Дыхание новой жизни (СИ)

Глава 38. Мир, который я заслужила

Анна

Рассвет облил золотым сиянием горные вершины. Порозовели небеса. Отовсюду зазвучали птичьи трели. Распахнув окно, я впустила в приёмный покой атмосферу горного утра. Особенные утренние ароматы заполнили всё вокруг: тонкий запах распространялся от цветущего повсюду боярышника, немного горьковатый от горных трав, облитых холодной росой, сладкий, приторный от розовых кустов в больничном саду. Птичьи песни, шум ветра в ветвях деревьев и кустарников, шелест трав и журчание речушки отозвались трепетом моей души. Как прекрасна природа нашей Земли! Сколько приятных воспоминаний связано с ней! Вдыхая полной грудью чистый горный воздух, я пыталась уместить в сознании то, что мне предстояло покинуть этот привычный мир и снова отправиться в неизвестность.

Но я должна! Должна отправиться к мужу в другой мир, что меня бы там не ждало. Я всегда хотела быть с ним…

Филин встрепенулся, завозился на кушетке, начал топтаться мощными лапами на одном месте, что привлекло моё внимание. Я повернулась и увидела, как он крутил головой. Я только успела подумать, что ночной летун проголодался, но не успела и слова об этом сказать, потому что Балин мгновенно оказался рядом с филином и принялся скармливать ему оставшихся в банке мышей. Мыши очень быстро закончились, и не совсем сытая птица, тараща на нас круглые жёлтые глаза, несколько раз недовольно взмахнула крыльями, расправляя смятые перья и снова потопталась на месте.

— Он готов нас покинуть, — наблюдая за птицей, констатировал Алексаниэль, и филин, словно соглашаясь с его словами, моргнул одним глазом.

Все вместе мы вышли во двор больницы. Птицу нёс Балин таким же образом, как носят охотничьих соколов — филин сидел на его руке, вцепившись когтями в рукав рубашки. Напоследок я решила погладить любителя мышей и несколько раз провела ладонью от головы до хвоста, приглаживая растрепавшиеся пёрышки, которые тут же засияли серебром в утренних лучах солнца. Жмуря от удовольствия свои круглые глаза, филин время от времени всё же успевал коситься жёлтым глазом то на вампира, на руке которого сидел, то на своего спасителя.

— Пора тебе улетать домой, — тихо сказала я, прощаясь с птицей. — Ты уже совсем окреп. — и шёпотом добавила: — И мне тоже пора.

Филин, словно понимая мои слова, распахнул могучие крылья, готовясь взлететь. Балин подбросил её вверх, и серая тень метнулась ввысь. Мы проследили за её полётом, пока тень не скрылась в ближайшем лесу, и я ещё долго смотрела в ту сторону, пытаясь разглядеть нашего пернатого друга, и чувствуя почему-то какое-то странное жжение в глазах. Словно ощущая мою взволнованность, сын подошёл со спины и нежно обнял меня за плечи.

— Всё у тебя будет хорошо, сильная птица, — прошептала я, смаргивая слёзы с ресниц. Знала, что филин уже не услышит, но эти слова я говорила не совсем для него. Совсем не для филина, ассоциируя именно себя с изломанной птицей, которая нашла в себе силы восстановиться и вернуться в свой мир.

— Волнуешься, мам? — мягко спросил сын.

— Совсем немного, — ответила, повернувшись к сыну, вглядываясь в ярко-синие глаза, сияние которых успокаивало. — За эту ночь столько всего произошло! А сколько ещё предстоит!

— Всё у тебя будет хорошо, мам! — повторил сын мои же слова, сказанные птице, и добавил: — Ты покидаешь Землю не навсегда.

Мои родители и брат приняли Алексаниэля как родного, что уж говорить, ведь, по факту он и был им родным. Парень сумел сразу расположить родных к себе своим спокойным добрым весёлым нравом. Но без лёгкого внушения не обошлось. Не стоило их пугать. Мы придумали правдоподобную историю и преподнесли её им. В итоге мама и папа поверили не только в то, что Алексаниэль наш дальний родственник, живущий где-то за границей, как и в то, что он пригласил меня в другую страну на постоянное место жительства. Для этого, чтобы никого не подводить, мне пришлось уволиться и закончить все дела.

