Как создать хентай 5 18+

Глава 30

Я прислонился к прохладной бетонной стене и почувствовал себя не просто выжатым цитрусом, а скорее тем, что от него осталось после того, как его пропустили через соковыжималку, а потом ещё и попытались сшить из кожуры крохотную шапочку. Всё. Конец. Занавес. Фестиваль, который казался мне бесконечным марафоном паники и восторга, наконец-то закончился. Мой звёздный час, моя минута славы, моё публичное харакири — как ни назови — тоже подошло к своему логическому финалу. Внутри образовалась звенящая пустота. Будто из меня высосали всю энергию, весь адреналин, весь страх и заменили их ватой.

И тут, словно призрак из японских страшилок, рядом со мной возникла она. Кэори. Моя личная Снежная Королева. Я был настолько погружён в свои мысли, что заметил её, только когда в нос ударил тонкий, едва уловимый аромат её духов — что-то холодное, цветочное, как ночная фиалка в заморозки.

— Изаму, — тихо позвала она, и я вздрогнул, словно меня уличили в подглядывании. — Ты выглядишь так, будто неделю без остановки бежал марафон.

Я выдавил из себя кривую усмешку, не отрывая взгляда от рабочих, которые с деловитым видом разбирали сцену — мой недавний трон.

— Примерно так и есть. Только ещё и с препятствиями. И за мной гнались голодные тигры.

Она подошла ещё ближе. Настолько, что я почувствовал тепло её тела сквозь тонкую ткань рубашки. Её привычная ледяная аура куда-то испарилась. Во взгляде, которым она одарила меня, появилось что-то новое. Что-то тёплое, глубокое и… сочувствующее? От Кэори? Мир точно сходит с ума.

— Моё предложение… — её голос стал ещё тише, превратившись в заговорщицкий шёпот, от которого у меня по спине пробежал табун мурашек. — Насчёт нашего совместного исследования… Оно всё ещё в силе.

Она сделала ещё один крохотный шаг и встала вплотную. Её бедро мягко, но настойчиво прижалось к моему. Я замер, боясь дышать.

— Но для начала, — продолжила она, и в её голосе зазвучали мурлыкающие нотки, от которых у меня в голове всё поплыло, — тебе нужно как следует отдохнуть. Выспаться. Восстановить силы для… новых свершений.

Её рука, до этого спокойно висевшая вдоль тела, как бы невзначай скользнула вниз. Я, как заворожённый, следил за этим движением. Её пальцы коснулись моих джинсов, и я ощутил, как она уверенно, без тени сомнения, сжала моё достоинство через плотную ткань.

Я дёрнулся, как от удара током, и из груди вырвался сдавленный стон. Моё тело, которое секунду назад было готово отключиться, мгновенно отреагировало на эту дерзкую, совершенно неожиданную ласку. Чёрт возьми, я был уверен, что там уже всё спит мёртвым сном!

Кэори томно, почти театрально вздохнула, и её горячее дыхание обожгло мне шею.

— А потом… — прошептала она, и её пальцы сжались ещё сильнее, выбивая из меня остатки воздуха, — мы всё решим. И проведём самое тщательное исследование.

Она медленно отстранилась, грациозно, словно балерина, поднялась на цыпочки и оставила на уголке моих губ короткий, но такой ошеломительно нежный поцелуй, что у меня подкосились ноги. А потом, не сказав больше ни слова, развернулась и, покачивая бёдрами, пошла к остальным. Она даже не обернулась. Просто оставила меня стоять в полном, абсолютном, оглушающем шоке, с бешено колотящимся сердцем и очень конкретной проблемой в штанах. Это была не та Кэори, которую я знал. Это была какая-то её демоническая, соблазнительная версия. И, кажется, эта версия хотела меня съесть. На завтрак, обед и ужин.

Когда я наконец смог прийти в себя и вспомнил, как дышать, наша команда уже прощалась. Мы обменялись усталыми, но счастливыми улыбками и пообещали друг другу проспать ближайшие сутки. Я, пошатываясь, побрёл к своей семье, которая терпеливо ждала у машины. Отец, Айяно, Эйми— все они смотрели на меня с такой гордостью и обожанием, что я почувствовал себя неловко, будто я не сценарий написал, а в одиночку спас мир от нашествия инопланетян.

— Ну что, чемпион, поехали домой? — отец так хлопнул меня по плечу, что я чуть не сложился пополам. Его энтузиазм мог бы питать небольшой город.

