились все четче, пока она, наконец, не поняла, что видит слабые отблески на прутьях камер. Она повернула голову ко входу, где над дверью лился мягкий свет, который, помимо едва заметного блика на решетках, казалось, только усиливал тени.

Нет, не так — там было еще два источника света, один на несколько клеток ближе к двери, чем у Юри, а другой прямо напротив. Оба были кхал отметинами, дальняя принадлежала седхи, ближняя — женщине-волтурианке. Эти кхал, казалось, ни на что не проливали свет, а волтурианка была слабее, чем когда-либо, ее положение предполагало, что она лежала на боку.

— Можно прилечь и попытаться немного отдохнуть, — сказал Тарген.

Юри хотела возразить, что она не устала, что спать — это последнее, чего ей сейчас хотелось, но она знала, что он прав.

Держа одну руку на груди Таргена, она вытянула другую руку в направлении сплошной стены — по крайней мере, она надеялась, что это было именно то направление — и вслепую помахала вокруг. Она сделала всего несколько гребаных шагов, не так ли?

Тарген усмехнулся.

— Обними меня, земляночка.

Юри повернула лицо к Таргену, прищурив глаза. Она почти могла различить его неясный силуэт.

— Ох, Тарген, я не знаю, подходящее ли сейчас время для… э-э, ну, ты понимаешь. Заниматься всякой всячиной. Я не хотела, эм, прикасаться к тебе.

— Не то чтобы я не был готов, но я не это имел в виду. Я просто хотел направить тебя к стене.

Жар залил ее лицо.

— О. Я так и знала.

Конечно, конечно, Юри. Конечно. Мы знаем, что было у тебя на уме. Не то чтобы ты не поглядывала украдкой на его задницу и член все это время, и ты помнишь, что он смотрел на тебя. Он, вероятно, проверяет тебя прямо сейчас…

— Подожди, ты видишь? — спросила она.

— Мммм, — от ответа у него заурчало в груди, вибрации передались в ее руку, заставляя пальцы ног поджаться, лоно напрячься, а соски затвердеть, превратившись в твердые маленькие бутоны.

Почему его голос должен быть таким чертовски сексуальным?

Он может видеть тебя, Юри!

— Черт возьми, — она скрестила руки на груди, чтобы скрыть реакцию тела, но, вероятно, было уже слишком поздно.

— Я думал, мы прошли это, зоани.

— Ну, а ты… Как ты можешь отдыхать, если пялишься на мою грудь?

Тарген снова усмехнулся.

— Это проблема, с которой мне нужно разобраться. Иди сюда, землянка.

С пылающими щеками Юри подошла к нему вплотную и обвила руками его талию, прижимаясь грудью к его груди. Твердый член уперся в ее живот. Она рефлекторно дернула бедрами назад.

Тихий, но безошибочно узнаваемый стон сорвался с губ Таргена.

— Он не укусит, Юри.

— Но ты мог бы.

— О, я укушу.

Прежде чем она успела ответить, Тарген отступил в сторону, заставляя ее двигаться вместе с ним. Когда он повернулся, ведя ее за собой, она почти почувствовала, что они участвуют в каком-то незрячем, неестественном танце — и не могла не задаться вопросом, умеет ли Тарген танцевать и хочет ли он попробовать. Затем он отвел ее назад еще на шаг. Ее спина коснулась холодной стены, и у нее перехватило дыхание.

Тарген склонился над ней, зажав между стеной и своим большим, твердым телом — его член горячим клеймом прижался к ее животу — и он прижался лицом к ее шее. Он глубоко вдохнул, как будто наслаждался ее ароматом. За этим последовало низкое, одобрительное рычание.

Приятная дрожь пробежала по телу Юри. Она чувствовала теплое дыхание Таргена и прохладное, твердое прикосновение клыков к своей коже, когда он провел губами по ее шее и плечу, и закрыла глаза, инстинктивно наклонив голову, чтобы дать ему больше места.

Когда его язык прошелся по ее шее и скользнул прямо за ухо, жар затопил ее внутренности, и Юри сжала бедра вместе, пытаясь облегчить внезапную боль между ними.

— Тарген, — тихо прохрипела она, впиваясь пальцами в его спину и крепче сжимая, ей нужно было, чтобы он был ближе.

Тарген напрягся, его мышцы стали твердыми, как тристил, и он отвернул от нее лицо. Он сделал резкий, прерывистый вдох. Она почувствовала его щеку у своего уха и совсем немного влаги на животе, там, где его член, все еще горячий и пульсирующий, был зажат между их телами.

Даже если она не могла догадаться, какой конфликт бушевал внутри Таргена в тот момент, она чувствовала, что он излучает его. Ее возбуждение было недостаточно сильным, чтобы заставить пропустить то, насколько он был измотан, настолько замучен.

И ее признание в его внутренних муках было подобно ведру со льдом, вылитому ей на голову.

Она и Тарген были заперты в клетке, окруженные другими пленниками. Не имело значения, что было темно — если Тарген мог видеть, кто еще мог наблюдать, кто еще мог слушать? На этот краткий, восхитительный миг Юри забыла, где они находятся. Все, что имело значение… — это он.

Юри ослабила хватку и повернула к нему лицо, коснувшись губами щеки.

— Тарген?

— Ложись, — проскрежетал он грубее, чем она когда-либо слышала. Он отступил, и она опустила руки.

