Когда оживает сердце

21. Остин

Постель пахнет Сесиль. Я лежу и проклинаю себя за то, что не отказался от нашего плана. Ну, почему я просто не спросил, хочет ли она остаться? Не будь я таким трусом, Сесиль была бы сейчас рядом, а не в «Подкове» с ребятами.

Подскакиваю от треньканья мобильника и с замиранием сердца хватаю телефон.

Итак, она пьяна. В стельку. И все-таки, несмотря на то что вокруг полно парней, она пишет мне. Так что, наверное, все хорошо. Я правильно поступил.

Мой член мгновенно понимает намек. Вот теперь я злюсь на себя по-настоящему. Почему я не упросил ее остаться? Идиот. Вечно я веду себя как кретин, когда дело касается Сесиль.

Натягиваю джинсы, печатая прямо на ходу.

Господи боже! Никогда в жизни я еще так сильно не жалел, что пропустил поход в бар. Мчусь по грунтовой дороге, забив на все ограничения скорости. Представляю ее разгоряченное тело в окружении толпы мужчин, готовых сделать все, что она пожелает. Только бы успеть. Я позволил Сесиль самой решать – не хотел вести себя как ее бывший. Теперь понимаю: ошибся. Я не должен был ее отпускать.

Набираю ее – и звонок уходит в голосовую почту. Сесиль перезванивает через минуту, едва не доведя меня до сердечного приступа. Немного невнятное «привет» звучит под гул басов.

– Ты врешь! – выпаливаю я раздраженно. Пальцы барабанят по рулю, пенис распирает ширинку.

– Хочешь проверить?

Еще как.

– Дорогая… – Меня прерывает тихий хриплый стон, все бы отдал, чтобы услышать его вживую. – Сесиль, клянусь… Черт, что ты со мной делаешь, Горожанка!

– Я шучу, Остин. Думаешь, я бы стала заниматься этим в туалете бара? – Она пьяно хихикает в трубку. – Зато теперь я знаю, как привлечь твое внимание.

– О да, я весь внимание.

– Хочешь, я позвоню позже, когда буду делать это на самом деле?

– Не надо. Я буду там лично.

Спустя минуту, молниеносно припарковав пикап, я распахиваю дверь бара с такой силой, что все оборачиваются. Денни мрачнеет – небось решил, что произошло что-то серьезное. Без веской причины я здесь обычно не появляюсь.

– Что случилось? – спрашивают они с Рыжим в один голос, подходя с разных сторон.

– Сесиль написала. Я приехал за ней, – сообщаю я, с трудом перекрикивая громкую музыку.

– Все хорошо? Она вроде неплохо проводила время, когда я видел ее в последний раз.

– Уверен, все даже лучше, чем ты думаешь, – отвечает за меня Рыжий. – Не только в Калгари в эти дни кое-что происходило.

– Ах во-он оно что… – Рука Денни поднимается к моему плечу, но удара я не чувствую, потому что замечаю Сесиль.

Короткое голубое платье слишком красиво для забегаловки провинциального городка; его хозяйка – тем более. Жеребчик легко кружит ее в танце, юбка вертится вокруг загорелых бедер. Она выглядит такой безмятежной, что я ни за что не решусь им помешать. Сажусь на высокий табурет у стойки и молча любуюсь. В сумраке зала мелькает то голая спина, то намек на декольте. Наверное, меня должна терзать ревность, однако не терзает. То, как она смотрит на Жеребчика, и близко не похоже на страстный взгляд, которым она буквально рвет меня на части.

Кроме того, сегодня она идет со мной, у меня есть доказывающая это переписка.

Сесиль подходит к бару, смеясь над какой-то шуткой Жеребчика, и я демонстративно надеваю ей на голову свою шляпу.

– Надела шляпу, оседлай ковбоя, да? – Она ухмыляется. – Рыжий просветил меня, когда я пыталась стащить его шляпу.

– Ты пьяна в хлам. – Я поправляю шляпу, уже успевшую съехать набок.

– О да. И что теперь? У меня будут проблемы? – Сесиль усаживается ко мне на колени, словно так и должно быть, и обнимает за шею.

– Ты сама одна большая проблема, Горожанка. Поехали отсюда.

– А если я не хочу? – Она наклоняется так близко, что я различаю запах текилы в ее дыхании; бедра покачиваются, попка трется о мой член. – Ты позволишь? Или, может, отшлепаешь?

Хорошо, что в баре темно. Мои щеки, должно быть, пылают.

