Жена поневоле

4

— Кажется, я, и правда, сломала ногу, — довольно равнодушно констатировала Кира и зыркнула глазами на капитана, злость и обида теперь были настоящие. — Добились своего?! Справились с беззащитной женщиной? Теперь я в собственный дом своими ногами войти не смогу!

— Не волнуйтесь, Кира Дмитриевна, сейчас позовем врача из «Скорой помощи», он вам поможет, заодно и зафиксирует травму.

Николай сунул ей в руку свой носовой платок и заговорил со следователем:

— Киру Дмитриевну необходимо внести в дом и уложить в кровать — ей нужна медицинская помощь, если вы не дадите на это разрешение, то о вашем безобразном поведении сегодня же будет доведено до сведения прокурора города.

— Ладно, — вынужден был согласиться Знаменский, сознавая двоякость своего положения — с одной стороны его слово закон: в дом посторонних не пускать, а с другой стороны жалобы начальству ему были не к чему — карьера для него была намного важнее. — В дом вносите, но разговаривать с задержанным она будут только в следственном изоляторе и в присутствии следователей!

Николай кивнул высоким, плечистым телохранителям внешне очень похожим друг на друга и те, подхватив лжехозяйку на руки, быстро внесли ее в дом, сам же он пошел к гаражу за врачом.

Ларион бежал за хозяйкой, восседающей на троне из мужских, крепких рук, и был совсем не против еще раз показать всем какой он злой и страшный пес.

Попав в чужой дом, Кира старалась не вертеть головой, исподволь рассматривая холл с художественным паркетом и широкой деревянной лестницей из красного дерева с резными балясинами, шикарно обставленную гостиную, куда телохранители внесли ее, ожидая прихода врача.

Ее усадили на диван, сняли босоножку с вывихнутой ноги, заботливо подставив под ногу круглый пуфик.

Ларион лег рядом с хозяйкой, положив длинную морду на вытянутые вперед лапы — работу свою он выполнил: хозяйку защитил, теперь можно и отдохнуть.

Врач «Скорой помощи» перебинтовал поврежденную лодыжку эластичным бинтом, заклеил ссадины пластырем на коленях и предложил сделать обезболивающий укол, но Кира наотрез отказалась — у нее должна быть сейчас ясная голова, а после укола ее обязательно потянет в сон — уж она то знает свою привычку прятаться от боли и неприятностей в кровати, выпив большую чашку сладкого-пресладкого какао и накрывшись с головой одеялом. Выписав рецепты на мазь и обезболивающее и написав заключение после осмотра (зафиксировал, таки, факт наличие травм), врач в полголоса поговорил с полицейским капитаном и, получив вознаграждение за проявленную заботу от благодарной «пациентки», ушел.

— Несите, Киру Дмитриевну, на второй этаж, в первую гостевую спальню, — по-хозяйски распорядился Николай, рукой отстраняя с дороги предпенсионного возраста домоправительницу в темном платье с белым, кружевным воротником, на ходу поясняя ей ситуацию. — Кира Дмитриевна подвернула ногу на ступенях крыльца.

— Я всегда говорила, что мрамор очень скользкий материал, а в сырую погоду особенно! Только я не уверена на счет собаки… от нее столько шерсти в доме.

Домоправительница или проще говоря экономка (первое женщине нравилось намного больше) брезгливо двумя пальцами взяла за ремешок снятую с ноги гостьи босоножку и заспешила вслед за телохранителями, в надежде получить у них разъяснения по поводу появления в их доме незнакомой женщины.

Капитан Знаменский замыкал «торжественное, королевское шествие», буравя спины всех нагловатыми глазками — идти на поводу у шустрого охранника и слезливой дамочки, он явно не собирался: с ними он ни о чем не договаривался и «вознаграждение» от них не получал, но произошедшие обязательства сулили другие переговоры — на горизонте маячило новое «вознаграждение», что не мало способствовало поднятию его настроения.