Она замерла, ее глаза расширились в темноте.

— Что?

Конечно, он бы не стал…

— Не знаю всего о землянах, но знаю, что вы не спите стоя.

— Ох. Нет, мы так не спим.

Точно. Он имел в виду, что они должны лечь и поспать, а не делать этого… Она нервно рассмеялась, опускаясь на пол.

Она легла на бок лицом к стене, подложив руку в качестве подушки. Пол был холодным и твердым, но разве у нее был выбор? Оставалось либо это, либо спать сидя — а стена была такой же холодной и твердой, как пол. Важно было то, что она отдыхала, когда могла. Что может быть лучше, чем сейчас, когда она погружена во тьму?

И как именно я должна заснуть?

Хотя ее возбуждение уменьшилось, оно все еще пульсировало с тупой настойчивостью. Она изо всех сил старалась не обращать внимания на прохладное влажное пятнышко у себя на животе, где, как она знала, высыхало его семя, но это было невозможно.

Тарген тихо хмыкнул, и за спиной Юри раздался приглушенный стук. Несколько секунд спустя его грудь прижалась к ее спине, и она почувствовала его дыхание на своих волосах. Его голос был низким и хриплым:

— Не здесь, зоани. Я бы не взял тебя здесь.

Юри позволила себе расслабиться в его объятиях. Вина, замешательство и возбуждение боролись внутри нее, заставляя грудь сжиматься, а желудок скручиваться в узел.

— Прости.

— За что?

— За то, что думала, что ты сделаешь это.

Он тяжело вздохнул, придвинулся немного ближе и запечатлел удивительно нежный поцелуй на ее макушке.

— Поспи немного, Юри.

Что-то теплое и успокаивающее расцвело в ее груди, снимая напряжение. Тарген не похож на того, кто обладал мягкой стороной — он не похож на того, кто знал слово мягкий. Он был прямолинеен, мог быть грубым и прибегал к насилию без колебаний и, по крайней мере, с некоторым удовольствием.

И все же Тарген не проявил к ней ничего, кроме заботы и внимания за то короткое время, что они знали друг друга. Винил он Юри или нет, он был здесь, потому что помог ей. И он был единственным, что удерживало ее психику, когда вся неопределенность и ужас во вселенной со всех сторон терзали разум.

Она лежала, находя утешение в его близости, тепле и звуке дыхания, пока оно не замедлилось и не стало глубже, и она поняла, что он заснул. Но сон ускользал от Юри.

Ее внимание переключилось на другие звуки в комнате — слабый гул корабля, который, должно быть, и был тем, что Тарген имел в виду раньше, шепот, доносящийся с другой стороны комнаты, дающий ей понять, что не только она не спит, монотонный храп Илджиби.

Наконец, по прошествии, как показалось, нескольких часов, на Юри навалилось чувство тяжести, и ее сморил сон.

Рычание разбудило ее.

Глаза Юри открылись, но было так темно, что затуманенный разум не смог сразу определить, действительно ли она открыла глаза или нет. Она несколько секунд смотрела в темноту, течение времени отмечалось только биением ее сердца, и прислушивалась к звуку — к любому звуку — в удушающей тишине.

Позади нее раздалось еще одно рычание, но оно резко оборвалось. Тарген дернулся. Его дыхание стало затрудненным, а жар его тела значительно усилился. Из горла вырвался новый звук, казалось, он пытался что-то сказать, но все, что получилось, был низкий, грубый стон.

Юри повернулась лицом к Таргену и потянулась к нему. Ее рука коснулась его плеча, и она скользнула ладонью по нему вверх по шее, чтобы обхватить подбородок. Наклонив голову ближе, она погладила его по щеке большим пальцем.

— Ш-ш-ш. Это всего лишь сон.

Тарген начал с рычания, его тело напряглось и он отпрянул от нее. Его дыхание стало еще более прерывистым.

— Ш-ш-ш, — Юри придвинулась ближе, пока ее тело не оказалось вплотную к его, подсунув руку ему под голову, чтобы ему было на что опереться, пока обнимала его. Она прижала голову к подбородку и продолжала гладить его по щеке.

— Я здесь. Все в порядке. Это был плохой сон.

Он оставался напряженным — настолько напряженным, что дрожал, — и его тело было влажным от пота, который казался невероятно холодным на фоне разгоряченной кожи. Она чувствовала, как его сердце колотится в груди, как будто это был стук какого-то огромного барабана.

Некоторое время, очень долгое время, он просто лежал и дышал. Медленно — так медленно, что трудно было заметить — он расслабился. Напряжение в мышцах спало, дыхание выровнялось и замедлилось, а сердце успокоилось.

Он снова заснул.

Юри провела пальцами по его челюсти, клыкам, губам, следуя за линиями носа и бровей, пока кончики ее пальцев не наткнулись на шрамы сбоку на его голове. Она провела пальцем по этим шрамам, нахмурившись, и каждый из них заставлял ее сердце болеть чуть сильнее.

Сколько он выстрадал в своей жизни? Через что прошел, что оставило на нем такие шрамы как внутри, так и снаружи?

Она вернула руку к его щеке и прижалась к нему чуть теснее. Юри все еще чувствовала себя в большей безопасности с Таргеном, чем с кем-либо другим, и, может быть… может быть, она тоже предоставила ему частицу этой безопасности.