Как создать хентай 5 18+

Глава 27

Я всё ещё стоял, зажатый между двух огней, и пытался переварить их шёпот, который обещал мне и райские кущи, и адские муки одновременно. Мой разум, кажется, окончательно сломался и отказывался понимать, чего ему бояться больше — ледяного «исследования» от Кэори или горячего «сюрприза» от Мико. Одна обещала разобрать меня на атомы с холодным любопытством учёного, другая — устроить такой фейерверк, что я забуду собственное имя. Оба варианта звучали пугающе и до дрожи в коленках соблазнительно. Но моим паническим размышлениям не суждено было продлиться долго. Из динамиков на главной сцене раздался бодрый голос ведущего, того самого парня с волосами цвета фуксии:

— А теперь, дамы и господа, встречайте бурными аплодисментами тех, кто дарит нашим мечтам плоть и кровь! Мозг и сердце нашей любимой студии «Ханабен»! Талантливейшие художницы — очаровательная Фукуи Мико и несравненная Ока Кэори!

Толпа взревела. Я и представить не мог, что у наших девочек столько поклонников. Серьёзно, я думал, мы просто делаем игры в своём тихом уголке, а тут такой рёв, будто на сцену выходят рок-звёзды. Аплодисменты были такими громкими, что, казалось, стены павильона вот-вот затрясутся, а пол завибрировал у меня под ногами.

Мико, услышав своё имя, тут же преобразилась. Вся её напускная обида на меня испарилась без следа. Она расправила плечи, словно маленькая гордая птичка, одарила меня последней озорной улыбкой, от которой у меня снова всё сжалось внутри, и, подхватив под руку Кэори, потащила её в центр всеобщего внимания. Кэори же выглядела так, будто её ведут на казнь, а не на сцену. Она даже слегка упёрлась, но против напора Мико устоять было невозможно.

Они вышли в свет софитов, и я, стоя в спасительной тени, почувствовал такой укол гордости, что даже дышать стало трудно. Они были прекрасны. Две стороны одной медали, инь и ян нашего маленького хентайного мира. Мико — маленькая, энергичная, похожая на фею, которая вот-вот взлетит от переполняющих её эмоций. Она махала толпе, посылала воздушные поцелуи и буквально светилась от счастья, впитывая обожание зала. Кэори же, напротив, была воплощением спокойствия и холодной, отстранённой красоты. Она не улыбалась, лишь едва заметно кивнула залу, но в её позе, в том, как она гордо держала голову, чувствовалось такое достоинство, что толпа на секунду притихла, заворожённая её ледяным величием.

Первой, конечно же, начала Мико. Она подпорхнула к микрофону, и её звонкий, весёлый голос тут же заполнил всё пространство.

— Приве-е-ет всем! — пропела она, и толпа восторженно взревела в ответ, скандируя её имя. — Я так рада, так рада вас всех здесь видеть! Вы просто невероятные! Спасибо, что пришли!

На огромном экране за её спиной замелькали её работы. Милые, забавные, но при этом донельзя соблазнительные чиби-версии наших героинь, арты с кицуне, неко-девочками и другими мифическими созданиями, которые в её исполнении выглядели одновременно невинно и порочно.

— Многие думают, что создать милого персонажа — это просто, — щебетала она, порхая по сцене, как бабочка. — Нарисовал большие глазки, румяные щёчки — и готово! Но это не так! Чтобы вы по-настоящему влюбились в героиню, она должна быть не просто кавайной. Она должна быть… живой! В ней должна быть искорка, маленький чертёнок, который будет вас дразнить и не давать спать по ночам! Вот, посмотрите сюда!

На экране появился арт с одной из наших героинь, Асано, в образе школьницы. Она сидела на парте, кокетливо болтая ногой.

— Видите? Не просто милая девочка. А правильный изгиб бедра, который подчёркивает её упрямый характер. Чуть приоткрытые губки, которые так и просят поцелуя, а может, и чего-то большего. А главное — блеск в глазах! Этот маленький блик, который говорит: «Я не такая простая, как кажусь. Попробуй, разгадай меня!». Именно такие детали заставляют ваше сердце биться чаще, заставляют вас хотеть её защищать и… обладать ею.

Она говорила так увлечённо, с таким неподдельным восторгом, что даже я, человек, который видел эти арты сотни раз и писал для них предыстории, заслушался. Она была не просто художницей. Она была настоящей волшебницей, которая знала, как с помощью пары штрихов и правильного оттенка розового вдохнуть в нарисованную картинку настоящую, живую душу.

