Когда оживает сердце

29. Остин

После тяжелого дня под палящим солнцем мечтаю лишь о прохладном душе в компании Сесиль. Последний отрезок пути длиной всего пару километров неизменно кажется самым долгим. Зато ранчо отсюда как на ладони, поскольку тропа сбегает с горы. Крохотные, точно кукольные, амбары и домики, и в одном из них – она, так близко и так далеко.

Сегодня дорога изматывает сильнее обычного. Установка оросительной системы заняла больше времени, чем я думал, и мы отправились домой уже в сумерках. Я знаю местные тропы как свои пять пальцев, но ездить по ним в темноте все равно опасно, так что сейчас мы плетемся мучительно медленно, всматриваясь в каждое подозрительное пятно на земле – выбоины, торчащие корни, камни, да мало ли на что может наскочить впотьмах лошадь.

Джеки первым замечает настоящую угрозу, ту, которую я легкомысленно упустил из виду.

– Мы кого-то ждем? – Он указывает на большой дом, я поворачиваюсь в ту сторону и вижу темную машину с включенными фарами. Цвет и марку не разобрать, людей перед домом тем более. Да и не нужно. Я точно знаю, кто это. Сердце ухает в пропасть, желудок сводит. В голове пульсирует лишь одно слово. Скорее. Скорее. Скорее.

– Нет, – отвечаю я и пришпориваю кобылу, посылая в головокружительный галоп.

Плевать, что лошадь может переломать ноги или сбросить меня на скалы. Плевать на все опасности, вместе взятые. Точно обезумев, я кричу и луплю Джубили, когда она притормаживает на поворотах или у препятствий. Давай же скорее! Я должен быть рядом с Сесиль.

Мне казалось, только я несусь вниз по склону, но, услышав голос Денни, подгоняющего своего мерина, понимаю, что парни как один ринулись за мной без раздумий. Догадались, почему я рванул как сумасшедший, и готовы быть рядом, несмотря ни на что.

Сердце колотится, глаза слезятся от ветра. Кретин! Зачем я оставил ее одну? Недели пустых угроз притупили мою бдительность, я начал думать, что Кей-Джей и вправду никогда не появится. Он уже неделю назад знал, что она в Уэллс-Каньон, и ничего… Впрочем, какая теперь разница. Факт в том, что он там, а я нет.

– Это он? – Джексон нагоняет меня у подножия холма.

– Похоже! – ору в ответ.

Бросаю взгляд на брата – в его глазах тревога. Ну конечно, ведь в доме Кейт и Одесса. Поводов для беспокойства у него явно не меньше, чем у меня. Два остолопа! Это же надо было додуматься оставить девчонок одних.

Выворачиваю из-за угла и вижу Кейт и Сесиль на террасе. Маленькие фигурки подсвечены фонарем над входной дверью. У крыльца образовалась огромная куча дерьма, и судя по дорогой машине – дерьмо то самое.

Лица девочек озаряет облегчение. Я спрыгиваю с лошади прежде, чем она останавливается. Убью гада.

Нет. Сперва кое-что поважнее.

– Все хорошо, дорогая? – Вглядываюсь в лицо Сесиль, чтобы убедиться: она отвечает искренне. Господи, мы успели.

Теперь к делу.

– Ты – Кей-Джей? – спрашиваю я, и он насмешливо кивает.

Мой кулак прилетает прямо в десяточку: судя по хлынувшей из ноздрей кровище, я с ходу сломал ублюдку нос. Вот и познакомились.

– У меня пушка, тупица! Пристрелю на хрен! – Он лихорадочно нащупывает ручку пассажирской дверцы, зажимая другой лапой нос.

Денни и Рыжий хватают его за руки, дверца распахивается. На сиденье лежит пистолет. Незаконно приобретенный, скорее всего, и уж точно незаконно перевозимый.

Зря я психовал из-за его роста. Этот хлюпик в идеально отглаженной сорочке и брючках со стрелками наверняка даже в детском саду ни разу не дрался. Пушку он привез! И оставил в машине, олух царя небесного.

