Жена поневоле

83

После визита Федина к врачам клиники и капитану Знаменскому эта поездка к матери убитой девочки не имела большого значения — все и так стало ясно.

В Подольск же Федин ехал потому, что хотел еще раз увидеть Екатерину Захарову. Увидеть, узнать, как у нее дела, предложить свою помощь, а главное, разобраться в своих чувствах к ней.

Многие годы для него существовала только одна женщина — его жена. Он любил ее, оберегал, жалел — любовь, забота и жалость настолько сплелись в его сердце, что он уже не мог отличить одно от другого. Для него она была семьей, единственной женщиной за которую он нес ответственность: перед собой, перед ее родными, перед всеми людьми. Отчасти он чувствовал себя виноватым в том, что не смог дать ей того, о чем она так страстно мечтала (хотя вины его в этом не было — Антонина не могла выносить ребенка) — наверно, недостаточно хотел детей — и после каждого умершего ребенка жалел жену еще больше. В его сердце не было места ни для кого и ни для чего кроме этой жалости.

С появлением в их семье «приемной дочери» Федин почувствовал, что жена отдалилась от него, попытался сблизиться, но скоро понял, что Антонина была счастлива… Счастлива без него! Счастлива оттого, что теперь у нее есть долгожданный ребенок, и никто другой ей был уже не нужен! Что ему оставалось делать? Смириться с новым отведенным ему местом? Он смирился, но из сердца его ушла жалость к жене. В нем осталась любовь и забота, но жалость ушла… И когда он увидел Катерину — такую красивую и такую несчастную, сердце его дрогнуло и сжалось от жалости, такой привычной и такой необходимой ему.

Федин мучился, казнил себя, но перед его глазами все время стояли черные, влажные от слез глаза несчастной женщины.

Он должен был еще раз увидеть ее и решить, что делать с возникшим в его сердце чувством.

Все оказалось намного проще: увидев его на пороге своего дома, Катерина бросилась к нему на шею… И Федин не смог устоять против такого явного проявления чувств, обнял Катерину, поцеловал, и все закружилось, завертелось, остались только ее черные, влажные от слез глаза, трепещущие от горя и желания губы. Но не все оказалось так просто, как надеялся Федин, целуя ее плечи и грудь. Почувствовав его руку на своей груди, женщина вскочила, лихорадочно запахивая полы халата, испуганно глядя на него влажными от слез глазами. Тяжело дыша, Константин смотрел на нее, не зная на что решиться — выбор был за ней, но она молчала. Он встал и медленно пошел к двери. Выдержать его ухода Катерина не смогла — она опять останется одна. Совсем одна! Она бросилась за ним, обхватила за талию, прижалась жарким телом к спине и замотала головой. Он медленно повернулся, и все началось сначала: поцелуи, ласки, ее стоны и его тяжелое дыхание, но как только он хотел близости, она пугалась, вскакивала, пыталась убежать от него. На третий раз он ее не отпустил, ласки его стали напористыми, слегка грубыми, проникая во все запретные места, она застонала, выгнулась от волн оргазма и жарко зашептала ему «Да»… И он не стал медлить, тратить время на раздевание, боясь, что она опять передумает…

Теперь он возвращался в Москву к своей жене, понимая, что там, за дверями чужого дома возникло между ним и Катериной что-то намного большее, чем простая человеческая жалость…

Телефонный звонок вывел Федина из задумчивости.

— Слушаю, — ответил он, не глядя на определитель номера.

— Костя, ты где? Приезжай быстрее… — рыдала в трубке Наталья Григорьевна. — Тоню увезли в больницу на «Скорой»… сердце…

Прямо из больницы Федин поехал в Южное Бутово.

Всю дорогу он старался не казнить себя за связь с Катериной, почему-то считая, что именно из-за этого у Антонины случился сердечный приступ.

Но это было не так — Антонина с детства была болезненным человеком с кучей различных болезней и пороком сердца — на ее здоровье отрицательно сказалась последняя неудачная беременность: врачи предупреждали их о последствиях, но Антонина слушать их не захотела. Она хотела ребенка! Хотела страстно, фанатично, не считаясь с медицинскими запретами и уговорами мужа и матери.

Умом Федин понимал, что приступ мог случиться в любой момент, но сердцем, сознавая свою вину, винил в состоянии жены только себя. Возможно, если бы он не поехал в этот день в Подольск, то все было бы в порядке с Антониной…

«— Господи, оставь ей жизнь! — молил он, выезжая на Кольцевую автостраду, — Я сделаю все, что ты скажешь! Хочешь, я больше никогда не увижу Катерину? Забуду о ней! Только не забирай Антонину! Как же без нее будет Машка? Мне одному с малюткой не справиться!»

Но Бог молчал…