Хрущевка княжны Соколовской 2

Глава 17

Когда танец закончился, я чувствовала себя одновременно и приободрившейся, и уставшей. Но старалась не подавать виду и вполне удачно поддерживала беседу о слишком холодной для сентября погоде.

Мысли в этот момент занимал куда более интересный вопрос: не свалюсь ли я прямо посреди зала, если попытаюсь теперь, после помощи князя, распространить свою «сеть прослушки» на весь особняк, а не только на три зала.

– Вы все еще плохо себя чувствуете? – спросил Тарковский, когда я, кажется, пропустила мимо ушей какие-то его слова.

– Нет, но я немного рассеянна сегодня. Все это очень непривычно и волнительно, – я обвела взглядом пары, которые продолжили кружиться в танце.

Во взгляде Тарковского мелькнуло любопытство. Уверена, ему хотелось спросить, устраивали ли в моем мире похожие приемы, но здесь он не решился заговорить. Вот и правильно.

– Если позволите, я провожу вас в более тихое место.

Не дожидаясь моего согласия, Владислав подхватил меня под руку и мы направились в сторону музыкальной комнаты. Я чувствовала, как в спину то и дело впиваются завистливые взгляды более молодых, родовитых и богатых девиц, но решила не обращать внимания на их явное осуждение.

Остановившись возле рояля, князь выпустил мою руку и я тут же ретировалась к приоткрытому окну, вдыхая уличную прохладу. Владислав же уселся за инструмент, и вокруг тут же собрались желающие послушать его игру.

Значит, еще и музицирует. Список его достоинств стремится к бесконечности. Впрочем, неудивительно: его наверное воспитывали в полном соответствии с дворянскими традициями.

Когда изящные руки князя начали порхать над клавишами, я затерялась в стайке восхищенно вздыхающих девиц. Признаться, по сравнению с Павлом и Мариной играл он посредственно, но главное – пока я делаю вид, что восхищаюсь талантами Тарковского, могу направить мысли на новое заклинание.

Спеша воспользоваться моментом, я быстро перестала слышать музыку. Вместо нее сознание заполнили тихие шепотки горничных, лай собак на заднем дворе, ругань какого-то работника и глухой стук, будто что-то свалилось на пол. Второй этаж оставался в тишине, но сосредоточившись на ней, я быстро уловила два тихих старчески голоса. Заинтригованная, тут же сосредоточила внимание на них.

– Не волнуйтесь, ваши деньги в полном порядке. Еще немного – и выведем без налога, – суетливо докладывал Яринский.

– А если проверка? Вы уверены, Константин Георгиевич? Там ведь на миллионы. Случись что – я без титула останусь! – судя по глухим звукам и нервному дыханию, Панин расхаживал по маленькой комнате и крайне сильно нервничал.

– У меня по этой схеме уже десять человек прошло, все отработано. К тому же, если налоги уплатите, вам на покрытие долгов не хватит. Один только сегодняшний пир чего стоит – даже представить боюсь, – Яринский явно получал удовольствие, напоминая своему клиенту о его проблемах. По положению он все еще оставался ниже Панина, но сейчас наверняка наслаждался той властью, которую давали ему финансовые махинации.

Голоса затихли, и я ждала, затаив дыхание. Но приступ головокружения выбил меня их состояния сосредоточенности, и я вдруг, в один момент, оказалась посреди толпы восхищенных девиц. Отзвучали последние аккорды мелодии, и князь поднялся, освобождая место для какой-то совсем юной красавицы, которая тоже решила щегольнуть мастерством.

– Вы прекрасно играете, – сказала я только для того, чтобы упорным молчанием не выделять себя среди остальных.

– Вовсе не так прекрасно, как княжна Марина Алексеевна, – вернул мне комплимент Владислав. – Жаль, что возможность послушать ее игру выпадает так редко. Но я слышал, в последнее время она участвует в концертах благотворительного оркестра вместе с Павлом Ртищевым.

– Верно, – я навострила уши, разом позабыв о плохом самочувствии. Если и князь сейчас начнет говорить что-нибудь о загадочном «круге», надо попытаться вытащить из него побольше информации.

