Дикое желание

ЭПИЛОГ

Тарген шагал по коридору с Юри, перекинутой через плечо, его взгляд был прикован к входу в его комнату. Он не мог добраться туда достаточно быстро. Юри хихикала, но она не понимала серьезности ситуации — он гладил ее по заднице, и ему потребовалась вся сила воли, чтобы не сорвать с них одежду прямо здесь и сейчас, посреди проклятого коридора, где кто-нибудь гарантированно должен был появиться как раз в тот момент, когда он был бы по самые яйца в своей земляночке.

Она была ему чертовски нужна, но он отказывался подвергать ее такому смущению, и он был эгоистичным ублюдком-собственником. Никто, кроме него, не увидит ее обнаженной.

Юри провела руками по его спине и схватила за задницу.

— Старые привычки, да? Просто не можешь удержаться, чтобы не перекинуть меня через плечо в стиле пещерного человека?

Член Таргена дернулся.

— Прямо сейчас меня даже не волнует, что это значит. Просто устал от необходимости делить тебя.

Он любил здешних людей — они были его друзьями, его братьями и сестрами, — но он солгал бы, если бы сказал, что не привык к тому, что Юри принадлежит только ему. Время, проведенное на Сотере, испортило его в этом отношении. И, конечно же, Юри очаровала их всех. Она была разговорчивой и дружелюбной, и у нее не возникало проблем с переходом от разговора к разговору во время вечеринки в комнате отдыха. Это было точно так же, как в ту первую ночь, когда он увидел ее — именно эти качества сделали ее такой популярной барменшей в «Звездном Трансе».

Там была некоторая торжественность, несколько добродушных оскорблений, много смеха — особенно когда Сэм собирала выигрыш, в который никто никогда не верил, — и это общее ощущение дома, того, что он там, где его место. Юри вписалась идеально, как и ее брат. Черт возьми, даже близнецы-даэвы присоединились, добавив кусочки к истории, которую Юри и Тарген рассказали о своих испытаниях.

Но Таргену давно пора было побыть наедине со своей зоани.

Он поднес запястье к сканеру рядом с дверью, и напряг мышцы, готовый прыгнуть в комнату в любой момент, как только она откроется.

Она не открылась.

Он взглянул на свою руку — и на едва заметный шрам там, где был удален его идентификационный чип. Тот же идентификационный чип, который был закодирован, чтобы открыть эту дверь.

— Черт, — прорычал он. Сотня различных вариантов промелькнула у него в голове — первым из них была попытка выбить дверь, что причинило бы ему только вред, учитывая, что это была усиленная противоударная дверь из тристила. После этого он мысленно пробежался по всем остальным комнатам в комплексе, как будто совершал воображаемую экскурсию по этому месту в поисках незапертых дверей.

Не брать ее в ебаном чулане с припасами.

— Что? — спросила она, кладя руки ему на спину. Он мог только представить, как она приподнимается, чтобы осмотреться вокруг него.

Тарген мог бы сам взломать замок, но это означало бы возвращение в комнату охраны, а она была слишком далеко, когда его член вот-вот вылезет из штанов.

Блядь. Думаю, пришло время последнего средства.

Он нажал кнопку вызова в основании панели сканера.

— Да? — сказал Аркантус через динамик, его голос был почему-то более самодовольным, чем обычно.

— Открой мою дверь, — натянуто ответил Тарген.

— Ах, да. Твой чип был удален, не так ли? Ты мог бы спуститься в…

— Просто открой эту ебаную дверь, Арк, или здесь будет такой беспорядок, который ты не захочешь убирать.

— Разве ты не говорил что-то о том, что Юри оказывает на тебя успокаивающее действие?

— Ну, секс действительно высвобождает эндорфины, которые могут вызвать состояние безмятежности, — сказала Юри.

— Да, и все прочее дерьмо. Открой дверь, чтобы я мог выпустить немного гребаных эндорфинов, — сказал Тарген, — или они разольются по всему ковру.

Юри уткнулась лицом ему в спину и рассмеялась.

