Дымовая завеса

7

Бритт разбудил солнечный свет, бьющий прямо в глаза. Она лежала на боку лицом к окну. За сеткой шелестел листвой густой лес, трепетали на ветру листья глицинии, обвившей столб с бельевой веревкой, высоко в безоблачном небе кружила хищная птица.

Вспомнив вчерашнее происшествие, Бритт перекатилась на спину и приподнялась на локтях. Дневной свет не сильно облагородил комнату — маленькую, едва вмещающую кровать, стул и столик под телевизор вместо прикроватной тумбочки. На столике — лампа с длинной гнущейся «шеей». В угол втиснут большой комод с шестью глубокими ящиками.

Никаких излишеств, если не считать наброшенного на ее ноги одеяла, стеганного вручную из умело подобранных лоскутков.

На комоде стоял кувшин с водой, из которого торчал батат — единственное украшение спальни. Корни клубня сплелись в тугой клубок, а пышная лоза, заполнившая весь угол, вилась до самого потолка, цепляясь за веревочную сеть, прикрепленную к стене.

Бедная комнатка, но опрятная. Одежды, сброшенной Гэнноном накануне, в комнате уже не было.

Ее руки были свободны, хотя на запястьях еще болтались обрывки липкой ленты. Бритт скинула одеяло и встала с кровати. В дверную щель пробивался аромат свежесваренного кофе. Бритт проглотила слюну, мгновенно наполнившую рот.

Сходив в туалет, Бритт неуверенно приоткрыла дверь. Гэннон стоял у входа, опершись плечом о дверной косяк. Прихлебывая кофе из большой кружки, он пристально смотрел на лес через внешнюю, затянутую сеткой дверь.

То же самое случилось со мной.

После того ошеломляющего заявления он несколько секунд смотрел на нее, потом скатился на бок выключил настольную лампу и вытянулся на спине. Теперь они касались друг друга только тыльными сторонами ладоней стянутых скотчем рук.

Он не шевелился, и она не смела пошелохнуться. Через несколько минут он задышал ровно, очевидно, заснул. Каким бы невероятным это ни казалось, но она тоже вскоре погрузилась в сон…

Почувствовав ее присутствие, Рейли обернулся. Пока они смотрели друг на друга, она пыталась оценить его сегодняшний настрой — насколько он враждебен. Она прекрасно понимала, что он никогда ее не простит, однако если бы он планировал физически расправиться с ней, то ни за что не освободил бы ее руки. Лицо Рейли было непроницаемым, во всяком случае, она ничего не смогла прочесть по той его части, что не была скрыта бородой.

— Растение в кувшине — очень милый штрих, создает уют, — бросила она пробный камень.

Рейли еще несколько секунд смотрел на нее, затем кивнул на кухонный уголок.

— Кофейные кружки в шкафчике справа.

Ковер из сизаля[4], почти полностью покрывавший пол гостиной, в кухне уступал место линолеуму, приятной прохладой охлаждавшему ее босые ноги. Из шкафчика над покрытым пластиком рабочим столом Бритт достала кружку и налила себе кофе, оказавшийся крепким и вкусным.

— Где-то там завалялся сахар.

Бритт отрицательно покачала головой.

— У вас найдется молоко?

— В холодильнике.

Подлив в кружку молока, Бритт села за маленький деревянный обеденный стол и принялась соскребать с запястий остатки липкой ленты.

— Если вам от этого станет легче, у меня к скотчу прилипли волоски. Отдирать было ужасно больно.

Бритт вымученно улыбнулась:

— Можете считать, что мне стало легче.

Закончив отдирать липкую ленту со своих рук, она скатала из нее два тугих шарика и опустила на протянутую ладонь Рейли. Он швырнул шарики в мусорное ведро.

— Как голова?

— Шишка осталась. И вся кожа под волосами болит.

— Так и бывает, когда жертва похищения сопротивляется. — Бритт бросила на него испепеляющий взгляд. — Я должен был убедить вас, что не шучу. — На извинение это, конечно, было мало похоже, но Бритт поняла, что большего от него не дождется.

