Дыхание новой жизни (СИ)

Глава 41. Путь Ании

Ания

Новый мир встретил меня на удивление тепло и радушно. Эта долгожданная встреча принесла мне множество приятных, удивительных открытий, доставила столько радости, сколько я не получала за всю свою жизнь, а так же дала новых замечательных друзей. Я и раньше никогда не страдала от одиночества — у меня всегда были и есть любимые родители и брат, есть возлюбленный супруг и сын, хорошие подруги и самый лучший в мире верный друг. Но встреча с миром принесла мне множество новых знакомств с различными существами, которые давно и безоговорочно любили меня, и впервые в жизни я ощутила себя частью этого огромного мира, причём очень важной его частью.

Я тоже всем сердцем полюбила этот мир, была рада всем новым друзьям, и ощущая прилив новых сил переполнилась восторгом так, что готова была обнять весь этот неповторимый чудесный мир и никогда больше не отпускать. Меня не отпускало ощущение эйфории, я готова была петь и танцевать, смеяться и плакать, кружиться вместе с насекомыми и летать с птицами, настолько меня переполняла радость от каждой секунды пребывания на этой земле. Непередаваемое счастье затмило собой всё, кроме одного — какой-то частью своего сознания я удерживала самый желанный образ, всё время помнила, что где-то там, далеко-далеко тот, к кому всегда стремилось моё сердечко, и ему срочно требуется моя помощь в свете того, что он собирался сделать. Вернее, на этот раз я должна буду ему помешать совершить совершенно глупый поступок. Поэтому, нам нужно было поспешить. Обо всём этом я и сообщила своим спутникам:

— Дорогие мои! Нам нужно отправляться в дорогу, мы потеряли слишком много времени. — Потом обратилась к сыну: — Ты знал, что отец собирается в скором времени передать тебе пост лекса, а затем уйти на перерождение?

— Нет… — Алексаниэль задумчиво всмотрелся в мои глаза, немного помолчал и выдохнул: — … я подозревал…

— Как думаешь, зачем он это делает? — ждала от сына вразумительного ответа.

— Думаю, он решил вновь воссоединиться с тобой…

— Как? — возмущённо выпалила. — Как можно воссоединиться, если он умрёт? Его не будет! — сын задумался.

— Ты была слишком далеко, мам. Отец никогда ничего об этом не говорил, но, я думаю, он всё это время надеялся на встречу с тобой. Он не может ходить в другие миры, и прошло уже слишком много лет… — размышлял сын вслух, как, вдруг, его лицо просияло, словно он решил сложную задачку: — Я понял. Пазл сложился. Это не точно, но скорее всего… Какая в Мидгарде у людей продолжительность жизни?

— Лет семьдесят, — предположила я.

— Вот! — воскликнул сын. — Он думает уйти вместе с тобой!

— Со мной? Куда уйти? — я сначала растерялась, не понимая смысла.

— Не догадываешься? — подбодрил сын.

— Может быть, Алекс думает, что я уже старая и скоро умру? — сын кивнул. — Да? И если в жизни нам не соединиться, то наши души где-то там, — я взглянула в небеса, — смогут найти друг друга?

— Скорее всего так он и думает….

— Ему нужно помешать сделать эту глупость. Нам следует поспешить. У меня на душе неспокойно.

— Не переживай, мам. Ещё ничего не случилось. Отец не объявит о своём решении, пока не узнает о моём возвращении. А, даже, если объявит, и мир, всё-таки, выберет нового лекса, без передачи власти он никуда не денется, особенно теперь, когда его ждёт такой сюрприз.

— Как ты думаешь, почему твой отец до сих пор не явился проверить, кто тут без его дозволения открывает порталы? — задумалась вслух.

— Я тоже об этом подумал. Он должен был почувствовать всплеск силы в определённом месте, когда мы переместились. Разве не так? — заметил Балин со знанием дела.

— Да, он чувствует, когда происходит большой выброс. Но у тебя есть ключ. Портал открытый с его помощью отец не может почувствовать.