— Ты прав. Я не хочу это убирать, — ответил Аркантус.

Дверь комнаты скользнула вверх, Тарген ворвался внутрь еще до того, как она полностью открылась. Он нажал на кнопку, чтобы снова закрыть ее, повернулся к стене и поставил Юри на ноги. Он сорвал с себя рубашку и уперся руками в стену, удерживая ее своим телом. Здесь не было чужих запахов, смешивающихся с ее ароматом — только его собственный, который он позаботится оставить на ней к тому времени, как они закончат.

Кого, блядь, я обманываю? Мы никогда не закончим.

Тарген встретился с ней взглядом и усмехнулся.

— Теперь, когда ты полностью в моем распоряжении…

Юри протянула руки и обхватила ладонями его лицо.

— Наконец-то мы можем поговорить.

— Терране определенно подбирают забавные слова с двойным значением, — он наклонился, вдыхая еще больше ее запаха, и прижался к ней своим тазом. — Давай поговорим, зоани. Нашими телами. Всю гребаную ночь.

Юри застонала и прижалась своим тазом к его, потираясь о его член.

— Ммм. Неплохо звучит. На самом деле, мне нравится, как это звучит, — она резко отодвинула бедра и наклонила его лицо вниз, так что он смотрел на нее полностью. — Но сначала нам действительно нужно поговорить.

Он поник и разочарованно фыркнул.

— Но мы разговариваем уже несколько гребаных часов, Юри.

Она усмехнулась, поглаживая его щеки большими пальцами.

— Еще немного. Обещаю. Тогда ты сможешь трахать меня сколько душе угодно.

Тарген хмыкнул.

— Так ты думаешь, что сможешь выдержать так много, да?

Юри опустила подбородок и приподняла брови.

— Воргал, я могу взять все, что ты можешь мне дать. Разве я уже не доказала это?

— Да, так и есть, — он отодвинул бедра назад, снимая часть давления со своего пульсирующего члена. Он не мог игнорировать тот факт, что к нему было прижато ее тело, и искушение было слишком сильно, чтобы долго сопротивляться. — О чем нам нужно поговорить?

— Ты сказал мне правду о том, что ты охранник, верно? Ты не солгал мне.

— Я не лгал, терранка. Это то, чем я занимаюсь. Но я, очевидно, не охраняю секторальный банк или что-то в этом роде.

— Очевидно. Мне удалось собрать воедино все, когда мы приехали сюда. Сырые переулки, незаметные входы и разговоры о взломе систем наблюдения на самом деле не кричат о легальном бизнесе. И я подслушивала много разговоров в «Звездном Трансе» Тарген. Люди много болтают, когда пьяны, и то, как Аркантус представился… Он тот фальсификатор, о котором я слышала? Алкорин или что-то в этом роде? Он сказал что-то о том, что с близнецами можно не использовать псевдонимы.

Он одобрительно хмыкнул.

— Алкорин. Это был один из его самых популярных псевдонимов, пока не случилось кое-какое дерьмо, которое побудило его забыть это имя.

— Так… значит. Значит, вы все преступники? Взлом, подделки, что еще?

— Я лично? В основном нападения, незаконное проникновение на чужую территорию и убийства. Но мы уже сделали по крайней мере два из них вместе, — он скользнул рукой вниз, чтобы обхватить ее щеку, проведя большим пальцем по коже, когда она нахмурилась. — Мы все натворили много дерьма, зоани, но мы не плохие парни. Мы просто… Я не знаю, морально гибкие или что-то в этом роде. Аркантус — лучший фальсификатор в городе, но он всегда был очень осторожен с тем, у кого брал заказы. За последние пару лет стал осторожнее, чем когда-либо. В основном это означает помощь людям, которым действительно нужен идентификационный чип, но которые не могут сделать это легально. Беглые рабы и люди, за головы которых коррумпированные корпорации назначили награду и тому подобное дерьмо.