— Ну, я вам хоть как-то отплатила, — сказала она, кивнув на царапину, алевшую на его щеке над бородой.

— Ерунда. Если бы вы попали коленом мне по яйцам, вот это была бы расплата. — Он открыл холодильник. — Думаю, вы проголодались.

— Вчера вечером — злобный похититель, сегодня утром — радушный хозяин? Какая метаморфоза!

Рейли включил горелку газовой плиты, поставил на нее сковороду и начал нарезать туда бекон.

— Мистер Гэннон? Рейли? — Он оглянулся. — Почему вы разрезали скотч? Почему вы освободили меня?

— Разве вы не слышали, что я вчера сказал?

— Что поверили мне, так как с вами случилось то же самое?

— Поэтому надобность в скотче и отпала.

— Могли бы сообщить мне об этом по телефону или еще каким-нибудь другим, цивилизованным способом. Зачем вы протащили меня через все кошмары прошлой ночи?

— Злоба. Месть.

— Вы это признаете?

— Отчасти да. Однако страх — еще и отличный мотиватор. Я должен был убедиться, что вы говорите правду о своем провале памяти.

— Убедились?

— Если бы не убедился, не освободил бы вас.

Бритт обдумывала его ответ, пока на сковороде шипел бекон, пока Рейли взбивал яйца в миске.

— Если вы мне поверили прошлой ночью, то почему не отпустили сразу?

— Сразу? Вы бы тут же помчались на студию раздувать эту историю, вылетели бы в ночь, не зная дороги, даже не представляя, где находитесь. И точно заблудились бы. А чтобы с вами ничего не случилось, мне пришлось бы погнаться за вами. День был долгим, я устал, хотел спать. Даже на споры с вами у меня не осталось сил. Показалось, что гораздо проще привязать вас, чтобы вы никуда не делись.

Мысленно Бритт признала, что поступила бы точно в соответствии с его сценарием.

— Что мешает мне удрать сейчас?

— Вы этого не сделаете.

Рейли вывалил бекон из сковородки и залил в нее яйца, затем сунул два ломтя хлеба в ржавый помятый тостер. Его экономные движения говорили о привычности этих действий.

— Вы знаете, что совершили несколько преступлений?

Стоя к ней спиной, он пожал плечами.

— Подумайте только, какая может получиться история. — Бритт посмотрела сквозь сетку двери на пикап, припаркованный лишь в паре шагов от порога. — «Рейли Гэннон вломился в мой дом и похитил меня». Отличная новость для полуденных новостей. Наверняка шоссе не очень далеко отсюда.

— Четыре целых семь десятых мили. Но вы останетесь.

Он подошел и бросил на стол ножи и вилки. За разномастными столовыми приборами последовал рулон бумажных полотенец. Рейли разложил еду на две тарелки, одну пододвинул Бритт. Затем он сел, полил свою яичницу соусом «Табаско», взял вилку и начал есть.

От аромата горячей еды у Бритт слегка закружилась голова, но она не спешила приниматься за завтрак. Ей только сейчас пришла в голову мысль: почему он так уверен, что, оказавшись свободной, она никуда не денется?

— Я пока останусь, потому что мне интересно узнать, что с вами произошло, из ваших уст.

Он отложил вилку, оторвал кусок бумажного полотенца и вытер губы. Борода не помешала разглядеть улыбку на его лице.

— Ваше любопытство гораздо надежнее моего скотча.

— Это связано с тем, что хотел рассказать мне Джей? И с тем, что случилось пять лет назад. Верно? — Словно дразня ее, он продолжал молча жевать. — Когда вы мне все расскажете?

— Завтрак остывает.

Рейли расскажет ей все. Она в этом не сомневалась. Может, придется хитрить, уговаривать. Неважно. Он хочет рассказать. Как и Джей. И что бы то ни было, ее ждет сенсация. Возможно, и взлет карьеры, как обещал Джей.

Но, похоже, придется подождать до конца завтрака.

Бритт набросилась на еду. Подождав, пока она закончит, Рейли убрал со стола. Она вытерла вымытую им посуду. И все это время она умирала от любопытства, но Рейли не проронил ни слова. Молчала и Бритт.

