Дыхание новой жизни (СИ)

Глава 24. Неизвестность

Анна

— Доченька! Скоро обход. Я хочу предупредить — ты бы не говорила врачу, что тебе монстры мерещатся. Не ровен час, упекут тебя в… — мама осеклась, с испугом оглядевшись по сторонам, потом, приглушив голос и глядя на меня с жалостью добавила: — В нехорошее место.

— Ты хотела сказать в «дурку»? — усмехнулась, услышав такое предположение, но она шикнула на меня. — Я же не сумасшедшая! — но мама смотрела умоляюще. — Хорошо, мам, не скажу. Я домой очень хочу! — согласилась с ней. Не стоило ничего рассказывать ни о фантастических существах, ни о враждебном мире, в котором я побывала. О приснившемся кошмаре сообщать тоже было нельзя. Попасть в психоневрологический диспансер в мои планы совсем не входило.

— Вот и хорошо. Выпишут тебя — сразу домой уедем! А там свежий воздух, домашние продукты, родное всё вокруг — ты мигом поправишься!

В этот же день состоялся мой разговор с лечащим врачом. Как и всегда, с утра Елена Васильевна выполняла обход. Остановившись напротив койки, чтобы я могла хорошо её видеть, женщина со строгими глазами за стёклами очков заглянула в историю болезни, сверилась с результатами анализов и сообщила приятную новость, что моей жизни больше ничего не угрожает, и вскоре мне следует ожидать перевода из реанимации в обычную палату для «выздоравливающих». Мама порадовалась, как и я конечно, но больше всего меня всё же интересовало не только моё здоровье, но и кое-что другое.

— Доктор, а вы можете более подробно рассказать, что со мной произошло? — решительно спросила, надеясь, что после рассказа врача я смогу разобраться, что со мной случилось, и куда и в какой момент пропал ребёнок.

— Конечно, Анечка. Ты поступила к нам без сознания, в сильном физическом истощении. Нами был выполнен ряд обследований в виде ультразвукового исследования органов брюшной полости и компьютерной томографии. Патологий не было выявлено. Установлен диагноз экзогенная кахексия. По показаниям в первую очередь следовало насытить твой организм всеми необходимыми питательными веществами, витаминами и микроэлементами, необходимыми для поддержания жизнедеятельности. С этой целью мы могли использовать энтеральное питание, при котором доставка питательных веществ в составе специальных смесей осуществляется непосредственно в желудочно-кишечный тракт через зонд, но это было невозможно, так как ты была подключена к аппарату искусственной вентиляции лёгких, поэтому мы прибегли к парентеральному питанию, чтобы максимально насытить твой организм питательными веществами. Как тебе известно (твоя мама сообщила, что ты учишься в медицинском), при выраженном истощении происходит дефицит витаминов вследствие их недостаточного поступления в организм или нарушения всасывания, что сопровождается рядом симптомов (повышенная ломкость ногтей и волос, выпадение волос, сухость кожных покровов и т. д.). Для устранения этого состояния я назначила поливитаминные препараты. Для улучшения пищеварения будем использовать ферментные препараты. Также возможно использование средств, влияющих на аппетит. Хочу тебя порадовать, твоё лечение даёт хорошие результаты. Основные показатели твоих анализов приходят в норму. Но, к сожалению, крайне истощённое физическое состояние осложнено так же и нервным истощением, к лечению которого нужно подходить комплексно. Нужно начать с отдыха и восстановления спокойствия. Необходимо снять напряжение, тревогу и наладить нормальный сон. Лечение психоэмоционального истощения не всегда бывает легким, и в некоторых случаях требуется консультация специалиста. Сейчас тебе противопоказаны какие-то бы ни было нагрузки, требуется длительный период лечения, основанный на сбалансированном питании, ведении правильного образа жизни, применении поливитаминов, а так же антидепрессантов, которые назначит психотерапевт. Назначенный специалист проконсультирует тебя после того, как тебя переведут в стационар.