— Помнишь, ты говорил, что Алекс ждал с этой стороны, когда произошёл большой выброс силы много лет назад? Это, ведь, я неосознанно пыталась пройти.

— Тогда ключ работал неправильно, мам.

— Хорошо, Анна открыла портал ключом. Но почему Александр не почувствовал её присутствие? Или то, как проходили мы с тобой? — спросил Балин Алексаниэля.

— Если ты не заметил, то мы тоже перешли порталом матери. И всё это время я постоянно держу над всеми нами щиты, дядя Балиэн. Отец не узнает ни о моём возвращении, ни о тебе, и даже приходе мамы, пока не увидит своими глазами, — успокоил сын меня и Балина.

— А… зачем? Щиты? — удивилась я.

— Хочу сделать ему сюрприз, — снова улыбнулся Алексаниэль, — раз ты не отправилась сразу к нему. Кстати, хотел тебя спросить, почему?

— Сама не знаю. Ключ привёл меня именно сюда, — ответила нахмурившись. Самой было удивительно, почему я не перешла сразу к Алексу.

— Значит, ключ, — проговорил он задумчиво. — Здесь начало твоего пути. Наверное, он сделал это, чтобы ты ещё раз его прошла.

— Моего пути? — удивилась, когда сын показал мне ровную дорожку, выложенную неярким твёрдым покрытием, которая была скрыта в высокой траве.

— Эта дорога так и называется — путь Ании.

— Это замечательно! Этот путь приведёт меня прямо к Алексу. Что же вы стоите? Нам пора отправляться, и следует поспешить, — сказала я и ступила на твёрдое покрытие. Травы, в которых дорожка пряталась, внезапно отклонились в стороны, открывая её нашим глазам. Прямая, абсолютно ровная тропа уходила вдаль.

Я двинулась вперёд. Сын догнал и пошёл рядом. На тропе можно было свободно идти вдвоём, поэтому Балин шёл позади нас. Под нашими ногами было твёрдое слегка пружинящее покрытие, по которому идти было легко. А мои ходовые кроссовки способствовали хорошей прогулке.

— Почему здесь проложена эта дорога? — поинтересовалась у сына.

— Никто не знает, мам. Мир сам проложил её по твоим следам, потому что именно ты здесь прошла.

— Хм… — задумалась, продолжая движение. — Да я практически и не шла своими ногами. У меня совсем не было сил. Почти весь путь я проехала на руках у твоего отца, — проговорила и, взглянув на сына, улыбнулась. Обернулась на Балина — его лицо было задумчивым.

— Это не важно, мама. Вы вместе его прошли. И доказали свою преданность друг другу. Знаешь, теперь в мире существует похожее испытание для влюблённых, и каждая пара считает своими долгом его пройти.

— Что за испытание? — поинтересовался Балин.

— Пройти путём Ании, чтобы проникнуться историей моих мамы и отца, проверить свои чувства и преданность друг другу, — обернувшись к Балину, ответил Алексаниэль.

— Мне кажется, что это испытание всего лишь формальность или оно стало данью моде в большей степени, — предположила я. — Смотри, по тропе довольно легко идти, покрытие твёрдое, температура воздуха комфортная, монстры не нападают, и скорее всего не трудно найти воду, или можно запастись ею заранее.

— О, ты ошибаешься, мам! — засмеялся Алексаниэль. — Это нам сейчас легко идти, потому что ты сказала, что нам надо поспешить. Путь подстроился под твои требования. Для влюблённых же это то ещё испытание. Конечно, не смертельное, такого исхода никто не допустит, но всё остальное: пекло, пыльная буря, жажда, голод, отсутствие сил, опасность — всё присутствует.

— И как оно проходит, это испытание? — настороженно спросила.

— Пара вступает на путь взявшись за руки и объявляет, что они хотели бы пройти испытание любви и преданности. Силы девушки тут же отключаются до человеческих, силы парня будут постепенно таять при прохождении ключевых точек до полного выгорания. С самого начала покрытие пути превращается в обычный сыпучий песок, в котором увязают ноги. На пути становится очень жарко, и естественно, воды нет нигде, кроме оазиса.

