Хрущевка княжны Соколовской 2

Глава 8

План по избавлению от общества Яринского прошел успешно, но я не учла одну маленькую деталь: на следующий день мне почти не стало лучше, однако в доме Тарковского приходилось изображать относительную бодрость.

– Дорогие мои, вы так похорошели. Я так давно вас не видела! – мать князя, Анастасия Матвеевна, расточала медовые улыбки, щедро одаривая комплиментами и меня, и сестер.

Девочки держались свободно и явно наслаждались атмосферой тихой роскоши и комфорта, от которого наверное уже успели отвыкнуть. Но их воспитание никуда не делось: они с вежливыми улыбками возвращали пожилой, но не утратившей шарма женщине, комплименты, изящно пользовались столовыми приборами и легко поддерживали необременительную светскую беседу.

Я только наблюдала за ними, предоставляя сестрам возможность насладиться обществом жизнерадостной вдовы. Сам Тарковский тоже помалкивал, позволяя матери стать центром беседы.

Она и стала, живо описывая воспоминания о давнем прошлом.

– Вы были такой чудесной и милой девочкой, Маргарита. Я всегда говорила, что из вс вырастет достойная во всех отношениях женщина, – вещала Анастасия Матвеевна.

Сестры при этих словах ехидно переглянулись, но спорить с гостеприимной хозяйкой не стали. Похоже, она значительно приукрашивала доброту Марго, но какое это имеет значение?

– А помните те замечательные розы в нашем саду, которые вы так обожали? – продолжала вдовствующая княгиня, все больше воодушевляясь от собственных слов. – Знаете, эти кусты до сих пор украшают задний двор. Как жаль, что они уже отцвели. Владислав, тебе стоило пригласить дорогих княжон раньше, чтобы они успели увидеть! Бутоны в этом году были просто прелестными.

Я улыбнулась и коротко кивнула. Память Марго на напоминания о розах никак не отозвалась, да и неудивительно: если то, о чем говорит княгиня, действительно происходило, то настолько давно, что вряд ли вспомнила бы и настоящая владелица тела. Что уж говорить обо мне?

– А помните малышку Аннет? Вы с ней были так дружны, – не унималась Анастасия Матвеевна. Ее ностальгическое настроение уже начало раздражать, и я взглянула на князя, пытаясь намекнуть ему, что пора бы и вмешаться. Но столкнулась с его непроницаемым взглядом.

– Конечно, – когда молчание слишком затянулось, пришлось ответить мне. – Но давно о ней ничего не слышала.

Говорила наобум в надежде, что эта самая Аннет не померла пару лет назад и не поставит меня этим фактом в неудобное положение.

– О, ничего удивительного. Она у меня такая егоза! С тех пор, как уехала учиться во Францию, почти не пишет. Не дочь, а перелетная птица. Хорошо что хотя бы Владислав чтит семейные традиции и не рвется из родного города, – княгиня с нежностью взглянула на сына, он ответил ей мягкой улыбкой, но взгляд Тарковского блуждал по комнате. Он явно думал вовсе не о сыновнем долге.

Когда подали чай, Владислав наконец отмер. Будто только что вспомнив, что обещал мне книги, послал за ними слугу.

– Неисправимый прагматик! – всплеснула руками Анастасия Матвеевна. – Пригласил такую прекрасную девушку и вручаешь ей книги? Идемте лучше прогуляемся по саду. Сегодня, наверное, последний приятный осенний день, не будем же его терять.

Спорить с княгиней никто не решился, хотя погода за окном царила на редкость пакостная. Дождь пока еще не начался, но тучи нависали над землей угрожающе. Сильный ветер пригибал к желтому газону ветви яблонь и волочил по усыпанным гравием дорожкам жухлые листья. Однако я даже порадовалась, когда вновь оказалась на свежем воздухе после душного гостеприимства Тарковской.

Князь небрежно предложил мне руку и за несколько минут мы немного отдалились от его матери, которая виртуозно развлекала ничего не значащей болтовней сестер. Он провел меня по дорожке на задний двор особняка и указал на клумбу с кустовыми розами.

– Вы хотели знать секрет тех мешков. Их содержимое здесь, – он стоял чуть позади, за моим плечом, но даже не глядя на его лицо я чувствовала в голосе улыбку.

– О, слава небу, вы все-таки прячете в клумбах трупы, как романтично! А я то уже почти расстроилась, решив, что там картошка или еще что-нибудь столь же заурядное, – мой восторженный тон придал словам еще больше абсурда, и князь снова рассмеялся.

А я поймала себя на мысли, что мне нравится его смешить. Как глупо!

– Вынужден вас расстроить, хоть мне этого вовсе не хочется. К сожалению, в мешках были не трупы, – мягко возразил князь, приближаясь. Я даже почувствовала его дыхание в волосах. Или это только ветер?