Потом они вернулись к столу и сели друг напротив друга. Рейли взял коробочку с зубочистками, стоявшую в центре стола, и начал крутить ее в руках.

Молчание становилось совершенно невыносимым. Похоже, Рейли ждал, что она заговорит первой.

— Если бы вчера вы сразу сказали мне, что с вами случилось то же самое, и дали бы мне несколько минут, чтобы осознать это, я бы поняла причины вашего поведения.

— Возможно.

— Я бы не сбежала. Я бы не сорвалась сломя голову в чащу леса. Во всяком случае, не услышав всю историю.

— Возможно.

Он противоречил сам себе. Бритт недоуменно покачала головой:

— Тогда зачем было привязывать меня к себе и к кровати?

— Незачем.

— Значит, вы это сделали просто от злости.

— Не совсем.

— Тогда почему? Почему вы… — Бритт прервалась, потому что вдруг поняла, почему.

Он долго сидел, опустив голову. А когда наконец посмотрел на Бритт, то ей показалось, будто он потянулся через стол и легко ударил ее под дых.

И в этот момент на ступеньках хижины послышались тяжелые шаги.

— Рейли! Просыпайся, малыш!

— О, черт, — пробормотал Рейли, вскакивая со стула.

Чуть не сорвав с петель сетчатую дверь, в комнату ввалился самый странный человек, какого только доводилось видеть Бритт. Вместе с ним в дом ворвались три пса. С их свесившихся языков на заскорузлые босые ноги старика стекали слюни. Старик споткнулся о собак и заковыристо обругал их.

— Убери отсюда своих чертовых псов, — приказал Рейли. — У них блохи. Как и у тебя, если уж на то пошло.

Старик словно и не слышал его. Он просто застыл каменной статуей на пороге гостиной и вылупил глаза на Бритт. Она тоже вскочила, испугавшись собак, окруживших ее и обнюхивавших ее босые ноги. Правда, в их поведении было больше любопытства, чем угрозы.

Рейли резко свистнул.

— Вон! — Подвывая и поджимая хвосты, свора неохотно удалилась и тяжело плюхнулась на крыльцо.

Рейли вернулся к столу и сел, как будто никакого вторжения неожиданных гостей и не было. А старик все стоял, словно вросши в пол, и по-прежнему таращился на Бритт.

— Что она здесь делает?

От Бритт не ускользнуло уничижительное ударение на слове «она».

— Вы знаете, кто я?

— Я не слепой. Конечно, я знаю, кто вы. — Старик стрельнул глазами на Рейли. — Я все о вас знаю.

Судя по его тону, ничего хорошего Рейли о ней не рассказывал.

— Он меня похитил.

— Похитил вас?

— Он влез в мой дом, связал меня, воткнул кляп и привез сюда.

— Против вашей воли?

— Разве похищение подразумевает что-то иное?

— Не задирайте передо мной нос, девушка. В вашем положении не стоит разбрасываться друзьями.

Рейли наконец подал признаки жизни.

— Зачем ты пришел? Что случилось? — спросил он, пристально глядя на старика.

— Я утром смотрел телевизор. — Старик, покосившись на Бритт, посмотрел Рейли прямо в глаза. — Они сделали вскрытие твоего покойного друга Джея.

Смерть полицейского, произошедшая не от болезни или от старости, всегда вызывает острый интерес средств массовой информации.

Патрик Уикем Младший осознал это, когда погиб его отец. Отца застрелили и бросили истекать кровью в грязном, кишевшем крысами проходе между домами. Газеты подняли целую бурю, негодуя по поводу отвратительного преступления, совершенного подлым ублюдком. Общественность скорбела и возмущалась, превозносила безграничную храбрость погибшего героя, проявленную им в день пожара полицейского участка, и клялась помнить его вечно.

Едва ли год прошел между пожаром и убийством Пата Старшего. Шумиха вокруг пожара только начала утихать, но смерть стража порядка вновь привлекла интерес к его персоне.

Как полицейский, Пат Младший знал, что в ту ночь его отец нарушил установленный порядок и пошел против здравого смысла. Однако посмертные восхваления его необыкновенной храбрости затмили дорого обошедшийся ему промах.

