Когда оживает сердце

10. Остин

Бросив на стол пачку писем, Берил усаживается в кресло рядом со мной и протягивает кружку:

– Только что сварила. Подумала, ты не откажешься от чашечки.

Недоверчиво гляжу на нее. Эта женщина редко приносит почту и никогда не приносит кофе. Если бы я получал по доллару всякий раз, когда она говорила: «У тебя две руки и две ноги. Пойди и возьми сам!», я мог бы нанять человека, чтобы приносил мне кофе. Значит, ей что-то нужно.

– Не хочешь извиниться? – Она с улыбкой перекидывает длинную седую косу через плечо.

– За что?

– Ты ошибался насчет Сесиль.

– С чего ты взяла? – фыркаю я.

– В противном случае ты бы ее уже уволил. А ты, я слышала, свозил ее в город и купил пару приятных мелочей.

– Она отказывается водить пикап, а мне нужно было за добавками для лошадей, так что я взял ее с собой. И заплатил, чтобы она сэкономила на новые шины и в следующий раз поехала на своей колымаге.

– Ох, милый, – Берил наклоняется и гладит меня по руке, – то ли ты слеп, то ли глуп.

– С чего это?

– Она – не Саванна, неужели ты не видишь?

Саванна сбежала к нам от деспотичных родителей – не хотела жить по чужой указке. Сменила изящную английскую верховую езду на вестерн, помогла разобраться с бухгалтерией ранчо и вскружила мне голову. Она глубоко погрузилась во все здешние дела, но когда я сделал решительный шаг, Саванна испугалась и удрала, ни разу не оглянувшись.

Были и другие девчонки, их словно приносило и уносило ветром. Расставаться с ними тоже было больно, однако утрата Сэв меня буквально убила. Она была не такая, как все. Как и Сесиль. Еще одного раза я не переживу. Если есть риск упасть, я больше не ввяжусь в скачку.

– Вам с Кейт заняться нечем, – уклоняюсь от ответа я.

– Может, и так, – усмехается Берил, – а с другой стороны, разве часто я ошибаюсь?

– Часто или редко, все равно.

Жалкий лгунишка. Мне до такой степени не все равно, что самому противно. Морщинки вокруг ее глаз становятся глубже, она улыбается. Видит меня насквозь.

– Сколько раз ты падал с лошади?

Я фыркаю. Ясно, к чему она клонит: «возвращайся в седло». Иду у нее на поводу, потому что отсутствие ответа как ничто другое убеждает Берил в правоте.

– Не знаю. Много.

– И боль от падения никогда тебя не останавливала, потому что это вполне приемлемая цена за свободу, которую дарит верховая езда.

– Или потому, что езда нас всех кормит и у меня просто нет выбора.

– Да брось, – она хлопает меня по руке, – я же знаю, ты падал с лошадей, коров, овец и бог знает с кого еще задолго до того, как сделал это своей работой. Разве не так?

– Так.

– С любовью то же самое, Остин. Да, ты полюбил девушку, она тебя бросила. Это может повториться, а может, и нет. Ты еще слишком молод, чтобы отказаться от попыток, потому что тебя пугает какая-то там боль.

– Мне тридцать семь вообще-то. Не так уж и молод.

– Ох, милый. Если ты и впрямь так думаешь, ты точно глупец.

Глупец, потому что заметил закономерность и принял осознанное решение не позволять ей и дальше разрушать мою жизнь? Черта с два. Все, кого я любил, ушли или умерли. Братья не в счет, они здесь ради ранчо, не из-за меня.

– И что же мне делать, по-твоему, когда она уедет?

– Насколько я понимаю, она сейчас живет одним днем, пытается в себе разобраться. Может, она решит остаться. Не попробуешь – не узнаешь.

С задумчивой улыбкой Берил гладит меня по руке, как давным-давно после разрыва с первой школьной подружкой гладила мама. Тогда я места себе не находил от горя. Недели две. А потом стал с нетерпением ждать новых свиданий, ни секунды не волнуясь о возможных расставаниях. Забавно, как взрослая жизнь нас ломает. Двадцать лет душевной боли, и вот уже вечное одиночество кажется разумным выбором, неплохой альтернативой попыткам строить новые отношения.