Когда она закончила, зал взорвался овациями. Мико, раскрасневшаяся и счастливая, поклонилась и, хихикнув, уступила место Кэори.

И тут же наступила тишина. Гул смолк так резко, будто кто-то повернул рубильник. Кэори подошла к микрофону с грацией хищной пантеры. Она не улыбалась, не пыталась заигрывать с публикой. Она просто стояла и смотрела в зал своими громадными, бездонными глазами. И в этой тишине было больше власти, чем в самых громких криках.

— Добрый вечер, — её голос был ровным, спокойным, почти академичным, но от него по коже пробежал холодок. — Моя коллега рассказала вам о душе. Я же расскажу вам о разуме. О том, как цвет и композиция управляют вашими эмоциями без вашего ведома.

На экране за её спиной появился арт с нагой, который она показывала мне в офисе. Та самая змееподобная женщина, обвивающая мужчину. Арт был выполнен в холодных, почти ядовитых тонах.

— Психология восприятия — это точная наука, — безэмоционально продолжала Кэори, но я-то знал, что за этим холодным фасадом скрывается настоящая буря. — Посмотрите на этот арт. Спиралевидные узоры на её теле — это не просто украшение. Они создают гипнотический эффект, затягивая ваш взгляд в центр композиции, подчиняя ваше внимание. Холодные, почти металлические тона — синий, фиолетовый, серебряный — подчёркивают её отстранённость, её доминантную, властную натуру. Она не просит. Она требует.

Толпа слушала, затаив дыхание. Её лекция была похожа на сеанс гипноза. Она говорила о «точках фокуса», «цветовой гармонии» и «подсознательных триггерах», и её слова, как острые ледяные иглы, проникали прямо в мозг.

— Она не соблазняет вас теплом. Она парализует вас холодом. Она заставляет вас желать подчиниться, потому что в этом подчинении вы видите единственную возможность приблизиться к ней, разгадать её тайну. Это не страсть. Это интеллектуальная дуэль, в которой вы заведомо проиграли.

Она замолчала. И в этой оглушающей тишине я вдруг с абсолютной, ужасающей ясностью понял. Она говорила не только об арте. Чёрт возьми, она говорила о себе. О нас. О наших с ней «исследованиях». О том, как она, с холодным, отстранённым видом, позволяла мне изучать её тело, но на самом деле… на самом деле это она изучала меня. Она контролировала всё. Каждый мой вздох, каждое прикосновение, каждый стон. Она была этой нагой. А я… я был тем самым мужчиной, которого она обвила своими кольцами, загипнотизировала и подчинила своей воле. И самое страшное, самое постыдное было то, что мне это безумно нравилось.

Кэори закончила своё выступление, и зал, который до этого сидел в оцепенении, взорвался аплодисментами, ещё более громкими и яростными, чем после выступления Мико. Люди были не просто в восторге. Они были заворожены. Покорены. Я смотрел на неё, на эту ледяную королеву, стоящую в свете софитов, и понимал, что сегодня она приобрела не просто поклонников. Она приобрела адептов. Секту имени Ока Кэори. И я, кажется, был первым в их списке.

Я стоял за кулисами, в спасительном полумраке, и чувствовал себя главным героем дешёвого боевика, которого вот-вот толкнут на арену для гладиаторских боёв. Только вместо меча и щита у меня был микрофон, а вместо львов — тысяча фанатов. Честно говоря, я бы предпочёл львов.

Сердце колотилось не просто так, оно исполняло какой-то безумный барабанный бой, отдаваясь в ушах и горле. Казалось, ещё немного, и оно выпрыгнет изо рта, помашет мне на прощание и скроется в толпе. Ладони стали мокрыми и липкими. Отличная мысль, Изаму, уронить микрофон в первую же секунду. Это будет незабываемо.

Я подсмотрел в щёлочку между тяжёлыми бархатными шторами. Мама дорогая. Зал был похож на огромное, живое, дышащее существо, которое гудело в предвкушении. Тысячи лиц, тысячи глаз, и все они скоро будут смотреть на меня. На меня! На парня, который большую часть жизни провёл, прячась за экраном ноутбука и вымышленным именем. Во рту моментально пересохло, будто я наелся песка. Паника, эта холодная и мерзкая змея, обвилась вокруг моей шеи и начала медленно сжимать кольца. Я не смогу. Точно не смогу. Я выйду, открою рот, и оттуда вырвется только жалкий писк. Позор на всю Японию. Конец карьере Сенсея Кампая.

