Дикое желание

ДЕВЯТНАДЦАТЬ

Тарген очнулся от глубокого сна без сновидений — такого у него не было уже долгое время. Медленное пробуждение, во время которого его чувства приходили в сознание одно за другим, подобно тому, как системы корабля загружаются для предстартовой проверки, было столь же необычным. Чаще всего он просыпался резко, мгновенно приходя в себя, даже если не всегда точно понимал, где находится и что происходит. Особенно часто это состояние боевой готовности настигало его после тех самых тревожных снов — куда более ярких и осязаемых, чем сама реальность.

Мир за его веками был совершенно темным, и окутывающую тишину нарушал только успокаивающий звук медленного, ровного дыхания Юри.

Они лежали вместе на боку, он лицом к ее спине, в позе, которую она называла «ложки». В какой-то момент ему придется спросить ее, какое отношение она имеет к ложкам, но ему эта поза нравилась, как бы она ни называлось. Маленькое тело Юри было мягким, теплым и расслабленным и каким-то образом еще идеальнее стало

подходить к нему, чем раньше.

Вот на что похож покой.

Это должна была быть простая мысль, мимолетное размышление о его нынешнем состоянии, но в ней была поразительно глубокая тяжесть, от которой у него защемило в груди и внутри разлилось что-то теплое. Его разум не был таким спокойным, таким неподвижным… ну, сколько он себя помнил. Он знал, что его Ярость никуда не делась, она была частью его самого, как и сказала Юри, и она будет с ним навсегда. Но пока она молчала, дремля в своей пещере в глубинах его подсознания. Зверя убаюкала его самка.

Были времена, когда друзья помогали Таргену справиться с Яростью, помогали обуздывать наихудшие импульсы, которые она вызывала, пока он не мог найти здоровый выход, но никто никогда не мог проникнуть в нее так, как она. Юри была подобна пронзающему Ярость ружью, способному выстрелить прямо в сердце каждый чертов раз. Она не просто встретила его Ярость лицом к лицу, она заставила ее дрогнуть.

Она сделала ее своей сучкой.

И он, черт возьми, любил ее за это — за это и за миллион других вещей. Были люди, о которых он заботился настолько, что готов был умереть за них, но только Юри заставила его заботиться настолько, чтобы по-настоящему жить, делать больше, чем просто… существовать.

Даже если он никогда больше не почувствует такой степени безмятежности и удовлетворенности после сегодняшнего дня — даже если он вообще никогда больше не почувствует ни того, ни другого — он бы не изменил ни единого шага на пути, который привел его сюда. Время, проведенное с Юри, стоило любой цены. Каким бы коротким оно ни было до сих пор, это была лучшая часть его жизни.

Маленькая его часть хотела, чтобы он не сдерживался, не ждал, не тратил впустую так много тех драгоценных моментов, но он не мог сожалеть даже об этом. Шансы причинить ей вред были слишком велики, потенциальные последствия слишком ужасны, и выбор в пользу ее безопасности — что было самым гребаным решением, которое он когда-либо принимал — не был ошибкой.

Тарген глубоко вдохнул, упиваясь воздухом, пропитанным ее соблазнительным ароматом и стойким запахом секса. В его груди раздался низкий рокот. Он чуть обнял ее, еще крепче прижимая к себе — что только напомнило ему, что его член, уже пульсирующий и набухший в эрекции, был зажат между их телами, спрятанный в ложбинке ее задницы и вдоль позвоночника.

Это был восхитительный вид пытки.

Он усмехнулся про себя. Прошлой ночью его член, пожалуй, использовался чаще, чем за все последние несколько лет. Они с Юри трахались на берегу реки, затем в реке, занимались сексом в пещере — а затем в пещере еще пару раз, в зависимости от того, как интерпретировать размытые границы между умопомрачительными оргазмами. И вот он здесь, все еще жаждущий большего.

И снова казалось, что это должно быть такой мелочью — он жаждал ее все это время. Но ее хотел Тарген. Это был не просто инстинкт, не просто Ярость. Весь Тарген хотел Юри целиком: сердце, тело, разум, дух и все, что, черт возьми, у него еще было.

Еще вчера он не верил, что она — такая маленькая и хрупкая на вид — может пройти через секс с ним целой и невредимой, не говоря уже о том, чтобы получить удовольствие от этого опыта. Но она взяла все, что он мог дать — она взяла его всего. Она доказала, что его страхи были необоснованны. Она не сломалась и не убежала, она вонзила свои маленькие коготки глубже и потребовала большего.