— Спасибо, доктор, вся эта информация, которая касается моего состояния, мне более менее понятна, — начала говорить спокойно, стараясь, чтобы мой голос не выдал волнения, — я рада, что встала на путь к выздоровлению, и если бы мне было известно, что случилось с моим ребёнком, если бы я узнала о его местонахождении, тогда моё выздоровление пошло бы ещё более быстрыми темпами. Могли бы вы высказать своё предположение, каким образом я могла потерять ребёнка? Жив ли он? Моя мама сказала, что мне сделали операцию, и, когда я поступила, ребёнка со мной уже не было.

— Совершенно верно, Анечка. К нам ты поступила в состоянии после операции. Разрез после кесарева сечения был совсем свежий, выполненный за несколько часов до твоего поступления. В крови присутствовал анестетик. Если у тебя самой нет никаких предположений о том, что произошло, то я вряд ли смогу что-то добавить. Разве что могу сказать, что операцию выполнил профессионал. Был использован наркоз. Шов наложен ровно. Я никогда не сталкивалась с таким, чтобы девочку после сложной операции обнаружили в лесу. Такую операцию невозможно сделать вне стационара, вне операционной. Существует предположение, что её сделали в какой-то другой клинике, но в этом будут разбираться полицейские. Твоя мама сообщила мне, что на тот момент плод достиг примерно срока двадцати шести недель. Сразу предупрежу — это очень мало. Бывают, конечно, случаи, когда под постоянным наблюдением педиатра в условиях стационара при постоянном нахождении в специальном кувезе, выживают и такие новорожденные, но это большая редкость. В основном показатель выживаемости улучшается после достижения тридцатнедельного срока. Здоровый малыш при постоянном уходе может выжить и без кувеза. Скажи пожалуйста, ты сама хоть что-то вспомнила?

— Нет, — я покачала головой. В глазах снова нещадно щипало. Хотелось выть от горя, как воет волчица, потерявшая стаю. «Своего сына ты не увидишь!» — из подсознания сразу же всплыло жестокое предсказание, и как бы я не старалась держаться, предательские слёзы тут же полились из глаз.

— Сейчас тебе следует принять такое положение вещей, Анечка. Заняться усиленным восстановлением организма. Возможно, когда ты окончательно поправишься, к тебе вернётся память, и ты выяснишь всё, что хотела бы знать. При наблюдении за тобой у меня создалось впечатление, что твоя память блокирует негативные воспоминания, чтобы не усугублять твоё и без того неустойчивое психоэмоциональное состояние. Возможно, в их восстановлении тебе поможет только время. Мой совет — сообщи психотерапевту всё о своём состоянии, обо всех своих страхах, переживаниях и волнениях. Возможно, он сможет разобраться в том, почему твои воспоминания скрыты, и поможет тебе их разблокировать. Так же, думаю, следует ожидать визита полиции со дня на день. А пока никаких нагрузок и нервных потрясений. Поняла меня? — строго посмотрела на меня Елена Васильевна.

— Поняла. Спасибо. — сквозь слёзы пискнула я.

— Всё будет хорошо, девочка, — улыбнулась она тепло. — В первую очередь тебе самой надо встать на ноги, а затем восстанавливать память.

— Хорошо, доктор! — сморгнув влагу с глаз, попыталась улыбнуться в ответ.

— Ты настоящий боец! После окончания университета приходи к нам устраиваться на работу. Нам такие крепкие духом люди всегда нужны! — ободряющая улыбка Елены Васильевны вселяла надежду в моё благополучное будущее.

— Обязательно. Спасибо, что вытащили меня! — поблагодарила врача, стараясь улыбаться шире, но на душе огромными когтями скребли дикие кошки…

В общем, из рассказа лечащего врача, яснее совсем не стало…

Итак, к вечеру, меня, как и обещали, перевели в обычную палату терапевтического отделения, почти заполненную выздоравливающими пациентами. Мама была со мной практически постоянно. После того, что со мной случилось, она боялась меня оставлять без присмотра, возможно, считала, что стоит ей только отвернуться, как я тут же снова исчезну. Отец был всё таким же уставшим и осунувшимся, но теперь не старался выбежать из палаты всякий раз, как услышит мой птичий голос. Он смотрел на меня с таким благоговением, даже боялся дышать в мою сторону, и почти ничего не говорил. Ванюша, когда впервые меня увидел, тоже сначала нахохлился, как воробышек, наверняка моё состояние его напугало так, что он даже боялся подойти и обнять, но через пару часов братишка всё же немного расслабился, и мы разговорились с ним о школе, о его друзьях и о двух огромных пушистых котах, в которых превратились наши милые котята.