Гостевая спальня была небольшой с белой с золотом мебелью на изогнутых ножках в стиле Людовика ХVI, с широкой кроватью, накрытой атласным, белоснежным покрывалом. Главным же для Киры и Николая в этой спальне было наличие балкона рядом с нужным балконом.

Киру уложили на кровать на клетчатый плед, заботливо расстеленный на покрывале предусмотрительной домоправительницей, и мужчины удалились. Ларион лег прямо на ворсистый ковер у кровати, чем вызвал молчаливое негодование домоправительницы.

Возникла неловкая пауза.

— Ну, что ж, давайте знакомиться, — предложила экономка, присаживаясь на кончик кровати — конечно же, на клетчатый плед. — Меня зовут Раиса Васильевна, а вас, как я слышала от Николая, Кира Дмитриевна.

— Да… — подтвердила гостья страдальческим голосом от зарождающейся ноющей боли в ноге.

Домоправительница поджала губы и начала разглаживать складки на клетчатом, ворсистом пледе.

Кира сразу же поняла, что чем-то не угодила женщине, но это ее мало волновало — надо было срочно удалить эту женщину из комнаты.

— А вы замужем? — неожиданно поинтересовалась домоправительница.

Дернув бровью и не ответив на вопрос, Кира демонстративно отвернулась к окну.

— Вам что-нибудь нужно? — сухо спросила домоправительница, поднимаясь с кровати.

— Нет, спасибо.

Женщина вышла из комнаты, унося в своей душе обиду на гостью хозяина за такое неуважительное к ней отношение — ей редко давали понять, что она мешает и вопросы ее неуместны. У экономки были веские причины задавать такие странные вопросы….

Поднявшись с кровати, Кира сняла с другой ноги босоножку и, прихрамывая — припухшая нога, будто свинцом наливалась при каждом шаге, дошла до двери. Открыла ее и, выглянув в коридор, увидела дежурившего у дверей хозяйского кабинета полицейского. Закрыла дверь спальни на задвижку и приказала Лариону охранять — пусть теперь попробует капитан Знаменский проверить ее присутствие или отсутствие в комнате.

Теперь можно было действовать!

Взяв свою сумочку, Кира вышла на балкон и подошла к перилам. На расстоянии чуть больше метра начинался другой балкон «хозяйской» спальни — чтобы незаметно проникнуть в кабинет к Бурмистрову, необходимо было попасть именно на него.

— Надо просто сделать большой шаг, — успокаивала себя Кира, — ну, очень большой… с одного балкона на другой.

Она подняла голову — к кованому ограждению маленького балкончика третьего этажа были привязаны тонкие капроновые веревки для пышно цветущих плетистых роз, давая им опору для роста вверх.

Кира зацепила рукой все натянутые веревочки, проверила на прочность, надела сумочку, как санитарка — через плечо и голову, перелезла через перила, широко «шагнула», поставив больную ногу на соседний балкон, держась за веревки, нагнулась вперед, схватилась рукой за перила соседнего балкона, перенесла вес тела с одной ноги на другую, застонала от боли и встала обеими ногами на соседний балкон. Перелезла через перила и, согнув больную ногу, постояла, пережидая боль…

Прихрамывая, она вошла в спальню и замерла у двери — в личной «хозяйской» спальне преобладали черный и белый цвета; огромный плазменный экран располагался по середине стены над длинной, зеркальной консолью; большая кровать занимала чуть ли не четверть спальни, шкуры лежали на атаманке, на круглых низких банкетках, на черном полу.

Передернув плечами от такой «убийственной» атмосферы, Кира постаралась побыстрее покинуть хозяйскую спальню.

В спальне за одной из дверей обнаружилась ванная комната, выдержанную в той же агрессивной черно-белой цветовой гамме; другая дверь вела в личный кабинет хозяина дома…