Должно быть, я схлопотал тепловой удар. Это единственное разумное объяснение моего согласия выпить пива с парнями у реки. Когда Денни позвал меня, я поливал из шланга свою кобылу Джубили после утомительного осмотра коров. Обессилев от жары, я не стал возражать. Вообще-то соглашаюсь я крайне редко, но Денни все равно предлагает с упорством, достойным лучшего применения. И каждый раз радуется так, будто я согласился дать ему тысячу баксов. Вот и сейчас его лицо расплывается в широченной, обескураживающей улыбке, от которой мне хочется говорить «да» почаще.

Плетусь в хвосте, слушая болтовню о прошедшем в прошлые выходные родео. Штырь, получивший прозвище за то, что вечно торчит на одном месте, пока другие работают, без умолку трещит о победе Денни в езде на оседланной дикой лошади. Я уже подумываю развернуться и уйти, как вдруг вижу ее. Так вот где она загорает.

Сесиль лежит на плоском камне, подставив солнцу спину, и читает книгу. Парней, несущихся к реке, как стадо буйволов, она словно не замечает.

Черт, вот теперь я по-настоящему жалею, что так редко с ними ходил. Я знал, что она бывала здесь пару раз, и это меня совсем не волновало. До сегодняшнего дня – мне как-то не приходило в голову, что купаться она ходит в малюсеньком бикини. Тонкая ниточка лифа завязана изящным бантом, снизу практически стринги, не закрывающие и малой части попки. Белое бикини почти не оставляет простора для фантазии, но я фантазирую, черт бы меня побрал. Она отрывается от книги и берет из рук Денни пиво, легкомысленно болтая ногами.

Прекрати пялиться, осел! Это уже просто неприлично. Ну почему я не приходил раньше?

Спускаюсь с холма и сажусь у воды. На берегу расчищена небольшая площадка, и Сесиль как раз в ее центре. Где бы я ни примостился, окажусь в каких-нибудь десяти футах.

– Эй, Ос! Держи пиво! – Денни бросает мне холодную банку, и я ловлю ее буквально чудом, потому что не могу оторвать глаз от Сесиль. Теперь и она смотрит на меня.

– Жара, наконец, и тебя выгнала в люди?

Скажи что-нибудь, идиот!.. Делаю глоток и киваю.

– М-да, пожалуй, все-таки не в люди. Боишься испортить имидж брюзги? – Она закрывает книгу и приступает к чтению меня. – Как дела, Нековбой?

Теперь она сидит, подтянув колени к животу.

– Отлично, – отвечаю я, прочистив горло. – Что читаешь?

– Нон-фикшн, про китобойное судно «Эссекс». – Она бойко взмахивает книгой, показывая темно-синюю обложку. – Кашалоты, тонущие корабли, каннибализм. Совершенно дикий случай. На нем отчасти основан «Моби Дик».

Неожиданный ответ. Я-то думал, там слащавая романтическая комедия.

– Увлекаешься историей?

– Вроде того. Не так серьезно, как мой отец, но кого же оставят равнодушным атаки китов и поедание человечины?

– Ну да, – прыскаю я. – Книга из главного дома?

Не помню такой, хотя лично заполнил почти все стеллажи.

– Не-а, я уже читала практически все, что там есть. Пришлось записаться в библиотеку.

– Может, тоже ее возьму, когда ты дочитаешь.

– Не знала, что ты любишь книги. – Сесиль оживляется. – Обязательно дам тебе почитать, когда закончу.

Наконец-то нам есть о чем поговорить. Она читает и любит (надеюсь) те же книги, что и я. Научиться бы еще говорить рядом с ней! И вообще вести себя как нормальный человек.

Волнистые, блестящие на солнце волосы падают ей на плечи, я же не могу оторвать взгляд от слегка раздвинутых коленей. Долбаный извращенец!

– Не хочешь окунуться? Вода сегодня не такая холодная.

– Не очень люблю плавать. Да и не одет я для купания.

– Жаль.

Она с улыбкой встает передо мной в полный рост и проводит большими пальцами по талии, поправляя трусики. Украдкой бросаю взгляд на четкую линию загара, пролегающую по ягодицам, и в штанах у меня все твердеет. Хорошо, что на мне плотные джинсы.