— И парню приходится в пути сражаться с монстрами?

— Нет. Монстров сейчас нет, мам. Просто его силы постепенно тают при прохождении ключевых точек, подпитки нет. И когда они почти на исходе, им предстоит пройти скалу и башню, что сложнее всего.

— Ясно. Сколько по времени занимает прохождение пути?

— Три стандартных дня, как и было у вас с отцом.

— А если влюблённым невмоготу его пройти, в процессе можно отказаться от прохождения?

— Конечно. Для этого, всего лишь, нужно сойти с тропы.

— И как, сходят? — спросил хмуро Балин.

— Бывает всякое. Совместные трудности хорошо проверяют чувства. Никто ни от чего не застрахован, но никто никого и не заставляет. Пары сами решают проходить ли им испытание или нет.

— И многие ли решаются? — снова Балин.

— Все, дядя. Прохождение стало чем-то вроде традиции.

— Традиции это хорошо, — сказала на ходу. — Пройти сложный путь с любимым и убедиться в его преданности? Этого хотела бы каждая девушка. Но это очень сложно! Наверное девушки этого мира думают, что раз обыкновенная человеческая девушка смогла, то они тоже смогут? Но практически всё зависит не от неё, а от её возлюбленного, готов ли он терпеть её нытьё, её слабость и то, что она на некоторое время станет некрасивой. Спутанные волосы, слезящиеся глаза, ожоги… — услышав тяжёлый вздох позади, прикусила язык. Заметив это, сын усмехнулся:

— Вот проникаясь вашей с отцом историей они начинают понимать силу своей любви, мама.

— А ты проходил путь? — застала сына врасплох. — Откуда ты знаешь все нюансы прохождения? — Алексаниэль широко улыбнулся.

— Как ты проницательна, мам. Конечно, проходил.

— Так у тебя есть возлюбленная? — с восторгом спросила. — Какая она?

— У меня есть моя любимая. Я вас обязательно познакомлю.

— Это значит, что вы прошли путь? — радостно выдохнула я.

— Прошли…

Живописная дорожка легко взбиралась на холмы и снова спускалась вниз. Передвигаться по ней было поразительно легко. Птицы сопровождали нас, перелетая с веток одного дерева на ветки другого. Насекомых тоже было множество, но они не одолевали меня, уделяя больше внимания расцветающим вдоль дорожки цветам — спешили полакомиться сладким нектаром, который те выделяли.

Вдруг, в стороне от пути я услышала шум реки и какой-то плеск, словно что-то через определённые промежутки времени постоянно шлёпалось в воду. Заинтересовавшись звуками, я свернула с дорожки и направилась в сторону, откуда доносился шум и плеск. Пройдя ещё несколько шагов обнаружила небольшую речушку, которая нежно журча бежала по руслу, усыпанному мелкими цветными камешками, а из воды вверх, словно разноцветные салюты, выпрыгивали разноцветные рыбёшки и плюхались обратно. Когда я подошла вплотную, рыбки выпрыгивать перестали и залегли на дне. Над речушкой нависали ветви деревьев, а сквозь листву проглядывали солнечные лучи, создавая причудливое освещение, отчего камешки на дне и сами рыбки сияли, словно драгоценные. Я наклонилась над водой, чтобы получше рассмотреть чудесные камешки, и опустила ладонь в прохладную воду, чтобы умыться, но внезапно увидела своё отражение.

На меня смотрела молодая девушка с большими голубыми глазами, аккуратным носиком и жемчужной улыбкой. С длинными русыми сияющими волосами. Лицо девушки светилось в отражении воды. Это что, я? Подняла руку и коснулась подбородка, и моё отражение сделало то же самое. Я задумалась. Неужели эффект сияния создавало необычное освещение и отражение солнечных лучиков от воды?

