Жена поневоле

37

С самого утра Абрам Ааронович Шеккельбаум поехал в Следственный Комитет.

Он шел по коридорам в темном костюме в белой ослепительной рубашке и черной бархатной бабочке и ловил на себе удивленно-восторженные взгляды сотрудников. Раскланиваясь направо и налево, он дошел до нужного кабинета и резко распахнул дверь.

Сидевший за столом следователь, недовольно поднял голову от бумаг. Не узнав, а скорее догадавшись по бабочке и кейсу, что пожилой мужчина является адвокатом, стал гадать по какому именно делу прибыла подмога подозреваемому. Из пяти дел, которые находились у следователя Знаменского в производстве, «дело Бурмистрова В.Л.» было не просто главным и резонансным, а было почти раскрыто по горячим следам: еще пара дней и дело будет передано в суд. А там… «по тундре, по широкой дороге, где мчит курьерский Воркута — Ленинград».

Представившись, Абрам Ааронович, насладился произведенным эффектом и предоставил следователю Знаменскому документы, подтверждающие его статус.

— А вы разве еще работаете? — полюбопытствовал Знаменский, все еще не веря, что такой известный адвокат взялся защищать насильника и убийцу, где в деле было все ясно и понятно.

— Попросили, знаете ли, молодой человек, заняться… Мне бы с делом ознакомиться, с подследственным увидеться… Кстати, а как со свиданием жене?

— Оформим, — не очень радостно согласился Знаменский, рассчитывая получить за свидание, предоставленное жене, кругленькую сумму, однако, адвокат Борис Яковлевич помалкивал.

Нехотя достав из сейфа папку «дело Бурмистрова В.Л.», следователь передал ее Абраму Аароновичу и указал на свободный стол напротив. Адвокат Вячеслава Львовича расположился за столом со всеми удобствами и даже достал термос с кофе.

— Не хотите? — предложил он, не рассчитывая на согласие хозяина кабинета, и, не дожидаясь ответа, открыл папку.

Протокол личного досмотра подозреваемого Бурмистрова В.Л., протокол осмотра места преступления, протокол об отказе дачи показаний Бурмистровым В.Л., протокол осмотра дома, в котором совершено преступление, протокол осмотра придомовой территории, дома, в котором совершено преступление, протоколы опроса свидетелей и т. д. и т. п. Внимательно, читая каждую бумажку, Абрам Ааронович делал пометки в блокноте и радовался, что согласился поучаствовать в этом «деле».

— А результаты экспертиз?

— Ждем со дня на день…

— Вы уж поторопите их, голубчик, поторопите, а то мне другими делами надо заниматься. Вы пока бумаженции на свидания готовьте, а я пока к знакомому забегу поговорить о гравюре Кацусиха Хокусай. Знаете такого японского морениста?

— Нет, — покачал головой следователь.

— Жаль, молодой человек, жаль — приталантливейший гравер. Так вы пишите, пишите…

Федин уже ждал Абрама Аароновича и, как только тот вошел в его кабинет, закрыл дверь на ключ и разложил на столе отчеты детективов агентства «Панцирь» и свои собственные записи по делу Бурмистрова.

Два часа они сверяли, записывали, спорили и предполагали, но, в конце концов, пришли к общим выводам: надо дождаться результатов экспертиз и хорошо бы Бурмистрову посидеть в следственном изоляторе еще недельку в качестве подозреваемого — за это время они уж точно во всем разберутся.

— Поеду в СИЗО, поговорю с Вячеславом Львовичем, хотя, думаю, зря проедусь — ничего нового он мне не скажет, а то и вовсе не в ту сторону уведет. Кстати, Константин Александрович, если кто спросит, о чем шел наш разговор — знакомая, мол, хочет продать гравюру японского морениста, имени не называю, все равно не запомните…

— Ну, почему же, — обиделся Федин, — Кацусиха Хокусай.

— Надо же! — удивился старый адвокат. — Приятно иметь дело с образованным молодым человеком. Имя знакомой можно не называть.

— Кстати о знакомой… Кира Дмитриевна сообщила мне очень важную деталь, пока не известную следствию: у Вячеслава Львовича — гемо… гемо… фобия.

— Гемотофобия — боязнь крови, — подсказал адвокат Бурмистрова.

— В госпитале, где лечился Пал Палыч готовы провести освидетельствование. Иван Степанович поможет связаться с главврачом госпиталя — ее телефон я тоже записал.

— А Пал Палыч — это… — поинтересовался Абрам Ааронович, хотя придерживался правила не вникать в личные отношения и не касающиеся дела проблемы. Сегодня он опять нарушил это правило.

— Сын Дмитрия Викторовича Юшкина, сейчас они в Германии — Павел в аварии повредил позвоночник, ему сделали операцию, и он начал ходить.

— Так-так, а Кира Дмитриевна с Пал Палычем довольно близкие люди…

— Ближе не бывает — у них общая дочь.

— А Дмитрий Викторович, значит, дед… Так вот почему она имеет на него такое влияние — они родственники.

— Я тоже почти родственник Киры — она согласилась стать крестной матерью моей Машки, и она на меня тоже имеет влияние. Как я посмотрю, и на вас, Абрам Ааронович она тоже имеет влияние.