– Смотри-ка, и правда пушка. – Денни оставляет подонка на попечение Рыжего и берет в руки пистолет. – Предохранитель не снят, патронов нет. Ты что с ней делать-то собирался, чудила?

Где-то за моей спиной раздается лающий смех Джексона. А вот Кей-Джею не смешно.

– Сесиль, какого хрена здесь…

– Нет. – Я делаю шаг в сторону, заслоняя свою женщину. – С ней ты говорить не будешь. Сейчас говорим только ты и я.

– Она моя жена, и я буду говорить с ней, когда мне заблагорассудится.

Глядя в его злые мертвые глаза, я улыбаюсь, хотя слово «жена», слетевшее с его губ, и режет слух.

– Только на бумаге. Будь уверен, я знаю ее лучше, чем ты. Отношусь к ней лучше. А трахаю так, как тебе и не снилось. Так что теперь она моя. Во всех отношениях.

– Ах ты шлюха! – кричит он.

Мой кулак прилетает ему в челюсть; кровь изо рта вперемешку со слюной течет прямо на чистенькую нежно-голубую рубашку.

– Я предупреждал: не надо с ней разговаривать! – Хватаю его за подбородок, и подонок кривится от боли. – Слушай внимательнее, если не хочешь добавки.

Едва я отпускаю руку, он плюет в меня. Вообще-то мне начхать, моя рабочая рубашка и без того грязная, но это вопрос принципа. Я бью его еще раз. И еще. Для острастки. Подонок падает, выплевывая кровь и ловя ртом воздух.

– Дорогая! – зову я, не сводя глаз с лихорадочно вытирающего кровь мешка с дерьмом, и через несколько секунд Сесиль уже стоит рядом. – С тобой точно все хорошо?

– Да, – шепчет она и переводит взгляд с меня на него; ее губы дрожат.

Чертов ублюдок! Прибить бы эту падаль.

– Прости, что не пришел раньше. – Я нежно целую ее щеки и нос. – Не смотри на него, смотри только на меня. Ты в безопасности, Сесиль. Ты ведь мне доверяешь?

Она отвечает неторопливым чувственным поцелуем, будто здесь нет никого, кроме нас. Странное дело, именно с поцелуем приходит ликование. Я победил. Она моя.

– Когда приедет полиция, я потребую возмещения ущерба! – орет Кей-Джей.

– Не потребуешь. – Я беру Сесиль за руку, глядя на него сверху вниз. – Ты вообще-то в чужие владения влез, да еще и с нелегальным стволом.

– Вякнешь хоть слово, и я расскажу обо всех твоих подвигах. – Сесиль сжимает мою руку, как спасательный круг. – Когда мы с тобой жили вместе, я переписывалась с подругой, так что и доказательства имеются. Хотя… черт с ней, с полицией. Я сделаю лучше: расскажу обо всем твоей семье. А еще коллегам и друзьям. Бабуля будет в восторге, да?

Даже в темноте я вижу, как дергается его кадык: Кей-Джей ничего не может сделать и прекрасно это понимает. Я незаметно касаюсь ее бедра нашими сомкнутыми ладонями и ободряюще улыбаюсь. Пусть знает, как я ею горжусь.

– Дорогая, принеси, пожалуйста, свое обручальное кольцо. И захвати коричневый конверт в моем ящике для носков. Жеребчик сходит с тобой, если нужно. – Я бережно убираю выбившуюся прядку волос ей за ухо.

Прищурившись, она поворачивается к Жеребчику. Тот с готовностью подает ей руку.

– Знаешь, как говорят: изменяет с тобой, изменит тебе. – Этот козел каким-то чудом набирается храбрости заговорить вновь. – Не боишься, что она спутается с кем-нибудь из твоих ковбоев?

Хочет меня задеть, сволочь. Между прочим, неплохая попытка, могла бы сработать, не знай я всех подробностей.

– Полагаю, от тебя ко мне она ушла потому, что я ее не бью. И пушкой не угрожаю.

– Да она психопатка. Любит привра…

Я прерываю его тираду ленивым ударом в глаз.

