Хрущевка княжны Соколовской 2

Глава 11

Сестры переглянулись, Марина улыбнулась, а Марта рассмеялась в открытую.

– Конечно ты не помнишь, ты же ничего и не знала. Да и мало кто вообще знает. Это дела мужчин, да еще каких именно – известно разве что старухам. А нам они не докладываются, особенно с тех пор, как мы не ходим на званые вечера, – затараторила младшая сестра, которую, кажется, очень забавлял весь этот разговор про тайные общества.

– Ничего смешного, – одернула ее Марина. – Говорят, что Круг решает все самые важные вопросы, связанные с дворянскими родами в городе. Даже бракосочетания проходят только с одобрения тех, кто в него входит.

Неужели? Я вопросительно изогнула бровь, но мои возражения Марта высказала прежде, чем я успела открыть рот.

– Не преувеличивай. Этот ваш круг – наверняка просто кучка стариков, которые мнят себя хозяевами жизни. Что-то не припомню, чтобы кто-то всерьез ходил на поклон в какое-то тайное общество, чтобы испросить разрешения на брак. Да и вообще, ничего конкретного про дела этого твоего «круга», – сестра передразнила, придав голосу комично-мистический тон, – совсем неизвестно. Вот подумай, хоть кто-нибудь когда-нибудь говорил что-то вроде «по велению круга я сделал то или это»?

Устав говорить, Марта замолчала и обмахнулась рукой. Марина, сраженная хлынувшим на нее потоком аргументов, ненадолго замолчала. Мне показалось, ее несколько уязвили рассуждения сестры: обычно в их паре именно Марина брала на себя роль самой рассудительной, но это вовсе не означало, что у ее младшей сестры нет мозгов. И в этот раз в ее словах есть доля истины. Однако…

– Власть не обязательно реализовать напрямую. Договоренности и осторожно брошенные в благодатную почву слова могут порой значить гораздо больше, чем прямой приказ, – пробормотала я, не столько обращаясь к девочкам, сколько пытаясь поставить на место мятущиеся мысли.

– Как красиво говоришь! Прямо хоть сейчас цитату в журнал печатай, – тут же перевела тему Марта. – Ну точно, головой ударилась. Раньше ты так не умела, хоть и была начитанная.

Сообразив, что сболтнула лишнего, сестра замолчала. Я тихо рассмеялась, чтобы сгладить неловкость, вслед за мной начали улыбаться и девочки.

Впрочем, может, я не столько веселилась из-за неосторожных слов, сколько радовалась внезапному осознанию: в последнее время я чувствовала себя собой. Не Маргаритой, не иномирянкой, вторгшейся в совершенно чуждую ей реальность, а собой и на своем месте.

Хотя я усомнилась в этом на следующий же день, сидя в кресле в кабинете Эдуарда. Он по-прежнему лично забирал меня из университета по вторникам, отмахиваясь от моих опасений по поводу слухов.

Я ожидала, что мы снова отправимся на пустырь, но за окном лил дождь, ветер хлестал его потоками по дорогам и газонам, так что Краузе привез меня к себе домой с целью «прояснить некоторые теоретические вопросы».

Сейчас он недовольно мерил комнату шагами, уже несколько раз порывался начать разговор, но замолкал.

– Кем в прошлом был Петр Ермаков? – не выдержав молчания, спросила я.

– Ты наконец-то начала интересоваться теми, кто интересуется тобой? – Краузе, недовольный тем, что я сбила ход его мыслей, состроил язвительную гримасу. – Он бывший сыскарь по магическим делам. С даром к смерти, между прочим. Слабым, потому его и списали так рано на должность контролера за отсутствующими в городе магами воздуха. Может, силой его небеса обделили, но он мозгами компенсирует. И наверняка уже продемонстрировал тебе это.

Я кивнула, припоминая вчерашний разговор. В самом деле, он отлично продемонстрировал свою осведомленность о городских делах. По-видимому, упоминание таинственного «круга» должно было особенно сильно меня впечатлить.

– Так что имей в виду, милая: я тебя прикрываю только пока ты учишься по той программе, что я составил, и выполняешь мои просьбы. За твою самодеятельность ответственности не несу, мне проблемы не нужны, – продолжил брюзжать он.

Я наконец поняла причину его недовольства. Краузе не случайно сказал про программу: он откуда-то уже знает, что я взяла у Тарковского книги. Не город, а доска объявлений какая-то: что ни сделай, все сразу становится известно любому желающему! Интересно, есть ли какие-то способы с этим бороться?

– Вы знаете что-нибудь о дворянском круге? – продолжила расспрашивать я, так как Краузе не спешил радовать меня хоть какой-то теоретической информацией о магии.

– Знаю, что тебе рано совать нос в его дела. А когда у тебя будет достаточно сил, совать нос будет уже поздно, – сверкнув недовольным взглядом, резко ответил Краузе. – И хватит пустых вопросов. Сегодня выучишь правила использования новых приемов, отработаем технику безопасности и контроль силы. Таких вспышек, как в прошлый раз, уже скорее всего не случится, но я не хочу, чтобы ты невзначай выбила чьи-то окна в попытке подслушать интересный разговор.

Следующий час я упорно твердила наизусть правила: отделять разум от эмоций, формулировать запросы с максимальной – лучше избыточной – конкретикой, не поддаваться на провокации, избегать требовательного тона и формулировок… Количество условий казалось бесконечным, некоторые дублировали друг друга, и в какой-то момент я уже начала подозревать, что выполнить их все одновременно невозможно: достаточно применить хотя бы часть, чтобы соседние дома и улицы без последствий перенесли мои промахи и неудачи в магии.