– Что же там тогда такое? – я еще раз пригляделась к кустам. Они оказались ничем не примечательными, как и весь остальной осенний сад.

– В мешках всего лишь удобрения.

Ладно, это пожалуй постраннее трупов. Князь – и лично таскал какие-то мешки для сада?

Мое изумление, наверное, читалось даже по затылку, потому что Тарковский все же соизволил пояснить.

– Если те идеи, что вы писали под псевдонимом «Эхо», вам на самом деле близки, вы меня поймете. Сад – мое хобби. Не слишком достойное дворянина, по крайней мере так считается в обществе. В этом доме мало слуг, и в основном я сам делаю все, что связано с цветами и деревьями. Пару раз в год приходится кое-что заказывать в магазинах. Искать работника через профсоюз, чтобы перетащить пару мешков, долго и бессмысленно, а нанимать человека на целый год, чтобы он бездельничал – нерационально. К тому же, я ценю уединение.

Пока князь говорил, я оглядывала высокий забор и ряды деревьев, которые отделяли его особняк от других не менее уединенных и красивых загородных домов.

Когда Владислав замолчал, я обернулась. И столкнулась с напряженным выжидающим взглядом.

– Вы в самом деле боитесь моего осуждения? – невольно вырвалось у меня, когда тишина стала очень неловкой.

– Скорее вашего разочарования, – почти весело улыбнулся он.

– Напрасно, – я отвернулась, чтобы скрыть смущение. Почему-то казалось, что этот простой разговор значил для князя гораздо больше, чем я предполагала.

Хмурые тучи наконец разразились дождем, и мы поспешно вернулись в гостиную. К этому моменту Настасья – та самая работница, которая приносила мне подарок от князя – подала чай и поставила на низкий столик возле кресел тарелку с ароматным печеньем. Еще горячее, недавно из печи, рассыпчатое и посыпанное сахаром.

– У вас очень талантливая работница, – улыбнулась я князю, пробуя угощение.

Настасья смущенно улыбнулась и покосилась на Владислава. Тот кивком велел ей уйти. Княгиня, которая стояла от нас в нескольких шагах и что-то в наставительном тоне говорила девочкам, закатила глаза и показательно вздохнула.

Что не так? Разве похвала вкусной еде – не часть нормальной светской беседы?

Впрочем, я быстро выбросила эту странность из головы и даже сумела немного насладиться легкой атмосферой послеобеденной беседы. Но все же когда Тарковский наконец перешел к делу и пригласил меня в кабинет, чтобы взглянуть на книги, почувствовала облегчение. Отчего-то весь этот день меня не покидало чувство, что я совершила ошибку, но я отвлеклась от него, пока шла рядом с Тарковским по коридору на втором этаже.

Его кабинет делился на две неравные части: одна походила на гостиную, только меньших размеров, и явно предназначалась для бесед. Вторая скрывалась за дверью, но когда князь скрылся за ней, я успела заметить заваленный бумагами стол и стеллажи с книгами, расставленными настолько плотно, что их наверное оттуда уже никогда не достать.

Пока я ждала в одиночестве, неподалеку суетилась Настасья. Явно для соблюдения приличий и моего спокойствия. И весь этот фарс меня смешил: на кафедре мы с Тарковским частенько оставались только вдвоем, но никому и в голову не приходило обвинять меня или его в легкомыслии. Что же изменилось здесь?

Тишина раздражала, и я решила занять ее непринужденной беседой.

– Позволь еще раз восхититься твоими кулинарными талантами, – заговорила я, отвлекая Настасью от имитации бурной деятельности.

Работница усмехнулась и сверкнула веселым взглядом.

– Да не мои это таланты, а князя, – шепнула она, покосившись на дверь. – Летом-то он в саду пропадает или на конюшне с Вьюнком, а зимой ему делать нечего, вот и…

– Хочешь сказать, и обед и десерт – его рук дело? – я чуть воздухом не поперхнулась от таких новостей. Нет, определенно труп в клумбе был бы куда более банален по сравнению с реальностью.

– Да, почти. Я конечно у него на подхвате, но он все сам, – кивнула Настасья.

Не мужчина, а мечта: любит растения и животных, готовит хорошо… Чего же не женат тогда?

Работница тихо прыснула в кулак, и я сообразила, что сказала это вслух.

– Так и я ему говорю, мол, чего не женитесь, князь? Супруга в доме за порядком следить будет. Он и отвечает, что за порядком и сам следит, а жена нужна, чтобы любить ее. Я у него тогда спрашиваю, как же детки? Он отмахивается всегда и отвечает, что ему дети от нелюбимой женщины ни к чему. Такой вот, – под конец рассказа Настасья вздохнула. Похоже, она и в самом деле переживала за личную жизнь Владислава больше него самого.

Когда князь вышел из кабинета со стопкой потрепанных книг в руках, работница уже сбежала в другой конец комнаты и усиленно поправляла там шторы. Выглядела она так, будто мы вовсе ни о чем и не разговаривали.