Его зоани была такой же жесткой, сколь и умной, доброй, забавной, энергичной и красивой — и она была почти такой же ненасытной, как Тарген.

Его рука сжалась еще крепче, увеличивая давление на член. Он освежил ее запах в своем носу еще одним глубоким вдохом. Ее пьянящий аромат окутал разум сладким, туманным облаком.

Блядь, она потрясающе пахнет. Выглядит, звучит, ощущается и на вкус тоже потрясающа.

Едва сдерживая голодное рычание и возбужденную дрожь, Тарген наконец открыл глаза, оставив веки прищуренными. Через отверстие в пещере проникал лишь слабый намек на серый свет — тот мрачный свет, который был намеком на восход солнца, из-за которого казалось, что солнце не уверено, хочет ли оно встать с постели или отоспаться после похмелья.

Таргену и Юри сегодня нужно было встать пораньше. Вчера, выйдя из реки, они рискнули остановиться у ловушки, и Юри осталась на страже, пока Тарген проверял контрабандистов на предмет припасов более тщательно, чем в приступе Ярости.

Поиски заняли больше времени, чем он предполагал, благодаря голокомам на запястьях контрабандистов. Эти устройства заставили вспыхнуть маленькую искорку надежды в его груди — по крайней мере, до тех пор, пока трюк, который показал ему Аркантус, позволяющий обойти простые коды безопасности, не подтвердил, что никаких доступных сетей и связи дальнего действия нет. Единственное, с чем мог взаимодействовать голоком, который он подобрал, — это с другими голокомами поблизости.

К тому времени, когда они закончили и вернулись в пещеру, уже почти стемнело. Он, вероятно, настоял бы на немедленном уходе — учитывая, что этот район был под угрозой, — но у него не было желания бродить по ночному лесу, в то время как скексы и контрабандисты рыскали по округе, особенно без гарантии найти новое убежище.

Все его желание было направлено на Юри… и, черт возьми, так оно и осталось.

Она слегка подвинулась, коснувшись нежной кожей его твердого члена. Тарген тихо зашипел сквозь зубы, не в силах игнорировать вспышку удовольствия, вызванную этим крошечным движением. Он скользнул рукой вниз от ее живота к тазу.

Да, им нужно было встать пораньше. Но не слишком рано.

— Ммм. — Юри потянулась к Таргену, когда его пальцы коснулись аккуратного маленького участка волос на ее лобке, и она выгнулась навстречу его прикосновениям. — Уже утро?

— Едва ли, — пробормотал он, опуская руку ниже.

Она без колебаний раздвинула бедра. Он просунул пальцы в ее лоно и обнаружил, что она насквозь мокрая. Каким-то образом его член напрягся еще больше, яйца заныли в ожидании разрядки, несмотря на то, сколько раз он изливал семя прошлой ночью. Его землянка была маленьким нуждающимся существом, и ему это чертовски нравилось.

— Думаю, я могу дать тебе поспать… — он коснулся ее клитора легкими поглаживаниями, взад и вперед, дразня чувствительную плоть.

У нее вырвался звук — наполовину мурлыканье, наполовину стон — и она наклонила таз, навстречу его прикосновениям. Тарген усмехнулся и убрал пальцы с клитора, чтобы обвести его, оказывая чуть большее давление. У Юри перехватило дыхание.

Он уткнулся носом в местечко между ее шеей и плечом, вдыхая сладкий аромат. Ее мягкие волосы щекотали ему нос и щеки. Она протянула руку и обхватила ладонью его затылок, проведя большим пальцем по его шрамам. Каждый прерывистый вдох и тихое мяуканье удовольствия заставляли его член подергиваться, исторгая семя из головки по мере того, как он увеличивался в объеме.

— Тарген, — прошептала она, покачивая тазом и потираясь задницей о его ствол в такт движений его пальцев.

Его яйца напряглись, а удовольствие скрутилось внизу живота, заставляя его приоткрыть губы и прерывисто выдохнуть. Этого небольшого трения было бы достаточно, чтобы кончить, если бы оно продолжалось долго — или даже не очень долго.

Он опустил пальцы вниз, собирая ее эссенцию, и скользнул средним пальцем внутрь. Ее киска сжалась вокруг пальца, втягивая его, как будто она хотела поглотить любую часть его тела, до которой могла дотянуться. Тарген застонал и надавил ладонью на ее таз, прижимая к клитору и сжимая член между их телами. Его мышцы напряглись, когда Ярость, наконец, пробудилась, сузив его внимание на ней.