– Похвальное решение с ее стороны, однако компания молодого Ртищева может ей навредить, – Тарковский предложил мне руку и мы медленно побрели вдоль длинной стены, оставаясь на виду, но достаточно далеко от толпы, чтобы никто не слышал наш разговор. Конечно если в округе нет еще одного мага воздуха.

– Вы полагаете? – я округлила глаза, будто слышу о сомнительной репутации Павла впервые.

Я прекрасно помнила, что в деле о расхищении денег моего отца фамилия Ртищевых не упоминалась, так что, вопреки всем предупреждениям, Павлу я пока доверяла больше, чем всем остальным знакомым мне мужчинам.

– Его семья известна крайне передовым подходом к ведению сельскохозяйственных дел. Павел едва ли не в открытую называет себя соцалистом. Не опасаетесь ли вы, что его идеи негативно скажутся на вашей сестре?

Еще один доброхот со своими советами! Да, по рассказам Марины я уже поняла, что Павлу явно симпатичны идеи равенства или хотя бы попыток к нему приблизиться. Видимо, для местных людей даже они звучат слишком революционно, но я, как человек, который жил в совсем другом мире, не могу их осуждать.

– Пока что идеи о неполноценности женщин и дворянские старые традиции принесли моей семье гораздо больше вреда, чем рассуждения социалистов и благотворительные концерты, – с трудом сдерживая раздражение, ответила я. Мои слова разозлили Владислава сильнее, чем я рассчитывала.

– Полагаете, вам было бы лучше оказаться женщиной без привилегий, такой же, как дочери рабочих и торговцев? – спросил он, пронзая меня хмурым взглядом.

– Разумеется! – не выдержала я. – Мне не пришлось бы играть во все эти ваши дворянские игры, я могла бы просто жить и работать, выбрав дело по способностям. Найти мужчину не для выгоды, а по велению сердца, и совершенно не беспокоиться о том, что по этому поводу скажут люди, на которых мне абсолютно плевать.

Я говорила тихо, почти шипела, и слышал меня только Владислав. Когда я замолчала, он сильно изменился в лице: стал задумчив, гнев куда-то испарился.

– Просто жить, работать и любить, – медленно повторил он, будто пробуя сочетание этих слов на вкус. – Это в самом деле все, чего вы…

– Вот вы где, дорогая! – Яринский прервал князя на середине, буквально вклиниваясь между нами и вынуждая меня отпустить руку Тарковскго. – Похоже, уже заскучали?

– Да, – я посмотрела в глаза Владислава, давая ему понять, что отвечаю вовсе не Яринскому.

Остаток вечера я думала только о том, как распорядиться полученной информацией. Еще несколько раз на короткое время пыталась слушать с помощью магии, что происходит вокруг, но ничего интересного узнать не удалось.

Нелепые попытки Яринского выглядеть джентльменом уже не так раздражали, когда я думала о том, как посажу его в лужу общественного осуждения. Но пока что мне приходилось терпеть и даже ему улыбаться: теперь было бы отлично, если бы он согласился закрыть мой долг до свадьбы,а еще лучше – до помолвки, которая в этом мире представляет собой что-то вроде обещания перед Небесами. Для этого старик должен быть полностью уверен, что я в его руках и никуда уже не денусь.

Домой я вернулась к одиннадцати часам вечера. К счастью, удалось отделаться от компании Яринского у выхода из особняка, правда, для этого пришлось пообещать, что мы непременно встретимся и на следующих выходных – на этот раз для «более приватной» прогулки. Я готова была пообещать что угодно, лишь бы избавиться от его мерзкого общества, поэтому мы условились, что он приедет за мной и сестрами в следующую субботу в полдень.

Марина и Марта встретили меня в дверях. Лицо средней сестры ничего не выражало, глаза Марты покраснели. Обе явно либо плакали, либо близки к тому, чтобы разрыдаться.