– Не подкидывай мне идеи, женщина!

Она кладет мою руку себе на живот, продолжая двигать бедрами, и я со стоном шепчу ей прямо в ухо:

– О-о, пожалуйста, прекрати.

– Прекратить что? – Сесиль невинно хлопает ресницами.

Мой член крепко прижат к ее попке. Сдерживаться все труднее. Черт, скоро я кончу прямо в штаны.

– Прекратить что, Остин? Прекратить возбуждать тебя? А может, я не хочу.

Господи, помоги. Я сейчас сделаю какую-нибудь глупость. Кажется, опьянение заразно.

– А если я суну руку тебе под юбку, дорогая? У тебя там влажно?

– Хочешь проверить?

Да! Черт, да! Голос разума напоминает, что она пьяна в дым, вызывая неприятный укол совести. Черт, надо было выпить пару рюмок виски, когда пришел.

– Так смелее! Будь безрассудным, дорогой!

Она смотрит с дерзкой улыбкой. Музыка грохочет, и в полумраке бара никто не обращает на нас внимания. Может, чуть-чуть, буквально на дюйм… Сердце выскакивает из груди. Сесиль хватает мою руку, кладет на внутреннюю сторону бедра и медленно двигает вверх. Еще не добравшись до трусиков, чувствую, как сильно она меня хочет, и осознание этого возбуждает даже больше, чем ее горячая влажная кожа. Ох, эта женщина меня погубит.

– Черт, – выдыхаю я. – Что тебя так распалило, красавица? Представляла, как я вхожу в тебя?

Сгибая руку, тянусь кончиками пальцев к ее влажному белью. Это определенно самый безрассудный момент в моей жизни. И самый чувственный.

– Неделями, Остин. Неделями.

Впиваюсь зубами в ее плечо, терпение на пределе. Еще немного, какая-то пара дюймов… Если я запущу пальцы в трусики, скользну внутрь, дотронусь до горячего клитора и взгляну на выражение ее лица, то просто не смогу остановиться и трахну ее прямо здесь, посреди бара. Она это прекрасно знает и мило улыбается как ни в чем не бывало.

– Ты танцуешь, Нековбой?

Я убираю руку и поправляю джинсы, пытаясь скрыть запредельное возбуждение.

– Лучший танцор в округе, Горожанка.

– Лучший ковбой, лучший танцор… Докажи!

Обхватив ее за талию, тащу на танцпол. О, это я могу доказать. Притягиваю Сесиль к себе и кладу руку на ее поясницу. Она кружится так самозабвенно, что волосы под моей шляпой развеваются в сумраке зала. Она мне полностью доверяет, знает, что я в любом случае удержу ее на ногах. Сердце в моей груди трепещет, как оборки на ее голубом платье. Похоже, я немного подрастерял сноровку, слишком давно не танцевал тустеп. Впрочем, то ли Сесиль этого не замечает, то ли ей просто все равно.

– Ты потрясающе выглядишь. – В перерыве между песнями я прижимаю ее к себе, все еще покачиваясь под гомон толпы в баре.

– Нравится платье? – Она смотрит с улыбкой. – Я надеялась, тебе понравится.

– Очень. Впрочем, ты прекрасна в любой одежде.

И, думается мне, еще прекраснее без нее. Она разворачивается и целует меня. Моя рука, лежащая на талии, скользит вверх по спине. Раздвигаю языком нежные губы и упиваюсь сладко-алкогольным вкусом. Приподнимаю ее в воздух, готовый на руках вынести из переполненного бара и трахнуть. Будь она чуточку трезвее, я поступил бы именно так, но, зная, что утром она ничегошеньки не вспомнит, не могу.

Песню за песней мы танцуем и целуемся прямо посреди зала. Завтра о нас будет судачить весь город, и, честно сказать, эта мысль меня даже радует. Хотя неприятно быть мишенью для сплетен, хочу, чтобы все знали – она моя девушка.

– Эй, босс! – Рыжий хлопает меня по плечу. – Ты не против, если мы с Денни поедем?

– Да, Рыжий. Я заберу Сесиль. – Я крепче сжимаю ее талию; надеясь, она больше не вздрагивает, потому что доверяет мне, а не потому, что алкоголь притупил рефлексы. – Наверное, нам тоже пора.

Сесиль надувает губы, однако покорно идет на парковку. Музыка гремит нам вслед, я с наслаждением вдыхаю свежий воздух без запахов алкоголя, жареной еды и пота.