Аромат ее возбуждения перекрыл все остальные запахи; из-за этого аромата, ощущений и тех звуков, которые она издавала, он был в опасности пролить свое семя прямо здесь и сейчас.

— Тебе больно, Юри?

— Немного, — выдохнула она, запуская пальцы в его волосы. — Но мне все равно. Ты нужен мне внутри. Сейчас.

— Я чертовски люблю тебя, — он прикусил ее шею, и она застонала, выгибая бедра и прижимаясь к нему задницей.

Тарген отказывался изливать свое семя впустую, не тогда, когда ее лоно истекало и было готово для него. Он убрал палец и переместил руку на заднюю часть ее бедра. Приподняв ногу Юри, он широко раскрыл ее. Не теряя ни секунды, он повернул бедра, чтобы высвободить член — стиснув зубы от удовольствия от этого трения — и вонзил его в ее скользкий канал.

Юри со вздохом откинула голову назад. Ее лоно сжало член сильнее, чем когда-либо мог его кулак, и на мгновение все, что он мог сделать, это удержаться там, напрягая мышцы, и рычать, сдерживая угрожающий взрыв. Пламя его Ярости усилилось, она требовала движения, требовала освобождения, требовала, чтобы он потерял контроль — требовала ее.

Когда он позволил себе снова двигаться, то отстранился ровно настолько, чтобы придать следующему толчку дополнительный импульс, снова погрузившись в нее по самую яйца. Он чувствовал каждый миллиметр ее горячих, влажных ножен, и их безжалостная хватка создавала давление на его пирсинг, что выводило его удовольствие на совершенно новый уровень.

Тарген поцеловал ее в шею и подбородок, и Юри повернула к нему лицо, чтобы он мог завладеть ее губами. Он наклонился, чтобы поцеловать ее глубже, жестче, двигая бедрами с большей силой, чтобы соответствовать силе этого поцелуя. Жидкое тепло затопило ее, покрывая его член ее соками. Он глубоко вдохнул их смешивающиеся ароматы и одобрительно зарычал.

Она тяжело дышала ему в рот, и он глотал ее стоны, заявляя права на них вместе с каждой частичкой ее тела. Все это было, черт возьми, его.

Тарген оторвался от ее губ и стиснул зубы, глядя ей в лицо. Ее глаза были закрыты, темные брови нахмурены, а губы, припухшие от их поцелуя, приоткрыты. Юри всегда была красива, но, увидев эту страсть на ее лице, увидев это удовольствие, его сердце сжалось от большего волнения, чем он когда-либо считал возможным. Она была не просто красива, она была настолько чертовски красива, что ни в одном языке не было подходящих слов, чтобы описать ее.

Не то чтобы слова имели значение — сейчас имели значение только Тарген и Юри, только эта связь между ними, только любовь, которую он испытывал к ней, которая росла с каждым мгновением, с каждым днем.

— С тобой так чертовски хорошо, зоани.

Юри открыла веки, и эти зеленые-зеленые глаза встретились с его.

— И с тобой тоже, — она застонала, когда он врезался в нее сильнее, и снова закрыла глаза. — Я так близко.

Ее киска сжалась, дыхание стало коротким и учащенным, а бедра задрожали. Это давление в нем было готово лопнуть, превратившись в равную смесь удовольствия и боли; еще несколько толчков, и он мог бы заставить кончить их обоих.

Но он еще не закончил. Тарген хотел большего, хотел столько, сколько мог — хотел отдать столько, сколько возможно. Он разорвал эти ментальные оковы и освободил свою Ярость.

Похотливая дымка, которой ее запах окутал его разум, сгустилась в непроницаемый туман, закрывая всю вселенную, кроме нее. Юри была для него всем — его зрением и слухом, его вкусом, его прикосновением, его голодом, всем его разумом.

Не выходя из нее, он приподнялся на колени, при этом перевернув Юри на живот, обхватил ее бедра руками и с хриплым рычанием вонзил в нее член, полностью погружаясь внутрь.



Юри вскрикнула, скользя ладонями по смятой постели из одежды под собой. Она прикусила нижнюю губу зубами и уткнулась лицом в ткань, заглушая стоны.

Трепет сотряс все тело Таргена, заставив его выгнуться навстречу ей. Этот новый угол изменил то, как ее лоно скользило по его члену, вызывая мощные ощущения, к которым он не был готов — и он должен был получить больше.