Сесиль осторожно идет к воде. Удивительно, почему остальные не пялятся на нее, как я. Наверное, привыкли. Хотя, честно говоря, не представляю, как к такому можно привыкнуть.

Войдя в воду по грудь, она закрывает глаза и поднимает голову, беззаботно подставляя лицо солнцу. В это мгновение я готов броситься в воду прямо в одежде, вот только что потом? Хочу обнять ее и поцеловать, но как раз этого делать не стоит.

Да что со мной такое? Ну, завяжется у нас короткий роман, а оно мне надо? Есть у меня дурацкая особенность – я слишком увлекаюсь, так что короткие романы не для меня. Вот почему я так и не зарегистрировался на сайте знакомств, сколько бы Денни и Рыжий ни уламывали.

И все же рядом с Сесиль я превращаюсь в законченного кретина. Каждой мышцей, каждой клеточкой тела хочу ее, один только мозг отчаянно вопит: «Держись подальше!»

Сесиль выходит на берег, и меня будто током бьет.

Она сказала, вода не холодная. Твердые, как камень, соски, отчетливо заметные под треугольным лифом бикини, другого мнения, как и гусиная кожа, покрывающая все тело. Капли воды катятся, точно лыжники по склону. Она так близко, что я могу ее коснуться, вытянув руку.

– Освежает. Правда, попробуй. – Сесиль снова поправляет купальник и отряхивает волосы.

Одного этого достаточно, чтобы заставить пульсировать мой член. Она тянется за полотенцем, белое бикини на ягодицах расправляется, и мне открывается почти все. Сглатываю, осознав, что ее киску скрывает крохотный кусочек ткани. Одно неловкое движение, и он застрянет в промежности, и тогда мне конец.

Так, все. Пора уходить, пока пенис не встал в полный рост. Если бы я знал ее хуже, подумал бы, что она делает это нарочно.

Встаю под душ в надежде, что холодная вода остудит мой пыл, однако тоненький ручеек, бегущий по груди, возвращает мои мысли к выходящей из реки Сесиль. Вода бисеринками стекает по загорелой коже, по ложбинке между грудями, плоскому животу. Узкий лиф едва удерживает налитые груди, а твердые соски так и манят к себе мои руки и губы.

Желание вспыхивает с новой силой, и я кладу правую руку на пенис, представляя, что это ее нежная ладошка. Или даже рот. Пухлые губы жадно впиваются в меня, мои руки гладят ее мягкую кожу, перебирают волосы.

– Чтоб тебя, – бормочу я от злости на себя и сжигающей меня страсти одновременно.

Интересно, какие звуки она издала бы, сдвинь я полоску трусиков и проведи пальцами по влажной промежности. Медовый голос, наверное, стал бы хрипловатым, с придыханием… Со стоном облокачиваюсь о стену и закрываю глаза, отчаянно представляя ее руку вместо своей.

Позволила бы Сесиль взять ее прямо там, у реки? Представляю, как она опускается на колени и, поглаживая языком, берет меня в рот. Щеки то надуваются, то опадают, острые ногти впиваются мне в бедра, когда я, держа ее за волосы, проталкиваюсь глубже в горло.

Возбуждение нарастает; яростно двигаю рукой, бесстыдно представляя, как трахаю Сесиль. Представляю, как ласкаю ее клитор, пока она не начинает умолять взять ее прямо здесь и сейчас, как ставлю ее на четвереньки на том самом валуне и отодвигаю ниточку бикини в сторону, как вхожу в ее теплое влажное лоно.

Наслаждение разливается по позвоночнику, движения учащаются и становятся порывистыми. Я в ней, и это потрясающе. Вхожу и выхожу, чувствуя, как при каждом движении яички шлепают по ее влажной коже. Она стонет, выдыхая мое имя, тем самым хрипловатым голосом, которым поет. Ее киска сжимается вокруг меня, когда она кончает.

Наконец тепло разливается по венам, рука слабеет, я едва стою на ногах. Зажмурившись крепче, двигаю рукой еще раз, представляя, как она шепчет мое имя.

Горячая струя вырывается вместе с неудержимой волной оргазма, которая, схлынув, оставляет лишь чувство стыда. Никогда тебе ею не овладеть, кретин. Иллюзия разбивается, когда сперма касается пола.