В машине царила приятная, умиротворяющая тишина. Я смотрел в окно на проносящиеся мимо огни ночного Токио и чувствовал себя на вершине мира. И одновременно — на самом дне. Странный коктейль из всемогущества и бессилия. Я был героем, триумфатором, но в то же время — пешкой в чужой игре. Я почти заснул, убаюканный мерным покачиванием машины и тихой музыкой из радио.

Дома я был готов просто доползти до кровати и умереть до утра. Но у моего отца, как всегда, были свои грандиозные планы.

— Эй, чемпион, а ну-ка стой! Куда это ты намылился? — его зычный голос остановил меня уже на полпути к спасительной лестнице. — Такой день нужно отметить! Как следует! Я заказал твою любимую пиццу! С двойным сыром и пепперони! Уже должна быть на подходе!

Я обернулся, готовый взмолиться о пощаде и притвориться мёртвым.

— Пап, я не могу… У меня просто нет сил… Я сейчас упаду и усну вот прямо здесь, на коврике…

Но мои жалкие протесты утонули в общем хоре энтузиазма. Я увидел счастливое, сияющее лицо отца. Улыбающуюся Эйми, которая уже доставала из шкафа тарелки. И Айяно… она смотрела на меня с такой любовью и нежностью, что моё сердце растаяло. И я сдался. Я понял, что этот вечер, этот маленький семейный праздник, нужен не только мне. Он нужен им. Им нужно было разделить со мной этот триумф, почувствовать себя частью моей маленькой победы. И я не мог их этого лишить.

— Хорошо, — я улыбнулся, чувствуя, как усталость отступает, уступая место чему-то тёплому и очень родному. — Только при одном условии. Мне достанется самый большой кусок. Я сегодня это заслужил.

Пицца. О, эта божественная, дымящаяся, источающая умопомрачительный аромат пицца! Сыр тянулся бесконечными нитями, пепперони соблазнительно блестела жирком, а мягкое тесто, казалось, таяло во рту. Я впился в неё зубами, как дикий зверь, и почувствовал, как по венам разливается чистое, незамутнённое счастье. Вся усталость, накопившаяся за последние дни, весь этот безумный марафон с фестивалем — всё это куда-то испарилось, уступив место простому человеческому удовольствию.

Мы развалились прямо на полу в гостиной, как первобытное племя у костра. Только вместо костра у нас был низенький столик, заставленный коробками с пиццей, а вместо ритуальных напитков — ледяная газировка. Отец, в честь нашей грандиозной победы, даже позволил себе и мне по баночке пива. Воздух был пропитан смехом, уютом и каким-то совершенно детским восторгом. Никаких тебе тайн, интриг и ледяных взглядов. Просто семья, которая наконец-то может расслабиться.

— Сынок, ты был просто бог! — отец, активно работая челюстями, размахивал руками так, что кусок пиццы в его руке опасно накренился. — Я серьёзно! Когда ты вышел на сцену и объявил, что ты и есть тот самый Сенсей Кампай… Ты бы видел их рожи! У половины зала челюсти поотваливались! А потом как они заорали! Я думал, нас звуковой волной снесёт! Вот это я понимаю, триумф!

Айяно, сидевшая так близко, что я чувствовал тепло её бедра, игриво пихнула меня в бок.

— Ой, да ладно, пап, что тут скромничать! Наш братик теперь суперзвезда! — хихикнула она, делая глоток колы. Её глаза блестели озорством. — Я видела, как на тебя пялились те девчонки в костюмах. Особенно та, с лисьими ушками. Ещё чуть-чуть, и она бы на тебя набросилась прямо там. Готовься, теперь отбоя от поклонниц не будет. Могу поработать твоим телохранителем, если что. За скромную плату, конечно!

— Ха-ха, очень смешно, — проворчал я, но скрыть довольную улыбку было выше моих сил. Чёрт возьми, это было до неприличия приятно.

— Изаму-кун, ты держался так уверенно, — с мягкой, почти материнской улыбкой сказала Эйми-сан. Кажется, от её недавней холодности не осталось и следа. — Я и представить не могла, что ты так здорово умеешь выступать на публике. У тебя определённо есть к этому талант.

Я смущённо кашлянул, чувствуя, как уши начинают гореть. Столько комплиментов за один вечер — это уже перебор для моей скромной персоны.

— Да бросьте… Я просто нёс какую-то ерунду, что в голову пришла, — пробормотал я, пряча лицо за очередным куском пиццы.