На следующий день в палату явился полицейский. Как и положено, он сначала представился, затем сел на предложенный стул, раскрыл папку, в которую в процессе последующего разговора всё время что-то записывал.

— Разрешите представиться — следователь следственного управления УМВД Российской Федерации по городу Омску старший лейтенант Орехов С. К. Я назначен следователем по возбуждённому делу о похищении гражданки Колесниковой А. А. — бодро отрапортовал невзрачный угрюмый мужчина средней комплекции. — Ваше имя.

— Колесникова Анна Андреевна.

— Итак, Анна Андреевна. Вам можно вставать?

— Пока нет! Она очень слаба, — ответила за меня мама.

— Гражданка, по какому праву вы здесь находитесь? Вы пациент? Прилягте на своё место и не мешайте следствию! — следователь строго посмотрел на маму, отчего она стушевалась

— Я не пациентка. Я мать Ани. Колесникова Наталья Петровна! — пролепетала мама под строгим взглядом.

— Гражданка Колесникова, попрошу вас не занимать моё время. Присядьте и помолчите. Итак, Анна Андреевна, — лейтенант снова повернулся ко мне. — Можете лежать. У нас с вами сейчас предварительный разговор по делу. В полицию поступило заявление от Колесникова А. И. с требованием о розыске потерявшейся дочери. Вам знаком этот человек? Кем он вам приходится?

— А разве не ясно? — буркнула в ответ. — Это мой отец.

— Гражданка Колесникова! Таков порядок для протокола. — следователь Орехов строго взглянул на меня. — Итак, скажите пожалуйста, почему ваш отец не был осведомлён о вашем местоположении?

— В смысле? — не совсем поняла вопрос. — А кто должен был его уведомить?

— Вы, конечно. — без тени сомнения на лице ответил полицейский.

— Простите, но наша дочь была без сознания! Она никак не могла это сделать! — возмущённо вставила мама.

— Гражданка Колесникова, я попрошу вас не вмешиваться! Иначе, я попрошу вас выйти! — резко ответит следователь, а затем снова повернулся ко мне. — Когда в последний раз вы выходили на связь?

— Перед новогодними праздниками. Тридцатого декабря. — отрапортовала, стараясь не раздражать следователя.

— Почему вы перестали выходить на связь? — голос старшего лейтенанта звучал излишне резко, словно это я была обвиняемой по делу, а он меня допрашивал о причине совершения преступления.

— Я не знаю… — растерянно ответила. — А должна была?

— Где вы находились в момент последнего звонка? — следователь не давал возможности сосредоточиться, тоном обвинителя задавая всё новые вопросы.

— В своей комнате в общежитии.

— Кто находился с вами?

— Я была одна.

— Вы хотите сказать, что с вами в комнате никого не было?

— Никого. Не только в комнате, но и на всём этаже не было ни души. Все студенты разъехались на новогодние праздники по домам.

— Почему вы не поехали домой?

— Ну, мой дом далеко, ехать на поезде несколько дней мне не хотелось, а денег на билет на самолёт не было. — ответила максимально правдиво. — А это относится к делу?

— Относится. Косвенно. Я должен подробно изучить картину преступления. Скажите, может вы не поехали домой по другой причине? Вы не сказали своим родителям о том, что беременны, и соответственно, это помешало вам вернуться на праздники домой. — умозаключение Орехова меня совсем обескуражило.

— Послушайте, а зачем такие подробности? — я почувствовала себя немного неудобно от того, что должна была оправдываться перед чужим мужчиной. — Да, не сказала. Я взрослый человек, могу я быть беременной? Или вы меня хотите обвинить в чём-то? — добавила излишне эмоционально.

— Не волнуйтесь, Анна Андреевна! Пока я вас ни в чём не обвиняю, — следователь внимательно следил за моим состоянием. Пытался уличить во лжи? Или что-то похуже? — Когда ваш отец подавал заявление, он не указал, что вы были беременны, — добавил он словно обвиняя меня в каких-то грехах.