Раздвинув ее колени своими, он отстранился и снова врезался в нее с резким рычанием, но на этот раз не позволил себе передышки. Он задал бешеный темп, движимый необузданными ощущениями, порочным, всепоглощающим удовольствием, его рычание смешивалось с ее хриплыми стонами и мучительными всхлипываниями, со шлепками их плоти в неумолимом ритме.

Даже сквозь пелену Ярости он чувствовал ее движения — поза была покорной, пассивной, но не ее участие. Каждый раз, когда он притягивал ее к себе руками, она отзывалась страстным порывом, полным отчаянного желания.

Внезапно тело Юри напряглось. Лоно сжалось вокруг его члена, и ее соки, горячие и влажные, заструились вокруг его ствола. Она кончила со сдавленным криком и сжала в кулаках охапки одежды, беспорядочно покачивая бедрами.

Тарген запрокинул голову и растворился в этом удовольствии, в ее кульминации, ускоряя темп еще больше, толкаясь еще сильнее. Давление в нем возросло, слишком сильно, слишком болезненно, оно подвесило его на краю забвения.

Каким-то образом он трахал ее только с еще большим остервенением.

Извиваясь, Юри снова закричала с новым потоком жидкого тепла как раз в тот момент, когда дикий рев вырвался из горла Таргена, и его тело забилось в конвульсиях. Содрогающийся член извергал в нее семя, в то время как всепоглощающие импульсы экстаза проносились через него, стирая все сознательные мысли, которые могли остаться в его голове.

Он наклонился вперед, упираясь одной рукой в землю, а другой обхватил Юри за талию, чтобы прижать к себе, пока вращал бедрами, ища каждую капельку удовольствия, отчаянно желая наполнить ее до последней капли своим семенем.

Стоны Юри превратились в прерывистое дыхание, когда его движения замедлились, и туман в голове медленно рассеялся. Он посмотрел на нее сверху вниз. Ее лицо было повернуто в сторону, губы приоткрыты, глаза закрыты, щеки раскраснелись, а черные волосы растрепались. Она дрожала в его объятиях, ее лоно все еще трепетало и сжималось вокруг его члена.

Тарген поднял руку и обхватил ее грудь. Он помял мягкий холмик и ущипнул за сосок, заставив ее судорожно вздохнуть.

— Когда мы вернемся на Артос, землянка, я затащу тебя в постель и буду держать там, пока мы не будем слишком измотаны, чтобы двигаться.

Она усмехнулась, и ее лоно все еще было так плотно сжато вокруг него, что он мог чувствовать крошечные вибрации этого звука, мог чувствовать каждое малейшее движение, которое он вызывал в ней, через свой член.

Подняв руку в воздух, она подняла вверх большой палец.

— По-моему, звучит неплохо. Но и здесь тоже хорошо.

— По крайней мере, пока я не скажу тебе, что нам скоро нужно выдвигаться, верно?

Юри застонала, уронив руку.

— Но утро началось так хорошо, — она пошевелила попкой, прижимаясь к нему и насаживаясь на него глубже. — Ты мне нравишься там, где ты есть.

— Бляяяядь, — Тарген зажмурился и крепче сжал ее грудь, борясь с очередной дрожью пронизывающего наслаждения. — Поверь мне, если бы мы действительно могли сделать еще что-то подобное, я бы, блядь, сделал это.

Она рассмеялась.

— Ты рисуешь интересную мысленную картину.

Открыв глаза, он наклонил голову, чтобы поцеловать ее в затылок, прежде чем выпрямиться. Он положил руки ей на бока и пробежался взглядом по линии ее позвоночника. Тарген не мог отрицать, что испытывал искушение снова начать двигать бедрами, заниматься с ней сексом до самого восхода солнца и еще дольше.

Но это искушение исчезло, когда его взгляд добрался до ее талии.

Нахмурив брови, он осторожно провел дрожащими руками по ее бледной коже — по темным синякам на бедрах и талии. Внезапно его сердцебиение стало громоподобным, сотрясая кости, а горло сдавило. Он повернул одну из своих рук. Синяки почти идеально соответствовали его пальцам.

Он попытался заговорить, но, когда открыл рот, не смог произнести ни слова. Он причинил ей боль. Он причинил ей боль, а она ничего не сказала об этом, не упомянула об этом, просто притворилась, что все в порядке.