Еще часа полтора я практиковалась. В составлении запроса, в дозировании эмоций, в построении умозрительного образа – в общем, в чем угодно кроме собственно контакта с ветром. Похоже, подвергать опасности собственный дом Краузе не хотел. Однако он добился от меня удовлетворительных по его мнению результатов и отвез домой полуживую от свалившейся на голову информации.

Только лежа под одеялом и глядя на луну, которую тоже укрывали легкие темные облака, я наконец задумалась о том, почему Краузе не преподал мне все эти меры предосторожности раньше. Может, он планировал, что я постигну их постепенно, вместе с освоением самых простых стихийных действий? Но пересмотрел учебную программу, и в этом факте, а также в его словах про круг и предупреждениях на счет Ермакова мне чудился скрытый намек.

На следующий день я не нашла убедительного повода отказаться от визита в ателье. Яринский с очередной запиской, которую я получила ближе к вечеру, прислал именной сертификат на меня и сестер, который я должна была предъявить, чтобы получить платья. Банкир уверял, что они уже почти готовы и осталось только подогнать их по фигуре.

От последнего уточнения стало не по себе. Настолько, что я побледнела.

– Вы в порядке, дорогая? – спросила Юлия Петровна, которая уже пару минут пыталась заглянуть мне через плечо и прочесть письмо.

– Да, просто немного устала после вчерашнего занятия по магии, – я торопливо сложила лист белой бумаги, пахнущий приторными розами, пополам.

– Тогда идите отдыхать, до конца рабочего дня все равно осталось всего пол часа, – преподавательница заботливо погладила меня по руке, но судя по понимающей улыбке, пару строк из записки она все же успела выцепить.

Вот же старая сплетница. Теперь о том, что я могу появиться с Яринским на одном из дворянских сборищ уже на этих выходных, будет знать весь университет. Как будто задумчивых взглядов Владислава было недостаточно!

Уходить с работы раньше я разумеется не сала. Даже задержалась под предлогом сортировки документов. И до ателье, расположенного прямо в центре города, отправилась пешком. Всего-то четыре остановки, ну и что, что холодно?

Претенциозная розовая вывеска и платья с оборками в витрине смотрелись какими-то обрюзгшими на фоне по-осеннему хмурой улицы. Казалось, что это место цепляется за остатки былого величия и давно угасшей популярности. Судя по тяжелому убранству зала и откровенно пожилым швеям, это место давно не в фаворе среди молодых дворянок. Что ж, неудивительно. Яринский вряд ли следит за женской модой.

Настроившись разыграть из себя самую капризную клиентку за всю историю ателье, я переступила полог. Дверь мне услужливо открыл швейцар, сестры уже дожидались на диване в гостевой зоне. Марина потягивала чай, Марта с увлечением перелистывала страницы какого-то модного журнала.

– Ну и зачем заказывать их, если в салоне ни одного модного платья? – возмущалась младшая сестра, указывая ладонью на страницу. – Вот же прекрасный пример коктейльного. Если бы местные швеи потрудились его повторить – хотя бы частично – может, к ним заглядывали бы не только пожилые графини и жены нуворишей.

Я небрежно бросила в руки первой попавшейся швее сертификат и с трудом сдержала желание протереть после него пальцы.

– Что ты такое говоришь, Марта! – я ободряюще улыбнулась сестре, намекая, что она на правильном пути. – Мы в прекрасном ателье с богатой историей и его хозяйка наверняка знает, что нужно истинным леди.

– О, наконец-то в моем заведении благоразумные молодые барышни, – низкий и глубокий женский голос, раздавшийся за спиной, застал меня врасплох.

Обернувшись, я едва не ткнулась носом в грудь высокой и во всех отношениях выдающейся пожилой дамы. Она разглядывала меня сверху вниз, гордо вздернув голову, ее необъятная грудь, подчеркнутая пышными белыми рюшами на рубашке, вздымалась волной и дрожала при каждом вздохе. Множество юбок еще сильнее увеличивали и без того пышные бедра и делали владелицу ателье похожей на стог свежего сена. Разве что пахла она средством от моли с привкусом ванили.

– Вы Маргарита Алексеевна, я полагаю, – протянула она все тем же грудным голосом. – Я Анастасия, для вас – просто Анастасия. Хозяйка.

«Чья?» – так и подмывало уточнить, но я решила придержать язык. Зато сестры, не обремененные ни моим возрастом, ни положением старшей в семье, молчать не стали.

– Рады лично познакомиться со столь выдающейся и известной в нашем городе женщиной, – Марина мягко улыбнулась и они с Мартой почти синхронно сделали книксен.

– А уж как я рада, – скривилась в ответ владелица ателье. Двусмысленность слов она явно расслышала. – Прошу пройти за мной, я покажу ваши наряды. Их пошили по указаниям вашего…

– По указаниям Константина Георгиевича, вы хотите сказать? – поспешила перебить ее я, пока она не выдала что-нибудь вроде «вашего покровителя» или еще похуже.

– Да, разумеется, – снова скривила круглое лицо Анастасия.

Швеи засуетились, создавая вокруг бессмысленную толкучку и видимость какой-то странной торжественности. Должно быть, такое проявление уважения нравилось их пожилым клиенткам, но меня мельтешение нафталиновых юбок перед глазами ужасно раздражало. Я в самом деле начинала выходить из себя, воздуха опять не хватало, и к моменту, когда нас завели в комнату с тремя платьями на пожелтевших от времени манекенах, уже действительно была готова устроить в этом «заведении» настоящий ураган.

Платье, которое, судя по именной табличке, предназначалось мне, стало последней каплей в и без того малом сосуде моего терпения.