– Ни одно твое поганое слово не заставит меня в ней усомниться. Я уже сказал, что знаю ее куда лучше, чем ты, говнюк. А теперь заткнись и слушай. Откроешь рот – получишь, ясно? Когда Сесиль вернется, ты будешь паинькой, гребаным джентльменом, каким так хочешь казаться. Сделаешь все, что я скажу, не задавая вопросов, и уберешься отсюда к чертовой матери. И упаси тебя бог еще когда-нибудь к ней приблизиться. Найду и убью.

Кей-Джей фыркает.

– Не веришь? У меня больше ста тысяч акров земли. В том числе огромный могильник с таким количеством туш, что твои кости легко затеряются среди коровьих. Ближайшие соседи в нескольких десятках километров, а единственный полицейский в городе, которому наверняка передадут дело о твоем загадочном исчезновении, мой кузен. Половина моих ребят сидели в тюрьме и ради правого дела готовы туда вернуться. Учти все это, прежде чем сделать выбор.

– А давайте его в лес увезем! Километров на сто, – куражится Денни. – Сломаем обе ноги для верности и оставим. Отличная естественная смерть получится. Трагический несчастный случай в походе.

Кей-Джей искоса глядит на Денни, морщась от боли.

– Ну, так что? – Я окидываю его взглядом. И как Сесиль могла связаться с таким ничтожеством?

– Ладно, деревенщина. Забирай себе эту суч…

На этот раз его прерывает кулак Денни, врезавшийся в дряблый живот.

– Боже, да он слабоумный. Кто еще после стольких тумаков станет пасть разевать? – Денни с кривой ухмылкой качает головой, глядя, как Кей-Джей падает на свою же машину.

Возвращается Сесиль. При виде грязного, избитого Кей-Джея ее глаза округляются, и меня внезапно накрывает чувство вины. Не потому, что он это не заслужил, еще как заслужил; просто мне не пришло в голову, что все это может ее напугать и расстроить.

– Эй! – Я беру ее трясущиеся руки в свои. – Может, лучше уйдешь? Жеребчик с тобой побудет.

– Нет-нет, все нормально. Вот конверт, который ты просил. И кольцо, – добавляет она с презрительной гримасой, притягивая тоненький золотой ободок.

– Спасибо, дорогая. Обещаю, скоро все закончится. – Я нежно касаюсь губами ее макушки, и на мгновение сладкий аромат шампуня перекрывает металлический запах крови. Затем поворачиваюсь к куче дерьма на земле: – Ну что, готов?

Он в ответ лишь скулит. То ли, наконец, усвоил урок, то ли просто не может говорить. Хорошо. Все же бить его при Сесиль мне не с руки.

– В конверте документы на развод. Сейчас ты их подпишешь. Передним числом. Как только пройдет год с того счастливого дня, когда она ушла от тебя, Сесиль отправит их куда следует. И ты не будешь возражать. Иначе… ну, понимаешь. Кстати, тебе повезло: при разводе она не попросит ни цента. Правда, дорогая? Тебе ведь ничего от него не нужно? – Она качает головой, прикрывая рукой растянутые в улыбке губы. – Потом мои парни проводят тебя в город. И больше мы никогда тебя не увидим, даже имени твоего не услышим.

Достав бумаги из конверта, присаживаюсь рядом с ним на корточки, Джексон сбегает с крыльца, неся ручку.

– Испортишь бумаги, прибью на месте, – предупреждаю я.

Дрожащей рукой он выводит свое имя на каждой странице, кропотливо и мучительно медленно, пачкая кровью бумагу. Затаив дыхание, жду, что он где-нибудь напортачит и мне все-таки придется выполнить свою угрозу. Нет, он делает все как надо. Какой облом! Что ж, спасибо Господу, Сесиль уже хватило потрясений.

Денни и Рыжий ставят Кей-Джея на ноги, Жеребчик прыгает за руль его шикарной машины.

– Ух, погоняем! Интересно, сколько можно выжать из этой тачки на грунтовке?