Но прежде всего я позвонила обеим подругам, чтобы попрощаться. У Веры и их с Антоном новорождённой дочурки всё складывалось замечательно. Верка уже сама ухаживала за малышкой и кормила её грудью, а та старалась активно набирать вес. Антон каждый день проводил под окнами родильного отделения, взяв для этого отпуск за свой счёт и желая поскорее забрать семью домой. Лишь на ночь Верке удавалось уговорить его пойти отдохнуть, но первую ночь он всё же провёл под окнами роддома, чтобы утром сразу помчаться в ЗАГС — ему не терпелось поскорее получить свидетельство о рождении дочки. Малышку решили назвать в честь крёстной, то бишь меня — Аней.

Моя омская подруга Светланка закончила университет на отлично и теперь проходила интернатуру. У неё был полный завал с работой, но по факту всё было именно так, как она и мечтала. Её молодой человек сделал ей предложение сразу по окончании учёбы, но о свадьбе говорить было ещё рано, так как молодые хотели поднакопить на неё деньжат, а пока ни о каких заработках речи не было. Интерны, ведь, те же студенты. Не дожидаясь свадьбы, Света и её молодой человек решили съехаться и уже целый год жили вместе, и так же вместе проходили интернатуру в центральной городской больнице.

Хотелось бы попрощаться со Святославом и Кирой, Дедом Игорем, Миладой и Танюшкой, но позвонить им я не могла по известной причине — в селении оборотней некоторые законы не поменялись, и пользоваться сотовой связью всё так же было запрещено.

Перед нашим «отъездом» мама накрыла богатый прощальный стол с салатиками и пирогами. Отец пожарил на углях шашлык. Весь вечер родители, Ваня и мы с Алексаниэлем и Балином весело болтали и смеялись. Родители вспоминали истории из моего детства, и мама даже принесла мои детские фотографии, а потом уже и школьные тетради, и детские рисунки. Мне было очень приятно, что родители до сих пор хранили все мои школьные вещи. Сын с непередаваемым восторгом на лице рассматривал мои альбомы, перебирал рисунки и, каждый раз поднимая на меня глаза, загадочно улыбался.

Из вещей я почти ничего не взяла, только смену белья — сын сказал, что в моём мире у меня будет всё, что я пожелаю. Но вспомнив свои злоключения, я всё таки надела солнцезащитные очки и косынку, кроссовки для удобства ходьбы и неизменные джинсы с футболкой, ветровку, в кармане которой была расчёска, зеркальце и пачка печенья — всё, чего мне не доставало в прошлом путешествии. Глупости, скажете вы. Но я ведь, обещала, что в следующий раз я возьму в путешествие именно эти предметы. Балин же не взял абсолютно ничего.

На рассвете мы отправились в путь. Проводив нас до калитки, отец и мать крепко обняли меня, Алексаниэля и даже Балина.

— Доченька, мы с отцом очень рады, что у тебя всё стало налаживаться, — прошептала на ухо мама. — Ты, наконец, задышала полной грудью и научилась с радостью смотреть в будущее. А этот мальчик поразительно на тебя похож, — добавила она, кивая в сторону Алексаниэля. — У нас с папой создалось ощущение, что он нам на самом деле родной. Мне кажется, что наш внук мог когда-нибудь стать таким.

По груди разлилась горячая волна стыда, оттого, что я не могла рассказать родителям, что это и был их настоящий внук. Но неужели они сами догадались? Но как? Неужели это так очевидно?

— Мам! — я не знала, что сказать, чтобы не выдать правды, но и не солгать. Стояла, роняя слезинки. — Родные мои! Я вас так сильно люблю, но…

— Ничего не говори, доченька! Не надо! — сказала мама, а отец загадочно подмигнул. — Просто знай, мы всегда будем любить тебя. И наш дом всегда для тебя открыт.

Мы не отправились на остановку, а поднялись в горы, туда, где возможность случайной встречи с туристами была минимальной, но родители, наверное, полностью уверенные в том, что я поеду сначала в Краснодарский аэропорт, а оттуда полечу за границу, этого уже не увидели.

