Дикое желание

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

— Оставайся здесь, — сказал Тарген, прикрепляя несколько ножей к поясу брюк с помощью маленьких зажимов. Серый утренний свет, хотя и все еще слабый, освещал его мышцы, резко контрастируя с тенями внутри убежища.

Юри стряхнула «сосновые» иголки, которые только что вытащила из волос, и посмотрела на него, нахмурив брови.

— Куда ты идешь?

— Мне нужно кого-нибудь убить, — сказал он, наклоняясь, чтобы поднять один из топоров. Другой уже был прикреплен к его бедру. Его взгляд переместился на нетронутый батончик с едой, лежащий рядом с Юри — тот самый, который он сунул ей, когда у нее чуть раньше заурчало в животе. — Я бы предпочел что-нибудь другое, настоящую еду.

Ей бы сейчас не помешала настоящая еда, но…

Укол беспокойства пронзил ее грудь.

— Подожди, — сказала она, поднимаясь на ноги. — Ты уходишь один?

Тарген шагнул к ней. Он все еще смотрел на нее сверху вниз, несмотря на то, что ему приходилось горбиться, чтобы поместиться в укрытии.

— Ты когда-нибудь охотилась?

Юри покраснела и застенчиво улыбнулась ему.

— Ну, нет, не в реальной жизни… — способ быть полезной, Юри! Эти виртуальные игры действительно окупились, не так ли? — Но что, если с тобой что-нибудь случится?

Он поднял топор и крутанул на ладони, сжав пальцы, чтобы резко остановить его, повернув рукоятью к ней.

— Со мной ничего не случится, землянка. Если что, это с ними случусь я.

Она нахмурилась и посмотрела на оружие. Держа его в руке, ощущая тяжесть и твердость, она только преисполнилась в своей неуверенности. Это было просто физическое подтверждение того, что он собирается уйти. Она знала, что он сильный и способный, знала, что может сражаться, но как бы убедительно он ни вел себя как непобедимый, это было не так.

И я не хочу его терять.

Тарген подцепил пальцем ее подбородок и потянул вверх.

— Ничто на этой планете не сможет отнять меня у тебя, зоани. Я скоро вернусь.

Юри придвинулась к нему ближе, обхватила свободной рукой его шею сзади и притянула к себе для поцелуя. Она закрыла глаза и приоткрыла губы, проводя языком по складке его рта. Он зарычал и обхватил ладонью ее затылок, наклоняясь, чтобы поцеловать ее сильнее. Его язык вторгся в ее рот и погладил ее язык, призывая — нет, требуя — сделать то же самое.

Поцелуй был жарким и влажным, заряженным сексуальной энергией, которая потрескивала между ними с момента встречи. Юри качнулась ему навстречу, выгибая спину. Ее тело покалывало от желания, груди налились от потребности ощутить на себе его руки, а соски напряглись, превратившись в маленькие болезненные бутоны.

Только когда Юри прикусила его нижнюю губу, Тарген хмыкнул и отстранился от нее. Она двинулась следом, чтобы продолжить то, что они начали, но он отпустил ее затылок и поймал за челюсть, останавливая движение. Она открыла глаза и посмотрела на него снизу вверх. Его губы были темными, припухшими и блестели от легкой влаги.

Язык Таргена выскользнул, чтобы облизать губы, и Юри внезапно представила, как этот язык облизывает другие губы. Жар нахлынул на ее лоно, и оно сжалось.

Может ли этот мужчина возбудить меня еще больше?

— Так чертовски сладко, — его ноздри раздулись от глубокого вдоха. — А я еще даже не пробовал настоящий вкус.

О, боже мой.

Юри сжала ее бедра вместе.

— Ты можешь. Например, прямо сейчас.

Он хмыкнул, и уголки его рта изогнулись в порочной, сексуальной усмешке.

— Я оставлю это как угощение на потом. Прямо сейчас нам нужно что-нибудь более… пикантное.

Она подняла ногу, коснувшись бедром выступающей выпуклости у него в паху.

— Я могла бы взять в рот немного мяса прямо сейчас.

Тарген вздрогнул и зажмурился, издав долгий низкий стон.

— Ты, блядь, убиваешь меня, земляночка.

Юри усмехнулась и провела ногтями по его затылку.

— Я могу тебя вылечить. Я училась на медсестру, помнишь?

Ну, вроде того, но нет необходимости вдаваться в подробности.

Он наклонился и запечатлел мягкий поцелуй на ее губах — нежный, а не пылкий, успокаивающий, а не возбуждающий. Прежде чем она смогла добиться от него большего, прежде чем она смогла обострить это, он отстранился.

Был ли тот поцелуй мягким отказом?

Ты просто жаждешь наказания, Юри, вот какая ты.

— Скоро вернусь, землянка, — сказал он тем хриплым голосом, который только еще больше дразнил ее. — Оставайся здесь. Я не уйду далеко.

Юри выпятила нижнюю губу — она была не слишком горда, чтобы дуться, — когда он отстранился, разрывая с ней всякий физический контакт.

Что нужно было сделать, чтобы засунуть эту гигантскую дубинку себе между ног?

Тарген прикусил нижнюю губу зубами.

— Черт возьми, зоани. Я не могу ясно мыслить, когда ты так смотришь на меня. Моему мозгу не хватает крови.