Вдруг, вода пошла рябью, и моё внимание было отвлечено от созерцания своей внешности суетой разноцветных рыбок, которые закружились на глубине в диковинном хороводе. Я сразу поняла, что это представление для меня. Рыбки кружась друг за другом выстроились в несколько кругов, каждый крупнее предыдущего, потом стали меняться местами, плавая волнами то туда, то сюда, то всплывая на самый верх, то вновь ныряя на глубину, подныривая друг под друга, и все эти движения создавали на воде замечательные узоры из расходящихся волн и пузырьков воздуха.

Я весело засмеялась и захлопала в ладоши, потому что не знала, как ещё их поблагодарить. Воодушевлённые похвалой, рыбки снова стали выпрыгивать из воды, и это действие не было хаотичным, всё происходило в соответствии с определённым рисунком, так что теперь в воздухе создавались необыкновенные движущиеся картины, которые, впрочем, моментально исчезали. Плюхаясь в воду, речные обитатели обдавали меня свежими брызгами, что позволило мне немного охладить тело. А потом рыбки снова залегли на дне речки, и откуда ни возьмись, приплыла маленькая русалочка, размером с куколку, с сияющими голубыми волосами. Алексаниэль представил её мне, как речную нимфу. Существо, похожее на маленькую девочку с рыбьим хвостом, подплыло ко мне, держа на маленьких ладошках, по одному на каждой, два больших синих камня — наверное это были сапфиры, я не знала пока, как назывались драгоценные камни в этом мире. Я опустила руку в воду, и русалочка опустила камни на мою ладонь, а потом снова уплыла на глубину. Поднеся камни ближе, я увидела, что это были не совсем камни, а серьги, сделанные так искусно, что их крепления были совсем не заметны. Я поблагодарила рыбок и русалочку. Жаль, что я не запаслась подарками для обитателей этого мира. В кармане ветровки у меня оставалось зеркальце, и я положила его в воду в дар русалочке.

— Возьмите это зеркальце в дар, речной народ. Пусть оно принесёт вам счастье! Речная нимфа мгновенно подплыла, взяла подарок кукольными ручками, и, впервые увидев в нём своё отражение, маленькая девочка счастливо улыбнулась.

— Послушайте, я чувствую себя не очень удобно, как будто вымениваю золото на стекляшки, — смущённо сказала, вопросительно посмотрев на сына.

— Мам, это дар тебе от водного народа, — успокоил сын. — Ты могла ничего не давать в замен. Они счастливы были просто подарить тебе эти украшения. И если ты будешь их носить, для водного народа это будет наилучшей благодарностью. — Я тут же поспешила вдеть серьги в уши, чтобы порадовать речной народец.

— Что это за речушка? — спросила у сына.

— Это Полноводная. Не смотри, что она такая мелкая, она недалеко отсюда берёт своё начало, дальше река набирает свою полноводность.

— А где её начало?

— В оазисе. Мы его тоже будем проходить. Путь ведёт туда.

— Я помню этот оазис очень хорошо. Там есть небольшой родник, вода которого очень поддержала меня в пути, только благодаря ему я не умерла от обезвоживания.

— Это и была наша Полноводная. Последняя река умирающего мира. Она долго не пересыхала, даже когда мир почти погибал. Теперь её очень ценят и берегут за то, что она поддержала тебя в сложный момент.

Мы быстро продвигались дальше по прямой дорожке, когда она резко свернула, и я догадалась, что мы повернули к оазису. Окружающая нас зелень становилась всё гуще и богаче. Деревья, которые были здесь старше и выше, отбрасывали глубокие тени, и под их ветвями было почти прохладно.