— Люди, которых мы убивали, обычно не оставляли особого выбора. Он изо всех сил старается не наживать врагов, и довольно редко нам приходится предпринимать что-то радикальное. Единственное, что может вывести его из себя, — это предательство или угрозы в адрес его людей. Нас. Блядь, это единственная причина, по которой я иногда хожу в бары, потому что у нас здесь чертовски тихо. Я не могу так долго обходиться без драки.

Юри улыбнулась и провела руками по его шее.

— Хорошо.

Брови Таргена поползли вверх.

— Хорошо? После всего что ты узнала, просто говоришь «хорошо»?

— Я доверяю тебе, Тарген. Я люблю тебя. Ты никогда не давал мне повода сомневаться в тебе.

Тепло расцвело в его груди, так непохожее на Ярость, но такое же сильное. Он провел большим пальцем по ее нижней губе.

— Юри, ты могла бы остаться здесь. Со мной. Сделай это своим домом, если хочешь.

Юри ухмыльнулась, ее глаза загорелись.

— Ты шутишь? Ты застрял со мной, Тарген. Я нашла себе орка и никогда его не отпущу.

Огонь в ее глазах разжег пламя в его сердце.

— Хорошо, потому что я чертовски нуждаюсь в этом, и мне действительно нужно тебя трахнуть, — он наклонил голову, чтобы поцеловать ее, но был остановлен ее пальцем, прижатым к его губам. — Убиваешь меня, терранка.

— У меня есть еще один вопрос.

Тарген смог только простонать.

— Ты не единственный, кто страдает, поверь мне, но ты дал мне слово, — сказала Юри.

— Слово в чем, зоани?

— В этом. Ты сказал, что расскажешь мне, что значит зоани, когда мы вернемся на Артос, и что ж, мы вернулись. И некоторые из твоих друзей вели себя довольно странно, когда услышали об этом, особенно Урганд.

Тарген усмехнулся, несмотря ни на что.

— Я ведь обещал, не так ли? Это значит… — он вздохнул, подыскивая подходящие слова для объяснения. Это был один из тех терминов, которые, казалось, не совсем правильно переводились ни на один другой язык. — Иногда его используют как пара или жена, но это нечто большее. Зоани — недостающая часть воргала. Тот, который дополняет его. Тот, с кем воргал выбирает быть вечно, через жизнь и смерть. Как… родственная душа, кажется, Сэм однажды говорила об этом. Вообще-то есть такая поговорка. Нет, это как клятва.

— И какая же?

Он посмотрел ей в глаза, и то чувство спокойствия, которое только она могла вселить в Таргена, нахлынуло на него, пусть и ненадолго.

— Я буду жить ради тебя. Я буду сражаться за тебя. Я умру за тебя. Я буду рядом с тобой. И когда мы воссоединимся в следующей жизни, я снова буду жить, сражаться и умру за тебя.

Юри прикусила нижнюю губу зубами. Глаза Таргена опустились, и он почти застонал, желая сам прикусить эту губу, ощутить ее вкус на своем языке.

— И ты называешь меня зоани? — спросила она. — Так вот кто я для тебя?

— Ты моя зоани и даже больше, терранка. Ты вся моя гребаная вселенная.

— Как же мне тебя называть?

— Просто называй меня своим. Это все, чего я хочу. Ну, это и твою маленькую тугую киску.

У нее вырвался смех.

— Ты уже мой, и ты знаешь, что это все твое тоже.

Мышцы Таргена напряглись, а его член запульсировал в предвкушении.

— Еще есть вопросы, зоани?

— Нет. Больше никаких вопросов, — сказала Юри с улыбкой, кладя руки ему на плечи. Она подняла лицо и поцеловала его. Ее губы были теплыми, дразня своим вкусом, и исчезли слишком быстро. — Ты мой, Тарген. Я буду жить ради тебя, — она поцеловала основание его шеи и проложила дорожку из поцелуев вниз по груди и животу, говоря между каждым поцелуем, ее руки гладили его тело вслед за губами. — Я буду сражаться за тебя. Я умру за тебя. Я буду рядом с тобой.