Юри рассмеялась, и тут же в ее животе заурчало. Ее рука метнулась к животу.

Будь ты проклят!

Теперь рассмеялся Тарген.

— Это ничего не значит, — заявила Юри.

— Это моя работа — удовлетворять потребности моей женщины, — он подошел к выходу и остановился там, оглядываясь на нее через плечо. — Сначала утолю твой голод. Тогда посмотрим, смогу ли я что-нибудь сделать с твоим аппетитом.

Пальцы ног Юри зарылись в мох, ее лоно сжалось в предвкушении, и она ухмыльнулась. Глаза Таргена скользнули по ее телу, в золотистой глубине вспыхнул огонь, прежде чем он вышел.

Она постояла там некоторое время, какая-то маленькая часть ее надеялась, что он передумает, что его большое тело снова появится в проеме и заслонит свет, но она знала, что настроен он серьезно — и что он прав. Им нужна была еда.

Небо все еще было затянуто тучами, и мрак снаружи усиливался из-за того, что на эту сторону горы по утрам не попадали прямые солнечные лучи. Все еще дул ветер, шелестя листвой и заставляя деревья скрипеть, но, по крайней мере, дождя не было.

Юри сделала долгий, медленный вдох, убирая с лица выбившиеся пряди волос. Она села на тюфяк, положила топор на землю рядом с собой и посмотрела на еду которая у них была. У нее снова свело живот. Если она была так голодна, то могла только представить, что должен чувствовать Тарген. Она сомневалась, что одного батончика хватит, чтобы прокормить воргала его роста в течение дня — особенно в последнее время, учитывая, как сильно он себя нагружал.

И он отдал мне этот батончик, не зная, действительно ли он там что-нибудь поймает.

Юри взяла батончик и подержала его на раскрытых ладонях. Она понятия не имела, из чего их делали. Ее лучшим предположением были плотно утрамбованные опилки, учитывая внешний вид, текстуру и вкус. Опилки или насекомые, измельченные в порошок и склеенные вместе.

Она вздрогнула.

Какого черта, Юри? Не думай об этом!

Сморщив нос, она разломила батончик пополам, положила больший кусок в один из открытых рюкзаков и откусила от уголка меньшего кусочка. Пока она жевала, батончик превратился во что-то все более похожее на грязь и, казалось, высосал всю влагу из ее рта.

И, конечно же, у них закончились кубики с водой.

Как только она закончила есть — и ее возбуждение, наконец, остыло, — дала о себе знать еще одна насущная проблема.

Ей захотелось пописать.

Юри вытянула ноги и скрестила их, желая удержаться и дождаться возвращения Таргена, но потребность быстро стала невыносимой.

Она посмотрела на вход.

— Черт возьми. Похоже, я снова играю роль горной женщины — в одиночестве.

Обхватив рукой топор, она заставила себя подняться на ноги. Сжимая бедра вместе, вразвалку подойдя к отверстию и высунув голову, она огляделась по сторонам. Юри не увидела никакого движения, кроме растительности, колышущейся на ветру.

Она выскочила из укрытия. Ветер пронесся над ней, развевая волосы и одежду, посылая легкий холодок по спине. Подняв топор обеими руками, она шагнула вперед, оглядываясь вокруг.

Все чертовски чисто, кричал ее мочевой пузырь. Вперед!

Юри подбежала к ближайшему дереву, стянула штаны — чуть не упав, когда они зацепились за ногу, пока она спешила снять их — и отложила в сторону, уронив поверх топор. Облегчение пришло быстро, как только она подтянула рубашку и присела на корточки.

Закончив, Юри использовала несколько мягких листьев, чтобы подтереться. Она схватила штаны и наклонилась, намереваясь натянуть их обратно, когда услышала звук льющейся воды. Подобрав топор, она выпрямилась и пошла вперед, поворачивая голову, чтобы еще раз осмотреть окрестности. Она остановилась, когда взгляд устремился вниз по склону; там, менее чем в сотне метров от нее, сквозь деревья едва виднелось мерцание движущейся воды.

Река.

Ее рот болел от жажды и воспоминаний о вкусе воды.

Юри оглянулась на убежище, прежде чем снова обратить свое внимание на реку. Она была не слишком далеко. Она могла бы попить, может быть, даже быстро принять ванну — шланг на корабле и вчерашний ливень, конечно, не в счет — и вернуться в убежище до возвращения Таргена.

Засунув брюки под мышку, Юри осторожно спустилась по склону, выбирая самую мягкую траву и гладкие камни, чтобы ступать по ним. Подол ее рубашки развевался вокруг голых коленей.

Она остановилась, когда добралась до дерева, стоявшего на краю низкого обрыва, откуда ей впервые открылся полный вид на реку. Юри была совершенно уверена, что это не то самое место, куда они приходили пить вчера, но она сомневалась, что узнала бы его, даже если бы это было оно — сегодня уровень воды был значительно выше из-за сильных дождей.

К счастью, разлив образовал сравнительно пологий выступ русла чуть выше по течению, где несколько крупных деревьев обеспечивали хотя бы частичное укрытие. Эти заросли, вероятно, находились в десяти или двадцати метрах от кромки воды до того, как начался дождь.