Джеки уже ждет в моем пикапе, на котором парни вернутся обратно. Я хватаю Кей-Джея за челюсть и сжимаю пальцы, чтобы приоткрыть рот. В его глазах мольба о пощаде. Повезло гаду, ничего я ему не сделаю – не хочу больше пугать любимую. Достаю из кармана обручальное кольцо и не глядя протягиваю Сесиль.

– Скажешь что-нибудь, дорогая?

Сесиль решительно подходит к нам, берет с моей ладони кольцо, снимает у меня с шеи бандану, бросает золотой ободок мужу в рот и тут же затыкает его пасть грязной, пропотевшей тряпкой. Затем рявкает:

– Подавись!

Денни и Рыжий запихивают Кей-Джея на заднее сиденье и захлопывают дверцу, я на них уже не смотрю. Крепко прижав к груди Сесиль, я пытаюсь унять громкие рыдания, наверняка далеко разносящиеся в ночной тишине.

– Ну, все, все, его больше нет. – Глажу ее по волосам, борясь с собственными чувствами. – Все уже кончилось, я с тобой, я тебя люблю.

Она обвивает мою шею, и я беру ее на руки, смотрю сверху вниз. Сердце сжимается. Она не заслужила таких мучений. Как жаль, что меня не было рядом тогда. Что ж, значит, я должен быть рядом сейчас, должен помочь ей все это пережить.

Воротник рубашки промок насквозь, слезы текут по шее, по груди. Я осторожно несу Сесиль сквозь тьму. Моя негромкая воркотня понемногу ее успокаивает, лишь редкие всхлипывания еще слышны в ночи.

– Спасибо тебе, – невнятно бормочет она, уткнувшись лицом в рубашку.

Я открываю входную дверь.

– Я ведь обещал, что со мной ты будешь в безопасности. – Аккуратно опускаю ее на нашу кровать. – Сбегаю в душ и вернусь, ладно?

– Я с тобой! – Сесиль порывисто вскакивает. Она едва держится на ногах, однако упрямо бредет в ванную, не давая мне возразить. Бережно ее раздев, веду в душ. В любой другой ситуации я бы покрыл всю ее поцелуями, но сейчас мы просто стоим в обнимку под целительными струями теплой воды, смывающей кровь с моих рук и слезы с ее глаз.

– Я тебя напугал, да?

– Таким я тебя еще не видела. – Она гладит меня по руке, и мое сердце, давшее было сбой, успокаивается. – Сильный хозяин… нет, не так. Защитник. И ты вовсе не напугал, напротив. Увидев его машину, я думала только о том, как ты мне нужен.

– Хорошо. А то я боялся, что ты расстроишься, увидев, как я его бью.

– Я знаю, что ты не из тех парней, которые, чуть что, пускают в ход кулаки. И я бы скорее расстроилась, если бы ты его не ударил. А чего, по-твоему, я ждала от вашей встречи?

– Понятия не имею. Что мы все обсудим, как взрослые люди?

Она тихонько смеется.

– За пару минут до вашего появления я пожелала ему сдохнуть и гореть в аду. Полагаешь, после этого я рассчитывала полюбоваться, как вы мирно беседуете? – Некоторое время Сесиль молчит, прижимая к глазам мокрое полотенце, чтобы снять красноту. – А эти документы на развод… они настоящие?

– Конечно. Тебе нужно только заполнить свою часть и подписать. О его подписи теперь можно не беспокоиться.

– Так, погоди… – Она поворачивается ко мне с робкой улыбкой на губах. – Что-то я плохо соображаю. Почему?

Мне хочется прыгать от радости: я успел наделать кучу глупостей в отношениях с Сесиль, но сейчас, наконец, поступил правильно, сделал то, что нужно.

– Бумаги самые настоящие, только датированы маем следующего года. Мой адвокат говорит, проще подождать, чем доказывать необходимость уменьшения срока из-за домашнего насилия. Вообще-то они уже давно лежали в моем комоде, я даже подумывал осенью навестить Кей-Джея в городе, если тут он так и не объявится. Не надеялся, что все получится так легко. Теперь остается только немного потерпеть.

– И тогда… все закончится?

– Уже закончилось, дорогая.