Портал открывала на склоне среди леса у отвесной скалы. Сделала всё, как и учил сын. Взяла в руки ключ, обмотав цепочку вокруг запястья, и очень-очень захотела пройти сквозь пространство. Решила выйти именно в том месте, где и в прошлый раз, а именно у арки портала, почему-то оттягивая встречу с Алексом. Банально побоялась застать его с другой женщиной. Вот бы вышел конфуз! Я, ведь, так ничего и не выпытала у сына, как жизнь Алекса поменялась за много-много лет. При Балине говорить на откровенные темы я почему-то стеснялась. А так же не спросила, сколько конкретно лет прошло. Да что с моей головой! Забыла? Нет. Отчаянно желая увидеть любимого, я всё же опасалась задать главный вопрос, боясь услышать, что меня никто давно не ждёт. Мне же совсем ничего не надо было… только увидеть… его…

От всяких глупых мыслей я дрожала как осиновый лист на ветру, и еле-еле смогла сосредоточиться. Время утекало сквозь пальцы, разгорался новый день, но дверь в иной мир не открывалась…

Алексаниэль подбадривал и поддерживал спокойными репликами. Дрожащими руками я снова и снова упорно чертила ключом овал прямо перед отвесной каменной стеной. Казалось, что у меня уже ничего не получится, и я уже почти отчаялась, когда пространство перед стеной внезапно стало сиять, медленно разгораясь голубыми искрами, словно стену изнутри что-то прорезало неведомым плазменным резаком. Голубое окно портала расширялось достигнув размера широкой двери. Я обернулась на сына, он улыбнулся и подбодрил меня кивком, как бы подталкивая вперёд. Казалось, стоит только потерять концентрацию, и портал тут же схлопнется, и поэтому я боялась сделать первый шаг.

— Иди вперёд, я подержу! — очередной раз подбодрил сын.

— Прямо туда? — спросила испуганно. Казалось, передо мной расплавленное голубое стекло или густая жидкость небесного цвета. Вещество, похожее на маленько озерцо ртути, но не серебристое, а лазурное, находилось в постоянном движении. Как мне отважиться шагнуть прямо в него? Было страшно, казалось, что я внутри задохнусь.

— Да, прямо туда. Тебе нечего бояться. Сделай шаг, и портал тебя пропустит. Ты окажешься между гранями миров, в этом межпространстве важно не терять путь, постоянно помнить куда ты идёшь, но с ключом ты не промахнёшься. Он связал путь между нашими мирами, по которому ты сможешь ходить сколько пожелаешь. Из межпространства тебе предстоит сделать ещё один шаг в сторону твоего мира, мама. Итого, всего лишь два шага.

— А вы?

— Мы сразу за тобой!

Сын верил в меня, и я отважилась. Шагнула в лазурное озерцо. Расплавленное зеркало с лёгкостью пропустило меня внутрь, схлопнувшись за моей спиной. Густое клубящееся марево мгновенно окутало моё тело с ног до головы, замедляя любые движения. Я увязла в нём, как муха в сладком сиропе. Как не пыталась сделать следующий шаг, у меня ничего не выходило. Что-то было не так.

Испуг накатил холодной волной. Неужели ключ не сработал?

С усилием подняла руку повыше, чтобы разглядеть сияние инопланетного камня в ладони. Увидев, что от камня в определённом направлении исходил яркий луч, выдохнула стараясь успокоиться. С ключом всё в порядке. Он направлял, показывая, куда двигаться. Я забарахталась в густых облаках, пыталась то ли плыть, то ли ползти в направлении, в котором указывал свет.

Почему же так сложно? Сын говорил, что мне нужно будет сделать лишь шаг, но каким тяжёлым он будет, он почему-то не упомянул.

Густое межпространственное содержимое высасывало из меня силы. Внезапно я начала задыхаться, в горле невыносимо запершило. Из последних сил я старалась двигаться в нужном направлении, хоть по миллиметру, но не сдаваться, но они постепенно таяли.

Мои движения замедлились. Перед глазами потемнело. Мне показалось, что я умираю.

В этот момент меня постигло горькое разочарование — я поняла, что уже не смогу пройти сквозь грань миров. Я оказалась не достойна… не готова…

Почему же я без сомнений поверила сыну?

Почему я пропустила мимо ушей его слова о том, что через грани миров могут проходить только те, кто обладает настоящей мощью?

Почему я решила, что смогу?

Кто я такая? Просто человек. У меня банально не хватило сил. Их не осталось. Они истаяли в один миг.

Теперь моё бездыханное тело навечно останется в промежуточном пространстве. И никто, абсолютно никто не узнает, что же со мною случилось.

Неужели всё закончится именно так?

Вдруг я услышала глас из ниоткуда:

— Куда ты направляешься, моя мятежная душа? — этот голос звучал где-то внутри меня, затрагивая фибры души, отчего во всём теле ощущался некий трепет. Голос был очень низким, но тёплым и бархатным. Я готова была слушать его вечно. Пришло ощущение, что обладатель сего необыкновенного неземного голоса бесконечно любит меня. И я тоже любила его. Бесконечно. Безоговорочно. Абсолютно.