Юри шла дальше, держась деревьев, пока не оказалась ближе к месту назначения. Склон, ведущий к воде, был пологим, и она была благодарна за это: теперь, когда она была на ногах, ее боли от вчерашнего долгого похода снова дали о себе знать.

Сосредоточься, Юри.

Она заставила себя еще раз оглядеться вокруг, когда приблизилась к кромке воды. Шум текущей реки успокаивал, но он также отвлекал, делая все остальные лесные звуки трудно различимыми. Ей нужно было оставаться начеку. Контрабандисты и скексы были ее главными страхами, но она не могла игнорировать тот факт, что на этой планете есть местная дикая природа. То, что она не видела признаков чего-то большого, не означало, что здесь не было больших, агрессивных, опасных животных.

Юри просто нужно поторопиться, чтобы она могла вернуться в убежище. Она бросила штаны и топор на землю и шагнула вперед, чтобы опуститься на колени у кромки воды. Наклонившись, она зачерпнула пригоршней холодной, чистой, вкусной воды в рот, наполняя желудок. Когда она встала, то сняла рубашку через голову и бросила ее поверх других своих вещей.

Соски затвердели, когда холодный ветер коснулся обнаженной кожи.

В воде будет еще хуже, Юри. Покончи с этим.

Сделав несколько глубоких, укрепляющих вдохов, она вошла.

Вода у ее ног была ледяной. По коже побежали мурашки, и ее сотрясла дрожь, когда пробирающий до костей холод проник в тело. Она заставляла себя двигаться вперед, пока вода не дошла до бедер.

— Ох, б-блядь, блядь, блядь, блядь, — заикаясь, бормотала она, торопливо ополаскивая себя водой, протирая безволосые подмышки, зад и между ног. Она усмехнулась, несмотря на стучащие зубы. — Удаление волос на теле б-было лучшим решением, которое я п-приняла.

Хотя мыла не было, и к тому времени, как она закончила, она замерзла, Юри чувствовала себя чище — и лучше, — чем когда-либо за долгое время. Это действительно восстанавливало силы.

Юри выскочила из реки, снова дрожа, поскольку ветер только усиливал холод и трепал волосы. Вода струилась по ее телу. Она наклонилась, схватила рубашку, натянула ее через голову и стянула вниз. Ткань прилипла к влажному телу, но, по крайней мере, приглушила порывы ветра.

Она только что натянула брюки и закатывала пояс, чтобы они сидели плотнее, когда услышала за спиной треск.

Сердце Юри подпрыгнуло, и она замерла, сжимая брюки так, что побелели костяшки пальцев. Она сглотнула и медленно повернулась, говоря себе, что это всего лишь упавшая ветка, или милое, ласковое животное, или плод ее воображения.

Но когда она развернулась, не было ни милого зверька, ни упавшей ветки, и она не могла убедить себя, что громадное существо, смотревшее на нее с расстояния нескольких метров, было плодом воображения — хотя оно было бы как нельзя кстати в самом страшном из ее кошмаров.

Инопланетянин был мощно сложен, с кожей выжженного красно-коричневого оттенка. Он носил эклектичную смесь мехов, рваной ткани и потрепанных боевых доспехов. Его длинные, заостренные уши торчали по обе стороны головы, а плоский нос и большие, глубоко посаженные глаза блестели голодным блеском. Огромные оранжевые радужки резко выделялись на фоне контрастных мазков черной краски, нанесенной на брови и щеки. Спутанные волосы, украшенные кусочками металла, бисера и костей, ниспадали на плечи.

Но самым пугающим был его рот — лишенный губ, он обнажал ряды острых, пожелтевших зубов хищника, застывших в непоколебимой, угрожающей ухмылке.

Скекс.

Жестокое ликование вспыхнуло в его глазах за мгновение до того, как он бросился на Юри.

Ее тело дернулось прежде, чем мозг успел отдать ему какие-либо команды, и она присела, чтобы схватить топор. Бороться с его активацией не было времени. Схватив оружие обеими руками, она замахнулась и выпрямилась, вложив в это всю свою силу.

Плоский металлический наконечник топора ударил скекса в нижнюю часть челюсти, удар отозвался в рукояти и почти сломил ее хватку. Голова скекса дернулась вверх и в сторону, и его, почти выбив из равновесия.

Юри отшатнулась назад, с растущим ужасом наблюдая, как скекс снова повернул к ней лицо с неизменной зубастой ухмылкой. Голубая кровь сочилась из глубокой раны на его челюсти. Он подошел еще на шаг ближе.

Она повернулась и побежала.

— Тарген!

Камни и сосновые иголки впивались в подошвы ее ног, но она едва замечала боль. Все, что имело значение, — это побег, выживание.

Я не собираюсь становиться пищей для скексов.

У нее вырвался всхлип. Она цеплялась за топор на бегу, дыхание вырывалось из сдавленного горла, как будто оно было сделано из битого стекла. Тяжелые шаги загрохотали по земле позади нее, приближаясь с каждым ударом сердца.

— Тарген!

Она бросилась между двумя деревьями и закричала, когда что-то большое ударило ее сбоку с такой силой, что сбило с ног. Топор вылетел у нее из рук, и она сильно ударилась о землю, выбив воздух из легких. Боль пронзила тело. Камни и сосновые иголки впились ей в бок и живот. Она зажмурилась и застонала, заставляя себя встать, продолжать двигаться.