Сесиль забирается на пассажирское сиденье моего пикапа и сбрасывает туфли. Небрежно расчесывая пальцами светлые волосы, она довольно вздыхает:

– Я не получала такого удовольствия… не знаю… много лет. – Прежде чем я успеваю ответить, она заговаривает снова: – Почему ты дал мне уехать с парнями? Ах да. Хотел провести ночь один, а тут как раз подвернулся отличный повод от меня избавиться. А я-то, дурочка, думала, что мы почти вместе.

Что она несет? Под единственным в городе знаком «стоп» пикап задерживается гораздо дольше положенного, потому что я не могу оторвать от нее глаз.

– Избавиться о тебя? Ты же сама сказала, что хочешь поехать!

– Нет-нет-нет, – смеется Сесиль. – Я-то как раз хотела остаться с тобой и поехала исключительно тебе назло, по совету Кейт. Хотя она вообще-то говорила о Кей-Джее, а не о тебе… Не важно. Не понимаю, Остин. Мы поцеловались, и это было восхитительно. Я подумала, между нами что-то есть. Потом ты повел себя как заботливый парень – дал выспаться, накормил завтраком… чтобы весь день не обращать на меня внимания и при первой возможности спихнуть на брата. Я сделала что-то не так? Складывается ощущение, что ты меня просто не хочешь.

– Неправда! Я хочу тебя так сильно, что еле сдерживаюсь. Просто я боюсь давить. Тем более официально ты все еще замужем.

А еще я в ужасе от того, как глубоко увяз. Даже до секса.

– Ты прекрасно знаешь, что это просто формальность. Меня с ним ничего не связывает. Ты не давишь на меня. – Она раздраженно вскидывает руки. – Господи, мне надоело притворяться, будто я не хочу, чтобы ты меня трахнул. Давай же, Остин! Мне необязательно тебе доверять, чтобы заняться с тобой любовью.

По идее ее речь должна бы завести меня, но вместо этого грудь пронзают горечь разочарования и бессильная ярость.

– И это все? – Сесиль пьяна и вряд ли вспомнит наш разговор, так что можно не сдерживаться. – Ты просто хочешь отомстить бывшему? Я-то чувствовал между нами что-то большее, что-то серьезное и настоящее. Поэтому не торопился, старался дать тебе время. Старался делать все, чтобы тебе было хорошо. Но если единственное, что тебе нужно, – раздвинуть ноги, чтобы забыть мужа, скажи мне, и я оттрахаю тебя так, что ты имени его больше не вспомнишь, зато меня будешь вспоминать еще несколько дней всякий раз, едва пошевелив пальцем.

– Нет.

– Что нет?

– Я не использую тебя, чтобы его забыть. – Несмотря на темноту в салоне, ее рука находит мою, пальцы переплетаются. – Ты уже знаешь меня лучше, чем кто-либо, просто я… не хочу, чтобы меня игнорировали. Я терпела это слишком долго и надеялась, что ты не такой…

Голос Сесиль срывается. Я резко останавливаюсь на обочине, протягиваю руку и ловлю слезинку, катящуюся по ее щеке. Грудь пронзает острый укол вины.

– Дорогая, не плачь, пожалуйста. Ты мне сердце на части рвешь.

– Прости, я всегда реву, когда выпью. – Она вытирает мокрые щеки.

Как же я ненавижу, когда она извиняется за то, в чем не виновата. Ненавижу того, кто заставил ее думать, будто она должна извиняться.

Сесиль трет ладонями глаза, вытирая слезы и размазывая тушь, и становится похожа на очаровательного пьяного енота.

– Я не хочу и просто не могу тебя игнорировать, честно! Поверь, когда ты только приехала, я пытался, однако надежда на успех осталась там, на дороге, где я впервые тебя увидел. С тех самых пор у меня в голове полный бардак, и я знаю, из-за него я иногда веду себя как кретин. Прости.

Ее пальцы слегка касаются моей щетины, наши губы находят друг друга в темноте, будто мы созданы лишь для того, чтобы целоваться. И хотя это не мой любимый напиток, с ее губ я готов пить текилу вечно.

– Можно я останусь у тебя? – неуверенно шепчет она, будто и вправду думает, что я могу сказать «нет».

Да попроси она переехать ко мне навсегда, я сегодня же освободил бы половину комода. Я бы и раньше ее не отпустил, просто делал то, что считал правильным.

– Моя кровать – твоя кровать, дорогая.

