Когда оживает сердце

Эпилог II. Сесиль

Косой дождь неистово хлещет по окнам. Прислонившись к холодному стеклу входной двери, я сквозь мокрую дымку вглядываюсь наружу. Наконец, вижу свет и какое-то движение на конюшне. Облегченно выдыхаю и опускаюсь с мысков на пятки: они вернулись. Как хорошо, что мой Нековбой редко уезжает с ребятами надолго. Не представляю, как Кейт переживает отлучки Джексона, особенно в такую погоду, да еще и с ночевкой, если нужно перегнать стадо на большое расстояние.

Что ж, по крайней мере, они пригнали домой на зиму весь скот, и ближайшие несколько дней я, наконец, смогу провести со своим мужем. После долгих недель, которые парни провели в постоянных разъездах, я жду не дождусь, когда свернусь калачиком под его рукой в нашей уютной теплой постели. В последнее время я так паршиво себя чувствую, что с удовольствием осталась бы в ней до весны, согретая дровяным камином и руками любимого.

Распахиваю дверь и прислоняюсь к косяку. Несмотря на дождь, для середины октября на улице удивительно тепло. Свежий ветер выдувает остатки мучившей меня боли из головы, а вид двух темных фигур, идущих к дому, – остатки тревоги из сердца. Мой муж и свекор. Не знаю, что именно повлияло на Остина – может, личное счастье, а может, мои отношения с родителями, – но за последние три года он заметно смягчился по отношению к отцу. На этот раз в годовщину смерти их мамы вместо традиционного пива под «Счастливые дни» мы отправились на ужин в большой дом. Беннет предложил остаться и помочь с перегоном скота на зиму. К всеобщему удивлению, Остин согласился.

И хотя до полного взаимопонимания им еще далеко, глядя, как они идут бок о бок, мирно переговариваясь приглушенными голосами, я не могу удержать слез. Наверное, это все гормоны.

Не в силах больше ждать, выскакиваю навстречу прямо под дождь. Едва касаясь ступенек, слетаю с крыльца и бросаюсь в объятия мужа на лужайке перед домом.

– Здравствуйте, Беннет! – кричу я через плечо Остина человеку, как две капли воды похожему на Джексона, но ведущему себя точь-в-точь как Остин. Он молча машет рукой и идет к дому.

– Господи, как же я по тебе скучала! – Прижав ладонь к щеке любимого, я целую его.

– Я тоже скучал, дорогая, – смеется он, – хотя меня не было всего два дня.

Моя рубашка промокла насквозь, волосы липнут к шее. Наверное, я простужусь… Плевать! Я целую его так, будто не видела целый год.

– Мне они показались вечностью, – признаюсь я. Это правда.

– Давай-ка уберемся куда-нибудь, где посуше. Там и расскажешь, как сильно по мне скучала. – Руки Остина скользят по моим бедрам, бережно распутывая наши тела.

Я неохотно возвращаюсь на раскисшую землю.

В нашем домике Остин, наконец, раздевается. Он мокрый и грязный, пахнет потом и лошадьми. Сидя на краю кровати, я любуюсь самым прекрасным мужчиной, которого когда-либо знала.

– Кто-то в прекрасном настроении? – Он бросает одежду в стирку. – Никогда не видел такой широкой улыбки.

– Я просто счастлива, что ты вернулся.

– Дай мне принять душ, и я покажу, как счастлив я.

Он наклоняется меня поцеловать. Я провожу рукой по мокрым волосам, притягивая его ближе. Нервно вздыхаю. Не могу вытерпеть больше и минуты.

– Ладно… папочка. – Закусив губу, жду его реакции. Он с ухмылкой приподнимает бровь: видимо, неправильно понял мой намек. – Или лучше папуля? Или отец? Фу, нет уж. Слишком напыщенно. Думаю, папочка будет в самый раз.

– Подожди… – Остин опускается на колени, чтобы взглянуть мне в глаза. – Хочешь сказать…

Я киваю, и он с безудержной страстью целует меня, обхватив ладонями лицо. Металл обручального кольца холодит щеку. Потом он быстрым движением вытирает глаза.

– Ос, не плачь. – Я провожу пальцами по его щекам, еле сдерживая собственные слезы. Чертовы гормоны.

– Привыкай, дорогая. Мысль о нашем ребенке переполняет меня чувствами. Черт, наш ребенок… Странно звучит. Спасибо. Спасибо, любимая моя! – Он покрывает меня поцелуями, словно звезды по небу рассыпает.

– Так ты рад? – поддразниваю я.

Вообще-то я ни секунды в этом не сомневалась. Спустя год после того, как мне удалили спираль, мы почти смирились с мыслью, что у нас может не быть детей. Вот почему меня так тянуло ему рассказать – со вчерашнего утра я буквально минуты считаю. А они, как назло, тянутся, будто резиновые. Я даже из дома не могла выйти – боялась случайно кому-нибудь проболтаться.

– Я и так был самым счастливым человеком во всем мире, а теперь… – Он убирает прядь волос мне за ухо. – Я не набожный, но об этом молился каждый день.

Улыбающиеся теплые губы прижимаются к моим, я нежно целую его в ответ.

– Ты ведь тоже счастлива, да?

– Да.

И это чистая правда. Наши пальцы переплетаются, и когда Остин Уэллс целует мой живот, я острее, чем когда-либо, ощущаю себя живой.