На нее навалился тяжелый груз, окружив со всех сторон. Юри открыла глаза и посмотрела в лицо другого скекса — на этот раз с горящими красными глазами и рваным шрамом через все лицо.

Скексы говорили на гортанном языке — которого Юри никогда не слышала, но ее переводчик передал смысл слов.

— Привет, маленькая еда.



Пробираясь сквозь заросли, Тарген поправил рукоять копья — впрочем, «копье» было слишком щедрым термином. Самодельным оружием был просто боевой нож из тристила, привязанный к концу самой прочной и прямой палки, которую он смог найти в окрестностях их убежища в течение минуты или двух. Это было некрасиво, и казалось, что все развалится на части или сломается сразу после первого удара, но ему хватит и одного.

Надеюсь.

Даже когда инопланетные существа внешне выглядели несколько знакомо по форме, пропорциям и конфигурации, внутренние органы всегда оставались загадкой. Смертельный удар по одному виду мог быть не более чем легким раздражением для другого.

Четвероногое существо, которое он выслеживал, — которое было немного ниже Юри и покрыто лохматой рыжеватой шерстью — было достаточно знакомо, чтобы он решил воспользоваться обычной стратегией прицела в грудь, сразу за передней ногой. Это было самое легкое для многих подобных существ. Все, что требовалось, — это чтобы его не совсем прямое копье ударило точно.

Что ж, это было все, что требовалось, когда он был бы достаточно близко, чтобы атаковать — он чертовски сомневался, что это копье полетит прямо, если он его бросит. Он уже давно потерял терпение ко всем этим подкрадываниям и преследованиям, а то, что еще оставалось, сейчас было особенно тонким из-за пульсации в паху и томительного жара возбуждения, разливающегося по телу.

Клянусь пылающим черепом Ворги, женщине даже не пришлось сильно стараться, чтобы завести меня.

Он продвинулся еще немного вперед, раздвигая оружием листву, чтобы очистить поле зрения.

Его добыча была прямо впереди, согнув шею и опустив голову, когда пила из пенящейся реки, которая разлилась от паводка и достигла того, что днем ранее было низким, поросшим травой холмом. Место было несколько открытым, никакого укрытия, как только Тарген оставил позади более густой кустарник, но он был уверен в своей способности пересечь траву, не издав ни звука. Это были навыки, которые он приобрел при гораздо более опасных обстоятельствах. Ему просто нужно было двигаться обдуманно и осторожно. Ветер был ему на руку, а река помогала заглушать любые слабые звуки, которые он издавал. Условия не могли стать лучше, учитывая его неподготовленность и отсутствие знаний об этом мире.

Но его тело, казалось, хотело бороться с ним в этом. Через него тек постоянный поток Ярости и желания, которые к этому моменту настолько переплелись, что он едва мог отличить их. Хотя речь шла о добывании свежей пищи, еще больше речь шла о том, чтобы дать свободу Ярости, найти выход, который нельзя было получить, бросая камни и ломая деревья.

Что ему действительно было нужно, так это драка — настоящая драка — или потрахаться.

Пока ему придется довольствоваться простым убийством.

Тарген вышел из кустов и двинулся вперед, низко пригибаясь и выверяя каждый шаг. Он заставил себя дышать медленно, вдыхая и выдыхая через ноздри, и пожелал, чтобы сердцебиение оставалось ровным. Ярость усилилась достаточно, чтобы обострить его чувства, но он больше не мог позволить ей овладевать своим телом и разумом до того момента, когда будет готов совершить убийство.

Существо у воды подняло голову, навострив уши с кисточками. Тарген замер на полушаге и затаил дыхание. Уши существа дернулись, и оно повернуло голову налево — в том же направлении, где было убежище Юри и Таргена.

Сердцебиение Таргена участилось, давление в легких усилилось. Его жертва продолжала смотреть вниз по течению, а он продолжал стоять неподвижно. Ему невероятно повезло встретить это животное так близко от убежища, и он не хотел упускать эту возможность. Он собирался убить это существо, приготовить его и скормить мясо своей маленькой земляночке, позволив ей слизать сок с его пальцев.

Затем он слизывал бы ее соки прямо из ее естества.

Блядь. Я и так слишком долго был вдали от нее.

Наконец животное опустило голову.

Сделав долгий выдох, который, наконец, ослабил боль и давление в легких, Тарген двинулся вперед. Сантиметр за сантиметром он сокращал расстояние до своей жертвы, бесшумно ступая по мягкой красной траве. В его груди возникло новое стеснение — предвкушение. Его Ярость всколыхнулась заново, разбуженная обещанием действия, насилия, кровопролития.

Он изменил траекторию, чтобы обойти существо с левой стороны, медленно поднимая копье. Его кожа натянулась, а мышцы вздулись, накачанные Яростью.

— Тарген! — крик Юри эхом отразился от деревьев и над темной речной водой.

Существо метнулось прочь, продираясь сквозь подлесок в паническом бегстве вверх по реке. Тарген едва ли заметил это. От тона голоса Юри — отчаяния, страха — по телу пробежал холод, с которым ветер и дождь не могли сравниться.

Она была снаружи. Она была ниже по реке. Она попала в беду.