Превозносить мужество Патрика Уикема призвали и трех других героев пожара. Фотографии Кобба Фордайса, стоявшего с непокрытой головой рядом с гробом, вымостили ему дорогу в кабинет генерального прокурора. Джордж Магауан, не стесняясь, рыдал на похоронах. Джей Берджесс предложил Пату Младшему и его матери любую помощь, какую только смогут предоставить он лично и полицейское управление. «Любую», — повторил Джей, сжимая руку матери и целуя ее в щеку.

В первые недели после похорон Пата Старшего Джей часто звонил, даже несколько раз заезжал к ним, привозил цветы и небольшие подарки. Постепенно звонки и визиты становились все более редкими и в конце концов совсем прекратились.

Иногда Пат Младший и Джей сталкивались в полицейском участке. Они всегда по-дружески здоровались, но Пат ясно видел, что Джей избегает разговоров, и это его вполне устраивало.

Сейчас красивое открытое лицо Джея Берджесса заполняло маленький экран кухонного телевизора.

— Еще один офицер, отличившийся при тушении пожара в полицейском участке пять лет назад, пал жертвой преступления, — с подобающей случаю серьезностью произнес ведущий в студии.

— Папочка?

— Тсс!

— Хочу молока.

Каждое утро Пат Младший готовил завтрак двум своим детям. Нельзя сказать, чтобы ему нравилась эта обязанность, честно говоря, он даже побаивался ее. Нытье, бесконечные вопросы, неизменные опрокидывания полных стаканов. Но это самое малое, что он мог сделать для своей жены и детей. Самое малое.

Он автоматически налил молоко в чашку с носиком, завернул на ней крышку и вручил ее трехлетнему сыну. Его двухлетняя дочь, которой давно пора было сменить мокрый памперс, взбивала на подносе высокого стульчика пюре из вафель и сиропа.

— Два дня назад Джей Берджесс был найден мертвым в своей постели тележурналисткой Бритт Шелли. Мисс Шелли, позвонившая в службу 911, заявила, что накануне вечером встретилась с Берджессом в популярном баре, но ничего не помнит о ночи, проведенной с ним.

На экране появился фасад «Уилхауса». Пат Младший знал этот бар, но никогда там не бывал.

— Папочка?

— Подожди, — нетерпеливо огрызнулся Пат.

— Полицейские, интенсивно допрашивавшие мисс Шелли, уклонились от комментариев относительно ее роли в этом деле, однако они настояли на скорейшем проведении вскрытия тела Джея Берджесса. Гэри, учитывая содержание отчета, полученного от судмедэкспертов, думаете ли вы, что мисс Шелли снова будут допрашивать?

На экране появилась фигура репортера, стоявшего перед таунхаусом Джея Берджесса, ставшим местом преступления.

— Разумеется, Стэн. На вчерашней пресс-конференции мисс Шелли заявила, что жаждет узнать причину смерти Берджесса. По ее собственному признанию, она была последним человеком, видевшим его живым. У полиции, получившей результаты вскрытия, появились важные вопросы к ней.

— Пат? — Пат Младший резко обернулся к жене, только что поднявшейся с постели. Ее глаза, еще припухшие от сна, были устремлены на экран телевизора. — Это о Джее Берджессе? Что говорят?

— Что он не просто умер во сне, — неохотно процедил он. Слова словно застревали в уродливом рту Пата Младшего, но в конце концов ему удалось произнести их.

— Ты не шутишь? — удивилась жена.

Он отрицательно покачал головой. Господи, как же он хотел, чтобы это была шутка!

— Так что же с ним случилось?

Пат Младший не знал, что ответить.

Когда прибывший тесть надавил на автомобильный клаксон, Джордж Магауан уже распахнул парадную дверь. Тем не менее, пока он втискивался в новенький красный «Корветт» с открытым верхом, последнее приобретение Леса Конуэя, тот смотрел на него с такой укоризной, словно ему пришлось тратить время на ожидание.