Сердце сжалось при виде того, как они за меня переживают. Очень хотелось рассказать им обо всем, что я узнала, но сейчас пришло время браться за дело всерьез. Никто не должен заподозрить, что я намерена увильнуть от этой позорной, мерзкой свадьбы. Поэтому девочкам лучше ничего не знать: пусть ведут себя так, будто все уже решено.

– Простите меня, – я обняла обеих.

Марта всхлипнула и вцепилась руками в рюши на моем платье.

– Ты не обязана этого делать! Это несправедливо! Мы с Мартой тоже можем устроиться на работу, и… И эту квартиру можно продать, и… – она снова всхлипнула, не в силах больше сдерживать слезы.

Я и сама ощутила, как горечь подкатывает к горлу.

– Все равно не хватит. Лучше так, чем сесть в тюрьму а неуплату, – Марина покачала головой и тоже прижалась ко мне крепче. – Будем надеяться, что Яринский с его-то привычками проживет не слишком долго.

От удивления я даже усмехнулась сквозь подступающие слезы. Вот уж не ожидала от средней сестры настолько прагматичных рассуждений. Впрочем, будь я в самом деле в безвыходном положении, наверное, рассуждала бы так же.

Чтобы избавиться от платья, мне понадобилась помощь девочек. Рухнув в кровать, я не чувствовала тела от усталости, но уснуть не удавалось. Стоило только погрузиться в дрему, как перед глазами начинали мельтешить расплывчатые образы, похожие на привидений из старых фильмов. Они воздевали руки и что-то шептали, их шепот сливался в нестройный хор, в котором я не могла разобрать ни отдельных голосов, ни слов.

Несколько раз я просыпалась, даже неосознанно проводила рукой перед лицом в попытках развеять странную дымку видений, но они возвращались, как только я вновь закрывала глаза и расслаблялась.

Убедившись, что бороться с ними бесполезно, я направила все силы на попытки понять, что они говорят. Голова гудела от напряжения, но после нескольких попыток мне все же удалось разобрать отдельные слова.

«Приветствую тебя, первая колдунья»

«Вторая кровь в роду, одаренная Небесами…»

«Принимаем тебя, вторая одаренная кровь…»

«Принимаем жертву…»

Всего несколько мгновений – и голоса снова слились в монотонный гул, но перед глазами пронеслась цепочка образов, одновременно знакомых и неизвестных. Сухие, высокие, светловолосые и светлоглазые люди с тонкими и изящными чертами лица. Нетрудно догадаться, что все они – родственники Марго. И они принимают меня в свою семью?

Но какую еще жертву? И почему вторая одаренная в роду?

Как на зло, стоило только добраться до правильных вопросов, видения быстро сменились крепким сном, от которого утром голова казалась чугунной.

Восхваляя всех местных богов за то, что сегодня воскресенье и мне не нужно тащиться на работу, я встала на добрых три часа позже обычного. По стеклу снова барабанил дождь, поэтому я ограничилась простой зарядкой и дыхательными упражнениями, решив, что и сегодня пробежку можно пропустить.

Из кухни пахло блинами, сестры о чем-то тихо переговаривались.

Марту, похоже, увлекла кулинария, хоть она этого и не признавала: уже не раз, возвращаясь домой, я обнаруживала на столе выпечку, сделанную ее руками. Не всегда удачную, но приготовленную с большим старанием. И хотя даже сейчас у плиты она стояла с таким лицом, будто делает нам всем огромное одолжение, очередной блин переворачивала очень ловко и явно получала удовольствие от процесса.

Я сама готовить так и не полюбила даже в этом мире, потому с удовольствием передала заботу о нашем питании в руки младшей сестры и старалась подбодрить ее даже в случае неудач.

– Девочки, помогите мне освежить в памяти историю нашей семьи, – разливая по кружкам ароматный чай со смородиной, купленный у соседки-дачницы за копейки, завела беседу я. – Вы помните, как и за что наши предки получили дворянство?

Сестры переглянулись.

– Тебе тоже этой ночью снились предки? – спросила Марина, перекладывая варенье из банки в красивую пиалу.

– Тоже? Значит, они снились и вам?