Дорожка привела нас прямо к родничку, хрустальные воды которого фонтанчиком вырывались из-под земли. А рядом с фонтанчиком стояла величественная, высеченная из белого мрамора, статуя умопомрачительно красивой девушки в позе, словно она делает шаг к родничку. Её глаза были устремлены на фонтанчик, а руки, сложенные чашей, расположены так, словно девушка его поддерживает, помогает подняться ещё выше. У девушки были длинные волосы, заплетённые в косу, и платье в пол, полностью закрывающее ступни. Величественная осанка. Блики отражённые от воды играли на белом мраморе статуи, делая её сказочной и почти прозрачной. А рядом, у самых ног девушки-статуи, свернулась огромная змея из чёрного мрамора. Немного приподняв голову над свёрнутым в кольца телом, змея устремила свой взгляд на статую, словно о чём-то разговаривала с ней.

— Очень красиво! — восхищённо сказала я, рассматривая статую. — Сынок, кому она посвящена? Наверное, её сотворил талантливый скульптор?

— Она посвящена богине жизни, мам. А кто её сотворил, никто не знает. Когда отец вернулся к роднику, она уже здесь была.

И я вспомнила, что мне сказала богиня. Это она сохранила для меня последнюю воду и пищу этого мира, чтобы я смогла дойти. Но статуя богини не была похожа на ту старушку, которую я видела в своих видениях. Напротив, это была совсем юная девушка. Скорее всего это был реальный образ богини жизни, которая и должна была выглядеть юной, а образ старушки всего лишь иллюзия, не зря он мне тогда не понравился. Балин долго задумчиво смотрел на статую, но я не стала спрашивать, что он в ней увидел.

Когда, напившись холодной родниковой воды, мы отправились дальше, Балин еле оторвался от прекрасного произведения искусства, чтобы нагнать нас. Последние часы друг всё больше помалкивал и был задумчив, как никогда. Что его так поразило, я не спрашивала. решила, что сам скажет, когда будет готов.

А путь тем временем вывел нас из оазиса на более свободную от растений местность. Посмотрев на солнце, я заметила, что светило медленно двигалось вниз к горизонту. Через несколько часов оно спрячется, и наступит ночь.

Заметив моё беспокойство, Алексаниэль успокоил:

— К закату будем на месте, не волнуйся, мам.

— Так быстро?

— Да. Ты заметила, как медленно сегодня тянется время? А путь, напротив, мы проходим очень быстро, нам осталась равнина и скала.

Я совсем не заметила, что мы очутились на огромной, как площадь, равнине, покрытой одними лишь травами. Вдалеке виднелись высокие горы. Сопровождающие нас птицы остались на деревьях где-то позади, но их радостные трели всё ещё продолжали звучать, сопровождая нас.

— Мы любим тебя, Ания! Ания! Ания! — пропели птицы на разные лады.

— Я тоже люблю вас! — ответила и помахала птицам рукой. Потом я свернула в высокую траву, которая моментально расступалась при моём приближении.

— Аня, обернись! — попросил Балин. Я оглянулась — по моим следам расцветали диковинные цветы. Остановилась, и цветы окружили меня, взбираясь по моим ногам вверх, ластясь к рукам и ошеломляя меня ароматом нежности.

Вокруг колышущееся море травы. Ветер резвился вовсю, создавая изумрудные волны. Вдалеке паслись тучные стада. Заметив нас, животные приблизились, окружив нас. Это были большеглазые крупные животные, размером с земных лошадей, розового, красного и бордового цвета с витыми рогами и длинной шерстью. Их огромные добрые глаза смотрели на меня ласково. Я услышала произносимое на разные лады:

— Приветствуем тебя, Ания!

— Спасибо, дорогие мои! Я тоже рада всех вас видеть!

— Это леграйны — магические животные нашего мира, — сказал сын.

Внезапно от стада отделился маленький розовый легрёнок и подбежал ко мне. В его огромных глазах отражалось небо. Я протянула к нему руки и он подошёл поближе, чтобы я смогла его погладить. Его шёрстка оказалась на удивление тонкой, мягкой и шелковистой. Я вспомнила, что в кармане ветровки у меня осталась расчёска. Достала её и принялась расчёсывать гриву малыша. Шелковая грива засияла, и маленький легрёнок, весело взбрыкивая, поскакал к стаду.