— Ну, извините! — буркнула я. — Отец и сам тогда не знал.

— Соответственно, к вашему делу присовокупляется дело о похищении ребёнка. Вы что-то можете прояснить по делу?

— Что простите? — растерялась я.

— Вам известно о том, где вы находились после похищения? — Орехов пытался просверлить меня недовольным взглядом. Скорее всего он злился из-за того, что на его долю выпало такое заведомо не раскрываемое преступление, которое нарушит всю статистику раскрываемости.

— Нет, — обескураженно проговорила.

— Вы не знаете или не помните?

— Не могу вспомнить.

— Каковы ваши предположения о местонахождении вашего ребёнка.

— Я не знаю. Я узнала о том, что ребёнка нет, когда проснулась в больнице.

— Что вы помните о том, что с вами произошло?

— Ничего не помню, — решила сыграть полную амнезию.

— Давайте, начнём по порядку. Что вы помните после того, как позвонили родителям тридцатого декабря?

— Я приготовила ужин, поела и легла спать.

— Дальше.

— Всё. Пришла в себя в больнице.

— То есть у вас нет даже предположений о том, что с вами случилось после того, как вы легли спать? — следователь мне явно не верил.

— Нет. Никаких.

— Я думаю, вам сообщили уже, что произошло на этаже общежития, в котором вы жили? — Орехов зачем-то посмотрел на маму.

— В общих чертах, — согласилась с ним.

— На третьем этаже, на котором вы проживали, произошёл полный разгром жилых помещений с порчей государственного имущества. Вы понимаете, что университету нанесён огромный урон и на вас лежит большая ответственность?

— Вы хотите сказать, что это я нанесла урон государственной собственности? — ошеломлённо смотрела на следователя, не зная как реагировать.

— Нет, конечно, гражданка Колесникова, успокойтесь, пожалуйста! На вас лежит ответственность в указании виновных. Вам что-нибудь известно о том, кто мог устроить разгром?

— Нет.

— Вы понимаете всю степень ответственности за дачу ложных показаний?

— Я понимаю! Я больше ничего не помню! — воскликнула громче, чем хотела. Достал! Этот следователь кого угодно мог довести до нервного срыва.

— Хорошо. Так и запишем. Далее. Возможно, Анна Андреевна, вы подозреваете кого либо в совершении данного преступления.

— Никого. А почему вы расследуете дело о погроме, а не о похищении? — ляпнула, не выдержав странной беседы.

— Эти дела взаимосвязаны, гражданка Колесникова. Я занимаюсь раскрытием преступления. Мне необходимо установить, кто причастен к преступлению, что заставило человека пойти на преступление, почему и как преступление было совершено. Сейчас я собираю информацию. На месте преступления собраны улики, найдены орудия взлома, опрашиваются свидетели.

— Там были свидетели? — удивлённо округлила глаза.

— Это тайна следствия. Итак, в нашем отделе выяснили, что преступник, который устроил погром на этаже, и подозреваемый, который похитил Вас, Анна Андреевна, это один и тот же человек.

— Правда? А как один человек мог разгромить целый этаж?

— Видимо, смог. Скажите, вам известен этот человек? — лейтенант ловко вытащил из папки фоторобот Алекса. Это было очень качественное изображение, по которому Александра невозможно было не узнать. — К сожалению, пока только такое изображение, так как фотографию не смогли разыскать.

— Да, известен, — произнесла настороженно.

— Это Александр Святославович Малинин.

— Да, я знаю.

— Он вас удерживал? — следователь задал шокирующий вопрос.

— Нет, конечно! — возмущённо воскликнула, мгновенно, как мне казалось, отметая все подозрения.

— Вы так уверены в этом? — лейтенант снова принялся сверлить меня взглядом.

— Совершенно точно, — я упорствовала.

— Вы же утверждаете, что потеряли память! — Орехов скривил губы ухмылкой.

— Ну, да! Потеряла.

— Тогда почему вы так уверены, что не этот человек вас похитил?

— Потому что в нём я уверена даже больше, чем в самой себе.

— Только ваш отец уверен совершенно в другом, — выдал следователь.