На этот раз он не сопротивлялся своей Ярости, он позволил ей унести его на ее голос в спринте. Опасности и местность были забыты им. Он чувствовал иглообразную древесную поросль под ногами не больше, чем твердую поверхность скал или пучки мягкой травы. Он сломя голову несся сквозь подлесок и низкие ветви, ни за что не замедляясь, не обращая внимания на царапины, которые должен был получить.

Юри.

Это было единственное слово в его голове, такое же сильное и ровное, как пульс, среди бури инстинктов и эмоций. Он ухватился за ее имя и за свою Ярость. Ничто другое сейчас не могло помочь. Лес вокруг него казался размытым пятном красного, коричневого и желтого, река — полосой колеблющегося серого.

Где-то впереди хрустнули ветви и затряслась листва. Тарген был не единственным, кто мчался по этому лесу. Он ускорил шаг, спускаясь с невысокого холма, возвышающегося над частью реки, где из-за наводнения образовался небольшой неглубокий бассейн, окруженный с одной стороны высокими деревьями. Внизу его поразили два знакомых запаха.

Один был сладким, экзотическим и женственным, безошибочно принадлежавшим Юри. Другой был тонким, пряным и дымным. Черная муть — сильнодействующая трава, которую скексы часто курили в своих лагерях падальщиков, предназначенная для изменения их сознания и повышения эффективности охоты.

— Тарген!

На этот раз ее голос раздавался гораздо ближе — максимум в двадцати или тридцати метрах впереди, примерно в том же месте, что и другие звуки, которые он слышал, — и в нем было больше отчаяния, больше страха, больше напряжения.

Когда мгновение спустя она закричала, в ее крике был неподдельный ужас.

Ярость еще больше обострила зрение Таргена, сузив фокус до тропы из сломанных веток и растоптанной растительности, ведущей на голос Юри. Он без колебаний бросился по тропе.

На задворках сознания, погребенный глубоко под первобытными инстинктами, которые взяли над ним контроль, он смутно осознавал множество мыслей, которые, возможно, в тот момент кружились в его голове парализующим, паническим водоворотом. Все эти возможности, все эти «что, если». Было бесчисленное множество ужасных вещей, которые скексы могли с ней сделать, вещей, которые они, возможно, уже сделали. Существовало бесчисленное множество сценариев, которые могли бы встретить его, когда он найдет ее, бесчисленные скексы, которые могли наблюдать за ним из-за деревьев даже сейчас.

Но ни одна из этих мыслей даже не начала формироваться. По крайней мере, Тарген всегда умел упрощать вещи.

Скекс нашел Юри.

Скексы всегда сбивались в стаи.

Он собирался убить нескольких скексов и спасти свою зоани.

Юри снова закричала, ее голос донесся из зарослей прямо впереди. Звук быстро оборвался — и за ним последовали гортанный смех и слова, произнесенные на грубом языке скексов.

Тарген зарычал и нацелил копье, направляясь к просвету между двумя более крупными деревьями, составляющими заросли. Знакомый боевой туман окутал его разум. Он был Яростью. Огонь полыхал в сердце, молнии потрескивали в мышцах, и расплавленная ярость текла по венам, прокачиваемая сердцем, которое билось в громоподобном ритме боевых барабанов.

Его ноги двигались сильнее, быстрее, преодолевая метры между ним и пунктом назначения.

Один из скексов заставил остальных замолчать и прошипел:

— Вы слышите?

Крупная фигура, одетая в рваные меха и потускневшие доспехи, шагнула в проем между толстыми стволами. Запавшие глаза скекса встретились с глазами Таргена и округлились за мгновение до того, как Тарген ворвался в просвет.

Нож на конце копья попал скексу в живот, пробив старую броню и вонзившись в плоть. Скекс хрюкнул.

Тарген продолжал бежать, оттесняя скексов назад, пока пронзенный враг не врезался в другое дерево. Внезапная остановка заставила лезвие вонзиться глубже, пока оно тоже не ударилось о дерево с глухим стуком, который Тарген почувствовал через древко как раз перед тем, как палка сломалась в сантиметрах от рукояти ножа.

Он уже поворачивался, опустив левую руку, чтобы выхватить тяжелый световой топор, висевший у него на бедре, когда скексы справа от него тревожно закричали. Он взмахнул сломанной палкой наотмашь, ударив ею по лицу второго приблизившегося скекса.

Скексы отшатнулись в сторону, застигнутые врасплох внезапным ударом. Тарген описал топором дугу, следуя траектории. Он активировал лезвие в середине замаха. Лезвие жесткого света задело скекса по скуле, отсекая ему голову от щеки до середины головы.

Позади него пронзенный скекс издал сдавленный рык.

Но ярость Таргена уже переключилась на двух других врагов. Один из них стоял на коленях, изогнувшись, чтобы оглянуться на Таргена, а Юри была прижата к нему. Другой был ближе, всего в четырех-пяти метрах, и в руках у него была большая винтовка, приклад прижат к плечу.

Ствол большого калибра повернулся в сторону Таргена.

Тарген бросился вперед, пригибаясь, чтобы поймать падающего безголового скекса на плечо. Голубая кровь хлынула из зияющей раны, заливая кожу.