— Изаму-кун, ты в порядке? На тебе лица нет.

Я подпрыгнул от неожиданности. Рядом, словно два ангела-хранителя из моей хентай-новеллы, материализовались Мико и Кэори. Они только что вернулись со сцены, разрумянившиеся, возбуждённые, но донельзя довольные. Их выступление прошло на ура. Теперь мой черёд… опозориться.

— Я… кажется, я сейчас отброшу коньки, — честно выдавил я. Голос звучал так, будто я не говорил лет сто.

Мико, не раздумывая ни секунды, подлетела ко мне и крепко-крепко обняла. Она была такой миниатюрной и тёплой, как маленький котёнок, забравшийся на грудь.

— Не бойся, Изаму! — прошептала она, уткнувшись носом мне куда-то в район ключицы. — Они же не кусаются! Они тебя обожают! Ты для них как поп-идол! Просто выйди и скажи «привет»! Они уже от этого будут визжать от восторга!

Её вера в меня была такой чистой и искренней, что в горле запершило. Я неловко похлопал её по спине, чувствуя, как ледяная змея паники чуть ослабила хватку.

Кэори подошла с другой стороны. Она не стала обниматься, это было не в её стиле. Она просто положила свою прохладную, изящную ладонь мне на плечо. Я поднял на неё глаза. Её серые, обычно похожие на два кусочка льда, глаза сейчас смотрели с такой непривычной теплотой и… сочувствием.

— Ты справишься, — её голос был тихим, но твёрдым, как сталь. — Не нужно ничего придумывать. Просто говори то, что у тебя на уме. Этого хватит.

Её слова, такие простые, подействовали лучше любого успокоительного. Дыхание стало ровнее. Сердце сбавило обороты с хард-рока до лёгкого джаза. Может, и правда справлюсь?

И тут, словно финальный босс в моей личной игре под названием «Смертельный Ужас», появилась она. Утияма-сан. Она возникла из темноты абсолютно бесшумно, с грацией чёрной пантеры, выслеживающей добычу.

— Волнуешься, мой мальчик? — прошептала она, и от её низкого, бархатного голоса у меня по спине пронёсся целый табун мурашек-гигантов.

Она встала вплотную, так близко, что я снова погрузился в облако её духов — терпких, сладких, сводящих с ума. Её пальцы, как бы случайно, коснулись воротника моей рубашки, поправляя его. А потом скользнули выше и задержались на шее, прямо над пульсирующей жилкой. Прикосновение было лёгким, почти неощутимым, но мой организм отреагировал на него так, будто меня ударило током.

— Не стоит, — её губы оказались в паре миллиметров от моего уха. — Они пришли сюда не за студентом Андо Изаму. Они пришли за ним. За Сенсеем Кампаем. Так что просто выйди и покажи им его. Того самого, наглого, самоуверенного и чертовски талантливого парня, который пишет лучшие новеллы в этой стране.

Она отстранилась и заглянула мне прямо в глаза. В её взгляде плескалась такая власть, такая уверенность и… такое откровенное обещание, что у меня снова перехватило дыхание.

— А потом… — она сделала короткую паузу, и на её губах расцвела та самая улыбка, от которой хотелось одновременно и сбежать, и упасть на колени, — потом мы отпразднуем твой триумф. Как следует.

Моё сердце, только что пришедшее в норму, снова пустилось вскачь, но на этот раз это был не страх. О нет. Это было чистое, незамутнённое предвкушение. В голове моментально нарисовалась картина этого «празднования», и щёки залило краской.

— А сейчас на сцену приглашается тот, чьё имя заставляет женские сердца биться в два раза чаще, а мужские — сгорать от чёрной зависти! Встречайте бурными аплодисментами, легендарный, неповторимый, гениальный… СЕНСЕЙ КАМПАЙ!

Оглушительный рёв толпы ударил по ушам, как цунами. Митсуко легонько, но настойчиво подтолкнула меня в спину.

— Иди, герой. Твой выход.

Я сделал глубокий вдох, выдохнул остатки страха и шагнул из уютной темноты кулис в ослепительный, безжалостный свет софитов. Прямо в пасть ревущему и обожающему меня чудовищу.