— Беги, малыш, к маме! — сказала я ему вслед. — Она, наверняка, соскучилась!

И тогда, величественно шагая, вышел ко мне вожак, огромный самец почти коричневого цвета с самыми крупными, огромными витыми рогами. Он сказал:

— Прими наш дар, Ания! — и пара молодых самочек преподнесли, неся на своих рожках, два больших кома красного цвета. Сняв с их рожек пушистые комки и рассмотрев подарок поближе, я поняла, что это была тончайшая шерсть. Поблагодарив за дар, я подарила им свою расчёску, сын объяснил, что полевым нимфам будет удобнее ею расчёсывать леграйнов. Приняв дар с благодарностью, я вопросительно повернулась к сыну, не понимая, что мне делать с ним делать.

— Если хочешь, из этого можно соткать платье, — пожимая плечами предложил он. — Кстати, как раз сегодня наш народ празднует особенный день. В замке будет большой приём. Ты хотела бы появиться там в настоящем магическом платье? Шерсть леграйнов обладает магическими свойствами, поэтому платье из неё никогда не испачкается, и не порвётся. В таком платье тебе не будет холодно зимой или жарко летом. В нём ты не будешь знать усталости.

— Извини, а что празднуют в замке? — поинтересовалась. — Моё возвращение? Но никто ещё не знает, что я вернулась.

— Ты права, о том, что ты вернулась, никто пока не знает. Я тщательно прячу тебя. Только те, кто видит тебя своими глазами, узнают о твоём возвращении. Хочу сделать всем сюрприз, впрочем об этом я уже говорил. Так что приём проводится не в честь возвращения, а в честь пятидесятилетия возрождения мира, мама. Мы празднуем это знаменательное событие каждый год. Ну, и мой день рождения ещё…

— Пятидесятилетие? — повторила ошарашенно.

— Да. Что тебя удивляет?

— Тебе уже пятьдесят лет?

— А я разве не сказал? — хитро улыбнулся Алексаниэль. — Старею, память уже ни к чёрту.

— Понимаю, сын, тяжело быть стареньким, — проговорила абсолютно серьёзно, но потом не выдержала и засмеялась. — Моему сыну пятьдесят лет! До чего же я старая! Алекс, наверное, думает, что если я всё-таки выжила, то колени мои уже скрипят при ходьбе, волосы седые, кожа сморщилась, а глаза выцвели, да и плохо вижу уже, зубы выпали, и я вставила протезы. А ещё у меня может быть одышка и тахикардия при быстрой ходьбе. Не удивительно, что он собирается на перерождение. Увидеть такое врагу не пожелаешь!

— Аня, перестань, пожалуйста! — наконец-то подал голос Балин. Не выдержал. Не понравилось, что ли, как я описывала старость? Ну, что поделать? Старость, она такая. И никто из людей её ещё не избежал. Хочешь — не хочешь — всё равно постареешь. Надо всегда помнить об этом.

— Мам, извини, что я не сказал. Не подумал просто, что это для тебя может быть важно.

— А Алексу сколько? Семьдесят?

— Да. По меркам мира он до сих пор считается самым юным лексом. Наша раса живёт до двух-трёх тысяч лет, — поддержал меня сын, и внезапно осёкся, когда я взглянула на него. Он прочитал в моих глазах мой основной страх.

Да, я даже самой себе боялась его озвучить. Каков предел моей жизни? От силы восемьдесят лет? Возможно, и больше, при жизни в магическом мире, где её продолжительность можно поддержать магией. Сто лет? Сто двадцать? Даже если я и смогу прожить дольше, добавит ли мне это удовлетворения? Сколько осталось реальной молодой жизни, в которой я не буду выглядеть старухой? Лет двадцать? А потом я буду казаться мамой не только сыну, ведь в пятьдесят он выглядит мальчишкой, но и мужу. А ещё через двадцать, то и вовсе бабушкой им обоим…

— Мам, что? Ты изменилась в лице.