— Ну, это спорный вопрос, Константин Александрович!

— Не обольщайтесь, Абрам Ааронович, имеет, имеет, еще какое — вы ведь хотите получить своего Кацусиху — значит, ссориться с Кирой Дмитриевной вам не стоит.

— Вы думаете она может повлиять на Дмитрия Викторовича в одном…

важном для меня вопросе?

— Абрам Ааронович, вы что-то все не так поняли, — улыбнулся Федин. — В их семье главный отнюдь не Дмитрий Викторович, а Кира — это она делает что хочет, а мужчинам остается либо помогать, либо ругаться и помогать, как делает Дмитрий Викторович.

— Вот даже как… — задумчиво произнес «самый лучший» адвокат, размышляя над тем, как умна эта женщина, позволяющая мужчине руководить собой и решать за нее важные вопросы, спрашивая его совета и прислушиваясь, и соглашаясь с его мнением, хотя сама для себя давно уже решила, как поступить в данной ситуации. Значит, он может быть уверен, что гравюра Кацусика Хокусай будет ему продана, как только Кира получит наследство семьи Каплан. — А с какого же бока тогда замужество Киры Дмитриевны?

— Это очередная спасательная операция Киры Дмитриевны — хобби у нее такое: всем помогать и всех спасать, влипая при этом в криминальные истории — она у меня сразу по двум делам подозреваемой проходила, одновременно. О как! Кстати, она вашу знакомую спасла, только потом у той инфаркт случился в больнице, а то бы пожила еще.

— Да, мне рассказывали… А, правда, что она с лошадьми работает и конюшню строит?

— Строит, и лошадь у нее арабская, чистокровная, и зверья дома полным-полно, даже завидно, а я вот собаку не могу позволить себе завести — работа все время отнимает.

— Да, да, работа! Что-то мы отвлеклись, — спохватился Абрам Ааронович. — Сегодня же займусь вопросом освидетельствования. Я не прощаюсь…

Абрам Ааронович поднялся из-за стола и начал собирать разложенные на столе бумаги, складывая их в свой кейс, но Федин его остановил.

— Я должен сказать вам еще кое-что… мы работаем вместе и поэтому я не имею право скрывать от вас информацию. Только хочу сразу предупредить, что информация странная…

— Очень интересно — люблю странности.

— Давайте будем считать, что эта женщина рассказала мне сон… Сон о девочке, которая… умерла.

— Давайте попробуем…

— Она ехала с женщиной, которая обещала отвезти ее к отцу и подарить ей какие-то игрушки. А потом она умерла — просто уснула и не проснулась… Кир… ладно, Кира Дмитриевна пожалела девочку и пообещала купить ей игрушки.

— И все? — разочарованно произнес Абрам Ааронович.

— Нет, там еще что-то было, но это уже не важно.

— И в чем здесь странность?

— В том то все и дело, Абрам Ааронович, Кира Дмитриевна описала девочку, которая была «убита» в доме Бурмистрова, хотя никогда ее не видела. Даже то, что на косичках у нее разные резинки…

Брови адвоката взметнулись вверх.

— И какой же вы сделали вывод, молодой человек?

— Я верю Кире Дмитриевне — она… непонятная для меня женщина, но придумать такое она не могла и, если на минуту представить, что это правда, то девочка…

— Не была убита ножом, — закончил вывод Абрам Ааронович.

— А если она не была убита ножом, а просто «ехала… заснула и не проснулась», то смерть ее могла быть естественной или от чего-то другого…

— А раз она ехала, то… — развивал мысль дотошный адвокат.

— Она не могла быть убита в доме Бурмистрова, потому что, не доехала до места назначения, потому что, умерла.

— Тогда получается, что девочка умерла (пока не узнаем причину смерти, будем считать ее смерть естественной) в дороге. А потом ее привезли в дом Бурмистрова и совершили все остальное…

— Следы от лестницы у забора, следы на чердаке, отпечаток «тела», нож, без отпечатков подозреваемого и его сперма… — Федин даже вскочил со стула, — узнаем причину смерти и осторожно потянем за ниточку…

— Ай да, Кира Дмитриевна… — Абрам Ааронович усадил Федина на стул, — давайте крутить дальше. Что мы знаем?

— Девочка ехала с какой-то женщиной к отцу… значит от матери уехала, а к отцу не приехала…

— Сколько дней прошло?

— Понедельник утро, значит уехала она в воскресенье, — подсчитал следователь и в голове у него появилась интересная «мыслишка», — четыре дня, мать не могла не заметить отсутствие ребенка. Сегодня хотел проверить объявлена ли девочка в розыск. Я вот подумал… попробую ка поискать девочку по новой программе распознаванию лиц — по вокзалам и автобусным станциям, может, где засветилась.

— Если не найдете, сделаем вывод — ее везли на машине и ехала она уж точно не одна. Интересная версия у нас нарисовалась, очень похожая на правду — посмотрим, что из нее выйдет, — Абрам Ааронович поднялся из-за стола. — Мне пора, Константин Александрович, поблагодарите своих детективов, а Кире Дмитриевне я позвоню вечером сам.