— Кто это говорит? — оставшись без сил, вымотанная борьбой, тихо прошептала я.

— Твой Создатель. Создатель всего сущего во Вселенной. Само Мироздание, — прозвучал спокойный ответ, и я сразу поверила.

— Я умерла? — обессиленно прошептала свой вопрос. Конечно, а что же ещё могло быть? Встреча с Создателем могла произойти только в одном случае, а именно в момент смерти физического тела.

Не потому ли он обращался к душе?

— Ещё нет… — проговорил небесный голос.

— Так я жива? — никто не ответил. — Прошу, отец небесный! Создатель, помоги мне пройти сквозь грань миров в мир, где живёт мой супруг, где вырос мой сын.

— Разве ты готова вернуться? — прозвучало с сомнением.

— Я готова! — ответила даже не задумываясь.

— Даже если всё совсем не так, как ты думаешь? Тот, кого ты называешь супругом, не твоя судьба и никогда не был. Тот, кого ты называешь сыном, не должен был родиться. У тебя была другая судьба.

— Разве люди не могут сами делать свою судьбу? — спросила с надеждой.

— Могут! И творят множество ошибок, даже ты.

— Ошибки можно исправить?

— Если ты готова покинуть мир своих иллюзий, тебе надо сделать лишь один шаг… Но найдёшь ли ты путь?

— У меня есть ключ! — воскликнула я.

— Всего лишь булыжник… — я засомневалась, ведь чувствовала в ладони тепло светящегося камня. Подняв руку перед собой, разжала ладонь, но на ней оказалась отшлифованная со всех сторон речная галька. Миг, и она рассыпалась, обернувшись горкой песка, и тот просыпался сквозь пальцы. Произошедшее ошеломило меня.

— П-почему? — срывающимся голосом взволнованно спросила я, но мне так никто и не ответил.

Темнота рассеялась, и я снова обнаружила себя в густом голубом тумане. Почувствовав совсем небольшой прилив сил, я крутила головой. Куда? Куда мне идти? Понадеявшись на интуицию, шагнула туда, куда подсказало сердце, и мне всё-таки удалось разорвать липкие оковы голубого тумана, и вырваться к свету, к звукам, и к боли.

— Евгений Васильевич, безымянная пациентка просыпается! — рядом со мной раздался обеспокоенный женский голос.

С трудом открыв глаза, я обнаружила себя на больничной кровати. Взбесившиеся приборы верещали на все лады. Пытаясь хватать ртом воздух, но какие-то трубки в носу и в горле мешали вдохнуть, я бешено вращала головой и кашляла пытаясь избавиться от них.

Что происходит? Что со мной?

По какой-то причине тело совсем не слушалось. Я не чувствовала ни рук, ни ног. Дверь палаты, а это была именно палата реанимации, распахнулась, явив мне незнакомого доктора.

— Спокойно, больная, спокойно! — проговорил доктор строго, и, когда я перестала дёргать головой, освободил меня от трубок.

— Где я? — прохрипела сквозь саднящее горло.

— Вы в реанимации.

— Почему я здесь? — старалась перекричать неприятные звуки, не смотря на боль и слабость.

— Послушайте, а где вам ещё быть? После таких травм, где, как не в реанимации, вам самое место? — даже не взглянув на меня проговорил доктор, снимающий показания приборов.

— Я на Земле? — прохрипела отчаянно, натруждая связки и пытаясь разглядеть доктора сквозь застилающие глаза слёзы.

— На Земле, на Земле, повезло, что не в земле! — буркнул доктор, занимаясь своими делами.

— Почему я снова здесь? Как такое возможно? — пыталась я хоть что-то понять. — Я не смогла пройти?

— Не знаю, куда вы там шли, девушка, — пробурчал доктор, записывая что-то в журнал, — но вы явно не в себе. Незачем ходить пешком по трассе! — напоследок укорил меня в том, чего я не помнила.

— Что со мной случилось? Почему я не чувствую ни рук, ни ног?

— Предположительно, авария. Скорее всего вас сбила машина. Виновник скрылся с места происшествия. Полиция так его и не нашла. Вас обнаружили на обочине. Большая кровопотеря. Вы что-то помните?

Я отрицательно покачала головой.

— Вы помните, как вас зовут?

— Аня. Колесникова.

— Сколько вам лет? Вы помните место жительства, работы?