– М-м, у нас прекрасная кровать. – Сесиль прислоняется головой к стеклу, и я выезжаю на дорогу. – Извини, я распалила тебя этими сообщениями так, что ты прыгнул в машину и проехал тридцать километров… но, черт, я так устала…

– Я приехал за тобой вовсе не для того, чтобы воспользоваться случаем. Впрочем, если захочешь продолжить переписку в трезвом виде, я к твоим услугам.

Тихое сопение раздается, прежде чем я успеваю закончить фразу. Она мирно спит, свесив голову, шляпа сбита набок. Снижаю скорость на каждом повороте и по возможности объезжаю выбоины. На ранчо выбираю более длинный путь, лишь бы не проезжать мимо ярких огней у конюшни. Не хочу ее будить.

Осторожно открываю пассажирскую дверцу, придерживая Сесиль, и на руках несу ее к домику. Пока я вожусь с замком, она шевелится, бормочет что-то бессвязное и прижимается ко мне крепче. Я замираю на месте в ожидании, когда она затихнет, затем бережно несу в спальню.

Как бы пьяна она ни была, вряд ли ей стоит спать в обтягивающем платье, с макияжем на лице. Достав из комода футболку, иду в ванную и смачиваю полотенце.

– Привет, дорогая! – Я убираю волосы с ее лица, и она не реагирует. На случай, если она меня все-таки слышит, добавляю: – Я помогу тебе подготовиться ко сну, ладно?

Нет ответа. Спит как убитая. Теплым полотенцем вытираю размазанную тушь с ее глаз. Она лениво поднимает руку, чтобы отмахнуться, но тут же сдается и убирает ее под подушку. Худо-бедно покончив с макияжем, насколько это возможно в тусклом свете далекой ванной, задумчиво смотрю на футболку. В голове роится миллион противоречивых мыслей.

Может, поспит в платье?

Да ну, это же неудобно.

Переодевать ее тоже неудобно.

Я уже видел ее в трусиках и лифчике. Более того – обнимал.

Наконец, я решаюсь. Пока стягиваю платье, слышу сонное бормотание. Подняв глаза, встречаю затуманенный взгляд из-под полуприкрытых век.

– Спать в платье будет неудобно, – оправдываюсь я.

Она кивает и приподнимает бедра, помогая мне закончить. Пока я разбираюсь с футболкой, она быстрым движением расстегивает лифчик и бросает его на пол.

Черт побери. Стремительно отворачиваюсь. Даже в слабом свете ванной я вижу больше, чем планировал. И не могу сказать, что сильно этим расстроен.

– Держи. – Не глядя на нее, протягиваю футболку.

– Да не будь ты ребенком. Можешь смотреть… и трогать, – говорит она игриво. – Ты обещал не игнорировать меня, помнишь?

До чего же опасна пьяная Сесиль! Закрываю глаза, стараясь успокоиться.

– Я тебя не игнорирую, просто стараюсь относиться с уважением. Так уж я воспитан, ясно?

– Фу, как скучно. – Надев футболку, она забирается под одеяло. – Эй, Ос!

– Да?

– У меня для тебя подарок. – С тихим хихиканьем Сесиль протягивает кулачок, и на мою ладонь падает маленький кружевной комочек трусиков.

Черт бы меня побрал. Что же я не напился сегодня! Тогда мы были бы на равных и могли делать глупости.

– Боже, женщина! Ты прямо-таки вынуждаешь меня! – Удивительно, что я до сих пор сдерживаюсь. – Нет. Как бы ты ни была прекрасна, как бы я ни хотел всю ночь заниматься с тобой любовью, сегодня только объятия.

Она капризно стонет.

– Не засыпай еще секундочку, ладно? – Поцеловав ее в макушку, ухожу на кухню за ибупрофеном и водой.

Конечно же, спустя минуту застаю ее крепко спящей. Свернувшись калачиком и подложив руки под голову, она мерно дышит, спокойно и глубоко.

Лежу рядом без сна, ужасаясь, как крепко я влип. До боли знакомое чувство, которому я не собирался поддаваться больше никогда, крутится на кончике языка. Ждет, когда я наберусь храбрости признаться самому себе, не важно, как убедительно я объясняю себе, что не стоит начинать новые отношения. Когда я обнимаю и целую ее, самые веские аргументы обращаются в прах и самые жуткие страхи рассеиваются как дым.

Сесиль придвигается ближе, бормоча мое имя. Она видит меня во сне. Не могу оторвать глаз от ее лица. Длинные ресницы, круглые щеки, веснушка над бровью… М-да, похоже, я по уши влюблен.