Прогремел выстрел, оглушительный звук в зарослях. Скекс вздрогнул, и в верхней части его груди, в сантиметрах от головы Таргена, разверзлась огромная дыра.

Спина Таргена была забрызгана свежей кровью, в нос ударил запах горелой плоти.

Он отшвырнул мертвого в сторону, и его левая рука взметнулась, выпуская рукоять топора. Оружие неуклюже кувыркнулось в воздухе, но ему не нужно было лететь далеко. Верхний изгиб лезвия рассек бедро владельца винтовки, оставив огромную рану, прежде чем оружие упало на землю.

Нога скекса тут же подкосилась, и он, пошатываясь, переступил на другую ногу как раз в тот момент, когда винтовка выстрелила с очередным раскатом грома. Грязь и обломки разлетелись по земле рядом с ногой Таргена.

Тарген зарычал и бросился вперед.

Промелькнувшее движение на краю поля зрения было его единственным предупреждением, прежде чем что-то тяжелое врезалось ему в голову сбоку с силой, которая отозвалась в костях, сбив его с курса. Чернота поглотила зрение, и единственными звуками, которые он мог слышать, были его собственное колотящееся сердце и тяжелое дыхание.

Это была либо кувалда, либо ебаный космический транспортник. Скексам пришлось бы ударить его чем-нибудь посерьезнее, если они хотели выбраться отсюда живыми.

Ухмыляясь, Тарген уперся ногами, чтобы восстановить равновесие, и вслепую ударил сломанной палкой, размахиваясь быстро и достаточно сильно, чтобы заставить воздух кровоточить вокруг, пока его зрение медленно прояснялось.

Перед ним возникла фигура, окрашенная в багровый цвет из-за его Ярости — скекс со шрамами на лице, который удерживал Юри, поднялся с дубинкой в руке.

Сильная, толстая рука обхватила Таргена под левой подмышкой и перекинула через плечо, оттаскивая его назад, в то время как вторая рука обвилась вокруг его шеи. Горячее, напряженное дыхание доносилось до его уха — и расщепленный конец палки ткнулся ему в поясницу, когда новый противник усилил хватку. Но похожие на канаты, сухожилия по обе стороны трахеи Таргена, защищали воздушный поток от этой сокрушительной хватки.

Скекс со шрамом на лице снова взмахнул оружием, ударив Таргена по щеке. Голова Таргена дернулась в сторону, и на языке сразу же появился металлический привкус. Теперь его взору предстало поле красного и черного, тени и кровь.

Смех вырвался из его горла, грубый, восхищенный, но жестокий. Он засмеялся, когда поднял ногу и пнул скекса перед собой в грудь, засмеялся, когда выпрямил эту ногу, чтобы перенести весь свой вес обратно на удерживающего его врага. Он рассмеялся, когда скекс упал навзничь, а Тарген рухнул на раненого врага. Смех усилился в ответ на болезненное ворчание скексов и продолжился, когда Тарген перекатился по инерции, закидывая ноги за голову, чтобы перевернуться и приземлиться на колени, глядя вниз на упавшего скекса.

Тарген схватил обломок древка копья, торчащий из живота врага и потянул его, как рычаг экстренного торможения коверкара, который вот-вот разобьется. Древко и прикрепленный к нему нож с влажным треском отскочили назад, проделав огромную дыру в животе скекса, пока, наконец, не зацепились за нижнюю часть грудной клетки. Из раны хлынул поток голубой крови.

Скекс бился в конвульсиях, хватаясь за живот и издавая сдавленные, отчаянные звуки, когда его кровь растекалась лужей по земле.

Тарген выпустил окровавленное древко и прижал руку к груди умирающего скекса, удерживая достаточно долго, чтобы тот устоял на ногах. Его смех перерос в дикий рев, и он прыгнул на приближающегося противника с дубинкой. Скекс со шрамами взмахнул дубинкой по широкой дуге, но Тарген в мгновение ока сократил дистанцию, оказавшись внутри замаха. Рука скекса нанесла Таргену сильный, но безрезультатный удар по левому плечу.

Правая рука Таргена — все еще сжимавшая более длинную часть его сломанного копья, метнулась вверх. Острый конец палки проткнул нижнюю часть подбородка скекса, проталкиваясь сквозь мягкую плоть, пока, наконец, не уткнулся в небо рта.

Скекс со шрамами издал натужный стон и отшатнулся назад. Голубая кровь струйками текла по его обнаженным острым зубам. Он выронил дубинку и схватился за копье обеими руками, пытаясь вытащить его или остановить кровотечение — неважно, что именно.

Тарген уже выпустил палку и вытащил пару ножей из ножен на поясе. Он бросился вперед и вонзил один из ножей в правый глаз врага. Он почувствовал хлюпанье разрывающегося глазного яблока от оружия. Скекс замер, его уцелевший глаз пылал страхом и ненавистью, когда он на мгновение задержал взгляд на Таргене — пока жизнь в глазу не угасла.

Тарген выдернул нож, когда колени скекса подогнулись, и повернулся лицом к оставшемуся врагу.

Скекс с винтовкой отступил дальше и теперь стоял, прислонившись спиной к стволу дерева, вытянув перед собой левую ногу, покрытую блестящей кровью. Его глаза горели злобой и тем интенсивным светом, который присущ только взглядам умирающих. Он вскинул винтовку к плечу.