— Двадцать три. Я работаю фельдшером скорой помощи.

— Неужели? Вы не выглядите на свой возраст. Хорошо, я сообщу в полицию, пусть разберутся, где пропал полгода назад медработник, — насмешливо сказал доктор.

— Доктор, а где я? — доктор непонимающе посмотрел на меня. — Город какой?

— Город Омск. Может сказать, какой сейчас год?

— Омск? А… а как я тут оказалась?

— Больная, мы с вами снова пошли по кругу. Где я, как оказалась. Если вы работаете в скорой, должны знать, как пациенты оказываются в реанимации.

— А можно уточнить, я в ЦГБ?

— Да.

— А здесь работает реаниматолог Кудасова Светлана Васильевна?

— Нет. Здесь такая никогда не работала.

— Как не работала? Погодите, доктор. Ведь она зав. отделения. Ничего не понимаю. Три года назад она должна была здесь работать.

— Не знаю, о чём вы говорите. Итак, у вас основные показатели в норме. Скажите, кому мы можем сообщить, что вы пришли в себя? С кем поговорить о вашем состоянии?

— Родителям? Но они живут далеко. Доктор, сообщите мне. Я ведь тоже врач.

— Хорошо. Итак, вы полгода провели в коме вследствие травмы. Переломы рук-ног за это время полностью срослись. Вы не можете двигаться, потому что атрофировались мышцы, придётся выполнять некоторые упражнения, чтобы восстановить двигательную активность. Вам всё ясно?

— Да. Мне ясно. Я начну прямо сейчас.

— Похвально, больная. Мне нужно сделать звонок, а вы пока передохните, — сказал врач и удалился, оставив меня наедине с моими мыслями.

Что на самом деле со мной случилось, история умалчивала. Но доктор говорит, что я провела в коме полгода. Целых полгода! Как я оказалась на дороге? И ни где-то, а именно в Омске? Неужели меня на самом деле сбила машина? Последнее из того, что я помнила, это момент, как я открывала портал вместе с сыном и Балином. Кстати, где они? Как Балин вообще допустил, чтобы со мной такое случилось? Может это не машина вовсе? Может меня так выкинуло из портала? Всю переломанную?

Доктор быстро вернулся, и я вопросительно уставилась на него. Наверняка, у него было, что мне сообщить.

— Я позвонил в полицию, — с написанным на лице скепсисом начал Евгений Васильевич. Кстати, знакомое имя. — По ориентировкам полгода назад пропала одна Колесникова Анна, но она является студенткой медицинского вуза. Информация с вашего места жительства ещё не пришла. Если вы именно та самая Колесникова, то возникает вопрос — зачем вы соврали, что работаете в скорой помощи?

— Я не врала… — меня настигло понимание. Студентка! Я в Омске, и я студентка! Каким-то образом я вернулась на три года назад? Или? — Ответьте, пожалуйста, на один вопрос — какой сейчас год? — и доктор назвал именно тот год, когда я вернулась из другого мира, оказавшись в лесу.

— Доктор, вы ничего не сказали о моём ребёнке, — дрожа от обрушившегося на меня осознания, проговорила из последних сил. — Я была беременна.

— Вы что-то путаете, Анна. Ни о каком ребёнке мне ничего неизвестно.

Неимоверным усилием воли я всё-таки смогла поднять руку и опустить её на свой плоский живот. Ни повязки, ни даже шрама. Только гладкая кожа под пальцами.

— Не может быть! — прошептала. — Это какой-то бред! — потом уже в голос, не взирая на боль в горле: — Этого не может быть! Просто не может!!!

— Успокойтесь, больная! — увещевал доктор, но кто бы его слушал. Я надрывала горло криком. Как такое возможно?

Три года! Три долгих года! Я их в коме прожила?

В коме встретилась с сыном?

В коме подружилась с Балином?

Там со мной были мои родители! Даже их сейчас нет рядом со мной! Как нет ни знакомого врача, ни подруги Светки. Строгий доктор смотрит как на умалишённую.

— Больная Колесникова! Угомонитесь! Иначе я вынужден буду перевести вас в психиатрическое отделение. Вы больше не сможете работать на скорой, если вам поставят диагноз шизофрения.

— Нет… нет… нет… нет… Это не мой мир! — зажмурив глаза орала я в голосину. — Я не хочу сюда! Не хочу!

Доктору пришлось вколоть мне какой-то препарат, чтобы я успокоилась. Глаза сами собою закрылись, и меня окутала липкая темнота.