— Что, простите?

— Ваш отец, говорю, в первую очередь подозревает человека, которого вы видите на этом фотороботе, Анна Андреевна.

— Не может быть! Мам, это правда? — с надеждой взглянула на маму, которая тихо сидела на соседней кровати. Мама согласно кивнула, и я снова перевела взгляд на следователя, сказав:

— Алекс не мог удерживать меня против воли. Я в этом совершенно уверена!

— Алекс? Вы его так называете? Кем он вам приходится?

— Он мой муж!

— Как муж? — настала очередь мамы удивляться.

— Надеюсь, это подтверждено документально? — ехидно спросил следователь.

— Нет. Мы поженились в общине староверов.

— Этому есть свидетели?

— Нет.

— То есть, официально он вам не родственник, — утвердительно заявил старший лейтенант. Сжав губы от досады, я промолчала. — Когда вы в последний раз виделись со своим так называемым «мужем»? — и тут меня ждала засада. Скажу, что виделась в этот же день, когда был разгромлен этаж, то у следователя может появиться ниточка, ведущая к Кире и Святославу, а мне не хотелось бы впутывать сюда ещё и их. Сказать, что виделась в последний раз в доме вампиров, то есть в доме олигархов, придётся объяснять, как я туда попала. Сказать, что мы были в ссоре и вообще не виделись, возможно следователь выяснил уже про сцену в кафе.

— Мы с ним в последнее время виделись не часто, — начала осторожно.

— Припоминайте, Анна Андреевна. Вы были в ссоре? — внезапно помог мне следователь.

— Да. — я немного расслабилась.

— Назовите причину вашей ссоры.

— А как это относится к делу? — обескураживающий вопрос следователя снова завёл меня в тупик, и я не знала, что ответить.

— Давайте я буду решать, что относится, а что нет? — раздражённо ответил следователь. — Я изучаю все стороны дела. Гражданка Колесникова, отвечайте на поставленный вопрос! Итак, причина!

— Причина… — я замялась, — особой причины нет… недопонимание, наверное.

— Возможно, ваш молодой человек не хотел, чтобы вы рожали ребёнка? В этом причина вашей ссоры? — я молчала, хлопая глазами, а следователь продолжил: — Он потребовал избавиться от него, и вам пришлось расстаться с ним.

Как он узнал? Или профессия обязывает догадываться обо всём?

— Пришлось…

— Но после ссоры вы всё же однажды встречались с ним? Даже выясняли отношения? — докапывался Орехов.

— Да. Мы встретились случайно в кафе.

— К делу приложены записи с камер видеонаблюдения в кафе. К сожалению, видео не очень хорошего качества, вашего бывшего молодого человека хорошо разглядеть не удалось, но зато его настроение мы уловили. Весьма агрессивное не только к окружающим, но и по отношению к вам. После этого вы будете продолжать обелять репутацию так называемого «мужа»?

— Я не понимаю, чего вы от меня хотите? — насторожилась я.

— От вас? Признания. Хотя, в сущности, и без него, этот человек проходит как основной подозреваемый по делу.

— Алекс? Но зачем ему это было надо? Он не плохой человек! Я уверена, он не стал бы этого делать!

— Вы, ведь, не можете с достоверностью подтвердить, что это не он? — я покачала головой. — Если бы вы что-то вспомнили, где вы были, с кем, то у нас появились бы новые версии по делу, но, возможно, после потрясений, ваш мозг принимает желаемое за действительное, наделяя вашего похитителя положительными качествами. Вы знакомы с термином «Стокгольмский синдром»?

— Знакома.

— Вы жертва и излишне романтизируете своего похитителя! — увереннно заявил следователь.

— Если вы считаете Алекса главным подозреваемым, объясните, зачем ему это было надо?

— Анна Андреевна! Мне доподлинно неизвестно, что это за человек. Порой возникает ощущение, что он вовсе не человек, а призрак какой-то. Его след то возникает, то пропадает на неопределённое время. В прошлом году он снова засветился. Возник словно из неоткуда и наследил в городе. Доподлинно известно о нескольких совершённых им убийствах.

— Убийствах? — воскликнула мама, испуганно прижав ладони к щекам.