Ярость поднялась в груди Таргена, исторгнув из его горла еще один рев.

Только пустой воздух стоял между ним и стволом винтовки — почти десять метров.

Пока скекс наводил оружие, Тарген атаковал.

Высокий, отрывистый крик донесся со стороны, причудливая комбинация вызывающего боевого клича и испуганного вопля.

Скекс повернул голову на крик как раз в тот момент, когда Юри выскочила из листвы. Она взмахнула над головой двуручным топором, описав дугу вниз. Лезвие насквозь рассекло левое предплечье скекса прежде чем выскользнуть у нее из рук. Оружие упало и попало скексу в левое колено, отрубив ему ногу чуть ниже предыдущей раны.

Взревев от боли, скекс замахнулся на нее рукой — и ударил бы, если бы она только что не обрубила ему руку, сократив дистанцию, куда он мог дотянуться. Голубая кровь брызнула ей в лицо из обрубка.

Тарген перепрыгнул последние пару метров между своей целью, больше не видя ничего, кроме багрового цвета Ярости. Он ударил скекса плечом в туловище, вдавив раненого врага в дерево и вынудив из легких судорожный стон. Дальше в дело вступили ножи Таргена.

Крики боли скекса вскоре были заглушены влажными глухими ударами и хлюпающими звуками лезвий ножей, проходящих сквозь плоть и вырываемых обратно снова и снова, иногда прерываемыми треском костей. Тарген взревел, или засмеялся — или и то, и другое одновременно, — когда несколько раз ударил скекса ножом в бока, грудь и живот. По его рукам текла кровь, горячая, липкая и сладко пахнущая.

Должно было пролиться гораздо больше голубой крови, прежде чем Тарген был бы удовлетворен. Он залил бы кровью каждый сантиметр всей этой ебаной планеты, пока она не будет просачиваться из-под земли с каждым шагом.

Скекс откатился в сторону, и следующий выпад Таргена прошел мимо цели. Лезвие ножа с глухим стуком ударилось о дерево как раз в тот момент, когда мертвый скекс рухнул на землю. Тарген постоял несколько секунд, его ярость была неуверенной — угрозы были устранены, но жажда крови еще не была утолена.

Он вырвал нож из дерева и повернулся. Все в нем замерло, когда его взгляд упал на Юри.

Она была причиной, по которой он сражался с этими скексами, а не из-за какой-то древней вражды. Это было для того, чтобы спасти ее.

Юри смотрела на скекса, упавшего к ногам Таргена, ее глаза были огромными, круглыми и застывшими на фоне голубой крови, забрызгавшей ее лицо. Темные волосы беспорядочно спутались, в них было полно красных и коричневых иголок и даже маленькая палочка, а плечи быстро поднимались и опускались в такт неровному дыханию, вырывающемуся через расширенные ноздри.

Ярость Таргена отступила, и на ее место пришла ясность, холодная и безжалостная. Он выиграл этот бой, но ситуация лишь немного улучшилась — и его зоани была в беде.

Он сделал шаг к ней.

— Юри…

Ее глаза поднялись, чтобы встретиться с его глазами, за долю секунды до того, как она согнулась в пояснице, и ее вырвало. Закончив, она подняла дрожащую руку и вытерла ею рот, остановившись. Юри опустила ее, чтобы посмотреть на кровь, размазанную по коже. У нее вырвался пронзительный вой, переходящий в крик.

Она отшатнулась, лихорадочно вытирая руки, отчего кровь только еще больше размазывалась.

— Убери это. Убери это. Убери это! Убери!

Блядь.

Тарген наклонился вперед, быстро вытирая кровь со своих клинков о изодранную одежду мертвого скекса, и, выпрямившись, вернул ножи в ножны. Он двумя большими шагами преодолел расстояние между собой и Юри, подхватил ее на руки и помчался обратно по проломанному пути в листве к реке.

Его глаза беспокойно осматривали окрестности, пока он нес ее в воду, остановившись только тогда, когда та была глубиной до середины его бедер. Ее маленькие ручки вцепились в его плечи. Слезы хлынули из ее глаз, а дыхание превратилось в резкие, прерывистые вздохи.

— Задержи дыхание, зоани, — сказал Тарген.

Влажные от слез глаза Юри встретились с его глазами. Они были полны страха, уязвимости — и доверия. Сердце Таргена дрогнуло.

— Я держу тебя, Юри, — грубо сказал он.

Она кивнула, сделала глубокий прерывистый вдох, сжала губы в твердую линию и закрыла глаза.

Он упал на задницу, полностью погрузив их обоих в воду. Вода была ледяной на разгоряченной коже, вызвав толчок, который смыл давнюю власть Ярости над его разумом, но течение здесь было успокаивающе медленным. Хватка Юри усилилась, и ее тело задрожало.

Тарген уперся ногами в землю и оттолкнулся, стоя ровно настолько, чтобы приподнять их головы над поверхностью.

Юри ахнула и подняла руку, чтобы откинуть волосы с лица.

Он поставил ее на ноги и быстро, но нежно вытер остатки крови с ее щек.

— Ты ранена?

— Н-нет. Ты… ты п-пришел вовремя.

С самого начала не следовало оставлять ее одну.

