Жена поневоле

64

— Кира Дмитриевна! — Лаврентий стоял на ступенях лестницы и с опаской поглядывал на лающих собак, закрывая уши маленькими ручками. — Спуститесь, пожалуйста!

— Сейчас!

— Тебе обязательно с ним говорить? — тихо спросила Виктория, жалостливо глядя на мать бархатными, цвета горького шоколада глазами. — Я видела его всего несколько минут в гостиной с женщиной — он мне ужасно не понравился. Такой двуликий типус…

Благодаря своему временному увечью: ее естественная хромота и настоящая боль, возникающая при ходьбе, делали ее немного неуклюжей и зависимой от других людей (даже маленькая ступенька становилась для нее непреодолимым препятствием), чувства жалости и сострадания, возникающие в людях по мимо их воли при ее появлении, позволили Кире лучше понять приспособленчество и маленькие хитрости Лаврентия Павловича, во всю пользующегося человеческой жалостью, вызываемой его неординарной внешностью. Например, он прекрасно справлялся с высоким креслом в своем кабинете или в столовой дома Бурмистрова, доставая из-под него скамеечку, но иногда в присутствии людей (Кира была уверена, что делает он это нарочно) упрямо карабкался на кресло, забыв подставить скамеечку, и так укоризненно смотрел на гостей, ожидая их помощи, что кто-то обязательно бросался на помощь. Они с Виктором на эти уловки не поддавались — телохранитель делал вид, что не видит «проблемы», а Кира смотрела в глаза карлику, с интересом ожидая продолжения разыгрываемого спектакля.

— Не будем обсуждать взрослых, — понизив голос, сделала замечание Кира и призналась: — Я от него тоже не в восторге, но что делать — он друг Вячеслава Львовича. К тому же у него, наверняка, ко мне есть какое-то дело.

Виктория понимающе улыбнулась и ушла в свою комнату.

Навстречу ей из своей спальни выбежала Алиса.

— Мы на прогулку! — проинформировала она мать и крикнула: — Ребята, гулять!

Палевым клубком на тонких ножках Еврик покатился по коридору, радостно прыгнул на Киру, понесся вниз по лестнице за Алисой, мимоходом облаял, стоящего с открытым ртом, Лаврентия (видно он что-то хотел сказать Алисе, но не успел — «ураган по имени Алиса» промчался мимо) и вылетел в открытую дверь дома. Ларион же замер в дверях кабинета, с завистью поглядывая на разбитного друга, но долг не разрешал ему покинуть доверенный хозяйкой пост. Он сел, преданно глядя на приближающуюся хозяйку — каждая шерстинка его роскошной рыжей шерсти стремилась на улицу, но ум и верное сердце держали в лапах свои желания. Собачья морда выражала такую расстроенную покорность, что Кира не выдержала и улыбнулась.

— Иди, гуляй, — отпустила она собаку, и пес тут же сорвался с места и пулей понесся вниз по лестнице.

Завидуя дочерям, Кира спустилась в гостиную.

— Вы уже знаете, Кира Дмитриевна, — тихо начал Лаврентий, искоса поглядывая на сидящую в кресле Катерину, — что, возможно, самые худшие предположения вашего драгоценного следователя подтвердятся. Мы с Катериной сейчас поедем в морг на опознание и, если все подтвердится, я…если нам разрешат, займусь похоронами девочки. Нам с вами надо решить много вопросов.

«— Причем здесь я? — хотела спросить Кира, но вовремя сдержалась».

— Не в моей компетенции решать какие-то вопросы.

— Но Катерина в таком состоянии… Как бы вы поступили на ее…

— Не продолжайте! — недовольно перебила его Кира и трижды постучала по деревянной ручке кресла. — Мне кажется, Лаврентий Павлович, что задавать такие вопросы не очень корректно. С вашим опытом вы вполне справитесь с этой проблемой без моего участия.

— Извините, ради Бога, если я вас невольно обидел, — скромно потупив глаза, Лаврентий приложил маленькие ручки к груди, но в его раскаяние Кира не поверила — прозвище «двуликий Янус» было дано совершенно верно. — Конечно, я понимаю, что экспертизы, похороны, поминки — это, не ваше дело, но с другой стороны Майя дочь Славы — вашего мужа, и это все напрямую касается вашей семьи…

— Скажите проще, чего вы хотите? Денег или моего участия во всем этом?

— И того и другого… — волнующий голос приобрел мягкие, просительные нотки, но Кира снова не поддалась на уловку.

— Насчет денег поговорите с Вячеславом, а участие… Думаю, мое участие ни к чему хорошему не приведет — Екатерина Ивановна все должна решать сама, к тому же, я для нее, как и она для меня, чужой человек…

— Но Славе она не чужая.

Промолчав, Кира отвернулась к окну и вновь позавидовала дочерям: Виктория читает, Алиса гуляет, а ей приходится выслушивать такой бред — родные и близкие должны заниматься похоронами родственников, а не чужие люди.

Но от Лаврентия еще так просто никто не отделывался — хватка у него была бульдожья.

— Узнав о случившимся, я рассказал все Борису Яковлевичу, он как раз ехал в СИЗО… Насчет денег Слава не возражает, но похоже новость о том, что убитая девочка его родная дочь, настолько выбила его из колеи, что он немного не в себе — твердит о каком-то Змее Горыныче, говорит у него голов и возможностей больше, чем у него — вот пусть он и решает, как поступить. Так, что на счет денег, Кира Дмитриевна?

— Надо посоветоваться со Змеем Горынычем, — улыбнулась Кира своей шутке, но гостю шутка не понравилась — он скривился, будто глотнул из бутылки уксуса. И Кира тут же решила, что не будет тратить на похороны деньги из сейфа — в конце концов, это вполне законные траты, и их можно будет оплатить карточкой или по безналичному расчету.

— И вы туда же? Не ожидал от вас Кира Дмитриевна такого легкомысленного подхода к серьезному делу!

— Похороны скорее печальное дело, чем серьезное, но, по вашему настоянию, будем подходить к ним серьезно. Я тут посоветовалась со Змеем Горынычем, и мы решили: оплатить все затраты на похороны дочери Вячеслава, только все расходные документы я оставлю у себя.

От такой деловой серьезности Лаврентий немного опешил.

— Но все расходы на похороны не учтешь…

— Вы меня разочаровываете, Лаврентий Павлович! Так легкомысленно подходите к серьезному делу! Я понимаю ваши переживания и поэтому еще раз вам повторяю: расходные документы, чеки, квитанции я оплачу деньгами с карточки, оставив документы у себя для отчета о денежных тратах перед Вячеславом. И еще… сообщите мне, когда будут забирать тело из морга — мне надо проститься с девочкой.

Этот разговор о похоронный затратах заставил Лаврентия крепко задуматься — с деньгами эта женщина расставалась еще более неохотно, чем ее прижимистый муж.

Да-а, ручка у этой дамочки и, правда, была железная…