Я, блядь, пометил ее.

И еще более тревожным было осознание того, что какая-то часть его гордилась этим. Гребаная гордость.

— Тарген? — переспросила Юри.

Его тело напряглось, мышцы пришли в готовность отпрыгнуть от нее, отстраниться прежде, чем он сможет причинить еще какой-нибудь вред. Но что это дало ему до сих пор? Лишь украденные у них часы, лишь отсрочку той близости, что длилась с самого вчера.

Он как можно бережнее прикрыл синяки каждой рукой и выпустил через ноздри по глотку воздуха.

— Я причинил тебе боль, Юри.

— Что? — она приподнялась на руках и повернулась, чтобы посмотреть на него. Ее брови взлетели вверх, когда взгляд упал на синяки. — Ох, вау.

У Таргена задрожала челюсть. Это было нехорошо, не так ли? Это было нехорошо, хотел он этого или нет, и нехорошо, что он находил это сексуальным.

— Почему ты мне не сказала?

— Я понятия не имела. Они, должно быть, проявились ночью, — ее глаза встретились с его, и она усмехнулась. — Это даже сексуально.

Если у него уже была складка между бровями, то, должно быть, именно тогда она углубилась до гребаного каньона.

— Что?

Она мгновение смотрела на него, ее улыбка погасла. Наконец, она подалась вперед, заставляя его член выскользнуть из нее. Она вздрогнула, и это заставило его сердце немного разбиться, хотя первобытная гордость разлилась в его груди при виде его семени, сочащегося из ее лона.

Юри поднялась на колени, повернулась и придвинулась ближе к нему, положив руки ему на плечи. Она всмотрелась в его лицо и нахмурилась.

— Не смей.

Эта твердость в ее тоне заставила его член дернуться.

— Это просто… Блядь, землянка, — Тарген покачал головой и рассмеялся, неуверенный в том, было ли в этом что-то смешное. — Ты действительно думаешь, что это сексуально?

Она скользнула руками вниз по его рукам, взяла его ладони и провела ими по своим бедрам, прямо по синякам, которые их украшали.

— Да, — она протянула руку и обхватила его подбородок. — Ты не причинил мне боли, Тарген. Ну, я имею в виду, что мне больно, и нам, возможно, нужно немного сбавить обороты, но… Прямо сейчас я чувствую себя чертовски восхитительно. Типа, вау, что за способ просыпаться по утрам. Надеюсь, мы сделаем это снова. Но эти синяки? Они ни что иное, как доказательство того, как сильно ты меня хочешь. Того, как хорошо ты заставил меня себя чувствовать.

— Думаю, мне не нужно чувствовать себя дерьмово из-за того, что я тоже считаю их сексуальными, — сказал он, разминая пальцы. — Доказательство того, что ты моя.

Юри ухмыльнулась.

— Тебе не нужны доказательства. Я твоя. А ты… — она провела руками по его шее к груди. Внезапно она уперлась в него ладонями и толкнула.

Он не сдвинулся с места.

Уголок рта Таргена приподнялся.

— А я, маленькая землянка?

— Ну, это сработало не так, как я надеялась, — она рассмеялась. — Ложись.

— Это приказ?

— Можешь поспорить на свою задницу, что так оно и есть.

Когда она снова толкнула его в грудь, Тарген не сопротивлялся и позволил себе упасть навзничь на расстеленную под ним одежду. Юри забралась на него сверху, оседлав его талию и открыв ему ясный вид на лоно и его блестящие лепестки.

Даже если бы он оказался на расстоянии нескольких метров от пылающей звезды, он никогда не смог бы увидеть ничего более горячего, чем представший перед ним образ — его женщина над ним, ее соблазнительное маленькое тело, покрытое его отметинами, ее взъерошенные волосы, падающие на плечи и вьющиеся вокруг бронзовых грудей.

Юри приподнялась и обхватила рукой его член.

Он застонал, царапая ногтями вещи под собой. Каждый его мускул был напряжен от предвкушения, но он пока не осмеливался прикоснуться к ней — ему было слишком интересно увидеть, что она будет делать, позволить ей контролировать ситуацию.

Хотя бы на несколько мгновений.

Ее губы изогнулись в дерзкой улыбке.

— А ты, мой сексуальный зеленый зверь, — она расположила головку члена у своего входа, прежде чем опуститься, медленно, сантиметр за сантиметром принимая его в свое тело, — мой.

— Возьми меня, блядь, зоани.