У Таргена перехватило дыхание, когда Юри опустилась на колени и прижалась губами к его животу, прямо над поясом. Жар вспыхнул у него в паху и покалывал кожу, заставляя мышцы пресса напрячься в предвкушении, и он хлопнул рукой по стене в поисках поддержки. Низкое рычание вырвалось из его груди.

Она потянулась к его поясу и, подняв глаза, встретилась с ним взглядом, расстегивая его.

— И когда мы воссоединимся в следующей жизни, я снова буду жить, — ремень с глухим стуком упал на пол, и ее пальцы оказались на застежке его штанов. — Снова буду бороться, — она рывком расстегнула застежки, позволяя его болезненно твердому члену высвободиться, — и снова умру за тебя.

— Ты мой, Тарген, — сказала она, беря пальцами его ствол и обхватывая губами головку члена.

— Блядь, — прошипел Тарген. Даже этого небольшого контакта было так много, слишком много. В тот момент он был так возбужден — так нуждался в ней, так благоговел перед ней, — что это было одновременно величайшей агонией и величайшим экстазом в его жизни.

Юри взяла в рот еще больше и застонала, посылая небольшие вибрации по стволу. Тарген стиснул зубы. Ему потребовалось собрать все свои силы, чтобы удержаться от того, чтобы не толкнуться бедрами и не погрузиться в теплые глубины ее рта.

Крепче сжав основание члена, она откинула голову назад и провела губами по всей длине, высунув язык, чтобы лизнуть выступы его пирсинга. Дрожь сотрясла тело Таргена, и семя потекло из кончика члена. Его пальцы вцепились в стену. Он наблюдал за ней сверху, наблюдал, как опускается ее голова, наблюдал за ее маленьким розовым язычком каждый раз, когда он появлялся между ее губ. Он наблюдал, и чувствовал, и едва держал себя в руках.

— Возьми меня обратно в свой рот, зоани, — прорычал он.

Ее зеленые глаза поднялись, чтобы встретиться с его взглядом, и она удержала его, когда провела языком по нижней стороне члена и погрузила его в щелочку на кончике, смакуя его семя. В этот момент он почти излился.

Она одобрительно замурлыкала, прежде чем снова обхватить ртом головку его члена и пососать, поглаживая языком.

Тарген стукнул кулаком по стене и дернул бедрами.

— Блядь, да. Вот так.

Она взяла его так глубоко, как только могла, ее губы обхватили его член, и тот же голод и потребность, что горели у него в животе, были и в ее глазах. Его Ярость больше нельзя было сдерживать. Он нуждался в ней.

Она мне чертовски нужна.

Он оттолкнулся, вырываясь из ее рта. Его член отчаянно пульсировал на открытом воздухе, держась на грани взрыва, но он не пролил свое семя ей в рот. Ему нужно было смотреть ей в глаза, пока он был внутри нее, нужно было целовать ее, пробовать ее на вкус, чувствовать ее тело рядом со своим.

Его голодная маленькая терранка рванулась вперед за добавкой, но он поймал ее руками и поставил на ноги.

Брови Юри нахмурились.

— Тарген, что…

Тарген сорвал с нее одежду, едва уловив звук рвущейся ткани. Она ахнула, слабый румянец расцвел на ее обнаженной коже, а голодный блеск в глазах только усилился. Он не остановился, пока она не предстала перед ним обнаженной, ее бронзовые соски затвердели, превратившись в маленькие острия.

Когда он обхватил руками ее ноги и приподнял, она обвила руками его шею и ногами — талию, прижимаясь губами к его рту. Кончик члена прижался к ее влажной промежности.

Прервав поцелуй, Тарген прижался лбом ко лбу Юри и открыл глаза, чтобы встретить ее пламенный, любящий взгляд.

— Я твой, зоани, — он вошел в нее, полностью погрузившись в ее тепло, и она ахнула, крепче сжимая его, когда ее лоно обхватило его ствол. — А ты, Юри… Блядь, ты моя. Навсегда.