— Это была не ерунда, сынок! Это была речь победителя! — отрезал отец и с громким «Ах!» отхлебнул пива.

Постепенно бурный восторг утих, сменившись ленивой сытостью. Мы неспешно доедали, вспоминая самые забавные моменты фестиваля. Я с хохотом рассказывал, как ко мне подбежал какой-то дедуля и попросил автограф прямо на своей руке, и как Кэори, войдя во вкус рукводителя, с линейкой гонялась за звукорежиссёром, требуя идеального баланса басов. Все смеялись, и этот смех был лучшей музыкой на свете. Это был идеальный вечер. Настолько идеальный, что я должен был догадаться — скоро всё пойдёт наперекосяк. Как обычно. Идиллию, как всегда, разрушил один-единственный, совершенно невинный вопрос.

— Кстати, сын, — отец с громким стуком поставил пустую пивную банку на стол и посмотрел на меня с неподдельным любопытством. — А что у тебя за важная встреча завтра? Я сегодня случайно подслушал, как твоя спонсорша, эта блондинка… Саша, кажется… говорила, что ты вечером будешь занят.

Я застыл. Кусок пиццы замер на полпути ко рту. Мой мозг, до этого блаженно плававший в сырно-колбасной неге, взвыл сиреной воздушной тревоги.

Чёрт. Чёрт! Чёрт! Я же совсем выкинул из головы этот чёртов ужин! Отца Аои! Его «деловое предложение»!

— А… это… ну… — я лихорадочно пытался сообразить, что бы такое соврать, но в голове был абсолютный вакуум.

— Ну? — поторопил батя, видя моё замешательство. — Что за секреты от родной семьи? Опять какое-то тайное поручение от твоей начальницы-соблазнительницы?

— Нет, пап, всё намного, намного хуже, — со стоном выдохнул я, понимая, что врать бессмысленно. Проще сразу выложить всё как на духу. — Меня… меня пригласил на ужин один человек. Хикари Ичитаре. Отец Аои.

— Аои? — тут же встряла Айяно, и в её голосе зазвенели стальные нотки. — Это той самой зеленоволосой фурии, которая на тебя вешается, как банный лист?

Я молча кивнул, чувствуя себя приговорённым к смертной казни.

И как она узнала? Я рассказал? Совсем ничего не помню…

— Так, — отец нахмурился, и его лицо сразу стало серьёзным. — И что этому Хикари от тебя понадобилось? Он же вроде какой-то шишка, бизнесмен?

— Вроде того, — я набрал в грудь побольше воздуха, как перед прыжком в ледяную воду. — Он… он сделал мне одно предложение. Очень… специфическое.

В комнате повисла тишина. Все три пары глаз — любопытные отцовские, ревнивые сестринские и удивлённые Эйми— впились в меня.

— Он сказал, — я зажмурился, чтобы не видеть их лиц, и выпалил на одном дыхании, — что заплатит мне. Очень. Много. Денег. Если я… если я женюсь на Аои.

Тишина.

Гробовая, мёртвая, оглушающая тишина. Казалось, даже пылинки в воздухе замерли от шока.

А потом…

Шмяк!

Кусок пиццы, который отец всё ещё держал в руке, безвольно выпал и приземлился на ковёр, оставив на нём жирное томатное пятно. Но этого никто не заметил. Папа смотрел на меня так, словно я только что сообщил, что на самом деле я — говорящий по-японски енот.

Эйми и Айяно превратились в восковые статуи. Их глаза стали похожи на два больших блюдца, а рты приоткрылись в беззвучном «О».

— Он… что… сделал? — наконец просипела Айяно, и её голос прозвучал так, будто её кто-то душит.

— Он сказал, — повторил я, чувствуя себя последним идиотом, — что рядом со мной его дочь становится спокойнее и уравновешеннее. Что я на неё хорошо влияю. И он готов щедро заплатить, чтобы я продолжал на неё «влиять» до конца своих дней. В качестве законного супруга.

Видя их совершенно обалдевшие лица, я запаниковал и замахал руками.

— Но я отказался! Сразу! Категорически! Вы что! Я сказал, что это полный бред и я не продаюсь!

Но было уже поздно. Моя маленькая информационная бомба рванула с оглушительной силой, и её осколки, разлетевшись по комнате, вдребезги разнесли остатки нашего праздничного настроения. Я с тоской посмотрел на недоеденную пиццу. Кажется, аппетит у меня пропал. Надолго. А может, и навсегда.