Джордж проигнорировал этот взгляд. Он бы скорее отрезал себе язык, чем стал извиняться за то, что не просто не опоздал, но и вышел из дома раньше назначенного времени.

Лес, проживавший всего в миле от Джорджа и Миранды в поместье, похожем на их, предупредил, что приедет ровно в семь пятнадцать, чтобы успеть в загородный клуб к семи тридцати и загнать мячик в первую лунку в семь сорок пять. Безжалостно рванув ручку «Корветта», Лес спросил:

— Ты захватил планы?

— Вот они.

Интересно, а что еще, по мнению этого сукина сына, могло лежать в его портфеле, если не архитектурные планы нового муниципального спортивного комплекса. Сегодня им предстояла встреча с городскими планировщиками и подача официальной заявки на строительство. Если «Строительная компания Конуэя» получит этот контракт, чековая книжка Леса прилично распухнет.

Не в первый раз тесть использовал славу Джорджа и его связи в городском совете для получения выгодного контракта. За четыре года брака Джорджа и Миранды таких соглашений было немало. Однако ни разу ни Лес, ни Миранда не оценили вклад Джорджа в развитие компании. Он давно перестал ожидать хотя бы благодарного кивка в свою сторону.

— Дай им выиграть, — сказал Лес.

Джордж кивнул. Когда деловые переговоры начинались с гольфа, он должен был уступать оппонентам. Это было стандартной практикой. В противном случае ему бы не поздоровилось.

Джордж был отличным спортсменом. И в школе, и в колледже он участвовал почти во всех соревнованиях. Гольфом же он занялся, когда ему было далеко за двадцать, но и здесь преуспел. Он бил сильно, точно, красиво, с естественной легкостью. Леса безумно злило, что, даже если ему удавалось сжульничать, Джордж все равно побеждал его.

— Но не дай бог, если они заметят, что ты поддаешься. — Лес покосился на Джорджа, затем на собственное отражение в зеркале заднего вида. Каков отец, такова и дочь. В любом зеркале они выглядели отлично.

— Не заметят. — Джордж чувствовал себя ребенком, которого везут в школу и дают указания на предстоящий день.

— Как поживает моя девочка?

— Еще спала, когда я уходил.

Лесс рассмеялся:

— Она любит поспать днем.

— Это правда.

— Ты слышал?

— Что именно? — рассеянно спросил Джордж. Он смотрел в боковое окно, за которым среди зелени мелькала река Эшли. Утренний воздух был пронизан ароматом речной воды.

— Полиция получила отчет о вскрытии твоего покойного дружка Джея.

Джордж резко обернулся.

Его тесть фыркнул, затем громко расхохотался.

— Так и знал, что это привлечет твое внимание.

— Ну? И что в отчете? — Джордж очень не хотел расспрашивать Леса, но ему необходимо было узнать эту новость, даже если пришлось бы умолять этого сукиного сына.

Лес не спешил, наслаждаясь моментом. Он поправил темные очки, снова посмотрелся в зеркало.

— Смерть Джея Берджесса не была естественной и не имела никакого отношения к онкологии.

«Корветт» резко — на двух колесах — свернул на парковку загородного клуба и, взвизгнув шинами, остановился на личном, ежемесячно оплачиваемом месте Леса. Выдернув ключи из замка зажигания, тесть повернулся к Джорджу. Теперь его лицо было абсолютно серьезным.

— Думаю, не нужно напоминать тебе, Джордж, что твоя ошибка приведет к катастрофе.

— Я знаю, что делать. Играть прилично, но уступить им победу.

Лес снял темные очки и мрачно уставился на зятя.

— Я говорил не о гольфе.

На этой зловещей ноте тесть вылез из машины и хлопнул дверцей с такой силой, что «Корветт» закачался. Джордж последовал за тестем в клуб. Лес даже придержал ему дверь.

— Эти парни должны думать, что мы делаем им одолжение, а не наоборот. Поэтому на минутку-другую мы опоздаем.

Джордж обрадованно кивнул. Он собирался задержаться на минутку-другую у своего шкафчика, где хранил фляжку со спиртным. Он должен выпить, иначе не сможет удержать в руках клюшку. Уж очень сильно трясутся руки.