— Мы точно говорим об одном и том же человеке? — скептически улыбнулась я.

— Точно-точно, Анна Андреевна. На протяжении нескольких месяцев ваш знакомый посетил все злачные места города и всем примелькался, засветился в драках и поджоге зоологического музея, так же нам известно об исчезновении нескольких человек, останки которых были найдены на окраине города.

— И вы решили эти останки тоже присовокупить к делу?

— Нет, они проходят по другому делу.

— Но почему вы считаете, что эти убийства совершил он?

— То, как эти люди были убиты. Понимаете, Анна Андреевна, у каждого убийцы свой профессиональный почерк. Почерк «Алекса», будем его так называть, совершенно уникален. Каким образом он убивал, установить сложно. Его вычисляют по способу избавления от трупов. Всякий раз «Алекс» сжигал трупы, чтобы уничтожить все следы, и это удивительным образом ему удавалось, но, как позже выяснилось, не всегда. Были найдены некоторые фрагменты, которые не были уничтожены огнём, таким образом удалось установить его причастность к нескольким убийствам. Сколько их было на самом деле, никто даже не сможет предположить.

— По вашему, Алекс этакий маньяк, что ли? — напряжённо смотрела в глаза следователю.

— Вы, гражданка Колесникова, радуйтесь, что остались живы.

— Я радуюсь! — заверила следователя.

— Итак, на данный момент в разработке находится такая картина преступления: гражданин Малинин выкрал вас из комнаты в общежитии и держал вас взаперти, чтобы принудить к аборту. Где он вас прятал, наши специалисты установить не смогли. Взятая на анализ пыль с вашего тела более всего походит на пыль пустыни Сахары. Вы же не были в Сахаре, Анна Андреевна?

— Я не знаю, где я была! — воскликнула я.

— Конечно, не были! Итак, вас держали в каком-то схроне в лесу, морили голодом и жаждой, а затем принудили избавиться от ребёнка. Возможно, для вас это было большим потрясением и повлияло таким образом, что вы не можете ничего вспомнить.

— Мне сказали, что операцию выполнил настоящий врач.

— Так и есть. Я думаю, что преступнику ничего не стоило найти хирурга и заставить выполнить такую нехитрую операцию. Мы подали запрос по области о возможном исчезновении медицинского работника. Вряд ли преступник после совершённого преступления мог отпустить его восвояси. Возможно, если обнаружится похищение врача, у нас появится новая зацепка по делу, а пока в работе версия с Малининым.

— Откуда вообще взялась эта версия?

— Уважаемая, когда ваш отец Колесников А. И. подал заявление о похищении, мы разрабатывали несколько версий, но приоритетной была именно эта. Ваш отец рассказал, что в последнее время вы с Малининым тесно общались, к тому же мы проверили всё, что смогли на него найти, поговорили с вашей подругой, с матерью, и, соответственно, обнаружив множество совершённых преступлений…

— Повесили ещё одно! — закончила я за следователя.

— Гражданка Колесникова, вы вспомнили, кто вас удерживал?

— Нет.

— Вы подозреваете кого либо?

— Нет.

— Вот поэтому, пока вы что-нибудь не вспомните, или пока мы не найдём новые зацепки, подозреваемым по вашему делу остаётся Малинин. Его фоторобот распространён по участкам, и в следующий раз мы с вами встретимся и поговорим, когда его арестуют.

— А когда это случится?

— К сожалению, преступник пока не найден, но будьте уверены, мы усиленно ищем.

— Спасибо вам огромное! — благодарно воскликнула мама.

— Ну, пока благодарить особенно не за что, — выдал Орехов. — На этом я откланяюсь. Поставьте свою подпись в протоколе, Анна Андреевна, если со всем написанным согласны.

— Товарищ следователь, — пока я читала протокол, мама обратилась у Орехову, — мы собираемся возвращаться домой и хотели бы увезти дочь. Это возможно?

— Конечно. Можете ехать. Ваш адрес и номер телефона у нас в базе, мы вам сообщим о том, как продвигается следствие.

Засим следователь оставил меня в полном недоумении. После его визита ничего не прояснилось, но наоборот стало намного запутанней.