Как только перед глазами оказались старые томики в кожаных обложках, я тут же склонилась над ними. Все странности Тарковского сразу вылетели из головы, уступая место любопытству, от которого зудели кончики пальцев.

Стоило только взять в руки томик, который лежал на вершине стопки, как сразу стало понятно, что его кто-то вручную распечатал еще на старой машинке а затем старательно вшил в обложку.

Учебников по магии воздуха действительно никто не печатал из-за того, что дар к управлению этой капризной стихией проявлялся крайне редко, но похоже сами маги все-таки находили способы распространять свои знания.

Я пролистала первые несколько страниц, краем глаза выхватывая отдельные строки текста и заголовки. И быстро отметила, что Краузе говорил мне почти тоже самое, что излагалось здесь.

Взялась за следующую «книгу», на первой странице которой автор оговаривал, что изложенное далее – лишь его собственные наработки и они могут не подойти другим.

Пока перелистывала бесценные – во всех смыслах – тома и пыталась понять, с чего в первую очередь стоит начать изучение, когда вернусь домой, Тарковский не сводил с меня взгляда. Я время о времени поднимала на него глаза, и каждый раз видела что-то вроде умиления на обычно спокойном лице. Может, я подумаю о странностях его поведения, но – потом.

– Вижу, вам эти книги кажутся интересными, – заговорил князь, дав мне достаточно времени, чтобы пролистать их все. Последняя кстати содержала историю магов воздуха, которая, как и все, что связано с контролем над этой стихией, почему-то оставалась покрыта завесой тайны.

– Да, эти материалы определено будут мне полезны. Благодарю, – я постаралась вернуть себе сдержанный и хладнокровный вид, но судя по улыбке Тарковского, вышло крайне неубедительно.

– Я отдам их вам, но при одном условии, – добавил князь, убедившись, что я уже попалась на крючок.

– Каком? – его слова неприятно удивили и я напряглась, готовая услышать какой-то подвох.

Книги меня на самом деле заинтересовали, но не настолько, чтобы платить за них слишком высокую цену. В конец концов меня уже обучает Краузе, и все, что необходимо, рано или поздно расскажет он. Главное, чтобы все же не слишком поздно.

– Вы прекратите изучать дела вашего отца, приведшие его к банкротству, – невозмутимо сообщил условие Владислав.

Ага! Значит в этом прошлом все-таки есть что-то достойное внимания! Иначе с чего бы Тарковскому выдавать мне фамильные ценности в обмен на то, чтобы я оставила прошлое в покое?

Скрыть торжествующую улыбку не удалось. Поняв, что прокололся, Тарковский помрачнел.

– Поймите, я прошу об этом ради вашего же блага. Вы будете крайне разочарованы тем, что ничего не найдете и впустую потратите время, – попытался настоять Владислав, но прозвучало совсем не убедительно.

– Благодарю за предложение, но вынуждена отказаться, – я поднялась и направилась к выходу.

– Я готов помочь вам с выплатой долга Константину Георгиевичу, – донеслось мне в спину.

Ого! Так значит этот секрет стоит нескольких миллионов. Как любопытно.

Я не остановилась, даже не задумалась. Если Тарковский так переживает, значит мне в самом деле есть что искать. Уже взялась за ручку неплотно прикрытой двери, когда меня достигло еще одно предложение.

– Если хотите, я женюсь на вас. Обеспечу будущее ваших сестер и ваше обучение. Не стану мешать ни вашим публицистическим проектам, ни магическим экспериментам, – судя по тому, что это предложение князь делал сквозь стиснутые зубы, ходить последним козырем он совершенно не хотел. Но вынужден.

Я замерла на пороге, так и не открыв дверь.

Невероятно выгодное предложение. Красивый и богатый мужчина, свобода от обязательств, будущее сестренок и безопасное незнание. Прошлое так и останется покрыто мраком тайны, но какое это будет иметь значение, если все и так хорошо? Просто идеально.

Такое решение было бы логичным. Таким же логичным как все, которые я принимала и в прошлой жизни, и в новой. Но я совершенно не хотела оказываться женой, взятой ради обязательства. Чувствовала, что это неправильно, что я буду несчастлива, даже имея все то, что предоставит мне титул княгини Тарковской.

Сколько бы ни искала, я не могла найти ни одного логичного аргумента, чтобы отказать князю, но чувствовала, что согласие станет самой обоснованной ошибкой в моей жизни.

– Нет, – шепнула я. Разум вопил, что это глупость, что я должна согласиться, но мерзкое чувство едва не совершенной непоправимой шибки тут же уступило место глубокому удовлетворению от верно сделанного выбора. Я ощутила себя свободной в тот момент, когда прохрипела отказ.

За спиной что-то щелкнуло. Я обернулась и уперлась взглядом в блестящее дуло пистолета, направленного на меня.