Тарген оборвал ход этих мыслей, прежде чем он смог продолжиться. Что сделано, то сделано. Такова была реальность, такова была ситуация, и то, как она сложилась, не имело значения. Она нуждалась в утешении. Это было приоритетом.

Он отодвинулся от нее, чтобы провести руками по собственному телу, оттирая его так чисто, как только мог. Его губы скривились в легкой ухмылке.

— Думаю, цвет не имеет значения.

Она украдкой взглянула на него, вытирая руки, как будто кровь не была смыта.

— Давай п-просто… притворимся, что этого не было.

— Я никогда не забуду, как моя женщина в первый раз отрубила кому-то руку.

Ее пробрала дрожь, но один уголок ее рта дрогнул.

— Я б-была довольно крутой, д-да?

— Блядь, да, зоани, — он выпрямился, плеснул пригоршню воды на лицо и стряхнул ее. — Тебе нужно продолжать быть крутой, ладно? Нам пора возвращаться.

Лицо Юри побледнело, и ее дрожь усилилась.

Нахмурившись, Тарген поднял ее, отнес на берег реки и опустил. Он обхватил ее щеки руками, положив большие пальцы на подбородок, чтобы ее лицо было обращено к нему.

— С тобой ничего не случится. Нам нужно взять у них все, что мы можем, забрать свое барахло и двигаться дальше, и нам нужно сделать все это быстро. Я буду с тобой все время.

Она накрыла его руки своими.

— Э-это совсем не похоже на те виртуальные игры.

Он покачал головой и усмехнулся.

— Нет, они, как правило, упускают некоторые важные детали.

— И у них обычно есть варианты отключить эффекты крови.

— Не знаю, говорил ли тебе кто-нибудь, но я — ходячий эффект крови. Думаю, тебе следовало проигнорировать мою поразительную привлекательность в клубе той ночью.

Юри засмеялась, качая головой так сильно, как только могла.

— Оно того стоило.

Тарген поцеловал ее в лоб.

— Возможно, ты безумнее меня, зоани.

Когда он убрал руки от ее лица, она схватилась за рубашку, выкручивая ее, чтобы отжать лишнюю влагу из ткани. Тарген скользнул по ней взглядом, чтобы убедиться, что она невредима, и не смог сдержать волну желания, которое разогрело его кровь. Мокрая рубашка прилипла к ее груди, четко обрисовывая твердые соски.

Стиснув зубы, он заставил себя опустить взгляд, пока тот не остановился на ее ногах — ее босых ногах. На них были небольшие царапины и порезы, и он мог только представить, какой ущерб, должно быть, был нанесен подошвам.

— Блядь, земляночка, — пробормотал он, наклоняясь, чтобы снова поднять ее на руки. — Когда мы вернемся на Артос, тебе нельзя будет ходить целую чертову неделю.

Дрожа, Юри улыбнулась и обвила руками его шею.

— М-мне вроде как нравится, что ты меня несешь.

Мне тоже, зоани.

Тарген поспешил обратно в чащу. Только когда он добрался до двух больших деревьев, через которые пробрался на маленькое поле боя, он опустил ее на землю, удерживая спиной к бойне за проломом.

— Оставайся здесь и следи, Юри. Я быстро.

Она протянула руку и схватила его за запястье, когда он отступал.

— Спасибо тебе. За все. И за то, что… заставляешь м-меня чувствовать себя полезной, когда я знаю, что это не так.

Он тяжело вздохнул и обхватил ладонью ее лицо. Ее кожа была прохладной, хотя на щеках виднелись розовые пятна, а губы имели слабый синеватый оттенок.

— Ты спасла мне жизнь. Я бы назвал это довольно полезным.

Она широко улыбнулась.

— Я это сделала, не так ли?

— Чертовски верно.

Я чертовски люблю эту землянку.

Юри не обладала силой, мастерством или мужеством, но у нее был дух воина до мозга костей. Некоторые тренировки помогли бы ей пройти долгий путь — и весь этот опыт, вероятно, заставил бы все остальные испытания жизни казаться намного менее сложными.

Он опустил руку.

— Если увидишь что-нибудь, немедленно иди ко мне. Ни в коем случае не смотри вниз.

Она выпрямилась, расправив плечи, и резко поднесла руку ко лбу, словно прикрывая глаза ладонью.

— Да, сэр! — рука напряглась. Когда она опустила ладонь, ее поза слегка поникла, а румянец на щеках стал еще гуще. — Это было так банально.

Даже если Тарген не узнал этот конкретный жест, он распознал его намерение — это было приветствие. Он не мог понять, на что была похожа вся эта неразбериха с ее точки зрения, и мог только представить, какую травму ей это оставит, но вот она здесь, находит во всем юмор вместе с ним. Она назвала это банальным…

Он назвал бы это чертовски сексуальным.

Я действительно чертовски люблю эту земляночку.

Он почти снова потянулся к ней, но заставил себя остановиться. Им нужно было двигаться — слишком много времени уже было потрачено впустую. Это был всего лишь небольшой разведывательный отряд скексов, на этом склоне горы их должно было быть больше, и выстрелы, вероятно, были слышны на многие километры вокруг. Таргену и Юри нужно было очень быстро убраться отсюда как можно дальше.

Он просто должен был показать ей свою… признательность, как только они найдут безопасное место для остановки.