Пришлось отогнать не слишком приятные размышления. Через силу улыбнулась, отрицательно покачав головой. Не хотела портить никому настроения. Надо просто принять тот факт, что у меня было всего двадцать лет. Это же целых двадцать лет! Вот так и буду впредь рассуждать. Целых двадцать полноценных лет со своей семьёй.

— Всё хорошо, мой мальчик! — ответила справившись с собой. — Всё будет хорошо. Я переживаю, насекомые, птицы и остальные, кто меня встретил, не расскажут твоему отцу, что видели меня? — хитро, как мне показалось, перевела тему.

— А, ты об этом? Не переживай! К его сожалению, но к нашему счастью, отец не понимает языка птиц и зверей. Только мы с тобой. Ну, так что, ты готова предстать на приёме в платье?

— Платье? — я сыграла воодушевление. — Точно! У меня же нет платья!

Как всегда я забыла про платье. Вот сейчас мы все вместе направлялись в замок в обычной земной одежде, и совершенно никого это не беспокоило, но, наверняка, жители величественного замка сочтут нашу одежду не подходящей для богатого приёма, на котором все будут в богатых одеждах. Я не знала, как меня встретят в замке, тем более в иноземной одежде, так что платье было бы предпочтительнее джинсов и футболки с ветровкой. Я, ведь, супруга лекса, и должна выглядеть соответственно. Так что красное платье будет как нельзя кстати.

— Но кто же мне соткёт или сошьёт из этой шерсти платье?

— Это не проблема. Давай попросим пауков. Кому, как не им, удаётся ткать самые лучшие полотна? — а затем сын зашептал на паучином языке, который я, как не странно, тоже стала понимать.

Внезапно отовсюду начали сползаться пауки, большие и маленькие. Сын попросил пауков соткать платье без швов. Я же позволила членистоногим пробежать по мне, снимая мерки, и они тут же резво принялись за работу.

Платье получилось по истине восхитительным. Разве я могла представить, что такое могут соткать пауки? Пусть даже не обычные пауки, а пауки магического мира? Не могла. Но это не отменяло того факта, что оно сейчас было надето на мне. Маленькие трудяги так искусно переплели тончайшую шерсть каким-то фантастическим плетением, отчего на самой ткани образовался при ближайшем рассмотрении необычайный узор. Вплетая в него свою паутину, они снабдили ткань сверкающими нитями, отчего платье буквально сияло. Спинка была открытой. На рукава шерсть тоже не тратили, стремясь потратить всю шерсть на длину и шлейф, видимо в этом мире была такая мода. Рукава сплели полностью из паутины, лёгкой и тончайшей, но в то же время соединив её так, что невозможно было бы разорвать, хотя я и не пыталась, даже боясь дотронуться. Сын успокоил, чтобы я не боялась случайно порвать паутину, оказывается, она может стать крепче алмазной, если плетётся в дар. Милые трудяги постарались вплести в свою паутину золотые нити, похоже у одного из видов пауков, паутина была золотой, и это выглядело фантастически. Так же золотым плетением был украшен лиф платья, поднимающийся к шее. Платье сидело, как влитое, и было очень удобным и лёгким. И в нём я стала чувствовать себя настоящей принцессой.

— А теперь мой дар, мама, — сказал сын и преподнёс мне красивые лёгкие очень удобные золотые туфельки на невысоком каблучке. Откуда они взялись, я не заметила.

— Как же мне теперь в таком наряде подниматься в горы? — спросила я озадаченно.

— Никуда подниматься не надо, ты и так уже достаточно прошла. К тому же, приём уже начинается, и нам надо спешить.

Сын взял нас с Балином за руки и в один миг мы перенеслись в замок в одну из скрытых комнат, где была приготовлена одежда для него и Балина. Мои спутники переоделись, и я залюбовалась ими обоими. Оба высокие, статные. Костюмы просто загляденье. Причёски, видимо по моде этого мира, я в них не разбиралась, но всё вместе выглядело красиво. Фантастические образы.

И мы, все трое стали ждать, пока представят всех гостей.